3. Охота на льва - это серьезно

28 декабря.
Я искала его по всему городу.
Мне сказали, он уволился с работы, бросил должность, о которой мечтал, которую ждал, вкалывая два года по пятнадцать часов в сутки, оставляя девять часов на необходимое. Но эти девять часов, даже спящий, он принадлежал мне, а я ему. Девять часов в сутки, помноженные на два года безумной любви, страсти и преданности.
 Потом, старикашка, грузивший сотрудников бездарными распоряжениями, а директорское кресло неподъемным задом, отошел от дел, отошел к праотцам или к чертовой бабушке, или укатил в Швейцарию, и для нас многое изменилось. Девять часов нашего времени сократились до семи, пяти, одного, но появились отпуска - раз в два месяца одна неделя.
Все, что мы не могли позволить себе раньше, стало возможным. Как дети мы объедались заморскими сладостями, незнакомыми фруктами, блюдами и напитками, отсиживались в туалете, изрыгая неусвояемые экзотические продукты, купались в океане и вместе погружались в пучины морей. Дайвинг - стал его страстью. Меня укачивало даже  в полный штиль. Я глотала мудреные таблетки от тошноты, мы брали яхту и шли к месту, где обязательно «рискуя жизнью», обследовали затонувшее судно, поднимали со дна вещицу, не представлявшую ценности ни для кого, кроме нас и везли в свой собственный дом. У нас появился свой дом, и не осталось стран, в которых мы еще мечтали побывать.
На стене спальни, у изголовья кровати, висела шкура льва, убитого, возможно, мною во время сафари в Камеруне. Это был неожиданный трофей. Это был страшный трофей.

Идея поохотиться на льва родилась после удачно заключенного контракта.
Лев Клейн - имя представителя  компании, с которой велись переговоры, -  русский немец долго сопротивлялся, но, в конце концов, не выдержал и сдался. Сделка состоялась. Имя моего мужчины появилось на страницах деловых французских газет, а имя Льва Клейна на каменном кресте франкфуртского кладбища. Сторона, получившая баснословную прибыль, направила курьера к немецкой вдове и трем маленьким Львовичам. Он передал личные соболезнования руководства компании и материальную поддержку, достаточно скромную, на мой взгляд, и вполне достаточную, по мнению моего любимого мужчины. Мы крепко спорили, обсуждая размер оказанной помощи. Дело дошло до джина без тоника и дуэли на шпагах, сорванных со стены, и, конечно же, я уступила силе, ушла в спальню, накрылась одеялом с головой и, утирая слезы, задумалась о несправедливости мужской логики, а через час услышала реплику из гостиной.
- Мне надоело охотиться на холодных морских тварей. Всегда складывается ощущение, что кто-то уже убил их до меня. Вот убить льва, это серьезно. - Он покачивался в кресле напротив окна, ожидая от меня восхищения его очередной неординарной фантазией.
Уступить в споре, не значит согласиться. Я хотела зацепить его еще разок и, нарочно, остановилась в дверях в самом воинственном виде - в его тончайшей шелковой черной рубашке, надетой на голое тело и застегнутой на одну крохотную черную жемчужную пуговицу. Оружие не оригинальное, но испытанное и безотказное. Победа нетерпеливо трепетала крыльями за моей спиной, но пока он напряженно покачивался в плетеном кресле, смотрел в окно и не догадывался о своем поражении.
- Тебе мало Льва Клейна?  Я соглашусь на охоту, если ты добавишь денег вдове со своего личного счета, - мурлыкнула я, сзади погладила его шею, опустилась коленями на ковер, поцеловала его руки и расстегнула пряжку ремня.
Он откинулся на спинку кресла и прикрыл  глаза - несколько секунд на раздумья и:
- Ты права, милая. Как всегда один-ноль в твою пользу! Иди ко мне, моя хитрая лисичка.
 Как он говорил эти слова! Как он был ласков! Нужно было родиться ледяной акулой, чтобы суметь противиться его желаниям. Он сидел на диване, а я лежала на его коленях лицом и дышала им, и не могла надышаться.
- Пойдем в спальню? - обволакивал меня его шепот, но было уже все равно. Постелью оказались ковер, кресло, стол и даже подоконник. Наш час - мой милый принадлежал только мне, и я готова была на все, что допускала природа в отношениях мужчины и женщины.

А через две недели мы встречали рассвет на северо-востоке Камеруна.
Разбитый автомобиль, представляющий собой помесь джипа и военного вездехода, выполнял работу миксера, тщательно взбивая в моем желудке отвратительный завтрак, который наш гид, видимо в шутку, назвал европейским.
 Местный профессиональный охотник, на плечи которого легла вся ответственность за выслеживание зверя и добычу трофея, не расставался с биноклем. Мой воинственный друг, почему-то, выискивал львов в пустынном желто-голубом небе, а я, борясь с приступами тошноты, прикидывала, количество миль до голубых гор, цепочкой тянувшихся вдоль нашего маршрута.
Это был первый день охоты. Мы увидели антилоп, за что-то обозванных «лошадиными», кучи слоновьего навоза, поломанные тяжеловесным семейством деревья и помятые кусты, и даже самих слонов, но львы в тот день, вероятно, ушли на дальний кордон. Вечером, захлебываясь смехом, мы вспоминали фильм - «Особенности национальной охоты», пили за добычу, за нашего чернокожего «егеря Кузьмича», и за упокой души невезучего Клейна.
На следующий день, мы обнаружили следы льва около реки. Точнее их нашел чернокожий «Кузьмич». Он шел с собственным оружием впереди. Мой любимый, после буйно проведенных вечера и ночи, вздыхая и потея, плелся за ним, перебрасывая карабин с плеча на плечо. Дальше, по уменьшению полезности в охоте, тащилась я, панически оглядываясь, в ожидании нападения ядовитых змей и пауков. А за мной, неслышно двигалась пара несимпатичных камерунских парней, не говорящих на русском, английском, французском и вообще на каком бы то ни было языке. Эти двое, с ножами на поясах, напоминали молчаливые тени призраки. Если бы не палящее солнце, если бы лунная ночь, я бы уже дрожала от страха и ни за что не позволила бы им находиться за моей спиной.
  В зарослях молодого бамбука, наш «Кузьмич» дал знак остановиться. Он показал рукой на деревья, обросшие лианами, и отступил  в сторону. В их тени, лежала пара львов - гривастый самец и молодая, некрупная самка. Кот и кошка, очень большие, но такие же милые, очаровательные создания, как все кошачьи, с которыми мне приходилось знакомиться в квартирах друзей. Она вылизывала его лапу, а он - я не поверила своим ушам, - он мурлыкал. Идиллия земного царства животных. Мой драгоценный охотник поднял карабин, прицелился и нажал скобу. И грянул выстрел. Самка метнулась в сторону реки, а лев поднялся и посмотрел мне в глаза. Потом меня уверяли, что он просто смотрел перед собой, находясь в шоке потому, что густые заросли скрывали нас. Но я знаю, наверняка - лев смотрел мне в глаза. И, конечно, в его глазах не было вопроса: «За что?». Но в них была боль. И не только физическая. Мой любимый больше не стрелял. Следующий выстрел сделал профессионал, но лев не упал. Лев уверенно пошел на него. Еще выстрел. Из-под челки зверя, темной дорожкой, вытекла струйка крови - багровая на светло-палевой плюшевой морде. Куда исчезли тени камерунцев - я не заметила. Откуда в моей руке оказался нож - я не помню. Но я помню, как под моей рукой хрустела шкура, пробиваемая ударами этого ножа и словно гром, откатывалось эхо последнего выстрела. Я помню, как кричал человек, разрываемый огромными когтями, я помню вкус крови, брызнувшей мне в лицо, и я надеюсь, я хочу верить, что это не была кровь того человека.
Похороны темнокожего «Кузьмича» обошлись без нашего участия.
Трофей, бережно упакованный в деревянный ящик, недолго хранился в подвале нашего дома. Однажды, войдя в спальню, я увидела его на стене. Я не спорила, попыталась снять шкуру и сбросить на пол. Мой любимый мужчина попросил оставить, как есть, и я согласилась.
Потому что, если любишь, не всегда поступаешь так, как тебе хочется.


продолжение
Следы оставляют все.
http://www.proza.ru/2013/12/21/1311

"фото http://wild1080.com/lion-brother-photo.html"