Глава 72. Рыбкин

Кадры решают все только в кино. Березовский в силу политического скудоумия до конца своих никчемных дней не сумел осознать эту мысль, однажды высказанную Сталиным и по-своему понятую кинорежиссерами, для которых кадры на пленке действительно решают все.

Десять лет назад беглый олигарх попытался в ходе предвыборной кампании разыграть президентский гамбит, принеся в жертву две отравленные фигуры. Мертвых не избирают, но они, сделавшись таковыми, способны помешать избраться на второй срок реально живому Путину - такая плодотворная идея возникла в больной голове БАБа.

И вот что из этого получилось. Оказалось, что классик прав. Лгут сочинители пиратских романов. Никаких Карибских морей нет на свете, и не плывут в них отчаянные флибустьеры, и не гонится за ними корвет, не стелется над волною пушечный дым. Нет ничего такого. И не было. Вон чахлая липа в дворе - она есть. И чугунная ограда, а за нею бульвар. Конечно, не авенида Риу-Бранко в карнавальном Рио-де-Жанейро, но тоже себе знаменитый самостийный Крещатик.

Запахнув пальто и душу, крутой Ваня Рыбкин готов был рвануть хоть в Рио, хоть в Жанейро, однако скудный его язык только до Киева довел.

Удар по авторскому самолюбию Бориса Абрамовича нанес Михаил Булгаков. Почти все происшедшее в романе «Мастер и Маргарита» с директором варьете Степой Лиходеевым совпадает с историей Вани Рыбкина, который сначала пропал без вести, а потом нашелся, но не в Москве, где его не слишком старательно искали, а совсем в другом городе, где он тоже никому не был нужен. А начинались их приключения с одной и той же завязки:

«Степа старался что-то припомнить, но припоминалось только одно - что, кажется, вчера и неизвестно где он стоял с салфеткой в руке и пытался поцеловать какую-то даму, причем обещал, что на другой день придет к ней в гости...

Ни какая это была дама, ни который сейчас час, ни какое число и какого месяца - Степа решительно не знал и, что хуже всего, не мог понять, где он находится...

Пошевелив пальцами ног, Степа догадался, что лежит в носках, трясущейся рукой провел по бедру, чтобы определить, в брюках он или нет, и не определил. Наконец, видя, что он брошен и одинок, что некому ему помочь, решил подняться, каких бы нечеловеческих усилий это ни стоило. Нащупав на стуле рядом с кроватью брюки, шепнул: «Извините...»

Примерно в таком состоянии настигло Ваню Рыбкина известие, что он зарегистрирован в качестве кандидата в президенты России. Он взвыл от горя и ужаса. Сделав над собой неимоверное усилие, поднялся и пошел искать брюки. Нашел в холодильнике. Очков в золотой оправе не обнаружилось даже в мусорнике.

Ваня распахнул душу, заплакал и сел напротив телевизора ждать тревожного звонка из Лондона.


Комментарий к несущественному


Запас общественных слез по поводу несчастной Ваниной судьбы давно исчерпан, да ведь его самого не было в живых только четверо суток, потому-то все и закончилось, не начавшись. На пятый день Ваня ожил, нашелся, запылал ушами и принялся объяснять то, чего не понимал и сам. Правды в глаза Ване очень хотелось, но она не давалась в разумение.

Искал он в Киеве свою амбразуру, чтобы пасть на нее всей партийной грудью, однако не нашел. Политические спекулянты помешали. И всякие там бывшие сотрудники КГБ, нынешние агенты ФСБ, чеченские сепаратисты, украинские националисты, а также непереносимое очарование самого Вани, скромная шубейка его жены, в которой он явился на конспиративную киевскую квартиру, персональные рога, гордо закинутые за спину, и все остальное, что не яйца Фаберже. Облом, короче. А правды хотелось.

«Иван Петрович, - спрашивали его, - мы себя как чувствуем? Поделись болью, не носи в себе». Молчал Ваня. Словно в тазик упал разночинец и к берегу еще не прибился. Зря молчал. Ведь впереди во всей своей наготе вставал свеженький вопрос: «Что делать?» Кто виноват, Ваня Рыбкин уже знал. И даже догадался, что значится всего лишь вторым кандидатом в бессмертные. Обидно, конечно, что и тут он не вперед, так сказать, смотрящий, а назад оглядывающийся. Карманный вариант политического мопса на поводке у Березовского. А что делать?..


Поиски жертвы


Незадолго до таинственного исчезновения Ивана Петровича Рыбкина пошел третий год лондонского изгнания Бориса Абрамовича. «Либеральная Россия», равно как и вся остальная, перестала напрягаться затылком на его счет, вихри непредсказуемости веяли над страной, где образовался плоскостопный политический пейзаж, вечер стал мудренее утра, и Березовский снова сделался задумчив, как обманутый в банке Гамлет. Он по-прежнему искрился энергией замыслов, неустанно взращивал оранжерейную рассаду будущих оппозиционных культур, скрещивал, селекционировал и выпалывал сорняки - все это имело место, но без видимых результатов.

Известия о бурно растущей в стране оппозиции путинскому режиму доходили до Лондона, как свет далекой звезды: луч еще только пробивался сквозь густые туманы, а самой звезды уже не было. И там ее уже не было, и здесь она не мерцала. Электорат в России упорно не желал замечать новаторских исканий второго Герцена - ему, видимо, достало и первого. В силу охватившего всех внезапно всеобщего подъема народ дружно поддерживал Путина: «Все пропьем, но страну не опозорим!»

Попытка одарить КПРФ троянским конем, неоднократно обсуждавшаяся в узком кругу ограниченных людей, тоже ни к чему полезному не привела. Деньги коммунисты принимали охотно и просили барина добавить, но на баррикады идти воздерживались, полагая их недостаточно комфортабельными. Что делать? Что, если даже Чубайсу с Немцовым окончательно изменил дурной вкус?

Чтобы вернуться в Россию, надо свалить Путина. Чтобы свалить Путина, надо вернуться в Россию. Круг замыкался, не сворачиваясь в могучую пружинную спираль, и Борис Абрамович бесплодно пребывал в неласковом статусе внебрачного дитя российской политики. Он соглашался на компромисс и готов был поступиться массой своих интересов, давая понять, что вполне удовлетворится портфелем министра иностранных дел, однако и такая жертва качества не открывала желаемого пути в ферзи.

И тогда Борис Абрамович сказал себе: «Нужна не жертва качества, а просто жертва. Как Юшенков, к примеру. Хотя это неудачный пример. Его гибель не оздоровила обстановку, но усложнила жизнь. Жертвой должен стать человек хорошо известный, чья неожиданная смерть поставила бы несмываемое кровавое пятно на президентской репутации Путина. Ликвидированный как бы по его секретному приказу политик должен стать иконой для всех противников режима, объединив своим незабвенным ликом все силы оппозиции. И если это не блестящая дебютная идея, то что такое идея вообще?..»

Чудная эта мысль посетила Березовского, когда он покидал после ланча ресторан отеля «Эксельсиор», славящийся своими омарами. Он даже слегка замедлил стремительное продвижение в сторону швейцара с внешностью сэра Френсиса Дрейка, и на ходу обернулся: вдруг кто-то подслушал гениальную мысль, выпущенную из бутылки? До чего же суеверными становятся люди, когда им открывается решение всех проблем. Старый пират учтиво распахнул перед ним двери. Выйдя на улицу, Борис Абрамович попал в самую гущу обезумевших папуасов с раскрашенными мордами. «Челси!..- орали папуасы. - Челси!»

Тысячи вспугнутых футболом ослов неприятно напомнили о лондонском триумфе Ромки Абрамовича, этой сироты ухтинской, которую он буквально подобрал с улицы вместе с подпиской о невыезде, и сделал это совершенно напрасно. Абсолютно, б...ь! Теперь у Ромки три источника неконтролируемых доходов, как три составные части марксизма, а у него - только один Рыбкин на обременительном содержании.

Кстати, почему бы ему не стать той самой иконой. Русский, с простой честной фамилией, в меру глуп - в ту меру, которая не позволяет иметь собственных мыслей - исполнителен без опасного рвения, не задает лишних вопросов, потому что не знает, о чем спрашивать, позиционирует себя на умеренно-православной базе, прошел большой путь от сперматозоида до спикера Госдумы - чем не икона для скорбящей оппозиции?..

Люди понесут икону ногами вперед, осуждая по ходу движения тоталитарный беспредел власти, бия себя в грудь и подвывая насчет проклятьем заклейменного мира - доколе же?! И тут встает он, Платон Еленин, урожденный Борис Абрамович, и говорит: «Я поведу вас, братья и сестры, туда, где живут по законам, а не по понятиям. Только я один знаю дорогу. Знал еще Ваня Рыбкин, но его нет больше с нами. Подлая рука путинского наймита вырвала его из наших рядов. Так пусть же это будет последняя и самая дорогая наша жертва!..»

Крашеная толпа все еще скандировала: «Чел-си!» Какой-то юнец едва не мазнул Бориса Абрамовича кистью по носу, желая и его приобщить к буйству фанатов. Совсем распустили этих уродов, никакой управы! Злость отрезвила. Запах краски спугнул фантазийный образ, а переосмысление идеи «президентского гамбита» утопило его в сомнениях. Все-таки Ваня слишком глуп для такой роли. Может догадаться - народ может, не Ваня. На кадровом безрыбье сойдет, конечно, и Ваня, но только если вторым номером. Запасным дублером. Первым следует запустить такого кандидата, про которого вообще ничего не знают, кроме того, что он... кто?

Память автоматически перебирала личности политических обалдуев, чья порнографическая жизнь никому не принесла никакой пользы, тогда как грамотная гибель от рук... понятно, чьих, способна почти любого из них вознести до исторического уровня павшего борца за свободу. Только смерть обнажает скрытую значимость личности -так становятся заметными на просвет водяные знаки на фальшивой банкноте, которую ты собираешься разменять. Словом, кровь есть кровь, и когда она проливается, происходят невероятные вещи: был никем, стал - всем. Повезло юноше бледному со взором горящим.

Но кто эта потенциальная жертва? Кому заказать пышный гроб? Футбольные кретины улюлюкали и тарахтели, как пьяные коростели. Это сбивало с мысли. Борис Абрамович вернулся в холл «Эксельсиора», чтобы переждать поток британских буратин. Оттуда стал названивать в Москву, стремительно расхаживая мимо декоративного Дрейка и растравляя свой седалищный нерв. Первым отозвался верный Рыбкин. Увы, вот оно, кадровое безрыбье: в борьбе красных и белых победили серые. И примкнувшие к ним голубые.

- Иван Петрович, - строго спросил Березовский, - мы себя как чувствуем?..


Рыбкин плавает по дну


Какая разница, с чего все началось, если закончилось такой похмельной шизой? Кажется, только вчера гвозди веником заколачивал и ноздрей их выдергивал, а сегодня можно заказывать Шопена. Лицо кандидата в президенты приняло тифозный оттенок и было испещрено тонкими пурпурными прожилками, как сетью ирригационных каналов. «Пять ночей подарил мне мой друг Люцифер...» - пять ночей или четыре, кто их мог сосчитать? Помнилось нечто диковатое. Девицы из варьете визжали хором: «Ваня, льешь пиво на брюки! Поставь стакан!» «Я лучше сниму брюки!» - кричал в ответ Ваня. И скакал козлом по комнатам большой, пышно обставленной квартиры, совершая огромное количество посторонних телодвижений. Девицы вопили «Лаванду», кто-то снимал пуританскую эротику на видео, а он, мятежный, жаждал бури: «Живем мы весело сегодня, а завтра будет веселей!..» Нормальный, в натуре, пацан.

Нормальный или не очень, но сценарий написан свыше, и не Ване ему менять. Он сидел перед ехидным телевизором, лил слезы на отмороженные брюки, но строк печальных не смывал: «Был слеплен искусно горшок - да быстро скатился он с возу, осколки собрали в мешок - и кинули в ближнюю воду». А там, в ближней воде, такое!..

Его, оказывается, четвертый день кряду ищут милиция, ФСБ, следователь Пресненской районной прокуратуры, сборщики подписей, не получившие обещанных денег, жена Альбина, которой он оставил пиджак с тремя партбилетами в кармане, безутешная руководитель предвыборного штаба Ксения Пономарева, журналисты, а также Валерия Новодворская, уверявшая либеральную общественность, что Ивана Петровича похитила спецслужба президента и будет с ним то, что уже произошло с крупными политиками Головлевым и Юшенковым. Все, погиб невольник чести, пал, оклеветанный Кремлем.

Борис Абрамович, не скрывая радостного возбуждения, определил земной статус Вани Рыбкина: политический труп, то есть даже не политический, а просто... Поторопился друг Платоша. Иван Петрович очень даже не труп, хотя и не фиалками благоухает. Это может подтвердить киевский кордебалет и даже одна дама из Крыжополя. Не Жириновский, а именно он украсил и оживил президентскую предвыборную кампанию. Все это признают, кроме жены Альбины: «Несчастная Россия, если ею хотят управлять такие люди...»

Какие такие? Нормальный, в натуре, пацан, и девиз у него подходящий: бороться и искать, найтись и не сдаваться, и что там за паника в Москве, не понять. Может свободный человек провести время в свое удовольствие? Ну, поехал в Киев, мать городов русских, решил там отдохнуть без газет, телевидения и штанов... Нет, Ваня не сдался. Ваня решил твердо стать на путь исправления скабрезной действительности. Хотя, надо признать, случай крайне сложный: варьете, фуэте, карате, а также попытки наспаться в гости к незнакомой даме, каковую он, невозмутимый и элегантный, пожелал проводить по Крещатику в одних бакенбардах, ну и хмурые оппозиционные тени посетителей нехорошей квартиры.

Стоп! Вот он, проблеск. С этого момента и нужно начать ретроспективную ревизию ночей, подаренных Люцифером. Он заснул без штанов в одной квартире, а проснулся в другой. И опять без штанов. Следует ли отсюда, что штаны, от которых теперь кисло попахивало пивом, перелетели за ним самостоятельно и укрылись от путинских соглядатаев в холодильнике? Не следует. А что тогда следует? Звонок из Лондона, вот что.

- Ваня, ты, конечно, последний му...к, но нас переиграли независимо от этого факта. Кремль повел игру, которой нет... Что ты пил? Я из трубки перегар чувствую! Коньяк, горилку, политуру - что?

- Все, - честно признался Ваня.

- И еще текилу, виски, шампанское и пиво. Денег на билет не осталось, Боря. Меня заточили, и я даже не знаю, где меня заточили...

- Зато я знаю! Если бы мои люди не поймали тебя во дворе в одних подштанниках, ты бы ночевал в обезьяннике! Слушай сюда, лишенец. У тебя тридцать процентов подписных листов поддельные, и ЦИК установил это. Тебя не должны были зарегистрировать, однако зарегистрировали. Не стану говорить, чего мне это стоило, да и не в этом дело. Ты должен был залечь на дно - пусть ищут хоть до 13 марта, пусть думают, что тебя похитили как опаснейшего конкурента Путина после того, как ты назвал его «главным олигархом». Тебя нет! Застрелили, четвертовали, и прах твой развеяли. Ты должен был стать подпоручиком Киже, помнишь такого? Ты есть, но тебя нет! Вся избирательная кампания коту под хвост, выборы объявляются несостоявшимися или нелигитимными, потому что один из самых э-э... принципиальных противников путинского режима не найден ни живым, ни мертвым, но его простое русское имя поспешили вычеркнуть из всех избирательных бюллетеней...

- Так все-таки вычеркнули?..

- Идиот!.. Зачем ты звонил Пономаревой в Москву? Зачем?! Теперь все знают, что ты не пропал, и зарегистрировали, потому что ты не пропал в подвалах Лубянки. Зарегистрировали, несмотря на фальсификацию подписных листов, и поломали нам весь сценарий.

- Еще не поздно! - встрепенулся Ваня. - Я могу исчезнуть. Вот только денег нет, очки потерялись и штаны поменять надо.

- Чуден Днепр при тихой погоде... - обессиленно вздохнул Борис Абрамович. - И ты, Ваня, чуден. Слушай, зеркало там у тебя есть? Посмотри на свое лицо внимательно и опиши мне.

Ваня послушно подошел к зеркалу, всмотрелся в полузнакомую физиономию и подробно описал общий тифозный оттенок, на фоне которого рдела густая сеть пурпурных ирригационных каналов. Плюс следы укуса на шее и минус память о том, чьи это были зубы...

- Значит, так! - объявил патрон, не теряя времени на уточнение скорбных деталей. - Это не укус, а следы инъекции. Тебе дали снотворное, подмешанное в...

- В пиво! - обрадовался Рыбкин. - Я сразу сомлел, когда выпил этого «Гетманского»...

- В чай тебе подсыпали снотворного, в чай! А потом вкололи психотропный препарат СП-117, но ты этого знать не можешь, понял? Ты выпил чаю, дальше что?

- Съел несколько бутербродов, -догадался Ваня.

- Боже, с кем я связался!.. Уходи от всяких подробностей! Никаких деталей, никаких нюансов, ты их не помнишь. Ну?..

- Я проснулся в другой, совершенно незнакомой квартире. Я не знаю, сколько времени прошло, пока я лежал полураздетый, без брюк, мне было очень нехорошо...

- Про брюки лишнее. Так, дальше!

- Я чувствовал себя очень усталым...

- Еще бы! Канкан с непривычки утомляет. Не усталым ты проснулся, а в полубреду, в наркотическом оцепенении, и только силой воли заставил себя подняться.

-Точно! Приходя в себя, я начал понимать, что со мной произошло нечто ужасное. Брюки я нашел в холодильнике, очки кто-то украл... Там была одна дама из Крыжополя, она в оппозиции к президенту Кучме...

- Про даму тоже не надо, это ты Альбине расскажешь.

- Хорошо... - неуверенно согласился Ваня. - Один из моих охранников, Реваз его зовут, сказал мне, что весь этот бардак с кордебалетом засняли на видео...

- Не бардак, а провокация, уясни себе разницу. Это провокационная спецоперация, направленная на дискредитацию тебя в глазах избирателей. Абсолютно!..

- Да, абсолютно... Мне показали пленку. Какая-то разнузданная порнуха. Там был кто-то похожий на меня, но это не я, клянусь тебе, Боря!..

- Там был ты, Ваня! И полный набор того, что дурно пахнет. Ладно, деньги на билет тебе даст Реваз.

- Да-да! Надо срочно узнать, когда рейс на Лондон!..

- Какой Лондон?! Ты полетишь в Москву и прямо в Шереметьево дашь первое интервью. Скажешь, что пока не в состоянии вспомнить и объяснить, что с тобой произошло в Киеве, с кем ты встречался и о чем говорил. Ты понял меня?

- Да, но про эту, которая из Крыжополя... про нее все знают, и я как бы тоже не мог забыть. Такая, знаешь, Мата Хари. Ее все называли Сонька Зажги Свет. Она наверняка все помнит, а я, выходит, забыл? Нелогично получается.

- Она-то как раз будет молчать, а тебя, по-моему, проще пристрелить, чем пытаться укоротить твой блудливый язык.

- Я честный человек! - обиделся Ваня. - Все знают, какой я честный. Если ты считаешь, что это недостаток...

Березовский расхохотался. Рыбкину даже показалось, будто он разрыдался, растроганный. Последовавший затем мощный матерный аккорд вывел его из этого заблуждения. Ваня вдруг с ужасом осознал, что Борису Абрамовичу и впрямь проще нанять киллера для подпоручика Киже и обвинить во всем Путина, чем играть с Кремлем

в игру, которой нет. Сообразив это, он заверил патрона, что будет вести себя в строгом соответствии с полученными инструкциями. На том и закончился сеанс связи с Лондоном.

Едва Ваня положил трубку, как с порога нехорошей квартиры раздался певучий голос крыжопольской Мата Хари, она же Сонька Зажги Свет: «А мы сидим, скучаем и мнем в руках билет. Давай с тобой сыгра-ем в игру, которой нет!..»


Комментарий к несущественному


У Березовского все поперек логики и сознания. Просто поразительно, как он умел извлекать тактическую выгоду из абсолютно провальной стратегии. Еще менее, чем Путина, его интересовало, наберет ли Рыбкин одну десятую процента голосов на предстоящих выборах. Не процентом единым жив олигарх. Ваня Рыбкин у него для другого расчета. Это персональный «спам», особый избирательный вирус, призванный обратить в прах итоги президентских выборов, пусть даже Путин наберет 99 процентов. Только этот «спам» на втором месте. Кто там у нас первым номером?..

5-7 ноября 2013 года