Навеки разлучённые

Хмуро и сосредоточенно идёт по улице ещё не старый, скорее зрелый, седеющий мужчина. Встречные первыми здороваются с ним, поспешно уступают дорогу, останавливаются, долгим взглядом провожая удаляющуюся фигуру.

В кабинет председателя сельсовета он входит без стука, не спрашивая разрешения.
- Андрей Филиппович! Очень рад, заходи.
Председатель радушно встречает уважаемого на селе человека. И посетитель  проходит, опускается на предложенное место, продолжая хмуриться и даже морщиться, как от сильной боли или досады. Наконец заговорил. Его слова, тяжело протискиваясь сквозь сжатые зубы, так же тяжело падают в пространство.
- Вот что, председатель. Вызывай сына Романа из армии: не нужны нам его жена и дочь… пусть сам решает, как быть с ними дальше…

Если бы сейчас с ясного неба грянул гром или… или приблудный кот, растянувшийся на полу, вдруг заговорил, председатель не был бы так поражён. Отвернувшись к окну, он долго молчит, не замечая, что губы его беззвучно шевелятся, а руки то беспорядочно двигаются, то замирают на коленях. Наконец, шок стал проходить.

- Да ты что! Ты понимаешь, с чем пришёл ко мне?!
Андрей Филиппович встал, глядя себе под ноги, повторил:
- Вызывай.
И разом сникнув,  побрёл к выходу.

Оставшись один, председатель задумался. Роман – высокий, статный, точная копия отца, привёз жену из Владимирской области. Вот ведь бывает: далеко уехал, а судьбой его стала землячка, девушка из соседнего села, она также уезжала во Владимирскую область.

Против Романа она росточком маловата, но густые русые волосы, заплетённые в тугие косы, удивительной белизны зубы, красота улыбки притягивают к ней взгляды. А до чего работящая! То она на огороде с тяпкой, то на лугу с подойником – всегда сама ходит доить корову, жалеет свою свекровь… а в дом войди – всё в кружевах, крючок в её пальцах так и снуёт.
Дочка у них с Романом родилась. Отец её ещё и не видел…
Что же у них случилось?

Андрей Филиппович снова идёт по улице. Его шаг приобрёл обычную твёрдость, губы почти улыбаются, глаза потеплели. Он вспоминает.

Роман, его любимец, уехал во Владимирскую область на заработки: тяжело стало с прокормом в селе. Не голодали, конечно, как другие, но жить в натяг, не привыкли. Письма сын писал часто. И вот, такой молодой - в армии не отслужил – в письме спрашивает разрешения жениться. Понятно стало: разрешай – не разрешай – женится. Позвали его с избранницей домой. Приехали… Нюся всей семье по душе пришлась и скоро стала их невесткой.
Как-то собрались они в кино, спросил:
- Роман, любишь свою жену?
- Больше жизни!
- Тогда вернитесь, нечего вам в клубе делать.
Обнял Роман жену за плечи и повернул домой.

…Захаровна от калитки не отходит, ждёт мужа, то и дело руку к глазам козырёчком прикладывает – не идёт ли?
Идёт! Еле дождалась, пока он к дому подошёл.
Был у председателя?
- Был.
- Говорил с ним?
- Говорил.
Андрей Филиппович с женой идут в дом. Сноха нянчится с годовалой дочкой. Повеселевшая Захаровна говорит нараспев:
-Нюююсь, давай Любушку купать и спать укладывать, а потом обедать будем, отец пришёл.

Отец проходит, садится. Он любит эти минуты. Внучку ему редко на руки дают, а тут можно подержать: сноха пелёнки-распашонки собирает, свекровь за горячей водой  сходила, ванночку на табуретки устанавливает. И тут открывается дверь, входит сельский председатель.

Растерялись хозяева, но вода налита, девочку надо купать. Бабушка берёт внучку у деда, опускает в ванну. Ребёнок радостно шлёпает ладошками по воде. Молодая мама и бабушка купают дитя. Кажется, четыре руки принадлежат одному человеку, так споро и согласно они действуют: растирают, смывают; а два голоса, как руки, сплетаются, рассыпаются, нежат, ласкают…

Забыв обо всём на свете, мужчины приобщаются, как к таинству, к этому чуду на земле. Ласковые голоса пробудили в них забытые ощущения: и это уже они сидят в ванночке, а мама тёплой водичкой поливает им голову, плечи. Нывшие ушибы и царапины под мамиными нежными руками успокаиваются, заживают. Голос мамы  нежный, напевный – с гуся вода, а с сыночка моего ненаглядного, хвороба. И отец тут же, весело смеётся – здоровый мужик растёт мне на смену! Мама продолжает: водичка-водичка, умой моему Андрюшеньке личико…

Нюся поднимает Любочку, бабушка, как облачком, обвивает её пелёнкой…
Действо, как счастливый сон, промелькнуло и закончилось. Андрей Филиппович трясёт головой, освобождаясь от видения.

- Что же будем делать, Андрей Филиппович?
- Ничего…
И вдруг этот большой сильный мужчина заплакал.  Ладони, с детства не вытиравшие слёз, не слушаются его. Неловко, как слепые щенята, тычутся в щёки, под глаза и нос. Прерывистым от слёз голосом он говорит:
- Роман не видел свою дочь. Не видел, как она на него похожа, не видел, как она улыбается, не слышал, как плачет. Не видел, как его жена и мать купают его ребёнка.
Мой сын не видел того, ради чего мы живём!

- Это всё так. Но сколько осталось ему служить? Несколько месяцев. Пусть спокойно дослужит, не тревожь его. Не навсегда Роман лишён этого счастья, оно ждёт его.
Мудрый председатель, как ты жестоко ошибся!
Лето 1941 года только занимается.

Маленькой Любочке идёт второй год…
Она не знает, что среди родных, любящих её лиц, нет ещё одного родного лица, папиного.
А ещё не знает Любочка, что началось самое страшное на свете – война. И не понимает девочка, почему мама, получая белые листочки, всегда радовалась, кружилась с ней по комнате, смеялась и тормошила её, а тут – упала, не встаёт.
Бабушка и дедушка так жутко запели, что её сердечко затрепетало от ужаса и тревоги, и полились слёзы из её глаз, первые слёзы сироты – война навеки разлучила отца и дочь, так и не увидевших друг друга…