Глава 72. Продолжение

Глава семьдесят вторая (окончание)


Кто мог подумать, что в Центризбиркоме, а может, и не там вовсе, разгадают гнилую комбинацию Березовского с таинственным исчезновением кандидата в президенты, члена трех партий и лидера еще одной, которая не состоялась, Ивана Петровича Рыбкина? Левой рукой Вешняков отправил поддельные подписные листы Рыбкина в Генпрокуратуру, а правой дал отмашку на регистрацию. Захотел, получается, и Рыбкина съесть, и на Хакамаду с Глазьевым сесть, у которых тоже треть подписных листов поддельные, а то и добрая половина.

Пришлось по ходу интриги менять вводную: Рыбкин никуда не пропадал, а только погулять вышел. Теперь поиски «подпоручика Киже» путинскими спецслужбами выглядели не столько зловещими, сколько комичными.

Для полноты впечатления не хватало лишь профессора черной магии Воланда и срочной телеграммы из Киева: «Умоляю верить зпт брошен гипнозом на Крещатик зпт молнируйте угрозыску подтверждение моей личности тчк Рыбкин».

Михаил Леонтьев в программе «Однако» сказал, ухмыльнувшись: «Борис Абрамович, заберите вашего придурка!..» С этим не поспоришь. Пришлось забрать. Для коррекции поведенческой модели. Однако ни Леонтьеву, ни согласившемуся с ним Березовскому не пришло в голову, что Ваня Рыбкин догадается про уготованную ему участь «очередной жертвы путинского режима».

Он бы не догадался, если бы не похмельная шиза, нагнавшая тоску, страх и жалость к самому себе. Даже и позвонив из Киева Ксении Пономаревой, возглавлявшей его предвыборный штаб и пребывавшей в горькой уверенности, что тело несчастного Вани обнаружится в каком-нибудь гараже на Пресне, он еще не до конца сознавал, как близки эти ожидания к истине: «И смеясь надо мной, презирая меня, Люцифер распахнул мне ворота во тьму».

За мертвых кандидатов в президенты не голосуют. За мертвых судят живых. Тело хорошего, честного Вани, найденное спустя три недели поисков в каком-нибудь подъезде на киевском Подоле, неизбежно породило бы жуткий правовой прецедент с видами на глобальный международный скандал.

А как иначе! Соперник Путина исключен из бюллетеня, подвергся жестким преследованиям за критику режима, вынужден бежать в гостеприимный Киев, где был похищен, замучен тяжелой неволей и, наконец, пал, оклеветанный кремлевской молвой: «Молнируйте Кремль подтверждение личности убиенного...»

Кристальной души человек был! Гвозди веником заколачивал и каким-то укромным местом их выдергивал. Жил весело сегодня, а завтра мог бы веселей. И вот вам, пожалуйста, трагедия. Чахлая липа во дворе есть, чугунная ограда имеется, за нею -Крещатик с жовтоблакитными каштанами, а Вани Рыбкина нет.

И взметнется, как у Булгакова, волна всеобщего горя, но подержится, подержится и станет спадать, и кое-кто уже вернется к своему столику и - сперва украдкой, а потом и в открытую - выпьет водочки и закусит. В самом деле, не пропадать же куриным котлетам деволяй? Чем мы поможем Ивану Петровичу? Тем, что голодными останемся? Да ведь мы-то живы! А Иван Петрович - жив он или не очень - об этом надо Березовского спрашивать.


За мертвых не голосуют


Чего уж тут темнить! Страна не осиротела, но и Ваня Рыбкин нашелся вовсе не потому, что глава ЦИКа Вешняков сыграл одной рукой туда, а другой сюда. За Ваней очень и очень послеживали, причем гораздо бдительнее, чем это мог позволить себе Борис Абрамович из Лондона. Начиная с 19.00 5 февраля 2004 года, когда Рыбкин отправил водителя с охранником на дачу, велев ждать его там, а сам двинулся, как беременная русалка, в сторону Киевского вокзала, за ним неотступно следовала тень отца Гамлета, снабженная средствами оперативной связи. Почему именно эта тень? Да потому что Березовский назначил Ваню принцем датским, решающим, быть или не быть Путину президентом.

По пути Ваня старательно петлял, путал следы, сворачивал с Кутузовского проспекта на Дорогомиловскую и обратно, снимал и снова надевал ондатровую шапку, раза три звонил каким-то доверенным лицам, сообщив, между делом, что собирается провести уик-энд в кремлевском пансионате «Лесные дали», словом, всячески разворачивал ситуацию в сторону от Киевского вокзала, однако избавиться от собственной тени так и не сумел.

В спальном вагоне фирменного поезда он слегка рассупонился и повел себя, как сорвавшийся в долгожданный загул славянский йог, которому хотелось понятно чего, но непонятно с кем. После полуночи забылся тяжелым пивным сном. Его тень подремывала в соседнем купе.

Проснувшись, Ваня увидел массивную проводницу в потертом френчике петлюровских времен. В глазах у нее застыла непреходящая классовая вражда к понаехавшим тут москалям. Она дважды пересчитала наволочки и опустошенные Ваней бутылки, вернула помятый билет и сказала, опережая запоздалые устремления пассажиров: «Туалет зачинився!»

«Так закаляются идиоты», - прошептал Ваня, и был прав как никогда в жизни. На перроне в Киеве к нему приблизилась заспанная тень, назвавшаяся Ревазом, и стой минуты, вплоть до возвращения в Москву, они уже не разлучались. По возвращении Ваня старался не делать глупостей, но произносил их бессчетно. На вопрос корреспондентов, почему он поехал именно в Киев, а не, к примеру, в Лондон, причем накануне регистрации в Центризбиркоме, он, не моргнув отечным глазом, ответил, что в Киеве ему была обещана встреча с Масхадовым и упускать такую возможность он, как кандидат в президенты, не имел права.

Таким образом Ваня продолжил процедуру закаливания идиотов, и был при этом наивен, как директор варьете Степа Лиходеев, славший в Москву телеграммы о своей пропаже и требовавший установить секретное наблюдение за Воландом. Простые мысли голову не посещали, только общемировые, на которые имелись ответы от Бориса Абрамовича. По поводу внезапно возникавших приходилось рискованно импровизировать. Вот и про Масхадова он сначала ляпнул, а потом стал думать, зачем ляпнул. Ничего не придумав, остался при чеченской версии своего вояжа.

А мысль, не посетившая бедовую Ванину голову, очень простая. Что стало бы в Америке с любым кандидатом в президенты, если бы он не явился, скажем, на праймериз в штате Виргиния, объяснив свое отсутствие необходимостью срочно встретиться в Пакистане с Осамой бен Ладеном, чтобы поболтать с ним о том о сем, обсудить свои шансы на победу? Век свободы не видать такому кандидату. А Ване все нипочем. Он сам себе президент.

Киев, понятное дело, не стоил мессы. Чего он вообще стоил в жизни и судьбе бывшего коммуниста Ивана Рыбкина, если легче повернуть вспять северные реки, нежели заставить его говорить правду? По поводу своего похищения «лицами славянской национальности» он успел рассказать массу взаимоисключающих подробностей, пока из Лондона не последовал фельдфебельский рык:

- Хватит пургу гнать! Приезжай сюда, пройдешь медицинское освидетельствование на наличие психотропных веществ.

- Так ведь не найдут. Или как?..

- Футбол смотришь? Помнишь, что там было у Егора Титова с его допинг-пробой? Вот. Попей от простуды, сам знаешь что, и забудь про то, что ты знаешь.

Тут Березовский опрометчиво доверился бывшему подполковнику ФСБ Александру Литвиненко, сделавшему в Лондоне карьеру почтальона. Тот авторитетно заявлял, что следов СП-117 не обнаружить никакими анализами уже на следующий день, а потому не найдут этой дури и у Рыбкина. Но если надо, чтобы нашли, пусть попьет ремантадин рижского производства. Ничего ярко выраженного это не откроет, наоборот, смажет общую картину: то ли было, то ли нет, а что было, уже никто не дознается.

Может быть, он был и прав, однако проклятый Ванин организм, видимо, застрял на физиологических позициях несгибаемого ленинца, каковым в 1987 году являлся второй секретарь Волгоградского обкома КПСС Иван Петрович Рыбкин. Крышей он поехал в сторону либеральной демократии через несколько лет, а все остальное рассеялось в хаосе внутрипартийных борений, накапливая и приумножая в печени алкогольные токсины, что и было засвидетельствовано в одной из лондонских клиник 13 февраля. И никаких там следов наркотических веществ, хотя пробы должны были
дать положительным результат и спустя две недели после похищения Вани абреками славянской национальности, а не раствориться бесследно, как в том уверял почтальон Литвиненко. Алкоголь - да, алкоголь имел место в объемах невероятных, на взгляд английских экспертов.

Попутно обнаружилась нехватка железа в стальном партийном организме Вани, и бороться, стало быть, ему надо не за голоса избирателей, а за повышение гемоглобина. Рыбкину  даже показалось, что он слышит, как  встревоженно шушукаются в его , крови обездоленные молекулы, но это, как выяснилось, негромко переговаривались эксперты, не могущие взять в толк, как их клиент вообще жив до сих пор при такой концентрации алкогольных токсинов. Его должны были оплакать родные еще неделю назад.

- Что вы употребляли неделю назад, сэр? - заинтересованно спросили эксперты. - Виски, водка, вино –что именно?

- Все! - горделиво ответил Ваня.

- Много не показалось.

Из клиники на Кенсингтон-стрит, Борис Абрамович повез болезного на пресс-конференцию, организованную ВВС. Там первым делом Ваню спросили, кто и с какой целью похитил его в Киеве.

- Это была спецоперация, - сказал Ваня. -Чья? Об этом легко догадаться. Меня хотели убить, чтобы... чтобы я был более сговорчивым. Это очевидно.

- С кем сговорчивым?

- С ними, - уверенно ответил он. –С теми, которые меня похитили, накачали наркотиками и хотели убить. Но, как видите, я жив, и продолжаю , борьбу с путинским режимом.

- Мистер Рыбкин, эта видеопленка со стриптизом, фрагменты которой нам показали, была отснята до или , после похищения?

- Мне трудно судить. Скорее всего, в процессе.

- А как вы узнали, что кем-то похищены? Когда вы это поняли? До, после или в процессе стриптиза?
- Я догадался об этом, когда проснулся полураздетым в другой, совершенно незнакомой квартире. Мне было очень плохо. После чая с бутербродами.

- От вас что-то потребовали? Что именно?

- Да, потребовали... Сыграть в игру, которой нет. Я категорически , отказался.
- Какая игра имелась в виду?

- Сейчас я не могу вспомнить... Они спрятали мою одежду, чтобы я не мог бежать. Но они просчитались. Я нашел одежду, связался с товарищами, и вот я здесь, перед вами. Продолжаю предвыборную борьбу.

- Почему из Лондона? Почему не остались в Москве?

- В Москве мне не позволят говорить правду, а здесь я, слава богу, в свободной стране.

- Так откройте нам эту правду! Кто хотел вас убить?

- Без комментариев, господа!.. -Березовский резво вскочил с места, не позволив своему протеже открыть рот, и подвел итог, брызгая слюной в микрофоны: - Мой друг все еще в состоянии э-э... постнаркотической амнезии. Он мало что может вспомнить. Мы встретимся с вами, как только он пройдет курс реабилитации. Сейчас он здесь, с нами, но в то же время его как бы и нет. Абсолютно!..

- Мистер Рыбкин, последний вопрос! Как отреагировала ваша жена на все случившееся с вами?

- Она отреагировала... без комментариев, - потерянно произнес человек, которого как бы и нет.


Жертва омара в Лондоне


В один из декабрьских дней 2003 года, незадолго до католического Рождества, в лондонском аэропорту Хитроу приземлился частный самолет, принадлежавший Борису Березовскому. Несколькими часами ранее этот самолет вылетел из московского аэропорта Внуково-3. Мало кто даже из коренных москвичей знает о существовании этого аэропорта, запрятанного от посторонних глаз среди подмосковных лесов и предназначенного для обслуживания лайнеров, владельцев коих уже не удовлетворял комфорт ВИП-зала Внуково-2.

В данном случае дело было не в комфорте, не в изысканной роскоши и не в очаровательных стюардессах, призванных скрашивать полет одному пассажиру. Березовский числился в розыске, причем не только в России. Для него вообще небезопасно было покидать пределы приютившей его Великобритании, тем более что даже там его передвижения не оставались без внимания тех, кого они интересовали. И тем не менее он спокойно прилетел в Москву и беспрепятственно улетел обратно, проведя на борту самолета две конфиденциальные встречи.

Первым его конфидентом был несказанно счастливый Рыбкин, с благоговением внимавший словам босса: «У меня есть четкий и ясный план, как свергнуть режим Путина». Получив вспомоществование из рук патрона, Ваня готов был припасть к стопам, приложиться к ручке благодетеля, ерзал и скалился, как молодой павиан, пока его не проводили на трап. Про то, что он должен будет каким-то малопонятным образом участвовать в свержении упомянутого режима, вспомнил только на полпути из аэропорта. И тут же забыл. Охраннику Игорю, сидевшему за рулем джипа, велел везти себя в «теремок». Так они между собой называли некий массажный салон на Ленинградском проспекте, обслуживающий нерядовых клиентов в любое время суток и на любой вкус. Ванины уши пылали, как две клешни одного омара.

-Да,-мечтательно говорил Ваня задушевным тенорком, - я прошел по жизни большой и непростой путь, пора выходить на новые рубежи. В Кремль мы с тобой въедем, в Кремль! Понял? И зубами всех, и зубами!.. Что скажешь?

- Ничего, - сказал охранник. - Я в обмороке.

Тем временем на борт контрабандного самолета поднялся невысокий, моложавый, обильно толстеющий человек, прятавший лицо за темными стеклами очков и низко надвинутым на лоб козырьком кепи. Охранник, провожавший его, передал посетителя напарнику на трапе. Тот, не меняя застылого выражения, небрежно кивнул и сказал в микрофон на воротнике: «Принял. Чисто».

В салоне пролился водопад ничего не значащих слов, хотя и весьма лестных для гостя, пока не прозвучала все та же фраза касательно четкого плана свержения путинского режима. Гость, только что названный Березовским самой яркой звездой российского телевидения, вздрогнул и уронил бутерброд с икрой на свой вязаный жилет, едва сходившийся на животе. Икринки запутались в шерстяном ворсе, и звезда принялась выковыривать их поодиночке, отправляя затем в рот.

- Скажи, Володя, сколько стоит твой труд на НТВ, и ты получишь в пять раз больше. В десять! - воскликнул Березовский. - Ты гений экрана, а гению надо платить достойно.

- За что? - удивился гений, обсасывая пальцы.

- Это я позже тебе скажу, позже. Ты все поймешь и оценишь. От таких предложений не отказываются. Путин -твоя цель!..

- Борис Абрамович, я успею сделать одну, максимум две передачи против Путина, после чего на моем месте будет сидеть другой гений.

-Твоя миссия в ином. Ты будешь работать на меня, я - на тебя, оба мы будем служить стране и народу, обманутому Путиным. Абсолютно, б...ь!

- Народу? Я с нашим народом, знаете ли...

- Условно говоря, абсолютно условно! Это мы еще обсудим предметно. Я позвоню тебе на студию денька через два, и мы опять встретимся, уже для решающего разговора. А сейчас, извини, мне пора вылетать. Тебя проводят. Обнимаю, дорогой!..

Дождавшись, пока ошарашенный гость спустится по трапу, Березовский сказал охраннику:

- Проводи этого гения во втором поколении до ворот и посмотри там внимательно - один он приехал сюда или с кем-то. Срисуй номера этого Маугли...

Прошло две недели. В творческом промежутке между тем, как один час уже стукнул, а другой еще не пробил, в комнате известного ведущего ток-шоу на НТВ Владимира Соловьева раздался телефонный звонок. Борис Абрамович, как и обещал, прорезался сквозь сырые туманы над Ла-Маншем и хмурые уши интересующихся.

- Володя, - бодро сказал олигарх, - бросай все, прилетай немедленно! У меня есть решение. Это не телефонный разговор. Я уже выслал за тобой самолет. В Лондоне встречу тебя в аэропорту. Обнимаю!..

Соловьева даже пошатнуло - так он впечатлился тем, во что перестал верить сразу же, как только расстался с Березовским пару недель назад во Внуково-3. Он даже не заметил, что пролил кофе на свой вязаный жилет, заодно обогатив палитру красок на рубашке. Времени на переодевание Березовский не оставил. Отложив сценарный план предвыборной программы «К барьеру», он сделал умное лицо и отправился в аэропорт, чтобы оттуда продолжить свободный полет на частном олигархическом самолете с дорогими напитками, очаровательными стюардессами и невнятным предчувствием беды.

Березовский не просто встретил его в Хитроу - он вихрем влетел в салон своего самолета и затараторил без предисловий:

- Ты гений, Володя! Я все просчитал и решил. Пойми, нами двигает тревога за судьбу страны, которой угрожает византийское коварство Путина и его клики. Ты должен выдвинуть свою кандидатуру на президентских выборах. Тебя знает и любит народ. Электорат развернется на 180 градусов и отдаст голоса тебе. Мои инвестиции сделают процесс бесповоротным и окончательным. Надо только суметь объяснить народу, что ему хорошо, когда ему же и плохо. У тебя это получится. Сейчас мы поедем покушать в «Эксельсиор», там роскошные омары. Ты любишь омаров? Ну вот. Там и обсудим, просто по факту. Я знаю, что надо делать, а ты знаешь - как. Ты сделаешь из Путина отбивную за сорок минут эфирного времени. За двадцать! Ты гений, Володя. Народ заждался тебя. Поехали!..

Березовский не зря поволок пыхтящую телезвезду на роскошных беспозвоночных в «Эксельсиор». Пока человек мучается с этим ракообразным чудовищем, пытаясь щипцами вскрыть трескучий жестяной панцирь и добыть себе немного закуски, не обляпавшись при этом с ног до головы, у него не может возникнуть возражений против всего остального, что не омары. Он будет молчать, потеть, слушать и соглашаться.

Соловьев молчал, потел, щелкал щипцами, разбрызгивая сок во все стороны света, и обреченно слушал конспирологический бред упоенного собственной идеей олигарха.

- Крупная идея всегда приходит только к одному человеку. Потом ее развивают массы других людей, но в чистом виде идею формулирует один человек.

- Это насчет выборов?

- Именно, Володя. Абсолютно! Моя идея, твоя технология.

В сумме получается ядерная бомба. Страна встает с колен и отряхивается. Ты - президент!..

- А как же Рыбкин?.. - Соловьев сосредоточенно снимал с груди мокрые осколки хитинового панциря омара. - И что должно случиться такого, чтобы Путин не выиграл?

- Между нами, Володя... Иван Петрович хороший человек, но он -жертва Понимаешь? Жертва. Как вот этот омар, которого поймали, сварили и положили тебе на тарелку. Жертва системы, политики, амбиций, политтехнологий и компромата. С другой стороны, он - отвлекающий момент, отравленная фигура. Произнесет со сцены свой монолог и уедет за кулисы. Навсегда. Понимаешь?

- Ну а все-таки. Если выиграет Путин...

- Исключено! Путин вынужден будет сойти с дистанции. Мы делаем эффектную жертву и объявляем шах. Любой следующий его ход ведет к мату.

- Я не совсем улавливаю суть интриги.

- Повторяю, мы делаем жертву. Крупную. Красивую. Неотвергаемую. Страна вскипает от справедливого гнева, и Путин получает несмываемое пятно на свою репутацию. Что непонятно?

Телезвезда покосилась на собственную палитру несмываемых пятен и задышала, как паровоз Черепановых. Открывшийся коварный план БАБа не предусматривал отказа, ибо карты выложены.

-Теперь о деньгах. Сколько тебе нужно, чтобы твоя семья жила, как подобает семье э-э... будущего президента?

- Для начала? Пятьсот миллионов! - лихо заявил Соловьев. - Плюс текущие расходы на избирательную кампанию.

- Рублей?-уточнил Березовский. - Что-то многовато...

- Ну почему же рублей? Долларов!..

Взор Бориса Абрамовича потускнел, щеки посерели и сморщились, как хобот у слона. Он резко встал, принял позу бегущего из Косово серба и сказал озабоченно:

- Мы обсудим этот вопрос позже, а сейчас, извини, у меня пресс-конференция в агентстве Рейтер. Шофер отвезет тебя, куда скажешь. Машина внизу.

Соловьев бросил прощальный взтзд на тарелку, откуда на него таращил измученные глаза недорезанный омар, и тоже встал. Спустившись в холл, прошел мимо пирата в швейцарской ливрее, толкнул кого-то на выходе, услышал «сорри» и только тут сообразил, что он и есть та самая жертва, крупная и красивая, которую БАБ задумал принести на алтарь своей подлой судьбы.

Небо над головой смотрелось серой портянкой. Тьмы низких истин носились вокруг. Из «Мерседеса», вплывшего под козырек отеля, он услышал, как водитель получил по громкой связи указание босса: «Отвезешь этого жирного Маугли в аэропорт, и быстро назад. Пусть летит в Москву обычным рейсом...»

12-15 ноября 2013 года