Сердцу не прикажешь

Домой…домой…домой… выстукивают колёса «железки». Сердце молодого мужчины то взлетает от захватывающей радости, то сжимается от нестерпимой боли:  где он, родной дом? Мать умерла, когда Кириллу, младшему из троих детей, было семь лет. Отец, водивший плотницкую артель, почил перед войной. Двое его старших братьев, как потом скажет Высоцкий -  «не вернулись из боя…»

Но многотрудная служба в армии и сразу последовавшие годы войны, позади. Наступил долгожданный мир. Он вселяет надежду,  приводит в восторг и упоение.

-Кирюшка! Дорогой ты наш! – это тётка Кулина, жена родного дяди Павла, встречает его у порога. – Сиротинка  наша! Да какой же ты взрослый и красивый!
Кирилл остался жить у дяди Павла. Ни дня не провёл он в праздности, хотя дядя с тёткой уговаривали отдохнуть, походить проведать родных и знакомых.
- Не время. Со всеми на покосе увижусь.

Удивительная пора – сенокос!  Тяжкая до изнеможения, но пробуждающая совместным напряжённым трудом, мокрой от пота одеждой такие сильные чувства, каких никогда не испытать, глядя на холёные лица, белые рубашки с галстуками.

Вжик… вжик… - косит Кирилл. Солнце поднимается всё выше, но сочная, жирная трава, как масло под горячим ножом, пластами отваливается, стелется сказочным узором справа от ног.

Перерыв. Косари и жницы в изнеможении валятся под дерево около бочки с водой.

  Облокотившись о землю, Кирилл жадно следит за кружкой, окунувшейся в бочку. Когда кружка выныривает, он переводит взгляд на державшую её обнажённую руку, отмечая идеальную округлость. Взгляд опережает сосуд с вожделенной влагой, касается приоткрытых, чуть запекшихся от жары губ высокой гибкой смуглянки, ….

Женщина с невольной,  природной (или настолько изощрённой?!) кокетливостью, отпивает несколько маленьких глоточков, запрокидывает голову и, закрыв глаза, медленно выливает на лицо содержимое кружки.
Упругая струя разбивается на искры и мелкие ручейки, они скатываются по красивой шее на грудь. Влага оживила и без того яркие цвета бровей, щёк, губ…
Женщина невольно вздрагивает, улыбается широко и счастливо и... косит
глазом на объявившегося молодого мужчину.

Мало мужчин в селе осталось, с войны не многие вернулись. А те, немногие, редко кто не калека... А этот по всем статьям хорош!

Весь день эта картина преследовала воображение Кирилла. Утром, собираясь на работу, он увидел в соседском дворе ту  красавицу… сердце его забилось, затрепыхалось, как раненая птичка.

Дуня (так звали незнакомку) была вдовой фронтовика,  растила сыновей-погодков. Старшему, Ивану, уже шестнадцать сравнялось.
Соседка также положила глаз на приехавшего молодца. Зачастила она к тётке Кулине: то фартук ей сошьёт, то кофту с баской, то занавеску прострочит. И Кирилл перешёл жить к Дуне, не смотря на то, что старше она лет на восемь-девять и что у неё двое детей.

Всё хорошо у них, весело, счастливо. За какое дело ни возьмутся – спорится, ладится.
Троих собирает Дуня на работу – ненаглядного Кирюшу и родных сыночков.

От великого женского счастья красота Дуни расцвела, налилась какими-то неведомыми красками, а голос, что бы она ни говорила, журчал, завораживал, каждого заставлял оглянуться и испытать какой-то трепет в заветном уголочке души...
Кто-то рад был такой перемене, а кто-то...
Старый Митрич, как пень на солнце отогрелся в лучах чужого счастья и зашевелились в нём отзвуки былой жизни: так ему завидно - света не взвидел. И стал он высматривать, да приглядываться. Не успокоился, пока не нашёл способ, как прекратить эту идиллию.

Вот как-то, во время передышки, спрашивает старый Митрич Ивана,
старшего сына Дуни:
- Чтой-то вам с отчимом мать разные сумки собирает?
- Не знаю.
- А в сумки-то что кладёт? – не унимается Митрич.
- Что всем, то и нам: картошка, да хлеб с луком.
- Это вам, что и всем. А ты заглянь в сумку отчима, пока он на том конце поля.
- Я его не боюсь, хоть и здесь был бы.
Побежал Иван к сумкам, раскрыл «тормозок» отчима – яйца варёные, сало, бутылка молока, да блинцов с десяток…
Вытряхнул он всё, ногами перетоптал, а бутылку закинул. Вернулся Кирилл, а Иван с Мишкой ждут его.
- Вот что, «папаня», переступишь наш порог – убьём!..

Не испугался Кирилл юнцов, но не одобрил и Дуню. Пошёл на совет к своему дяде Павлу.
- Ты, Кирилл, создавай свою семью с первого кирпичика, да с брёвнышка. А тут уже не будет ни ладу, ни покоя.

Свадьба Кирилла и Анны была знатная - большая, весёлая. Жених с невестой -  пара на загляденье. Зажили они дружно, детки пошли.  Никто и не помнил, что Кирилл когда-то с Дуней сходился…

Жизнь бежит. Года, как вёрсты на дороге, мелькнут и пятятся, пятятся назад.  Седой состарившийся Кирилл Иванович пришёл проведать
своего единственного дядю Павла. Поговорили, помолчали…

- Уважаю тебя, Кирилл, честно живёшь, порядочно, - сказал
на прощание дядя.
Вздохнул Кирилл, махнул рукой.
- Ты что же?.. До сих пор не забыл её, Дуню-то?! – ахнул от
догадки Павел Андреевич.
- Сердцу не прикажешь…