Криминальный советник Цотт

продолжение повести Х. Фаллады см. папку "Каждый умирает в одиночку"


Криминальный советник Цотт с бородкой клинышком и животиком, как из рассказов Э.Т. А. Хоффманна, как бы созданный из бумаги, пыли актов, чернил и проницательности, с давних времён слыл странной фигурой между берлинскими криминалистами. Он пренебрегал обычными методами, почти никогда не делал допросов, вид убитых делал Цотта больным.
Больше всего ему нравилось сидеть над актами других, сравнивать, предлагать, писать многостраничные выводы. Его коньком  были таблицы, он всё размещал в бесконечные педантичные таблицы, из которых Цотт делал свои заключения.  Так как ему удалось с помощью одной только головы решить пару безнадёжных дел, их и привыкли ему переправлять. Если Цотт не мог что-то найти, никто другой тоже не находил.

Три дня занимался Цотт актами «кобольта», прежде чем сделать доклад обергруппенфюреру. ОГФ сам пришёл к Цотту, в надежде наконец-то, что дело будет решено.
«Ну, господин криминальный советник, наш Шерлок Холмс, что вы опять вынюхали? Я уверен, что преступник у вас уже на верёвочке. Этот осёл Эшерих...»
Тут последовала длинная канонада ругани на Эшериха, который всё испортил.Криминальный советник выслушал всё молча без каких-либо сигналов эмоций.
Когда огонь, наконец, перестал дымить, он сказал:»Господин обергруппенфюрер, мужчина, пишущий открытки довольно необразованный человек, который мало чего за свою жизнь написал, и которому с трудом удаётся выразить себя в письме. Он должен быть холостым или вдовцом и жить совершенно один в своей квартире, иначе бы его уже давно жена или  хозяйка засекли при письме. Хотя в районе севернее Александерплатц об этих открытках идёт много разговоров, о нём ничего не стало известно. Он должен жить совершенно один. Он должен быть немолодым человеком, молодому бы давно надоела эта деятельность, от которой не видно результатов, он бы уже давно придумал что-то новенькое. Кроме того у него нет радио..»
«Ладно, ладно, господин криминальный советник!» - нетерпеливо перебил его ОГФ Праль.
»Это всё, в тех же словах уже давно рассказал мне этот идиот Эшерих. Мне нужны новые выводы, результаты, которые помогли бы мне арестовать этого типа. Я вижу у вас таблицу. Что в ней?»
«Я сделал эту таблицу» - начал Цотт, не подавая вида, как глубоко был оскорблён замечанием начальника, « из неё следует, во-первых, что уже было найдено 233 открытки и 8 писем, во-вторых,что после восьми вечера  и раньше девяти утра ни одной открытки не было найдено...»
«Но это же и так ясно!» - вскричал нетерпеливо ОГФ. «Потому что тогда дома заперты! Для этого мне не нужны таблицы!»
«Пожалуйста, один момент!» - попросил Цотт, и его голос теперь звучал довольно рассерженно. «Я не закончил ещё свои наблюдения. Между прочим, дома открывают не в 9, а уже в 7 часов, часто даже в 6. Я продолжаю: в-третьих, 80% открыток были оставлены между 9 и 12-тью часами дня. Ни разу открытки не оставлялись между 12-тью и 14-тью часами. Остальные 20% открыток были оставлены между 14-тью и 20-тью часами. Из этого следует, что разноситель открыток, который, безусловно, одновременно является и их автором, регулярно между 12-тью и 14-тью часами обедает, что он работает ночью, во всяком случае не до обеда, и редко после полудня. Возьму я, например, место находки Алекс, время находки 11 часов 15 минут, далее возьму расстояние, которое может пройти мужчина за 45 минут и опишу циркулем круг вокруг места находки. Тогда всегда я попадаю севернее на участок, где открыток не находили. Из этого я заключаю, что, во-первых, мужчина очень пунктуальный. Во-вторых, он не любит пользоваться общественным транспортом. Он проживает в треугольнике, стороны которого ограничиваются Грейсвальдер, Данцингер и Пренцлауэр штрассе, точнее в северной части этого треугольника, вероятно на Ходовски-, Яблонски- или Христбургер штрассе.»
«Великолепно, господин криминальный советник!» - отреагировал всё ещё разочарованный ОГФ.»Между прочим, я припоминаю, что Эшерих уже называл эти улицы. Но он считал, что проверка домов ничего не даст. Как вы об этом думаете?»
«Пожалуйста, ещё один момент», - попросил Цотт и поднял маленькую ручку.
«Обратившись опять к таблице, мы увидим, что все открытки были распространены в рабочие дни. Из этого следует, что мужчина их пишет в воскресенье. Это подтверждает и то, что открытки находили в понедельник или вторник. Мужчина торопился поскорее убрать обвинительный материал из своего дома.»
Малышка- толстяк поднял палец. «Единственными исключениями являются 9 открыток, которые были найдены южнее Нолендорферплатц. Все они были разложены в воскресенье, с интервалом примерно в четверть года и всегда поздно после полудня. Из чего следует, что у писателя там проживает родственник, м.б. старая мать, которой он регулярно наносит визит.»
Криминальный советник сделал паузу и посмотрел на начальника через свои очки в золотой оправе, как-будто он ожидал от него слов признания. Но тот только сказал:»Всё хорошо, конечно, наблюдательно, но я не вижу, как это нам позволит продвинуться дальше...»
«Немного терпения, господин ОГФ, я , естественно,  в тех домах осторожно  попытаюсь поузнавать, живёт ли там одинокий мужчина, который соответствует моему описанию.»
«Вот это дело!» - вскричал, облегчённо ОГФ. «Ещё что?»

«Я ещё», - сказал, тихо триумфируя Цотт, и достал вторую таблицу, «я ещё подготовил вторую таблицу, на которой я сделал круги с диаметром в километр от главного места находки. Посмотрите внимательно, господин ОГФ, на эти 11 мест находок. Они все без исключения находятсяя вблизи от трамвайных вокзалов!  Здесь! И здесь! И там!..»
Цотт посмотрел на начальника, почти умоляюще.
 «Это не может быть случайностью!» - сказал он.
«Таких случайностей в криминалистике нет! Господин ОГФ, подозреваемый  должен иметь дело с трамваями. По-другому быть не может Он должен на них работать ночью и порой после полудня. Но он не носит униформы, это мы знаем из сообщений двух свидетельниц. Господин ОГФ, я прошу вашего разрешения, на каждом трамвайном вокзале, поместить очень хорошего сотрудника. Я думаю, что эта акция даст больше, чем распросы в домах. Но обе вместе, проведённые основательно, приведут нас, без сомнения, к успеху!»

«Вы —хитрый лис, вы!» - вскричал ОГФ, тоже поддавшийся восторгу, и так хлопнул криминального советника по плечу, что тот опустился на колени.
«Вы, старый хитрый разбойник! Это с трамвайными вокзалами замечательно!. Эшерих — козёл! До этого ему надо было дойти. Конечно, вы получаете моё разрешение! Поторапливайтесь, и через два-три дня доложите, что тип схвачен! Я хочу этому верблюду Эшериху ещё дать по морде, за то что он такой верблюд!»
И улыбаясь, покинул кабинет.

Оставшись один, криминальный советник сначала откашлялся. Сел за стол к своим таблицам, косо посмотрел на дверь и ещё раз покашлял.
Он ненавидел всех громких безмозглых типов, которые только что и умели, что орать. А этого, только что вышедшего за дверь, он ненавидел особенно, эту дурацкую обезьяну, который вечно ему тыкал Эшерихом
И ещё он хлопнул его по плечу, а криминальному советнику все телесные контакты были противны. Ох уж этот тип, но нужно переждать время.Так уж надёжно эти господа не сидели в сёдлах, с трудом скрывали они рычанием свой страх, однажды полететь к чёртовой матери. Напускной важностью старались скрыть они глубоко сидящее внутреннее понимание своей ничтожности. И с таким идиотом ему пришлось поделиться своим великим открытием о трамвайных вокзалах! Вечно эта старая песня о биссере перед свиньями!

Криминальный советник возвращается к своим актам, таблицам, планам. В голове у него полный порядок; он задвигает ящик и большне ничего не знает о его содержимом. Он выдвигает ящик «Трамвайные вокзалы» и начинает думать, что за должность у разносчика открыток. Он звонит в дирекцию общественного транспорта, в отдел персонала, приказывает прислать ему бесконечные списки всех должностей его работников. Временами делает выписки.
Он горд своим открытием, и был бы ужасно расстроен, если бы ему сейчас представили столяра Квангеля как преступника. Ему было бы наплевать, что преступник наконец пойман, но то что его теория оказалась неверной, это сделало бы ему очень больно.

Поэтому  два дня спустя, когда поиски на вокзалах и в домах были в самом разгаре, и начальник ревьера сообщил криминальному советнику о поимке вероятного преступника , поэтому он в первую очередь справился о его профессии. Он услышал столяр, и учась мужчины была решена.
До такой степени полностью решена, что Цотт пропустил мимо ушей, что ревьер находился на Нолендорфплатц, что был воскресный вечер, когда опять положили открытку! Он даже не запомнил номер ревьера. Эти идиоты занимаются чушью — был его единственный вывод.
Вот так уже схваченные Квангели стали опять свободными.