Командировка 2. 2 Бухара

Дорога в Бухару, с пересадкой в Ташкенте, обошлась без приключений. Только сама обстановка в столице республики вызывала дополнительную настороженность.  Таксист, славянской внешности, почему-то не довез меня до самой гостиницы, а остановился на краю огромной пустынной площади у подземного перехода и показал дальнейшее направление.

Было два часа ночи, на улице ни души, ни машины. Только на той стороне площади стоял милицейский УАЗ469 с потушенными фарами. На мой вопрос, почему не может  довести до самой гостиницы, водитель туманно ответил, что ему туда нельзя. И грустно пожелал мне удачи.

Я спустился в подземный переход и по-диагонали пересёк площадь. Наверху меня уже ждали менты. Старлей, больше похожий на басмача, проверил мои документы и поинтересовался, мол что за ксива. Я его поставил в известность , что есть такая свободная страна Литва, проложившая дорогу свободы остальным республикам бывшего Союза, а он держит в руках паспорт гражданина этой державы.

-  Да, я знаю, - невозмутимо ответил он, - у меня брат служил в Риге. Ну ты мужик смелый! Ночью в городе, да ещё через наш подземный переход, да тебе можно медаль «За отвагу» давать, ... посмертно. – Заржал мент и добавил, - идём проводим до гостиницы, а то награда не найдёт героя.
В благодарность, я его не стал разубеждать, что Рига к Литве, как то не имеет отношения, исторически так сложилось.

                *     *     *
Заведующий коммерческим отделом Бухарского облисполкома оказался импозантным     мужчиной  средних лет с манерами аристократа, облаченный в смокинг, которому бы позавидовали английские дэнди времён Байрона. Но вот с русским языком у Карима, как он представился, были некоторые проблемы, как с произношением, так и со словарным запасом, за исключением матерного. Из чего я сделал вывод, что первое и последнее знакомство с великим и могучим у него состоялось ещё в Советской армии, причём в тыловых продовольственно-вещевых структурах.

Как мог, Карим мне пояснил, что мой приезд сюда напрасен, о чём он по телефону предупреждал Пранаса. А для меня еще и не безопасен, особенно если я буду проявлять хоть какую-то активность в возврате денег за товар. Потому, что Мансур, владелец сети магазинов, каким то боком родственник самому Ахмаду Шах Масуду, при этом Карим многозначительно поднял указательный палец к потолку.

Про Ахмада Масуда, живую легенду таджиков, слышал даже я. Это крупный полевой командир времён советской аккупации, а сейчас он на пике своей славы – министр обороны Афганистана.

Ну Пранас, ну гад, ну удружил, - подумал я, - надо рвать когти пока не поздно.

Мы с Каримом посидели, помолчали глядя друг на друга и во мне, где-то очень глубоко, зашевелилось чувство долга. Хоть какую то попытку предпринять надо, мелькнуло в голове, чтоб  была отмазка за пустую ходку.

- Карим, а не могли бы вы соединить меня по телефону с Мансуром? – Заискивающе улыбаясь спросил я.

Выражение лица Карима скисло совсем, он отвернулся к окну, долго  в него смотрел, вздыхал и наконец то изрёк:
- Я сам попробую с ним поговорить, но ничего не обещаю.

Телефонную трубку он брал как раскалённый металл, говорил почтительно стоя, со склонённой головой. Общение происходило то ли на узбекском, то ли на таджикском с упоминанем имён Пранас и Александр. Одно слово, которое повторял Карим часто, было «раиф», как я позже выяснил, оно означало – милосердный.

По словам Карима, Мансур согласился встретиться со мной чисто из любопытства, так сказать, взглянуть на наивного наглеца. Поэтому завтра в 9.00 меня из гостиницы заберёт машина.  Чувствуя за собой какую-то ответственность, Карим ещё посоветовал мне, при встрече, вести себя очень корректно и уважительно, мол целее буду. И не начинать разговор с дела, на востоке так не принято.

Продолжение следует.