Ольга Кузнецова

За творчеством Ольги Кузнецовой я слежу давно, но в основном по рукописям. Ряд её публикаций – в последнем номере «Вологодского ЛАДА» (№1 за 2013), в том же «ЛАДЕ» – в 2011 году и в десятом номере «Дружбы народов» за 2010 год – доказывает, что этого достойного автора заметили и другие издатели и читатели.
Творческий почерк Ольги Кузнецовой, как прозаика (она интересный поэт, и начинала именно со стихов), очень и очень своеобразен. В основе – всегда журналистский очерк (она журналист по профессии), констатация факта действительности, но расцвеченный, разукрашенный яркой образностью, благодаря её поэтическому дару. Вместо сухой информации выходит информативное произведение, насыщенное множеством подробно описанных деталей, превращающих текст в фантасмагорию. Именно на грани жанров происходят сейчас творческие удачи, и произведения Ольги Кузнецовой тому подтверждение.
Последняя публикация в «Ладе» является, на мой взгляд, самым запоминающимся материалом номера. «Два рассказа о любви» написаны в обычном её авторском стиле. Повествование идёт от первого лица, даже если вместо «я» фигурирует местоимение «он». Главный герой в каждом из рассказов – мужчина, рядовой человек, совсем не герой, попадающий в исключительные условия, меняющие и его, и читательское мировоззрение. Предлагаемые обстоятельства, как всегда у этого автора – на грани жизни и смерти, любви и ненависти, жизненного успеха и полного краха. Живут и действуют на пространстве рассказов реальные люди, живые, обычные, понятные читателю, поэтому так легко ему (читателю) вживаться в чужую шкуру, ассоциировать себя с героем – недаром же рассказ идёт от первого лица – и взаимодействовать с окружением. А значит, пропускать через себя остроту жизни, переживать виртуальные опасности и трудности, как реальные, настолько ощутимо-плотно материален мир, создаваемый автором.
Авторский язык вроде бы прост, в основе своей это профессионально-чёткий репортёрский лексикон, но благодаря описательному дару автора возникает неповторимый текст и видимая, наполненная образами картина:
«К лету на погибших деревьях жухла хвоя, она осыпалась, потом медными пластинами слетала кора, а потом и стволы – уже серебристые, в сухую погоду почти белые, похожие на скелеты гигантских рыб, со смертным скрипом падали в воду...».
Крошечный рассказ «Онуфрий», написанный лаконичным, довольно рассудочным, холодноватым даже языком, по силе переживания и сопереживания равновелик с катарсисом.
«Солнечная белка» – удивительно тёплый рассказ, глубинно радостный, хотя речь идёт о трагедии, надуманной вначале и материализовавшейся затем. Здесь богатая образами описательность создаёт ощущение упоения жизнью, наслаждения материальностью мира:
«А в ста метрах от кромки леса, как в огромной плоской чаше, мы увидели море. Бледно-зелёное, чуть мутноватое вблизи, раньше бы я сказал, будто забеленное молоком. Теперь бы сказал – такой становится вода в котелке за полминуты до закипания...»
Остаётся лишь удивляться дару автора видеть и описывать увиденное, чтобы и другие узрели, словно воочию!..