Хочу в Штаты..?

     С самого раннего детства меня заставляли любить красный цвет. Красные бантики, туфельки, шапочка… Флажок на деревянной палочке в руке на демонстрации… Звезда на башне, где куранты бьют новогоднее «бом-бом»… Звездочка на белоснежном школьной фартучке… Пилотка и галстук на пионерской линейке… Капелька крови на безымянном пальце, которую тетенька в белом халате старательно вбирает в прозрачную стеклянную трубочку и называет «анализ»… Последнее меня коробило и провоцировало на опасные вопросы: почему страна, в которой я живу, поклоняется столь неоднозначному цвету? Почему с таким пиететом относится к праздникам, когда за красными флагами не видно людей, и кажется, что все центральные улицы наполнились густой, тягучей кровью, которая, волнуясь и трепеща, жуткой лужей выплескивается на главные площади…Наконец, почему только в этой стране стала красной звезда? Разве не иными мы видим их в ночном ясном небе, стоит только задрать голову вверх? Однако, последнее чревато последствиями, ибо вздернутый подбородок и отпущенный на свободу взгляд ввысь – признаки инакомыслия. Разве возможно это там, где даже в радуге главный цвет – алый?..
     А потом мой папа-коммунист проявил вопиющую несознательность – ушел от нас к другой женщине, и из красного цвета в нашем доме остались, пожалуй, только эритроциты в собственной крови. От них моя мама избавиться была не в состоянии, даже если бы вела свою родословную от предков «голубых кровей»… Зато появился отчим – фанатичный радиолюбитель, а вместе с ним – уродливый металлический стеллаж по всему периметру стены нашей небольшой кухоньки. На его полках проживали радиоприемники и радиодетали, а сам отчим, большей частью, проживал рядом с ними.
     Так в нашем доме появилась ОНА. Америка. Страна, чье имя в государстве красного цвета выплевывалось с таким же выражением на лице, как если б это был удаленный гнилой зуб. Только для меня она стала подобием сладкой ваты – вожделенного лакомства и страшного дефицита, появления которого мы с детворой караулили под дверями совковой кафешки «Сладкоежка» (голову даю на отсечение, - заведения с таким названием были в каждом красном городе!).
     Семь квадратов нашей кухни наполнились английской речью с непривычным акцентом на «r» - школьную программу по этому языку я освоила на «отлично», но, все равно,  мало что понимала в том наречии, который несся через допотопные динамики в наши квадратные лимитированные метры из-за океана. Странная музыка, надрывная импровизация, которую отчим, скалясь, называл гулким словом «джаз»… А еще – интонации… Складывалось впечатление, что ТАМ нет бесстрастных людей, смысл жизни которых – следовать избранной линии главной партии красной страны. Казалось, ТАМ – хранилище всех оттенков, которые делают жизнь ярче, контрастнее и…ОПАСНЕЕ, ибо любой, воспитанный в черно-белой коммуналке, время от времени окрашивающейся исключительно в красный, потеряет голову, попав в «эдемский сад», где царит буйноцветие, громогласие и вольнодумие, а звезды – белые на синем…