Клоун по именми планер

                КЛОУН    ПО    ИМЕНИ    ПЛАНЕР
Воспоминания роятся,  их не счесть, но какое  же самое первое? Кажется вот это: я вижу себя
 вылезающей из детской кроватки сначала на табурет, а потом на пол - и сразу через залитый солнцем порог во двор. Напротив - летняя кухня,  там  мама, а за кухней сад. Самой непонятно, было это или нет, но раз помню, выходит, было.
  Сначала мы жили в своем доме, а когда он попал под снос и нам дали квартиру, мне было три года, поэтому воспоминания, связанные с нашим старым домом такие странные, отрывочные и нередко в моем воображении перемешаны со сказками. Например, отец рассказывал: «Надевает дед красные чеботы, выходит за ворота», а я до сих пор, рассказывая эту сказку своим внукам, представляю сказочного деда и реальные наши ворота, которые исчезли, когда мне не было и четырех. Вместе с домом исчезли и некоторые мои первые игрушки, например, фанерный клоун по имени Планер. Своим странным именем он обязан мне: просто слово «клоун» было мне пока непонятно, а дома часто звучало слово «планер», потому что завод, на котором работал отец, выпускал планеры, вот я и перепутала названия. Так он и запомнился всем как Планер, но, несмотря на всеобщую любовь, был приговорен к оставлению в старом доме, и с тех пор остался жить лишь в наших воспоминаниях.  Бедный Планер!
      Первое, что я осмотрела в новой квартире, был туалет.  Это потому, что мне рассказывали:   там будет какая-то чудесная веревочка, за которую дернешь, и водичка польется. Веревочку увидела, и дернуть позволили, но водичка полилась не из-под  веревочки, а откуда-то снизу. Я ожидала чего-то вроде фонтана или водопада и абсолютно не понимала смысла процесса. Пришлось разочароваться. Потом слышу, сестра зовет: «Таня, посмотри, как мы высоко, видишь, где дядя идет?» Я посмотрела, и правда, очень высоко! Наша квартира, в которой я и сейчас живу, находится на втором этаже двухэтажного дома.
Как-то папа, вернувшись домой, что-то сказал маме, а потом заходит к нам в комнату и говорит: «Идите на кухню, там мама плачет». Я не поверила, что взрослые могут плакать, но пошла. Мама сидела на низенькой скамеечке, чистила картошку и плакала. Оказывается, отец ходил посмотреть на наш старый дом, а его уже не было, лишь валялась посреди двора моя старая тряпичная кукла Алла – вот причина маминых слез. Мама потом, когда мы с сестрой были уже школьницами, частенько с сожалением вспоминала о доме,  говорила, что он был плохой, но можно было уже давно построили другой, получше. Мы с сестрой были абсолютно уверены, что мама ничего не понимает, что у нее устаревшие взгляды. На самом деле нам крупно повезло, ведь квартира - это так современно!
               Но квартира была совсем не главным, главным в нашей детской жизни был наш двор. Ровесники, вы меня понимаете? Двор был нашей жизнью, нашей любовью, нашим всем! Стоило мне увидеть в окно кого-нибудь из подружек, как я пулей летела во двор, вслед за мной выскакивали остальные. Не сочтите за старческое брюзжание, но современные дети играть во дворе не умеют и игр не знают. Кроме пряток, догонялок и «казаков- разбойников»,  мы знали  не меньше десятка только с мячом.  Помните такую - «Штандер, штандер,  Ира»? Ира ловит мяч, остальные - врассыпную. До сих пор не знаю, что такое «штандер», но помню, как любили мы в него играть. А что девчонки выделывали со скакалкой!  Мне кажется, что даже сейчас на седьмом десятке, я смогу иную девочку «обскакать».
         Когда у нас был свой дом, бабушка жила снами, но переезжать в казенную квартиру не захотела, выписалась и переехала в Грушевку к другой дочке. Представляете, выписалась из дома, идущего под снос! Поэтому вместо трехкомнатной квартиры мы получили двушку, да только зачем нам третья комната? Дети, все четверо, - в спальне, родители – в зале, а в третью комнату нам и ставить было нечего. Пока брат, женившись, не привел  молодую жену, никому и в голову не приходило, что нам тесно. Зато бабушка теперь приезжала в гости, а это еще одна дополнительная радость. Конечно, она привозила гостинцы, чаще всего это было лакомство, которое сейчас известно, как попкорн, а тогда оно называлось по-русски – «качкарики». Его никто не покупал, а готовили сами в духовке.
        Я  маленькая, пока на стул не влезу - не вижу, что делается за окном, а маме на кухне все видно, и она говорит: «песок привезли». Мое сердечко радостно вздрагивает, опрометью несусь во двор, там уже идет  радостная суета, каждый раз сопровождающая это событие. Самосвал, который привозил  песок,  почему-то не мог подойти вплотную к песочнице и вываливал его рядом. Тут же из дома «вываливал» весь честной люд с лопатами, ведрами, дети с ведерками и молочными бидончиками,  быстро и дружно перетаскивали весь песок в песочницу. Ситуация в наше время немыслимая, как немыслимо было в то время за деньги потеть на тренажерах. Конечно, основной ударной силой были наши отцы. Это потом, много лет спустя, их стали называть ветеранами войны, чествовать в День Победы, раздавать льготы. Причем, льгот было тем больше, чем ветеранов становилось меньше. А тогда они героями себя не считали, наслаждались мирной благополучной жизнью и о войне старались не вспоминать. Такую «мелочь», как перебросить песок или зимой сделать для нас снежную горку, расчистив заодно снег вокруг, никто за работу не считал.
      Потом усталые веселые мужики садились за столик «забивать козла», а у детворы начинался праздник. Песочек был влажный, прохладный, хорошо лепился. Я до сих пор помню ощущение от прикосновения к этому  податливому, насквозь пропитанному воздухом песку, как он проминался под моими ладошками, становясь домиком, замком, крепостью. Пропустить день привоза песка было невозможно, ведь до завтра он высохнет,  и таких городов уже не построишь. Уже затемно родители с трудом растаскивали нас по домам.
      Сейчас иной раз думается, как же мы жили когда-то без телевизоров? А хорошо жили. Соседи между собой дружили, знали все и всех. Мы,  дети, особенно в летние каникулы, пропадали во дворе, а вечерами выходили и взрослые. У мужиков неизменное домино, женщины  выносили каждая свой стульчик  и отдыхали, обсуждая  насущные проблемы, а с нашей скамейки доносилось: «Я садовником родился, не на шутку рассердился», или «колечко- колечко, выйди на крылечко».
Не знаю, кто кому должен завидовать: мы современным детям, имеющим то,  о чем мы даже мечтать не могли, или они нам? А может мне только кажется, что что-то очень ценное потеряно навсегда? Я  и сейчас живу во дворе моего детства. Многое здесь переменилось, перестали привозить песок, а потом и сами песочницы исчезли, переломались все скамейки, асфальтовые площадки, которые когда-то были исчерчены мелом на классики, теперь заставлены машинами. Соседей, кроме таких же как я старожилов, никого не знаю, гуляющих детей вижу очень редко. Но все равно это он, наш старый двор. И сейчас, как когда-то в детстве, действует он на меня завораживающе. Когда тихими летними вечерами смотрю на застывшие кроны деревьев, кажется мне , что они что-то помнят и также, как я, о многом хотят рассказать.