Чокнутая

        Я всегда была не такой, как все. Жаба Жанна!
       Отец остался один, когда маме пришла пора рожать! Она уехала на свою родину. Там ее встретили. И там была двоюродная сестра акушер-гинеколог. Именно она и должна была принимать роды.
       Мои родители ждали мальчика. Папа очень хотел сына! Они были молоды, любили друг друга, а письма на расстоянии еще больше укрепляли эту любовь.
       Молодая женщина в положении переходит улицу.
- Сына родишь! – Крикнула ей в след цыганка.
Счастливая улыбка озарила лицо женщины.
       Яркий осенний луч заглянул в одно из окон родильного дома маленького городка, каких сотни разбросано по всей России. В родильном зале в кресле лежит женщина, рядом стоит медперсонал. Они улыбаются и подбадривают роженицу. Ничего, дыши, у нас все получится. И не заметишь, как родишь.
- Поздравляю, у тебя дочь.
«Дочь?» - эхом пронеслось в голове. «Дочь? Он хотел сына! Дочь…»
Пунцово красное тельце. Длинная челка закрывает все лицо. Несоразмерно длинная шея. Дочь!
«Ну, ничего, еще все впереди. Сын обязательно будет. Я подарю ему сына», - думала красивая молодая женщина, глядя на спящую в кроватке дочь.
Маленькая, смуглая, с большими карими глазами. Вечно грустными глазами, как у собаки.
«Странная она какая-то», - пронеслось у женщины в голове.
Замкнутой девочку не назовешь. Бойкая, рано начала читать и считать. Но вот глаза, в них можно утонуть, кажется, она знает обо всем, что было и что может еще произойти в ее жизни.
Вчера она сбежала из детского сада в туфельках прямо на улицу, на мороз. Поймали, вернули. На завтра температура 38, вся пылает, глаза закрыты, дышит тяжело, из-под ресниц текут слезы.
Сколько можно привыкать к детскому саду! Сколько можно болеть? Дикая она какая-то… Странная…
Нет, все-таки у мамы на Алтае лучше. Свой дом, трава, чистый воздух, рядом Обь, купаться можно. Правда, маме до пенсии еще три года, ну, ничего! Внучка первая, единственная! Решено! К маме!

* * *
Жанна! Мне и дедушке надо на работу. Завтра утром я отведу тебя к моим дяде и тете. Ты умная, воспитанная девочка, ты должна вести себя хорошо. Зайдешь – поздоровайся! Тебе скажут «раздевайся, проходи», снимешь шубейку, рукавички, валенки, шапочку. Станут приглашать к столу, ты должна трижды отказаться! Поняла? Три раза отказаться! Только на четвертый согласишься пройти к столу! Хорошо?
- Да! Бабушка! А почему три раза отказаться?
- Так, моя девочка, поступают воспитанные люди!
Одинокий фонарь, поскрипывая, качается на ветру. «Желтый глаз». Сейчас он один на всем белом свете, потому что кругом снег, метель и не видно ничего!
- Бабушка, снег режет щеки и сыплет в глаза.
- А ты, моя хорошая, закрой глазки, крепко держи меня за руку и шагай.
- Бабушка, а вдруг я упаду?
- Нет, не бойся, ты большая девочка, тебе три с половиной года. Я с тобой!
Кажется, пришли, маленьким веником бабушка обметает внучке валеночки.
- Ты все помнишь, что я тебе сказала?
- Да.
Светлая кухня. Теплая печь, большой круглый стол у окна, кипенно белые занавески. Свет режет глаза. За столом люди только приступили к завтраку. Хозяин дома бьет маленькой красивой ложечкой по яйцу, которое стоит в красивой подставке.
Как тепло! Сколько разных запахов, они все различимы.
Основной тон задает кофе, свежемолотый из зерен, с корицей. Этот аромат щекочет ноздри, манит и зовет за собой. Его подхватывает запах домашних копченых колбасок. Робко и ненавязчиво. Руки сидящих за столом людей начинают двигаться, подчиняясь какому-то волшебному ритуалу. Они перемешивают запахи в воздухе. И вот, заканчивается робкое веяние копченых колбасок и на смену им вступает нежный хор хрустальных голосов выпечки. Свежей, домашней выпечки. Пряники с корицей, безе и заключительным аккордом, увенчав все это великолепие, проплывает аромат шмант-калече. Это такие булочки, внутри которых уже нет мякоти, а вместо нее томно расположилась взбитая с сахаром сметана, и все это прикрыто крышечкой от булочки. Ну, что скажете?
- Здравствуй, Жанна, раздевайся!
Непослушные руки снимают рукавички, с трудом ножки вынимаются из валеночек. Но вот почему-то пуговица закрутилась вокруг петли и никак не хотела выкручиваться.
Тем временем маленькая сухонькая хозяйка в накрахмаленном фартуке стала придвигать к столу еще один стул и ставить на стол еще один прибор.
- Проходи к столу завтракать!
- Нет, спасибо! ( «Первый раз» - пронеслось в детской головушке)
Хозяйка неспешно сервировала стол. Девочка старательно выпутывала вредную пуговицу из петли в шубейке. Ну, надо же ей было запутаться именно сегодня, первый раз, в гостях. Как жарко, как неудобно.
Меж тем от стола в очередной раз доносилось:
- Проходи к столу завтракать!
- Нет, спасибо!
«Четвертый раз», - послушно отсчиталось в голове. – «Четвертый раз!»
Хозяйка тревожно оглянулась на ребенка у дверей.
«Четвертый раз», - поняла девочка. Беспомощно присев на порог. Большие глаза. Большие карие глаза смотрели на всех. Плакать нельзя. Но что делать дальше? Руки беспомощно потянулись к злополучной пуговице.
- Давай я тебе помогу! – Предложила маленькая сухонькая женщина в накрахмаленном переднике.
Ну вот. Теперь все за столом. Все уже забыли этот неловкий момент. Маленькая девочка вместе со всеми возвышается над столом. Трапеза продолжается, медленно, чинно, молча. И только маленькая сухонькая женщина размеренными движениями руководит столом. Она как дирижер. Нет, как волшебница веет над всем этим великолепием. И все подчиняется ей, как по волшебству. Волшебный белый сервиз из тонких чашек и блюдец. У всех налит кофе. Из сливочника в чашку с кофе льются сливки. Щипцами кладется сахар в чашку. Нежная резная ложка покачивается в ней, подчиняясь движениям руки волшебницы. И в тарелке перед девочкой появляются сыр, колбаски. А чуть позже и шмант-калече.

* * *
- Жанна! Вот видишь, это тетрадь. Я разрежу ее пополам. Это будет твой дневник. Скоро ты вырастешь и пойдешь в школу. В школе будут записывать в дневник оценки за твои знания и поведение. Сегодня твое поведение можно оценить только на «три». Тебя приглашали пройти, но ты осталась у порога. Ты отказалась пройти к столу! Завтра, я надеюсь, ты будешь себя вести как воспитанная девочка. Мне было стыдно, ведь это мои дядя и тетя! Ты огорчила меня. Поэтому мне придется отдать им дневник, они будут ставить оценки за твое поведение. И мне очень бы хотелось, чтобы у тебя всегда была отметка «пять»! Ты поняла меня?
- Да, бабушка.

* * *
- Доброе утро, Жанна! Раздевайся! Проходи к столу завтракать!
- Нет, спасибо!
Стул…. Первый раз, варежки…
- Бабушка на работу пошла?
Блюдце…
- Да!
- Проходи к столу!
- Нет, спасибо!
Второй раз, валенки…
- Как у дедушки дела?
Чашка…
- Все хорошо!
- Проходи к столу!
- Нет, спасибо!
Третий раз, шапочка…
- Ты не замерзла, пока дошла?
Ложечка…
- Нет!
- Проходи к столу!
- Спасибо! Уже иду!
Шубейка…
Счастливое детское личико озарено улыбкой. Она молодец! Она все сделала правильно. Дальше все гораздо проще. Целый день нужно играть, разбирать и собирать свои игрушки, читать свои книжечки, вести себя тихо и скромно и никому не мешать. А еще можно наблюдать, как эти замечательные взрослые люди, убеленные сединой, каждый день творят волшебство. Маленькая сухонькая женщина в накрахмаленном переднике будет греть воду на печке, а затем мыть посуду после завтрака, расставляя ее, мытую и протертую, в буфет с резными дверцами. Затем она присядет у окна, возьмет деревянную ложку, нитки, иголку и начнет штопать разные вещи, выбирая их по одной из небольшой стопки аккуратно сложенного белья.
А хозяин в это время, высокий седой мужчина, с правильными чертами лица, тепло оденется, возьмет с собой большие кожаные рукавицы, с мехом внутри и пойдет на улицу.
Тогда можно будет взобраться на стул у окна и смотреть, как он убирает снег большой деревянной лопатой, откидывая его от калитки размеренными движениями. Затем он возьмет флягу и сани, и пойдет на реку за водой.
Девочка напряженно замерла, сидя у окна. Заметил! Махнул рукой: «собирайся»!
- Он позвал меня с собой!
- Вот и хорошо! Быстренько одевайся, тепло одевайся и на, вот. Возьми с собой эту подушечку.
Маленькая сухонькая женщина знала, что говорит.
Конечно, можно идти рядом с флягой и санками, смотреть по сторонам и задавать разные вопросы. Можно ехать в саночках и обнимать огромную пустую флягу, но из-за нее ничего не видно впереди. Но самое замечательное – это, дождавшись, пока из реки начерпают ведрами полную флягу воды, привяжут ее к санкам, накроют обрезом из старого одеяла, накинуть сверху подушечку и взгромоздиться на флягу. Тогда по дороге от берега до ближайшей улицы можно ехать на фляге верхом и, щурясь от яркого солнца, громко распевать песни, всякие разные. Ведь, что может быть лучше, чем морозный воздух, искрящийся снег и дорога, ведущая к дому! А потом, придя в дом, сидеть у печки на маленьком стульчике, молоть кофе в кофемолке, вдыхать его запах, смотреть, как сохнут рукавички и валенки у печи. Слушать неспешный разговор этих двух замечательных людей – маленькой сухонькой женщины в накрахмаленном переднике и высокого седого мужчины с правильными чертами лица. Разговор на другом, непонятном, родном для них языке. Так может говорить бабушка. Только дома она говорит на русском языке, дедушка ее языка не знает.


* * *
Они встретились на войне. Он - жгучий брюнет, грек из Анапы, вырос на берегу Черного моря. Она – стройная, маленькая блондинка из Немецкой Автономной Советской Социалистической республики, выросла на берегах Волги.
Разные пути привели их сюда. Она побывала в трудармии. Ей не было девятнадцати, когда оказалась на плоту вместе со всеми. В руках она сжимала голубой кувшин. Это все, что девушка успела схватить, забежав в дом. В кувшине была пищевая краска. Ее добавляли в выпечку, ей украшали торты и красили яйца в Пасху. Плот оттолкнули от берега. Стояла разрывающая воздух тишина. Русские солдаты с автоматами стояли вдоль берега. Женщины прижали к себе детей и тихо завыли. «Сейчас будут стрелять», - пронеслось в голове.
На пожелтевшей от времени фотографии молодые люди, парни, девушки, среди них выделяется белокурая девушка в строгом платье, с волнистыми волосами и тонкими чертами лица. «29 околоток» - висит транспарант на заднем плане фотографии.
Маленькую хрупкую девушку, забивающую костыли на железной дороге, заметил какой-то начальник и посадил к себе в приемную. Она плохо знала русский язык. Поэтому все телефонограммы она записывала немецкими буквами, а затем дрожащим голосом читала их по-русски. Позже она выучила язык и даже писала без ошибок. Однако, «каструля» и «концэрвы» так и остались навсегда в ее русской речи.
Однажды оказавшись в госпитале, она на секунду задержалась возле раненого солдата. Его глаза были забинтованы. «Сестричка! - окликнул он ее, - сестричка, принеси горбушку, пожалуйста!»
Она не знала, что такое «горбушка». Но каким-то чутьем поняла, что это хлеб. На свой страх и риск она стащила поднос с хлебом и поднесла к кровати солдата. «На, бери, горбушка», - приговаривала она, протягивая ему разнос. Солдат пальцами стал перебирать хлеб и вдруг руки замерли. «Вот она! – радостно екнуло ее сердечко. – Горбушка, - счастливо, нараспев произнес солдат. Спасибо тебе, сестричка!»
Каждый раз, завершая свой рассказ о прошлом, она чуть вздрагивала и, кажется, сдерживала себя от желания оглянуться назад. В ее памяти, наверное, так и стоят за спиной люди с автоматами.

* * *
- Я не был на передовой. Я был «писарчуком». У меня хороший почерк, я грамотно писал, умел хорошо считать…
Рассказы деда о войне скорей были похожи на армейские байки. Он стеснялся носить медали, никогда не пользовался ветеранской книжкой. А в День Победы, немного выпив, плакал. Он говорил, что все герои остались, там лежать. Настоящие герои. Еще он говорил, что война – это страшно, это очень страшно. Ведь там стреляли и в своих - за трусость, за попытку к бегству.
Однажды он пришел из магазина, почти прибежал, с пустым бидоном для молока. Он мотал головой и все время повторял: «Я не пойду, я больше не пойду».
Оказалось, что в этот день, как, впрочем, всегда, дедушка пошел в город за молоком. Если кто-нибудь помнит, в то время во всех магазинах висели таблички «Ветераны ВОВ обслуживаются вне очереди». «ВОВ» расшифровывалось как Великая Отечественная война. Для подтверждения того, что ты ветеран, у тебя должно быть соответствующее удостоверение.
Так вот. Дедушка пришел в магазин и как все нормальные люди встал в очередь. Стоит ли говорить, что в очереди в основном были дети, женщины с маленькими детьми, старухи и беременные женщины. Иначе говоря, пионеры, пенсионеры и мамочки. Наконец-то привезли молоко, очередь стала, немного, ровней и начала медленно двигаться.
Вдруг откуда ни возьмись к прилавку сквозь толпу продирается пожилой мужчина. Показывает продавцу корочки ветерана и требует обслужить его вне очереди. Все вокруг стоящие начинают возмущаться, а затем стыдить ветерана – как же так, не инвалид, здоров, кругом женщины и дети, все стоят и ничего…. Стоит ли говорить, что началась свара! Разговор стал переходить на личности и ветерана стали отпихивать от прилавка. Тогда он стал размахивать бидончиком налево и направо! Раздались вопли, кому-то рассекли бровь, полилась кровь, заплакали дети. А мужик размахивал бидоном и исступленно вопил: «Я ветеран! Я ветеран!».

* * *
Вот эти бабушка и дедушка. Вот эти самые люди воспитывали девочку с большими карими глазами. Они учили честности, доброте, терпению, вниманию, состраданию, сдержанности и скромности.
«Никогда не выделяйся! Будь сдержанной! Будь скромной! Воспитанные девочки так не поступают!» - неустанно повторяла бабушка. И девочка старалась, изо всех сил старалась. Но зачастую бурная фантазия и неуемный характер брали свое.
Однажды девочка пришла домой вся в слезах. В первый раз она пошла, играть на улицу вместе с младшей сестрой.
- Бабуля, почему я должна брать ее с собой играть?
- Потому что она твоя родная сестра!
- Но ведь она все сломала! Мы построили кукольный домик, а она взяла и все сломала. Она не дает нам играть! Она везде лезет и все берет! Она мешает!
- Ты должна учиться играть вместе, ведь вы сестры!
- Но я так не хочу! И играть со мной теперь никто не хочет!
- А знаешь что! Тогда давай ее убьем? Убьем и закопаем?!
Ужас отразился в глазах девочки.
- Бабушка! Так нельзя! Она ведь наша!
- Тогда, моя хорошая, терпи!

* * *
Взрослая жизнь – вот, что ожидало девочку дальше! Школа, институт, работа, замужество, семья и каждый день в труде, любви, заботах и терпении!