Северный мальчик Глава 10

Глава 10.

     Оба ненадолго замолчали, оценивая, должно быть, каждый своё состояние. Егор Васильевич, этот закалённый многолетней работой на полярной станции учёный, видавший на своём веку много нештатных ситуаций, требующих мгновенного решения и умевший его  правильно  находить в считанные секунды, сейчас никак не мог найти не то, что правильного решения, а и хотя бы какого-нибудь вообще. Он никак не мог сосредоточиться, хотя старался всеми силами. Но все, происшедшее за последние несколько часов было столь необычным, что разум периодически отказывался верить в реальность происходящего, вопреки осознаваемой  все же очевидности.

     Мальчик же, видимо, представлял возможное развитие ситуации. Было совершенно ясно, что ему слишком хотелось бы заполучить на корабль столь интересного человека, как этот нелюдимый учёный – полярник. Быть может, он боролся с самим собой, видя, что Егор Васильевич никак не может принять решение и зная, что он в состоянии получить от него нужный результат без всяких усилий. Обладая телепатией, а следственно, зная, что происходит сейчас  с Егором Васильевичем, пришелец все же терпеливо ждал, не пытаясь вывести учёного из этого заторможенного состояния.

     Время шло…В голове у Егора Васильевича вдруг слабо забрезжила мысль о давно обещанном чае – вода, должно быть, уже выкипела…Надо бы посмотреть, что с чайником. Эта столь простая, жизненно-обыденная мысль вывела его из той информационной лавины, в которую он мысленно погрузился. Довольно резво встав с кресла и опершись на правой рукой, Егор Васильевич мимоходом отметил, что боли нет абсолютно и даже появилось новое, но какое-то необъяснимое ощущение в руке. Перехватив по дороге взгляд мальчика, казалось, говорившего:

«Так и было задумано, я же обещал, что она будет лучше прежней», Егор Васильевич поспешил на кухню. Чайник был полон кипятка, хотя по всем законам физики, вода уже давно должна была стать паром. Поймав себя на мысли, что он совершенно не удивлён этому обстоятельству, хотя в другое время это, несомненно, было бы темой долгого размышления, Егор Васильевич взял чайник и все необходимое для осуществления сложного процесса заваривания чая. Чай наш полярник очень любил и был уверен в магических свойствах правильно заваренного чая.

Его, трезвый, здравый и не склонный к мистике разум, в этом случае давал сбой, над чем сам Егор Васильевич в компании неоднократно подшучивал. Заваривание чая для него было не просто набором действий, а неким ритуалом сродни китайскому, неукоснительное соблюдение которого гарантировало максимальное наслаждение и пользу напитка.  Именно  с ним-то и собирался познакомить своего гостя учёный.

     Должно быть, даже то, что не доходило до сознания учёного в виде оформившихся мыслей, мальчику удавалось узнать, потому, что он встретил его улыбкой и словами: «Я тоже согласен, что у чая есть душа и если правильно обратиться к ней, то чай принесёт несомненную пользу».

     Егор Васильевич вновь красиво сервировал стол: на сей раз он поставил тонкие, светящегося фарфора чашки, с большой предосторожностью привезённые им на станцию и соответствующие, по его понятию, только высокоторжественным случаям, сахарницу (хотя сам он чай сахаром не портил, это было сделано исключительно для гостя) и тарелочку с халвой, которую очень любил. Взяв в руки заварочный чайник и улыбнувшись ему как другу, Егор Васильевич вдруг замер, поражённый внезапной мыслью: рация безнадёжно молчала.

     Только сейчас с полной отчетливостью он осознал, что с момента появления на станции незнакомца рация не подавала никаких признаков жизни, хотя контрольные сигналы в экстренных случаях идут с интервалом в час, а учитывая сверхсилу непогоды, они должны быть даже более частыми. Но за эти несколько часов не было вообще ни одного сигнала, что являлось беспрецедентным случаем.

      Тот душевный настрой, с которым учёный всегда приступал  к обряду заваривания чая, бесследно и немилосердно улетучился, а ему на смену пришло вязкое чувство беспокойства. Даже присутствие пришельца, этого подарка судьбы, отступило на второй план -  Егор Васильевич занервничал.

     Излишне небрежно поставив чайник на стол (чего бы он никогда себе не простил при других обстоятельствах), он подошёл к столу, на котором стояла база радиостанции и, включив рацию на передачу, начал говорить в микрофон тридиционное: «База, база, вызывает полярная станция "Север два", вызывает «Север два», вызывает «Север два», как слышите? Приём!».

     Переключив тумблер на приём, он напряжённо вслушивался в потрескивание динамика, но эфир безмолвствовал. За все годы его жизни на этой станции, такого не случалось никогда. Он недоуменно пожал плечами и подумал: «Может, это мальчик развлекается? Ну, пришелец, что возьмёшь…», как-то упустив из виду, что думать или говорить в присутствии этого ребёнка – одно и то же.

Мальчик отреагировал немедленно:
- Во-первых, развлекаюсь я иначе. Во-вторых, взять с меня как раз можно немало, главное – чтобы я отдать хотел, а в-третьих – связи не будет, потому что антенна сломалась и сейчас перекатывается с места на место, а крепёжные тросы её пока удерживают. И сломал её вовсе не я, но зато могу починить.

Егор Васильевич устыдился вдвойне: сначала от того, что мальчик услышал его мысли, а они были не очень-то добрые, а потом от той радости, которая волной накрыла его при мысли, что не нужно вылезать наружу, а всё будет сделано чужими руками. От сознания того, что этими руками будут руки ребёнка, становилось прямо-таки стыдно до невозможности. Чтобы как-то реабилитироваться в собственных глазах, Егор Васильевич нашёл в себе силы слукавить:
- Спасибо, конечно, но мне не совсем удобно позволять тебе собой рисковать!
     Мальчик рассмеялся очевидному для него лукавству и Егору Васильевичу стало ещё неуютней. Лучше б он смолчал… Но все же станция была нужна, очень нужна, а вылезать наружу не хотелось совсем. Успокаивала лишь мысль, что мальчик этот – не совсем мальчик и вроде бы сам вызывается, его не заставляют… Пришелец откровенно развлекался, глядя на душевные муки полярника.

 - Пустяки, - наконец произнёс мальчик, - для меня это совсем не сложно, но энергетически довольно затратно. Поэтому, пока я буду там, на этом жутком холоде и ветре, - лукаво продолжал ребёнок, беззастенчиво глядя на муки ада, испытываемые учёным, - ты приготовь нам ужин, только что-нибудь новенькое, ещё не опробованное! Мне бы хотелось иметь максимально полное представление о том, чем  вы все же питаетесь. С этими словами он исчез за дверью, впустив леденящий  холод в помещение.

Следующая глава здесь  http://www.proza.ru/2013/12/16/338