Станция Клюквенная

                1.
Поезд медленно полз мимо вокзала.
- Станция «Клюквенная»,- прочитал кто-то вслух. Состав остановился на третьем пути от перрона.

- Стоянка двадцать минут,- объявила проводница. Лидия колебалась: бежать, не бежать. У нее закончилась минералка. Поколебавшись, она перешла пути, но минералки не нашла. Купила у бабок стакан клубники и, обернувшись, увидела баяниста. Он заиграл знакомую с детства мелодию       « Под окном черемуха колышется»! Лида всегда подавала деньги музыкантам. Все-таки это труд!  Казалось, только на минутку остановилась она около баяниста.

- Поезд девяносто восьмой «Красноярск-Лена» отправляется с третьего пути от перрона,- объявили по радио.

- Подождите, подождите! Нельзя же так,- кричала Лида, перепрыгивая через рельсы. Поезд медленно полз мимо. Последний вагон оказался с опущенной подножкой. Цепляться боязно!

Лида вернулась на перрон, села рядом с баянистом и горько заплакала. Ела немытую клубнику и ревела.

- Чего ревешь, подпевай, нам больше кидать будут,- строго сказал баянист. Это подействовало. Сквозь слезы стала подпевать.

- Долго будете сидеть здесь?- спросила она.
- До темноты,- ответил он.

- Пойду в дежурную часть - заявлю, что отстала от поезда,- сквозь слезы сказала Лидия.
Закончив все формальности, снова вышла на перрон. Идти ей больше было некуда. Здание вокзала, скорее всего, на ночь замыкалось. Ночевать придется в дежурной части или на лавочке под открытым небом. Поездов до утра нет . Скорые проходят мимо. Как нарочно, денег в кошельке было всего двести рублей и социальная карта. Ни о какой гостинице не могло быть и речи.

Снова стала дрожащим голосом подпевать баянисту. Он наяривал «Последнюю электричку». Мимо шла толпа подвыпивших парней.

- О! Данилыч себе бабу завел! Че дуэтом-то не поете? А «Мурку» слабо?- потешались парни. Слов «Мурки» Лида не знала, поэтому молчала.

- На, Данилыч, тебе две сотки. Эта пела бы, так больше бы дали,- заржали парни,- ишь городскую завел, в шляпке. Ситуация была глупее некуда. У себя в институте Лидия Михайловна таких «архаровцев» одним взглядом на место ставила. Но там она преподаватель, кандидат наук! А здесь - никто, «баба в шляпке». Лидия снова заплакала, подумала, что ее поезд уже на полпути к Красноярску.

Людей становилось меньше. Данилыч огорчался, а Лидия радовалась. Ей было ужасно стыдно сидеть тут с этим музыкантом в тельняшке и пиджаке семидесятых годов. А деваться-то некуда, одной сидеть еще хуже!

- А родом - то откуда будешь, Данилыч?- спросила Лидия.
- Да здесь недалеко - Решеты, на границе Красноярского края и Иркутской области,- ответил баянист.

- Да знаю я Решеты, к маме тридцать лет мимо  езжу в Тайшет,- ответила Лида.
- А я в детстве тоже в Тайшете жил, даже в школе-интернате учился, когда батя с мостоотрядом  дорогу «Тайшет-Абакан» строил,- объяснял Данилыч.

- И я в интернате училась в конце шестидесятых,- задумчиво ответила Лидия,- мама тогда в деревне около Тайшета жила, там только начальная школа.

Этот баянист становился ей как бы ближе, Лидия сбоку разглядывала Данилыча. Но в их классе он точно не учился! О, опять электричка!

- Давай пой « По диким степям Забайкалья»,- скомандовал баянист. И Лида, неожиданно для себя, запела красивым грудным голосом. Люди останавливались.

- А любимую песню моего отца « Раскинулось море широко» можешь?- спросил пожилой мужчина.
- Могу,- ответила Лида. Это была любимая песня дяди Вани, и в детстве она много раз ее слышала. Спасало то, что она этих людей не знала. Ну поет себе, да и поет! В конце концов, каждый по-своему деньги зарабатывает. Мужчина сел рядом с ней и стал подпевать чисто и правильно, правда, по-детски картавя букву «р». Но это песню не портило. Уже собралась вокруг них толпа. Даже подошел милиционер Савиных.

- О, дает дамочка, не теряется, а только что рыдала,- сказал он.
- А теперь любимую песню моего братца- Георгия «Не для меня цветет весна», из казаков мы, с Дону, не стало недавно братца,- всхлипнула старушка.

- Спою, спою, не плачьте, если Данилыч сыграет,- успокоила Лида. А сердце сжалось - тоже недавно брата похоронила.
- Напой,- шепнул Данилыч.
       « Не для меня придет весна,
          Не для меня Дон разольется
          И сердце девичье забьется
          С восторгом чувств не для меня…»,- пела Лида без музыки.
Пели до поздней ночи.

- Вспомнил! Я тебя вспомнил! Лида Соколова! А давай «Венок Дуная», ты в школе здорово ее пела,- радостно сказал баянист. Глаза его светились!

- А тебя-то как зовут, Данилыч?- спросила Лидия. Что-то вертелось в голове, но никак не вспоминалось.
- Да Леня, Валиулин, я учился в третьем классе, а ты в шестом. Ты же у нас вожатой, Лида, была,- объяснял ей баянист.

- Ой! И я вспомнила! Почти каждую большую перемену девочки из третьего класса прибегали и сообщали, что ты балуешься или дерешься. Я бежала тебя воспитывать. Надо же, я больше из вашего класса никого не помню вообще,- разволновалась Лида.

- Ты же лучше всех пела в интернате. Виктор Федорович говорил, что идеальный слух у тебя. А я нарочно выпендривался, дрался, чтоб ты приходила,- продолжал Леня.

                2.
Как глубоко сидит в нас детство! Как помним мы до старости какие-то мелочи, которые были важны нам в детстве. А особенно проявление  участия или детскую любовь.

Лида тем временем разглядывала Данилыча. Нет, ни за что бы не узнала его, ведь они расстались детьми. Хотя Лида была уже девушкой, все-таки пятнадцать-шестнадцать лет.

- Так запевай «Венок Дуная» напоследок. Ох, и гремела она тогда! Я, благодаря тебе, и баян-то в руки взял в юности. Теперь вот в старости - кусок хлеба. На инвалидности я,- продолжал Данилыч,- пой! И красиво, с переборами заиграл «Венок Дуная». Был он еще крепкий на вид мужик, среднего роста, кареглазый, темноволосый, почти не седой.

- Ночевать-то тебе негде, пойдем ко мне. Сейчас чекушку купим и жрачки,- рассуждал Данилыч.
- Да неудобно как-то,- отнекивалась Лида.

- Да не переживай, я хоть и в деревянном доме живу - ванна имеется и чистые простыни ,- уговаривал Леонид,- я ж понимаю, женщинам иногда мытье важнее, чем еда.

« Ему, наверное, не хочется заработок со мной делить, а, может, из сочувствия»,- подумала Лида.

- Ну пойдем! Вокзал-то закрыли, только в дежурной части свет горит,- согласилась она.

- Ты что пьешь?- спросил Данилыч в дежурном магазине. Продавщицы хихикали, глядя на необычную пару. Мужчина в тельняшке и пиджаке, в сланцах- с рваным носком на пятке и в спортивных штанах. А женщина в светлых брючках, в босоножках в тон и в смешных очках. А, главное, в шляпке! Под взглядами продавщиц Лида шляпу сняла.

- Че пить-то будешь?- громче спросил Данилыч.
-  Да я, в основном, таблетки,- тихо ответила Лидия.

- Хм, насмешила,- хмыкнул Данилыч,- давай, Маришка, чекушку и винца недорогого какого-нибудь, ну и колбаски там, сырку грамм по двести-триста, булку хлеба, пачку чаю и шоколадку даме!

До двухэтажного деревянного дома дошли быстро. Был он черный, некрашеный, наверное, еще до войны построен. Квартира у Данилыча была на первом этаже. Сразу видно, что мужик живет один.

- Жена-то у меня пять лет назад умерла. Меня с того света вытащила, а сама того… Я ж монтажником работал в мостоотряде , мост через Енисей в Дивногорске ремонтировали- я из люльки-то и свалился в реку,- рассказывал Данилыч, а сам включал чайник, выкладывал покупки.

- Какой ужас,- ахнула Лида.
- Да я выплыл, Серега навстречу с берега поплыл, помог. Потом ребята спиртом растерли. Но заболел пневмонией. Дальше - больше. Короче, отняли одно легкое. А потом голова стала кружиться, не смог на высоте. Да ладно, что теперь жалеть о прошлом,- бодро закончил Леонид, доставая граненые стопки.

- Умоюсь пойду,- сказала Лидия. Ванная комната была совмещенная. На полу лежал грязный половичок, а рядом сверкала белизной стиральная машина-автомат.

- Дочка машинку подарила на пятьдесят пять лет,- с гордостью сказал Данилыч,- вообще-то я Хаимович, а на вокзале зовут Данилыч, я не возражаю.

- Мне таблетки надо было выпить вечером от давления, от сердца, а они в поезде остались в сумке с едой,- всхлипнула Лидия.

- Да тяпни рюмашку и все пройдет! Если б я все таблетки пил, что выписывают, уж давно бы крякнул,- весело рассказывал Леонид.

- Только чуть-чуть и водки,- сказала Лида,- раз такой день.
-А ты с кем живешь-то? За Женьку замуж не вышла? Вся школа говорила про вашу любовь,- спросил Данилыч.

- Нет, не вышла, он в Москву уехал учиться в МИСИ, а я в Красноярск в Технологический институт,- грустно сказала Лидия.

- Вот ведь я в монтажном техникуме учился в Красноярске на правом берегу, а твой институт на левом, и ни разу не встретились! Надо же! Да что теперь, давай по второй,- горячился Леонид.

- Нет-нет, мне хватит, давление, сердце,- возразила Лидия,- а живу я сейчас одна, муж умер семь лет назад. Сын с семьей живет отдельно.

Данилыч допил водку, Лида попила чаю.
- Я сама себе постелю, дай только простыни,- сказала Лидия во втором часу ночи. 
               
                3.
Легла, и нахлынули воспоминания о детстве. Как будто вчера только она училась в интернате. Вспоминались имена тех воспитателей и учителей, которых не вспоминала всю жизнь. Вспоминались какие-то давно забытые события. Четко увидела Женькино лицо, таким она видела его в последний раз. Сна не было ни в одном глазу. А какие концерты они ставили! Их приглашали в клубы и ДК по праздникам и в дни выборов. Вспомнила, как всем классом бегали встречать Фиделя Кастро, который поездом ехал из Братска и остановился в Тайшете.

   Фидель стоял на подножке вагона, рядом была толпа. Было плохо его видно, поэтому несколько человек и Лида с ними оббежали поезд и пролезли под вагоном, вынырнули прямо напротив знаменитого кубинца. Никакой охраны Лида не помнила. Она разглядела смугло-оливковое лицо Фиделя, а потом нарисовала портрет.  Фидель раздавал детям значки. После этой встречи они разучили с Галиной Васильевной-практиканткой марш кубинских коммунистов «Шагайте, кубинцы!»

Начало светать, и Лида провалилась в короткий сон. Проснулась в восьмом часу утра. Вскочила, оделась, вышла на кухню. Данилыч кипятил чай.

- Леня, нам надо торопиться, скоро поезд,- волновалась Лида.
- Успеем,- спокойно ответил Данилыч.

- Леня, давай я запишу тебе мой адрес. Будешь в Красноярске- зайдешь в гости,- сказала Лидия.
- Это можно, с пенсии приеду,- быстро согласился Данилыч, как- будто только об этом и мечтал.

На вокзале застали милиционера Савиных, он передал Лидию своему сменщику. Подошел пассажирский поезд, милиционер объяснил  все проводнице, и Лидия благополучно прошла в вагон.

- До свиданья, Данилыч! Будете в Красноярске - заходите,- сказала она.
- А че это, мы уже на «вы» что ли,- усмехнулся Данилыч.

- Да это я от волнения,- покраснела Лида.

Быстро пролетели четыре часа. В Красноярске в дежурной части долго писала какие-то заявления, подписывала протоколы, проверяла вещи в сумках.

- Вроде все на месте, - сказала Лидия милицейскому начальству.

                4.
- Какое счастье быть дома,- вслух сказала Лидия, открыв дверь квартиры. Окинула взглядом зал с компьютером у окна, заглянула в спальню с широкой кроватью, прошла на кухню с магнитиками на холодильнике.

Постепенно приходила в себя после поездки. Утром – зарядка, завтрак, прогулка. Потом готовила обед. Иногда перечитывала свои лекции, надеялась, что снова пригласят на работу в институт. Вечером снова гуляла, ходила в магазины. И все так тихо, размеренно.

И вдруг, недели через две, когда уже отдалилось ее приключение, звонок в дверь! На пороге стоял Данилыч, в одной руке дорожная сумка, в другой - баян.

« Не в гости»,- мелькнула у Лиды мысль. Одет Леонид Хаимович был поприличней, чем дома.
- Ну проходи - гостем будешь,- распахнула дверь Лидия.

Попили чаю. Данилыч и гостинцы кое-какие привез.
- Ты не бойся, Лидия, я нахлебником у тебя не буду. Вот я присмотрел - на Предмостной площади подземный переход сделали, там можно играть,- рассуждал Данилыч.

Весь режим Лидии полетел к чертям. Утром надо было варить какой-то завтрак мужику, овсянку он есть почему-то не хотел, а отправлять голодного на улицу жалко.   
             Дня три-четыре Данилыч вел себя, как гость, тихо - мирно, без всяких претензий. Единственное, что раздражало Лидию, как-то неаккуратно он ел. Иногда она не выдерживала, брала салфетку и вытирала ему масляный подбородок.

Потом она лежала в своей комнате и думала, что ничего подобного не замечала у мужа. И сама отвечала себе: « Наверное, любила».

В интернете Лида работать при нем стеснялась. Она пока даже не рассказала Данилычу, что пишет рассказы. Разные они, ну очень разные! Разную жизнь прожили, разные люди их окружали.

Спать Данилыча Лида определила в зале, на диване. Данилыч ходил играть в подземный переход. Зарядили дожди. Возвращался он с неизменной чекушкой водки. Сначала Лиде было все равно, потом это стало ее раздражать. Потом она затосковала по своей одинокой, но такой спокойной жизни.  Все, что можно было вспомнить про детство, про Тайшет уже вспомнили.

   
                5.
-Леня, ты бы погрелся в ванной, а водку не всю выпивал,- призывала Лида.
- Да что мне будет с одной чекушки? Мне это ни в одном глазу,- хохотал Данилыч.

Однако после выпивки он становился все смелее и смелее: то пытался играть во всю мощь на баяне, то поглядывал на Лидию вовсе не по-дружески.

Как-то Данилыч вернулся домой пораньше, Лида сидела за компьютером. Ей показалось, что он уже выпивши.

- А че это ты делаешь?- спросил Данилыч. Лида как-то не научилась врать до старости.
- Да рассказ пишу,- ответила она.

- Ах-ха-ха , Лидка, ты еще и писательница у нас, про меня потом, небось , напишешь,- расхохотался Данилыч.

Лидия выключила компьютер. Она от природы была деликатной и даже застенчивой. Могла повысить голос только в тех случаях, когда ее уж очень сильно задевали.

- Леня, каждому свое, неужели ты не понимаешь, что мы разные совершенно. Я вот мосты строить не умею и высоты с детства боюсь, а ты - наоборот,- ответила на повышенных тонах Лидия.

- Да я че, я ничего,- усмехнулся Данилыч. Он вроде воспринял это как похвалу.
Дня два Данилыч обходился без выпивки. И вот однажды, когда Лидия уже заснула, она вдруг почувствовала, что кто-то пристраивается рядом с ней на кровать.

- Леня, ты что! Я ж тебя в постель к себе не звала,- возмутилась Лида, сев в кровати.
- Да от тебя и не дождешься приглашения - гордая! Поэтому я сам решил действовать,- рассмеялся Данилыч.

- А ну давай «действуй» обратно,- грозно сказала Лидия.
- Подумаешь, принцесса! На горошине,- проворчал Данилыч и ушел на свой диван. Утром он ушел, не позавтракав, а через несколько дней засобирался домой.

Данилыч, видимо,  понял, что в большом городе он не приживется. Да и Лидия не шла ни на какие контакты кроме дружеских.

- Вот что, Лидия, погостил я у тебя, пора домой двигать. Квартира без присмотра, а еще у меня огород- картошку пора копать,- бодро объявил как-то утром Леонид.

- Как знаешь,- кисло ответила Лидия, улыбки не получилось.
- Тебе твой компьютер дороже живого человека. Я же вижу,- с горечью сказал он.
- Я так привыкла уже,- тихо сказала она.

- Будешь на нашей станции, заходи! Провожать меня не надо, - на пороге Данилыч лихо подмигнул и ушел. Только лифт загудел.

Лида сидела оглушенная, не ужели она что-то  не так сделала? Он же мужчина и не просто в гости приехал. Но по-другому она не могла.

                Эпилог.
- Станция «Клюквенная»,- объявила проводница,- стоянка двадцать минут. Лида вышла из вагона, но на вокзал не пошла. Привокзальная площадь просматривалась  плохо. Так защемило сердце!

И вдруг музыка! « Венок Дуная»! Отлегло на душе.
«Жив Данилыч, да и Слава Богу!»- подумала Лидия.