Секрет

     Говорят, самое сложное для писателя – это создать первую фразу. Как начать свое произведение, чтобы это первое предложение задало тон всему повествованию, стало той самой мощной корневой системой, питающей все ответвления сюжетных линий?..
Конечно, вести рассказ нелегко и потом, после первой фразы. То и дело рискуешь увлечься скучными описаниями или собственными, исключительно субъективными рассуждениями, и, тем самым, так чертовски «перекрутить» сюжетные «веточки», что весь труд превратится в уродливое, искореженное дерево, изуродованное провалами в логических цепочках, словно угрожающими дуплами. И хорошо, если это дерево развалится, не успев кого-нибудь изувечить, ибо невозможно представить последствия, если, подчиняясь закону «природа не терпит пустоты», эти дупла заселят опасные подсмыслы, способные порождать в сознании самых диких чудовищ…
     Но, все равно, первая фраза – самая сложная. И самая важная. Как зерно, из которого либо вырастет, либо нет. Как яйцеклетка, которая либо будет оплодотворена, либо нет. Как Слово Божье, которое, как всем известно, было вначале. И, как тоже всем известно, к чему в итоге ведет… Хотя, с последним не все так просто. Мы не можем утверждать, что знаем наверняка, когда и чем Создатель закончит свой роман… Это – Секрет…

     Она появилась на свет вопреки… Была зачата в страхе, делила свои клетки в токсикозе, развивалась в слезах и отчаянии. Пробовала, испытывала свои ручки-ножки в эмоциональной нестабильности. Родилась в лихорадочной суете, а потом, доказав при первом осмотре отсутствие патологий и уродств, попала в самый эпицентр эгоистичной, требовательной к вознаграждениям за вложения (читай, «мучения») материнской любви.
     Она мать чтила. Была покорна и смиренна. Оберегала ее от волнений, огорчений и разочарований. Последних панически боялась, ибо за это ей полагался ад. Мучительное наказание показательно-равнодушным молчанием, таким звонким, таким густым и таким плотным, что от него каленым обручем сдавливало виски, закладывало уши и забивало дыхание. В такие дни она, корчась, втискивалась в свой тесный внутренний мирок, где молчание не казалось таким оглушительным, запиралась там и тайком выпускала полетать, подышать и попеть на воле свою душу. Конечно, огромную боль приносил ей тот факт, что для свободного полета, глубокого вздоха и полноценной песни места так же мало, как в клетке у певчего дрозда, пойманного в силки ради забавы, но она успокаивала себя: зато это крошечное пространство надежно защищено от ада, царящего снаружи…
     Рано или поздно, мать с разочарованием смирялась, но работа над внушением неизбывной вины дочери перед неоправданными ожиданиями матери не прекращалась ни на минуту. Однако напрасно. Ибо «птичка»-душа уже снова была наглухо заперта и находилась в полной изоляции от резких слов, ранящих взглядов и тщательно продуманной психологической манипуляции. Пусть лучше в шрамах будет кожа – она стерпит, заживет, регенерирует, ей все равно,… но только не тот живой уязвимый комочек с повышенной температурой, который она прячет и бережет где-то в области диафрагмы. Ведь это – ее семечко, ее главная клеточка, готовая к делению. Ее Первое Слово, которое она скажет Богу в назначенное для нее время. Ибо от красоты, чистоты и смыслового наполнения Первой Фразы каждого из людей зависит, когда и чем Создатель завершит свое Произведение и откроет Свой Секрет…