Глава 66. Про разведчиков- 2

23 - 29 октября 2013 г.

ИСТОРИЧЕСКИЙ ДЕТЕКТИВ

Глава шестьдесят шестая

Когда все только начиналось, никто из немногих посвященных в замысел Сталина, включая и генерала Власова, не мог знать, как оно все обернется впоследствии. Могло, наверно, сложиться иначе, более благоприятно для Власова и его людей, но сложилось так, как сложилось, и любые попытки изменить ход вещей способны были пошатнуть веру в чистоту Великой Победы миллионов советских людей. Русских людей.

Власов не имел права на реабилитацию в глазах своих соотечественников - такова была его роль, и легенда предательства стала его судьбой. Если бы дела на фронте были плохи, и Власов неожиданно повернул бы оружие против немцев, то все и для всех разъяснилось бы правильно, однако война была уже почти выиграна, и тут надо было считать по-другому.

Вопрос о переходе Власова к немцам решался не вдруг и не по наитию Сталина. Еще летом 1941 года советская военная разведка получила сведения о том, что фельдмаршал фон Бок подал рапорт главнокомандующему сухопутными войсками вермахта фон Браухичу о необходимости создания «Русской освободительной армии», отмечая, в частности, что «русские добровольческие части, вкрапленные в немецкие полки, смогут отлично воевать против Красной армии». Браухич начертал резолюцию: «Считаю это решающим для скорейшего окончания войны».

Не будь этого рапорта и такой на нем резолюции, может, и не возникла необходимость делать из Власова предателя. Однако идея создания РОА возникла, и ему предстояло перехватить инициативу у двух немецких генералов Хельмига и Кестринга, уже сколачивавших «добровольческие батальоны» в лагерях для военнопленных. Когда появился генерал Власов, немцы всех этих «добровольцев» стали именовать «власовцами». На фронт их не посылали, давая возможность сформировать полноценную армию.

Это было уже достижение огромной важности. 3,5 миллиона советских военнопленных, рассредоточенные по немецким частям, волей-неволей вынуждены были бы воевать со своими.

Трезво оценивая обстановку и соотношение сил, военные аналитики полагали, что немцы смогут удерживать оккупированные территории десять и больше лет. Целое поколение русских людей выросло бы в этих условиях -каким бы оно стало под давлением немецкой пропаганды?

У Власова были свои пропагандисты, прошедшие подготовку на специальных курсах. Свои выступления в лагерях для военнопленных или перед населением оккупированных районов они начинали с обращения: «Русские люди! Друзья и братья! Вставайте на бой за святое дело нашей Родины! На смертный бой за счастье русского народа!..»

Самому себе генерал Власов позволял еще большую откровенность. Открыто заявлял, что «не могут быть нарушены самобытность и национальный уклад жизни народов Советского Союза, и русская страна никогда не будет оскорблена». В одном из своих обращений к русскому народу он писал: «От степени участия русского народа в борьбе за новую Европу будет зависеть место, которое он займет в европейской семье народов. Русская страна останется русской страной...»

Заявляя это, Власов всегда имел в виду, что немцы в случае неблагоприятного хода войны на Восточном фронте будут искать любую возможность заключить с англичанами и американцами сепаратный мир, вынудив Советский Союз сражаться в одиночку. Узнав, что группа «Черный орел» перенацелена на захват Уинстона Черчилля, он радостно оживился. Ведь даже неудачная попытка пленить британского премьера исключала любые переговоры о мире с англичанами. Главное, чтобы никто не знал, что диверсионная группа во главе с полковником Максом Радлом состоит из русских «свободных охотников».

Никто и не узнал, потому что никто не допытывался, что за люди полегли на английском побережье Ла-Манша 6 ноября 1943 года.


Комментарий к несущественному


Все контакты со штабом РОА, осуществляемые заговорщиками и организаторами очередной, ставшей последней попыткой покушения на Гитлера 20 июля 1944 года, велись с очень дальним расчетом, однако ухудшающаяся обстановка на Восточном фронте резко сузила временные рамки. После двух подряд сокрушительных поражений под Сталинградом и на Курской дуге Вилфред Штрик-Штрикфельдт и полковник Клаус фон Штауфенберг уже откровенно торопили генерала Власова с подготовкой первого выпуска разведывательно-диверсионной школы РОА, расположенной подальше от Берлина, под чешским городом Мариенбаде.

Командование вермахта понимало в этом деле свое: первый и все последующие выпуски курсантов станут работать в глубоком советском тылу. Поэтому здесь они ходили в форме советских офицеров, со своими боевыми орденами, слушали по радио Москву, читали отечественную литературу, жили и питались в соответствии с порядком, установленным в РККА. Все учебные пособия тоже были советского образца.

Командование РОА также видело и понимало в этом деле свое. Наезжая в «Охотничий дом», где обосновалась разведшкола, генерал Власов говорил так: «Лишь те немногие, кто безраздельно предан идеям освободительного движения и готов нести все тяготы этой чрезвычайно важной в условиях войны работы, достойны почетного звания разведчика».

Он знал, о чем говорит. Генерал Власов был подготовлен к своей роли службами ГРУ Генштаба и не являлся новичком в политической разведке. Подходящий штрих в биографии: старший брат Власова воевал против красных в армии Колчака. Заметим, если бы он в самом деле воевал против, то младшему брату у красных не светило бы даже сержантское звание. Однако Андрей Власов прошел обучение на курсах усовершенствования комсостава РККА «Выстрел» вместе с будущим начальником советской внешней разведки Филиппом Голиковым, после чего стал начальником учебного отдела боевой подготовки разведывательного центра Ленинградского военного округа.

Дальше с ним происходит нечто не совсем обычное для советских командиров. Власова начинают усиленно «засвечивать», перебрасывая с одной должности на другую. На каждой из них он задерживался на несколько месяцев, но о всяком новом назначении обязательно сообщали либо «Красная Звезда», либо «Правда». Теперь-то просто понять, что Власову создавали что-то вроде классического образа сугубо строевого командира, не имеющего отношения к политической разведке, тогда не знали иных способов «зачищать» биографию.

У генерала Власова было много лиц, ибо это продиктовано множественностью сложнейших аспектов роли, которую он играл, когда в его предательство должны были поверить и немцы, и русские. Поверить по-разному, но не настолько по-разному, чтобы взаимно умалялось доверие. Власов должен был монопольно возглавить все антисоветские силы эмиграции, уберечь военнопленных от бессмысленного угасания в концлагерях, привлекая возможностью вступить в «русскую национальную борьбу с комиссарами и большевиками за свободную Россию», постоянно обыгрывая тезис о том, что он - не марионетка Гитлера и готов бороться против него, если это в интересах России.

Берлину он объяснял свое инакомыслие тем, что лучше знает, как воздействовать на русский характер, чтобы служил человек не за страх, а за совесть. Россия - это Россия, господа. Немцы уверенно полагали, что в разведшколе РОА готовят широкую агентурную сеть, которой предстояло действовать в глубоком тылу противника. В гораздо более узком кругу, куда входили кадровые офицеры советской военной разведки - начальник школы подполковник Тензоров, в прошлом ученый-физик одного из харьковских НИИ, его заместитель майор Калугин - бывший начальник особого отдела Северо-Кавказского военного округа, и подполковник НКВД Чикалов - обсуждали совсем иные планы использования выпускников школы под Мариенбаде. Масштаб этих планов поражал своим размахом - от организации массового восстания узников концлагерей, которое при поддержке воинских соединений Власова способно было полностью парализовать все транспортные магистрали Германии, до вынашиваемой идеи захватить четырех главных руководителей рейха и удерживать их в качестве заложников в одном из труднодоступных районов Баварских Альп.

Последний вариант получил кодовое наименование «Черный орел». Будучи наиболее привлекательным, он обсуждался в сентябре-октябре 1943 года. Даже весьма осторожный Николай Тензоров, долгие годы после войны находившийся на нелегальном положении резидента советской разведки в одной из европейских стран, считал операцию «Черный орел» реально осуществимой. Его уверенность основывалась на довольно внушительном соединении военно-воздушных сил РОА, базировавшемся внутри Германии: 15 истребителей «Мессершмит-109», столько же штурмовиков «Ю-87» и пять бомбардировщиков «Хе-111», плюс эскадрилья связи. Плюс два Героя Советского Союза, этой авиацией командовавшие...


«Черный орел»


Вернувшись к себе в кабинет, полковник Радл колебался, стоит ли давать открытым текстом радиограмму в Мариенбаде: «Готовьтесь к операции «Черный орел». Решил, что с этим можно повременить. Во рту еще ощущался вкус коньяка, которым его угостил Канарис. «Жидкое золото, - вспомнил, усмехнувшись, слова адмирала. - А что такое тогда настоящее баварское пиво? Жидкий хлеб? И что сейчас дороже, спрашивается?»

Он еще подумал, уложить ли в портфель карту района Норфолка. Пожалуй, стоит. Сорок восемь часов вечности - мало ли какая надобность возникнет. Была половина четвертого утра. Для воздушных налетов англичан слишком поздно, для американских «летающих крепостей» - слишком рано. Можно немного прогуляться. Собственно, пешком он и намеревался дойти до квартиры, а оттуда уже ехать на аэродром. Едва полковник прошел через КПП абвера и оказался на затемненной, спящей улице, как понял, что его ждут.

Поняв это, тем не менее продолжал спокойно шагать к перекрестку. Некоторое время «мерседес» двигался рядом. Не доезжая перекрестка, остановился, из машины выскочил офицер СС из личного секретариата Гиммлера.

- Рад, что мы вас все-таки дождались! - воскликнул гаугттштурмфюрер. -Откровенно говоря, я думал, полковник, что вы давно спите у себя в кабинете. Благо сегодня затишье. Позвольте я возьму ваш портфель. Прошу вас, полковник, садитесь.

- Как вы бесцеремонны, капитан! - не выдержал Радл.

- Извините ради бога, но мы опаздываем! Мы кругом опаздываем... Давно хотел познакомиться с вами и спросить - вы и в самом деле были на вершине Эльбруса или это... легенда?

- Куда мы едем? Кто вас уполномочил расспрашивать меня? - Как куда?! Вы никогда не были на Принц-Альбертштрассе? Значит, сегодня побываете. Не Эльбрус, конечно. Это намного ниже уровня моря, но кое-кому впечатлений хватило на всю жизнь. Нет, правда, что вы были альпинистом с мировым именем?

- Да, был, - сухо ответил Радл. -Эльбрус это всего лишь небольшой эпизод.

- А кто-то говорит, что вы трактирщиком были...

-До войны одно другому не мешало. Содержал трактир, что с того? И потом, вы не ответили на мой вопрос. Куда мы едем?

- Вас ждет рейхсфюрер, господин полковник!.. - радостно сообщил восторженный идиот...

Когда Радла проводили в кабинет Гиммлера на втором этаже, он уже понял, что содержимое его портфеля подверглось тщательному досмотру. Гауптштурмфюрер остался в приемной.

- «Рыцарский крест» за зимнюю кампанию? - спросил вместо приветствия рейхсфюрер.-

- Совершенно верно, - ответил Радл. - Прошу разрешения закурить. Если, конечно, я у вас здесь в качестве гостя.

- Курите, - сказал Гиммлер, не выносивший табачного дыма. - Не очень многое происходит у вас на Тирпитц-Уфер, чего бы я не знал, но сегодня мне непонятно, что такое «Черный орел». Итак, полковник?..

- В моем портфеле, рейхсфюрер, находятся все объяснения того, что вы желали бы узнать.

- Вы летите к русским в Мариенбаде, я правильно понимаю, что вы со всем этим летите к русским?

- Гиммлер подвигал к себе бумаги и снова отодвигал их, он выглядел несколько озадаченным.

-Да, вы верно оцениваете ситуацию. У нас просто нет другого выбора, если мы рассчитываем добиться хотя бы частичного успеха.

- Что значит - частичного? Частичный успех - это может быть не сам премьер, а его замусоленная сигара.

- Это премьер, - ответил Радл.

- Разница в том, живой он будет или мертвый. А почему русские... Видите ли, рейхсфюрер, у них тоже нет выбора. Сталина, даже если мы сильно об этом. попросим, они выкрасть не смогут, а Черчилля-почемубы и нет? Ондичь, они - охотники.

-Кто такой полковник Штайнер?

- Это мой псевдоним для агентурных сообщений.

- Продолжайте, - велел Гиммлер.

- Мне лично все представляется делом организации. Сумеем организовать проведение операции на должном уровне; значит, успех будет полный. В любом случае важно, что все делается руками русских.

- Напоминаю - мертвым, если по-другому не получится.

-Да, рейхсфюрер!

- Хорошо. Я оставляю дело в ваших руках. Но при одном условии. Вы непосредственно участвуете в операции. Десантируетесь вместе с группой и командуете на месте. Вы помните свою присягу фюреру?

Полковник Радл поднялся со своего места и, вытянувшись в струнку, начал: «Клянусь богом исполнить эту святую клятву! Я буду беспрекословно подчи...»

- Довольно, полковник! Я хочу, чтобы вы помнили и мои сокровенные слова.

- Я их помню, рейхсфюрер: «Верить, повиноваться, сражаться!» Такие слова не забываются.

-Отлично, полковник. Я распоряжусь, чтобы вас отвезли на аэродром. И помните, какое дело я вам доверил...

Полковника Радла встречали в Мариенбаде начальник разведшколы РОА Тензоров и оба его заместителя. В самую последнюю минуту подоспел Штрик-Штрикфельдт.

- Мы ждали вашей радиограммы, господин полковник, - сказал немецкий куратор РОА. - Все так неожиданно перевернулось с ног на голову...

- Мы сражаемся, не правда ли, господа офицеры? Следовательно, нам необходимо верить, что мы сражаемся не по наитию, а по плану. И повиноваться приказам командования, не испытывая сомнений. В какой степени готовности группа?

- Сорок восемь часов, господин полковник, - доложил подполковник Тензоров. - Горное снаряжение укомплектовано на двадцать восемь человек...

- Не понадобится! - бросил Радл. - «Черный орел» отменяется: Летим в другую сторону, через Ла-Манш. Обмундирование английское. Высадка в районе Норфолка. Конкретные задачи группа получит по прибытии на место.

- Но генерал Фрейтаг-Лорингхофен и полковник фон Штауфенберг намерены... - начал было Тензоров.

- Они ничего не должны знать! -отрезал Радл. - Едем в «Охотничий дом», я должен сам убедиться в готовности группы выполнить любое задание фюрера.

Минут через тридцать вместительные машины проехали под шлагбаумом разведшколы РОА. Пока срочно подбирался камуфляж для полковника Радла, пока ждали «дакоту» с пилотом Антилевским, ибо именно трофейная «дакота» была затребована полковником Радлом, Тензоров и Калугин уединились в одном из помещений разведшколы.

- Ну ни хрена себе! - сказал Калугин. - Готовились брать одних зверей, теперь, выходит, совсем не к этому готовились. Что нам в том Норфолке делать? Может, со Штауфенбергом связаться, пока не поздно?

- А что он сможет изменить? -резонно возразил Тензоров. - Ты видишь, как Радла скрутили? Слова лишнего не скажет. Приказал готовить двенадцать человек, он -тринадцатый.

- Ну, а там-то что от нас потребуют?

- Попробую выяснить, - сказал Тензоров. - Подожди здесь.

Начальник разведшколы вернулся довольно скоро. Лицо у него было серым, как старая марля.

- Черчилль... - шепнул он Калугину.

-Что?!.

- Не что, а кто. Английский премьер, вот кто. Приказ Гиммлера - взять живым или мертвым. Это конец всему, что мы успели здесь наработать...

- Тензоров был потрясен и даже не пытался скрыть свое состояние.

- «Дакота» сломалась, -быстро подсказал выход Калугин. -Антилевский что-нибудь придумает, надо только успеть шепнуть ему, куда нас посылают.

- Экипаж будет изолирован от группы до момента десантирования. Да ты же понимаешь - найдут другую «дакоту».

- Ну тогда... - Калугин на мгновение задумался. -Тогда пусть не найдут нас.

- Не понял, - покосился на него Тензоров. - Разбежимся, что ли, по окрестностям?

-Зачем? Полетим, как приказано, а там...

- Что там?

- Это я уж как-нибудь соображу по ходу дела. А ты подумай о том, что здесь. Нам за английского премьера спасибо в Москве не скажут. Плюнь на запрет радиосвязи, дай шифровку, объясни в двух словах ситуацию. Я уверен, что там будет ждать засада. Англичан предупредят. Канарис и предупредит. А мы головы на плаху, во имя чего? А попади там кто-нибудь из нас в плен, у кого-то душа дрогнет, слово за словом все выложит про операцию «Черный орел». И конец всему.

- Да, в этой ситуации я просто обязан дать шифровку, - угрюмо сказал Тензоров. - И не должен дожидаться ответа, а действовать по своему усмотрению.

- И какое же твое усмотрение? -спросил майор Калугин.

-Ты останешься здесь, а я полечу с группой.

- Ну нет, Николай! Так не пойдет. Мы тут с Чикаловым не потянем вместо тебя. Да и нельзя, как ты не понимаешь! «Черный орел» все равно важнее, так ведь? А мы с ребятами лишний раз на этой авантюре преданность свою выкажем, рвение проявим. С мертвых никакого спросу. А ты здесь до главной цели добраться обязан, вот и действуй. Потери все равно будут, так что спишешь нас под главную операцию, чтобы хоть имена наши потом где-то вспомнили... В общем, Николай, не желай мне удачи, а пожелай смерти - быстрой и легкой.

- Это ты не у меня, у бога проси, Михаил, - горько усмехнулся Тензоров.

- Прощай и прости за все, что было и чего не было у нас с тобой...


Комментарий к несущественному


Последняя шифровка, полученная Канарисом от агента абвера, служившего в испанском посольстве в Лондоне, гласила: «Сэр Генри Уиллафби выехал из Грэнджа сегодня, 6 ноября, в одиннадцать утра в Кингс-Линн, где у него назначен завтрак с премьер-министром. Обратно они выезжают в 3.30 на двух машинах в сопровождении четырех офицеров военной полиции на мотоциклах. Премьер-министр выразил желание проехать через Уолсингем, сказав при этом, что не опасается диверсантов...»

- Видит бог, я совсем не этого хотел, - сказал Канарис своему помощнику по абверу-подполковнику Крогелю. - Но так уж расположились на небе звезды.

-Уинстон Черчилль назвал похищение Муссолини, организованное Скорцени, истинным подвигом, -напомнил Крогель. - Может, потому и звезды так стали. Он предвосхитил свою судьбу.

Вечером того же дня рейхсфюрер Гиммлер получил из Лондона другую шифровку. В ней коротко сообщалось, что группа из тринадцати немецких парашютистов, именуемая «Свободные охотники», приземлившись на побережье, почти сразу попала в засаду, устроенную английскими коммандос на минном проходе, и была полностью уничтожена. Группой командовал полковник Курт Штайнер, застрелившийся после приземления.

- Штайнер? Кто такой Штайнер? - не сразу вспомнил Гиммлер, а когда вспомнил, вызвал старшего адъютанта Росмана. - Возьмите с собой не слишком болтливых офицеров, поезжайте в Потсдам и арестуйте там семью полковника Радла. Всех до единого.

- Слушаюсь, господин рейхсфюрер! Будет исполнено. Какие предъявить основания для ареста?

- Основания? Государственная измена, Росман. Какие еще могут быть у меня основания для ареста?.. Самоубийство полковника Радла ничего не меняет...

8-9 сентября 2013 года