Сущности

     Я никогда не верила в то, что город заканчивается типовой табличкой с перечеркнутым названием на ней. Город рождается улицами. Улицами он растет, взрослеет, украшается, уродуется. Улицами освящается, ими же заблуждается. Улицами мудреет. Дряхлеет. И улицами город заканчивается…
     Я живу на Глухарской. Занимаю один миллиметр на прямой линии, сфотографированной космическим спутником. Всего один… Но без него все бы в расчетах перепуталось, и этот сбой обязательно вызвал бы какой-нибудь катаклизм где-нибудь во Вселенной…
За моей спиной – миллионный город, а впереди – его конец. И каждый раз я чувствую, как лопаются на мне  его путы и удавки, стоит только перейти улицу на другую сторону и углубиться в «необлагороженные» девственные заросли…
     На Глухарской уже давно нет никаких глухарей. Она изнасилована, истоптана и продана как бесперспективная и бесплодная только потому, что пожелала стать для ненасытного города последней. Дальше строительство было невозможным: болота напомнили человеку о необходимости ограничивать свои желания. Тогда город сказал улице: «Я тебя исчерпал… Взял для своего развития у тебя все, что смог…». И, не смирившись со своей конечностью на Глухарской, бросился покорять другие, более уступчивые границы…
     На Глухарской тихо. И глухо. Мы любим друг друга, я и улица. Я ее - за то, что не сдалась в стремлении быть для города последней. Она меня – за то, что только с ней я могу позволить себе быть самой собой, оставляя все свои придуманные и втиснутые внутрь, в самую глубину (чтобы больше разностей влезло), сущности там, в жадном к разносторонностям и разнообразностям городе…
     На Глухарской я люблю молиться. Город смотрит на меня в эти минуты со снисходительностью. Ёрничает: «На Бога надейся, но сам не плошай! Угождай сильным, не трать время на ничтожества. Бери, если лежит плохо, но уступи другому, если у того руки длиннее, а то как бы до твоей шеи не дотянулся. Не лги, если будут трудности с оправданиями, и не предавай, если платят дешево, в конце концов, за тридцать сребреников не стоит овчинка выделки…». А эта последняя улица ласково гладит по лицу кислородными потоками и шепчет: «Конечно, надейся! Конечно, не плошай! Люби ЧЕЛОВЕКА, а не его достижения. Именно надежда на Бога откроет тебе Его Замысел о каждом человеке, а это открытие, в свою очередь, не даст оплошать тебе  в поступках…»…
В метель Глухарская становится особенно глухой. Преображается в ту самую глухомань, куда городу, что живет во мне, хочется сбежать от самого себя. В метель улица превращается в ту самую пристань, где кончаются земные дороги, и где хочется остановиться перед грядущим неизвестным плаванием. В эти часы я люблю попить чаю и подвести итоги реализации жизненной позиции «держи ноги в тепле, желудок в голоде, а голову в холоде». Внешняя суета, которую многие называют здоровым образом жизни, услужливо предлагает модельные сапожки на меху, книги рецептов полезных блюд из мультиварки и обливания талой водой для очищения верхней чакры, открывающей «выходы в иные миры»…
     За чаем все мои придуманные  сущности  обретают голоса, одобряют креативные идеи, влюбляются в гениев, эти идеи породивших, выражают готовность принимать любые предложения для осуществления комфортного жизнеобеспечения и…впадают в страшную ярость, не находя во мне, реальной, на всё вышеперечисленное спроса. Ведь на Глухарской, где кончается город, и можно быть настоящей, я держу ноги в тепле, стоя в горячей молитве в центре прозрачной и ласковой тишины. Приучаю желудок к голоду, чтобы, избалованный модной «гурманизацией», он не отвлек меня от Того, Кто СОприсутствует со мной в этой тишине и слушает так внимательно, как никто из многих миллионов в городе за спиной. Наконец, ЗДЕСЬ я по-настоящему осознаю, что держать голову в холоде – значит уничтожить в ней город с его страстями и всеми силами сохранять эту самую тишину, в которой только и есть шанс услышать Ответ Того-Кто-Всё-Знает…