Вершина. Часть 11. Глава 9

   В тот же день был устроен праздник. О его истинных причинах умалчивалось, хотя новость облетела всю Флоренцию в считанные часы. Дети Козимо, рождённые Элеонорой, отказались участвовать, воспринимая любовные похождения отца, мягко говоря, недоброжелательно. 
   Изабель и Антонио были приглашены. Влюблённые, они от души радовались своему счастью и предавались веселью. Я находился неподалёку от герцога и разговаривал с Амато. В этот вечер он был необычайно спокоен, и даже как-то особенно светел, словно его душа наполнилась любовью до самых краёв.
-  Тебе удалось поспать?
   Амато только загадочно улыбнулся в ответ. Тут не обошлось без Эделины. Он испытывал боль от её прикосновений, но жаждал этой боли больше всего на свете. Тогда как я осторожничал, лишь душевными порывами соединяясь с ней. В этот вечер я выпил больше обычного, сам не знаю почему. Возможно, откровения герцога так тронули меня, разбередив воспоминания об Элеоноре. И этот нелепый праздник, виновником которого был ещё один незаконнорожденный сын, не добавляли никому радости.
-  Я уеду сейчас, а ты пригляди за молодыми. Что-то мне совсем не по себе.
-  У тебя усталый вид, Эрнесто, и, кажется, ты немного перебрал. Тебя проводить?
-  Нет, не надо, - я бросил взгляд на танцующих. - Пусть веселятся до утра!  Когда они с тобой, мне спокойно.
   Я попрощался с герцогом, сославшись на недомогание, попросил разрешения уехать.
-  У вас нездоровый вид, граф... Надеюсь, ничего серьёзного? Отдохните как следует, столько, сколько понадобится. Вы мне очень помогли! После нашей беседы моё сердце обрело покой и чувство прощения...
   Когда я вышел из дворца, мне показалось, что я несу на плечах мраморную плиту.
   "Даже не представляю, что испытывают исповедники, ежедневно выслушивая покаянные признания в человеческих грехах и низостях! - подумалось мне. - Хотя, наверное, благодать Божья помогает им справляться с этим, тогда как я лишён подобной милости."
   С трудом забравшись на коня, медленно поскакал в сторону моста. Вода в реке Арно казалась этой ночью зловеще-чёрной. Светильники на мосту тускло отражались в волнах. Непреодолимое желание остановиться взяло надо мною верх.
   Я остановил Тезоро и спешился. Конь потряс головой, словно возмущаясь моим непонятным желанием, а может, он просто чувствовал запах вина и не испытывал ко мне из-за этого особой симпатии. Наклонившись, я посмотрел в подрагивающее отражение. Тёмная вода, хлюпая, ударялась об основание моста. Усталость ещё сильнее давила на плечи. Захотелось освободиться от бренного тела и взлететь в небеса, так, как я это делал, отправляясь к призрачной подруге. 
   Расстояние до дома показалось длиннее обычного, словно этой дороге не было конца. Конь взволнованно заржал, словно прося меня взобраться обратно в седло и поскорее уехать отсюда. Предчувствовал ли он беду или просто хотел домой, в тёплое стойло, где его накормят, напоят, почистят?.. Кто ж заглянет в голову коня? А в моей творился полный кавардак. Будто вся тяжесть, томившая герцога, перешла ко мне. Какой-то ночной бродяга выпросил у меня монету, я нащупал в нагрудном кармане несколько золотых и отдал ему всё, что было. Тот, не веря собственному счастью, благодарил меня, кланяясь, пока не скрылся из виду. А мост всё не кончался, словно моё нетрезвое состояние растягивало его до бесконечности.  В глазах было мутно и меня подташнивало. Наверное, не так от вина, как от пережитых эмоций. Если честно, я позавидовал мёртвым. Наверное, смерть уже ходила где-то рядом и подготавливала меня к неизбежному.
   Тезоро вновь громко фыркнул, с опаской оглядываясь по сторонам и тряся головой, словно пытался что-то сказать или предупредить, а потом громко и пронзительно заржал, цокая от нетерпения копытами.
-  Сейчас, мой друг, сейчас! - я попытался взобраться на коня, но с первой попытки это не удалось, тогда я пожалел, что отказался от провожатого. Надёжные руки Амато не бросили бы меня в беде, мой вассал всегда был рядом, но не в эту злосчастную ночь.
   Кое-как с неимоверными усилиями мне всё же удалось усесться в седло. Конь только этого и ждал и с радостью устремился по знакомой дороге к дому по обезлюдевшим улицам, на которых теперь можно было встретить разве что загулявшегося пьянчужку или девицу древнейшей профессии, а кому особенно не повезёт - разбойника с острым ножом... Если бы это случилось, я б наверное сказал ему спасибо, прежде чем испустить свой исстрадавшийся дух. Но Бог меня не призывал. Мой час ещё не настал, и я благополучно добрался до своей резиденции, а там уже крепкие руки домашних донесли меня до постели. Мне было так плохо, что единственным желанием было впасть в беспамятство, позабыв обо всём. 
   Ранним утром меня разбудили тревожные крики. Тело, ещё тяжёлое после вчерашнего, с трудом повиновалось. Но голоса моих детей и прислуги, чересчур тревожные, заставили сердце взволнованно затрепыхаться. Я сбежал вниз, плохо понимая, что происходит. В гостиной происходила какая-то суматоха, не сулящая ничего хорошего... Всхлипы дочерей и отчаянные мольбы Антонио. Первое, что я увидел, это как Изабель размазывает по щекам окровавленными руками слёзы. Амато лежал на полу, под ним был светло-зелёный плащ Антонио, ставший бордовым. Чёрный камзол его скрывал сочащуюся из ран на груди кровь.
   Все расступились передо мной и замолчали. Я бросился к другу, приподнял его голову. Он со стоном приоткрыл глаза.
-  Как это случилось?
-  На нас напали наёмники, - начала объяснять Изабель. - Их было четверо. - рыдания сбивали её речь. - Они говорили что-то о блуднице, околдовавшей герцога и совратившей чужого жениха. Они пытались убить меня, - она снова всхлипнула. - Это я во всём виновата!
   Наши тщетные попытки помочь только причиняли ему ещё большие страдания.
-  Эрнесто, не надо! - еле слышно прохрипел Амато. - Это - конец.
   Я не чувствовал слёз и взывал к той, что уже спасла его однажды.
-  Ты будешь жить, Амато! Я не отпущу тебя!
-  Поздно. Я умираю. Прости меня за всё... Ты знаешь, я любил...
   Последний выдох освобождения, и глаза неподвижно застыли.
   Почему я не умер вместе с ним? Почему несчастное сердце продолжало упрямо стучать? Почему не лопнуло от боли?!
   Врачу, когда он прибыл, оставалось только засвидетельствовать смерть. Дети боялись за меня и наотрез отказались оставить одного, мне пришлось пережить своё отчаяние у них на глазах.
   Лишь предав его тело земле, я почувствовал некоторое облегчение. В душу сошло опустошение, словно вместе с ним ушла большая часть меня самого. Всё стало безразлично. Всё, кроме потери. Я не знал, как дальше жить без него, но ради детей заставлял себя дышать: вдох - выдох, вдох - выдох, вдох - выдох... Мысль о том, что Изабель пытались убить, вынуждала остаться. Я должен защитить её и отомстить за лучшего друга.

Продолжение: http://www.proza.ru/2013/10/16/973