Уроки пения

                Сергею Анисимову
 
В молодости я любил петь, а в школьные годы даже мечтал выбиться в солисты. Порой мне таки удавалось выделиться на фоне сводного школьного хора. В особенности мне нравилось, когда на уроке пения звучала песня про новоселов:

Родины просторы, горы и долины,
В серебро одетый, зимний лес стоит.
Едут новоселы по земле целинной,
Песня молодая далеко летит!
 
Ежу понятно, что для того, чтобы молодая песня далеко летела, ее, по крайней мере, следует орать во всю глотку. Учительница меня похвалила: «Лукьянчук, да вижу я, вижу, как ты стараешься! Молодец! Я тебя за это раньше с урока отпускаю. И вообще, давай я тебе сразу пятерку за четверть поставлю!»

Магнитофонов в ту пору еще не было, во всяком случае, у обычных людей, которые меня окружали. Поэтому свой собственный голос, записанный на пленку, я услышал только в студенческие годы. Нужно сказать, что он здорово отличался от моей внутренней музыки, причем, не в лучшую сторону. Как говорится, чего нет — того не отнимешь!

Но жизнь есть жизнь, и в ней приходится иногда дважды наступать на одни и те же грабли. Следующая волна вдохновения на меня накатила, как на мушкетеров, десять лет спустя. Желая произвести впечатление на тестя, человека, в принципе, мужественного, полковника в отставке, я вывел баритоном: «Кто может сравниться с Матильдой моей!» Тесть и глазом не повел, только пальцем в ухе задергал. Я, конечно, тут же школу вспомнил и говорю: «Наверное, громко пою?» «Да не столько громко, — сказал тесть, — сколько противно!»

Ария моя, однако, ему в душу запала. Я это понял, когда в разговоре как-то возникло имя одной нашей знакомой. «Эта Верка, - сказал тесть, тщательно подбирая выражение, — Эта Верка такая… Матильда!»

Сюжет третий – двадцать лет спустя. Д`Артаньян все еще молодцом, доскакал от Елисейских полей до Юго-Восточной Азии. Поэтому следующее действие происходит в Сингапуре, в кабинете у врача.

— Что это у тебя морда опухла, и глаза торчат, как у рака? (вольный перевод с английского).

— Да я, того, заработался… А что морда опухла, так это ничего, мне зато все китайцы теперь очень приветливо улыбаются!

— Отдыхать, батенька, надо! (вольный перевод с английского).

И определил меня доктор для активного отдыха на воскресную экскурсию католической миссии, забыл уже, от какой церкви. Я, конечно, не ожидал, что это будет экскурсия для дома престарелых. Заправлял всем этим делом пастор, он же экскурсовод. Для начала он подвел ко мне древнего мужичка и велел тому, по ходу дела, переводить с китайского.

— Иоанн, — с достоинством представился мужичок.

— Я вашу книгу читал, понравилась, — сказал я. Никаких сомнений в том, что он лично был знаком с Иисусом Христом, у меня не возникло.

Входную дверь экскурсионного автобуса тем временем штурмовали такие престарелости, что сам факт их последующей материализации в креслах следует рассматривать как прямое доказательство существования высших сил. Автобус тронулся, и мы поехали на ферму. Да, я забыл сказать, что экскурсия была на фермы, производящие экологически чистую сельхозпродукцию. Простой человек, с улицы, фиг на такую экскурсию попадет. Это тебе не ночное сафари!

Пастор замахал руками и запел псалом по-китайски. Иоанн начал колотить в бубен и сказал мне: «Сейчас тут весело будет!» Престарелости время от времени вскрикивали: «Аллилуйя!», что перевода не требовало.

«Покаемся, — сказал пастор. — Каяться будет МинГуй» «Я, — сказал МинГуй, — раньше курил и пил пиво. И ходил вот так (он показал, как именно он ходил). Но потом я пришел в церковь и бросил курить и пить пиво. И теперь я хожу вот так (он показал, как он теперь ходит). Так восславим же Господа!» И пастор закричал «Аллилуйя!», а Иоанн забухал в бубен.

Пока мы доехали до первой фермы, покаяться успело пол-автобуса. Я все волновался, когда до меня очередь дойдет, но, слава Богу, пронесло!

На фермах тоже было весело, в особенности, на лягушачьей. Я к тому времени уже со всеми перезнакомился. «Деточка, — сказала одна бабуля, — тебе сколько лет?» «Восемнадцать», — сказал я. «Молодой еще, — сказал пастор, — не знает того, что мужчина настоящей жизнью начинает жить только после семидесяти!» «А знаешь, сколько мне лет?» — кокетливо спросила бабуля. «Шестнадцать», — сказал я. И она захихикала: «Почти угадал!»

С ферм мы возвращались дружной семьей. Пели песни по-китайски, а Иоанн даже одну песню исполнил соло. Я тоже подпевал, как мог. И должен сказать, что «Аллилуйя!» у меня выходило ничуть не хуже, чем у остальных. Всего-то и требовалось, что правильный момент почувствовать для вступления.

Поэтому есть у меня мечта выступить со своим сольным концертом, где-нибудь в том возрасте, когда мужчина по-настоящему жить начинает. Было бы вдохновение! Кстати, про вдохновение. Я Иоанну сказал: «Тебе бы в опере солистом быть!» «Нет, — ответил он, — пастор лучше меня поет!» «А о чем была твоя песня?» «Песня простая, тебе не понять, ты еще недостаточно молод. В ней поется про стройного китайского юношу с глазами изумленного зайца. Про то, как он встретил девушку и полюбил ее, и запел песню».

Дорогой мой дружок, Сереженька. Какую же песню мне тебе сегодня спеть? «Как девица за водой поутру шла»? или «Вихри враждебные» — более подходящую к обстановке? Бунин в воспоминаниях о Толстом (на мой взгляд, одна из его лучших книг) пишет про упомянутого евангелиста. Иоанн прожил очень долго и к старости совсем выжил из ума. Единственное, что он был способен сказать — это «Дети, любите друг друга!» Я был в тех местах, где Иоанн провел последние годы (это окрестности Эфеса) и написал про эти места:

Там, где с постной миной на мордасах,
Рыскал Герострат с его большою спичкой,
Нынче чудо — утро в Кушадасах:
Дня присосочка и моря рукавичка.
 
Я уже тоже, как Иоанн, из ума выжил и никаких других песен, кроме как про любовь, не пою. А поэтому возьми любимую женщину за руку и начали:

In sleep he sang to me,
In dreams he came…
That voice which calls to me
And speaks my name…

And do I dream again?
For now I find
The Phantom of the Opera
Is there — inside my mind…
 
А я уж вам как-нибудь подпою. На расстоянии, может, оно и лучше.

                Сингапур, 11 декабря 2000 г.