Амбивалентность

Они были настолько не схожи во всем, что эта внешняя непохожесть, многократно усиливаясь несхожестью внутренней и зеркально отражая ее, ошибочно воспринималась как нечто глубоко родственное, трепетно близкое.
 
Совершенно разные люди, с отличным друг от друга жизненным опытом, складом ума, пристрастиями и вкусами.
 
Эта глубочайшая антагонистичность, возможно, и подталкивала их в объятия, обольщая темной тайной слияния между тем, что навеки должно быть разъединено и разлучено.
 
Космическая отдаленность внутренних миров магнетически притягивала.
 
Едва ли не сразу ощутив эту тягу, оба благоразумно соблюдали дистанцию, инстинктивно предчувствуя глобальность возможных повреждений в случае столкновения.
 
Столкновения, всё более и более приобретавшего статус неизбежного, как если бы пара опытных астрологов, просчитав траекторию движения двух небесных тел, постепенно пришла к открытию в какой именно точке произойдет неминуемое и только растерянно развела руками.
 
А до тех пор, они медлили, оценивающе сканируя особенности анатомической топографии друг друга, словно приноравливаясь к возможным вмятинам, которые намеревались оставить на телах и душах.
 
Скользя в свете дня на глазах у многочисленных статистов, они украдкой кололи один другого то взглядом, то словом так, что у всех невольных свидетелей этих перестрелок не оставалось ни малейших сомнений в их тотальной и взаимной антипатии.
 

 
Не является ли самая сильная любовь - ненавистью по своей сути? 
 
 
 
Коллеги вполне осознанно старались их разделить, следя за тем, чтобы орбиты их вращения не пересекались, как пытаются судьи развести по разным углам ринга двух разъяренных, непримиримо настроенных бойцов, в азарте боя не обращающих никакого внимания на звуки финального гонга.
 
 
 
Оставшись одна, она любила представлять, как он яростно овладевает ею, срывая с ее тела превращаемую в лохмотья одежду и, как она отдается ему, полностью и без остатка, опьяняясь своей бесстыдной ему покорностью.
 
И уходя в грезе своей всё дальше и дальше, - подобно тому, как уплывает отвязанная от причала ветром одинокая лодка, - она содрогалась от наслаждения, ощущая сладкие спазмы внизу живота в предвкушении его первобытной, но весьма изощренной чувственности, которую она в нем угадывала.
 
 
 
Размышляя о ней, мужчина мысленно разграничивал ее личность на две части: маску и то сокровенное, заповедное, что вопреки коросте наносного, еще могли уловить его взгляд и чутье.
 
Любопытно, но эротические представления занимали в его мыслях ничтожнейшее место: предметом его интереса являлась хрупкая сфера ее внутреннего мира.
 
Ибо только там и лежали ключи ко всем вратам ее "Я".
 
 
 
Не в силах сопротивляться желанию периодически поддевать его самолюбие, женщина произносила в присутствии других сотрудников фирмы двусмысленные фразы, непосредственно касавшиеся его личности. 
 
И хотя, всем собравшимся было понятно о ком речь, ее колкости никто не поддерживал, только сама мишень обычно молчала, снисходительно скривив рот в иронической усмешке.
 
Однажды он так тонко и зло парировал ее очередной выпад, что, стушевавшись и не найдя что ответить, она стремительно вышла из помещения.
 
Спустя несколько минут он вышел вслед за ней, обнаружив стоящей на пожарной лестнице у распахнутого окна.
 
Ветер раздувал ее волосы, играя воротом белоснежной блузки.
 
Он тихо подошел сзади.
 
Почти вплотную.
 
Женщина не оборачивалась, продолжала смотреть в оловянную даль, разглядывая урбанистическое ничто, но, как она ни старалась скрыть свое волнение, грудь ее предательски вздымалась.
 
У него закружилась голова от ее близости и тонкого аромата, исходившего от нежной кожи ее шеи.
 
Он осторожно окунул лицо в пепельный дым ее волос, а она замерла, боясь шелохнуться.
 
Мужчина грустно улыбнулся гипнотической серости заоконного пейзажа и, бегло коснувшись губами ее плеча, двинулся прочь.
 
Услышав его удаляющиеся шаги, женщина обернулась. 
 
Он оглянулся и, глядя в ее вдруг блеснувшие слезами глаза, кивнул с таким выражением, что сердце ее мягко сжалось и замерло, словно пойманная в ладонь птица. 
 
 
 
 
После данного эпизода наметился длительный штиль и обманчивое безветрие.
 
Встретив его несколько раз в коридоре, она, как обычно, высоко держа подбородок, гордо шествовала мимо, однако, при этом, во взоре нет-нет да и мелькала некая тревожная, граничащая со страхом, обеспокоенность.
 
Исподволь разглядывая ее, он пару раз обжегся об ответный, едва ли не угрожающий, источающий огонь взгляд, который парировал внешне довольно невозмутимо, хотя и почувствовал, как сердце, в поисках выхода из тела, принялось коалообразно карабкаться вверх по бронхиальному древу.
 
Она гадала, что движет им в общей нелогичности его поступков.
 
Почему он, прекрасно чувствуя некую ее в тот момент обнаженность, ограничился лишь воровской полулаской?
 
Почему не сделал решительный шаг в миг, когда для этого была благоприятнейшая обстановка?
 
Испугался?
 
Пренебрег?
 
Встречая преисполненный нежности и желания взгляд, она поднимала его на меч заточенного ненавистью взора, наказывая за упущенный на лестнице шанс.   
 
Так продолжалось до тех пор, пока он не перестал обращать на нее какое бы то ни было внимание.
 
Он не просто избегал смотреть в ее сторону, а даже когда шли дебаты и она что-либо говорила в присутствии остальных сотрудников фирмы, то он смотрел куда-то сквозь нее без всякого выражения.
 
Напрасно она отбивала дробь каблуками, вызывающе огибая его рабочий стол - он продолжал оставаться образчиком невозмутимости и безучастности.
 
Она даже позволила обнять себя вызывающему у нее изжогу Егорову и, когда его потная ладонь сползла чуть ниже поясницы, залилась смехом, краем глаза улавливая, как почернело его и без того смуглое лицо.
 
Когда же Егоров вознамерился повторить свой маневр в офисном коридоре и без свидетелей, она влепила ему такую пощёчину, что у нее самой несколько минут стоял звон в ушах, а так ничего и не понявший мужлан, приложив ладонь к покрасневшей скуле, ссутулившись и выпятив вперед живот, застыл словно скифское изваяние, изумленно таращась на гипсокартон стены рачьими глазами. 
 
 
 
 
На новогоднем корпоративе добрых десять минут вся мужская часть возбужденно обсуждала бордовое в обтяжку платье, в котором она появилась на публике.
 
Первые две медленные мелодии она танцевала с красавцем Тихомировым, почти двухметровым плейбоем местного разлива и с такой игривой развязностью смотрела на него снизу вверх, что мужчина, беззвучно прошептав короткое ругательство, буквально схватил в охапку первую попавшуюся партнершу и увлек за собой в толпу танцующих.
 
Он прижал к себе несчастное пьяное тело, тут же обмякшее и медузно расползшееся по его груди и рукам, ядовито взирая на то, как руки Тихомирова слепо блуждают по ее спине в бестолково-эротических поисках.
 
Спустя пять минут он холодно наблюдал, как она любезничает со своим визави, который, взяв в свои огромные ладони ее левую кисть, медленно перебирает лепестки пальцев, наблюдая за ее выражением лица с плотоядной многозначительностью.
 
Мрачный его визионизм был прерван появлением уже изрядно подвыпившей Завадской, которая, подбоченившись, заслонила своими аппетитными бедрами пастораль праздничного флирта:
 
- Скучаешь? - запах изысканного парфюма, исходивший от ее запястий, смешался с табачным дымом и амбрэ только что выпитого дорогого коньяка.
 
Вместо ответа он вопросительно поднял на нее глаза.
 
- Новый, твою мать, год на дворе! А ты киснешь, как щи в кастрюле! - с этими словами она приблизилась к сидящему на стуле таким образом, что пронзающий материю платья сосок правой груди чуть не лишил его глаза.
 
Она запустила пальцы в его прическу и, сжав волосы, понизив голос, доверительно сообщила:
 
- Я, между прочим, без трусиков. 
 
Он промолчал, рассматривая ее ярко напомаженный, чуть приоткрытый рот.
 
- Через пять минут в женском туалете - покачивая бедрами, Завадская двинулась прочь, заговорщицки оглянувшись на полпути и подмигнув ему, с научной тщательностью изучающему сферичность ее плотного, тяжелого зада.
 
"Кобель!" - сверкнув глазами, едва не выкрикнула вслух женщина, уловив, как направление его взгляда, так и всю, предшествующую ему сцену.
 
Улыбнувшись своему кавалеру, она потянула его в сторону затененной, заставленной диванами зоны отдыха.
 
"Вот сука!" - волна жгучего, смешанного с гневом, отчаяния, поднялась к горлу и он, задыхаясь от боли, приподнялся со своего места, обреченно наблюдая, как тает в темноте подол ее бордового платья.
 
Сжав кулаки, пошатываясь от раздирающей его нутро ревности, с решительностью раненого солдата, двинулся вслед за Завадской.
 
 
 
Прислонившись к стене и наблюдая, как отражается, во многочисленных зеркалах дамской комнаты, двигающийся взад-вперед, - словно голова гуляющего по мостовой голубя, - затылок стоявшей на коленях жгучей брюнетки, он задрожал всем телом. 
 
Но виною тому было не возбуждение, а болезненное представление о том, что в сумеречной зоне этого огромного здания, сейчас происходило примерно тоже самое.
 
Мысль об этом была столь непереносима и мучительна, что даже эякулируя под сладострастное мычание партнерши, он почувствовал, как его глаза наполняются слезами.
 
"Зачем я это сделал?! Зачем вообще всё?!" - судорожно глотая ртом воздух, он сорвал с шеи галстук и, скомкав, небрежно сунул в карман пиджака.
 
 

Спрятав за своей могучей спиной остатки вялого электрического света далеких люстр, Тихомиров наклонился над ее лицом, а его язык, настойчиво пробиваясь вглубь ее рта, с хамовитостью полицейского, начал деловито обыскивать десны и нёбо.
 
Почти синхронно двинулись на штурм пальцы змеино скользнувшей под платье руки, норовившие протиснуться к трусикам через гладкие тиски сжатых бедер, с целью захвата самой нежной части ее плоти и, одновременно, попытки обретения контроля над центром ее чувственности.
 
Однако, будто очнувшись ото сна, решительно сбрасывая с себя оцепенение, она, одним ловким кошачьим движением, высвободилась из под тяжко пахнувшей избытком одеколона груды мышц и одежд. 
 
Вынырнув из под мужчины, словно пума из под навалившегося на нее буйвола, она успела бросить ему, тупо и ошалело смотрящего ей в след:
 
- Извини. Я не готова.
 
 
Задыхаясь, он бросился к гардеробной,  и едва не сбил с ног... ее, с затуманенным взором бредущую в том же направлении.
 
Подняв голову, она встретилась с ним взглядом, да так и застыла, одну руку удерживая, - словно для баланса, - на весу, а другую, только что поправившую непокорный локон - у виска.
 
Может быть, они простояли так минуту, а возможно и целую вечность.
 
Порядком успевшая нагрузиться алкоголем общественность, пропустила этот сенсационный момент, а ее представители равнодушно сновали мимо, совершенно не обращая внимания на две красивые статуи.
 
Когда они бросились в объятия друг к другу, то никто не повернул и головы в их направлении, хотя пара продолжала стоять в центре холла, обнявшись, слившись в неразрывный конгломерат любви, отчаяния, ненависти и обожания.
 
 
 
 
               
                10.12.2013г.