Шустрый парнишка

«Электровеник» – так обозвал его однажды в шутку один из моих приятелей, и я поразился тому, как точно стрела попала в цель. Эта кличка, как нельзя лучше, соответствовала его невероятной подвижности, завидной смекалке и дружелюбной способности к общению со всеми, без исключения, типами людей.

Но эта кличка не прижилась и употреблялась нами редко: только тогда мы вспоминали о ней, когда наблюдали его стремительные передвижения на футбольном поле, на баскетбольной площадке, в полевых маршрутах или в житейских ситуациях, когда требовалось что-то необходимое для всех срочно сделать, принести, убрать, убедить кого-то или успокоить.

 Всё у него получалось быстро и результативно, как проход к щиту и меткий бросок мяча в корзину. В студенческие годы за ним закрепилась другая кличка – «Веник». Пожалуй, даже не кличка, а производное от его имени, а имя у него было редкое по тем временам – Вениамин.

Впервые эта кличка прозвучала на баскетбольной площадке из наших зрительских рядов, когда мы пришли «болеть» за команду НГРТ на очередной матч первенства Новочеркасска среди учебных заведений. Сначала мы кричали: «Венька, давай!», а потом как-то незаметно, видимо, для удобства произношения, имя изменилось на ласкательное, и теперь уже мы горланили: «Веник, давай!». Так и звали мы его меж собой в группе, да и в техникуме многие ребята тоже обращались к нему по этому имени.

В те годы (50-е и 60-е годы ХХ века) спортивная жизнь в стране поддерживалась на всех уровнях, а в молодёжной среде – особенно. Каждый год проводилось первенство Новочеркасска среди студенческих коллективов по волейболу, баскетболу, настольному теннису и другим видам спорта. В техникуме имелся прекрасный спортивный зал – высокий и просторный, который можно было быстро приспособить под любой вид спортивной игры.

Чаще всего мы ходили смотреть баскетбол, ибо здесь за сборную техникума играл наш Вениамин. Благодаря Венику я тоже полюбил баскетбол и кое-чему научился в этом виде спорта.

На первую игру я пошёл, поддавшись общему духу солидарности – надо было поддержать свою команду, в составе которой играл наш одногруппник. Довольно скептически смотрел я на выстроившиеся в начале матча команды – Венька выглядел единственным малышом на поле, в то время, как все остальные игроки – и в нашей команде, и у противника, смотрелись великанами, особенно рядом с Венькой.

 Через пять минут после начала игры моего скепсиса как не бывало: я сидел с открытым (видимо, от удивления) ртом в секундной готовности вскочить, кричать, махать руками и топать ногами. Вместе со всей группой, а сидели мы дружной кучей, я вскакивал, орал, вздымал руки. Кто-то порывался свистеть, но мы одёргивали свистунов – это не разрешалось в зале, так как судейские свистки могли спутать со свистом болельщиков (и наоборот), что могло привести, и приводило порой, в замешательство игроков и судей.

На первых минутах игры некоторые «фитили» (так мы ещё в школе называли высоких ребят) довольно пренебрежительно смотрели на Веника. Вернее будет сказать, что они его как бы не видели, настолько он им казался мелкой незначительной помехой, которую можно и не замечать. Но вскоре они убеждались, что это не тот случай, когда можно отмахнуться от маленького игрока, как от назойливой мухи.

В защите он играл надёжно – через него никто не мог пройти к щиту для верного броска. Он просто не давал такой возможности. Можно было бросать в кольцо, здесь он не мог помешать, но дальние броски имеют слишком малую вероятность попадания. Можно было отдать мяч своему, здесь он тоже не мешал. Он даже не поднимал вверх рук, чтобы как-то перехватить высокий пас. И стоял он на ногах-пружинах чуть согнувшись и легко переступая, готовый броситься в любую сторону, чтобы закрыть проход к щиту.

Он угадывал тот момент, когда «фитиль» шёл на «обход», и не обращал внимания на ложные движения. В баскетболе, как многим известно, нельзя просто бегать с мячом в руках – при движении надо стучать им об пол. Вот на этих первых стуках при обводке Веник успевал выбить мяч из рук «фитиля, а то и выхватить его из рук, не ожидающего такой наглости игрока.

 Но не наглость здесь имела место, а поражающая воображение быстрота движений Веника. Получив мяч, он тут же отдавал точный пас своему игроку, и лёгким стремительным движением уходил в сторону от разозлённого «фитиля», пытавшегося его догнать и вернуть отнятый мяч.

 Чаще всего было так: запоздавший «фитиль» налетал на Веника в тот момент, когда  мяча в руках у него уже не было, сбивал его с ног своим массивным корпусом, а это уже нарушение правил – «фол», как говорят баскетболисты. В наказание судья назначал штрафной бросок в кольцо противника, а то и два броска. А штрафные броски Веник реализовывал метко.

В нападении он действовал не только быстро, но и с хитростями. Он либо сам проходил к щиту и бросал со средней дистанции, либо отдавал точный пас своему игроку, находящемуся близ щита. Мы просто ревели от восторга, когда он давал точный нижний пас своему игроку – резкий бросок в пол у ноги защитника и на отскоке мяч ловит уже готовый к его приёму свой игрок, а дальше уже можно бросать в кольцо или передать кому-то из своих. Ничего не могли противопоставить «фитили» этим нижним пасам, слишком медленно и неохотно наклонялись они вниз, привычно устремлённые к верхним этажам игры.

Сольные проходы для бросков в кольцо Веник делал, используя обманные движения: он так убедительно показывал своё намерение идти вправо, что, поверивший ему защитник смещался в ту сторону, а он легко обходил его слева и бросал точно в корзину со своей излюбленной средней дистанции. Ему и надо было только-то убрать «фитиля» чуть в сторону, ибо маячивший перед ним, как ветряк, и нависающий сверху, игрок не давал возможности для прицельного броска, а сдвинутый хитростью в сторону, он уже не мешал сделать два-три шага и бросить мяч.

Здесь его тоже частенько сбивали с ног, за что команда противника получала наказание в виде штрафных бросков, точно уложенных в кольцо Веником.

В студенческом первенстве Новочеркасска команда НГРТ занимала вторые-третьи места, и это были почётные призовые результаты. Мы чувствовали себя сопричастными к этим достижениям, ибо наш Веник играл за сборную техникума, и как хорошо играл!

На уроках физкультуры (а у нас в расписании значилось два спаренных часа два раза в неделю) мы часто играли в баскетбол. Веник охотно, не кичась мастерством, обучал нас технике точных бросков и ведению мяча, а мы с удовольствием учились, не замечая быстро пролетающих минут.

Не мог я понять одного: как ему удавалось обманывать игроков противника своими ложными намерениями? Почему они ему верили и поддавались на обводку?..И вот, кажется, я понял в чём дело: на уроках физкультуры, играя в баскетбол, я и сам несколько раз поддавался на обманные движения Веника. Он делает вид, что отдаёт пас в одну сторону, и я кидался ему помешать, махал руками и закрывал ему видимость партнёра в ту сторону, а он вдруг резко разворачивался и отдавал пас без помех другому партнёру.

 В чём же суть обмана? Да в том, что у него при этом было серьёзное и очень честное лицо, видя перед собой которое, невозможно поверить, что такой «честняга» может обмануть. Ему хотелось верить, и на этом, то есть на обманутых ожиданиях, и строились его разнообразные уловки в игре.

Как-то, уже собираясь идти на следующую пару часов занятий, мы перемерились ростом с Веником, становясь поочерёдно с ним рядом: были  ребята и повыше, были и пониже ростом, мой же рост оказался таким же, как у него. А ведь в игре со стороны он мне казался совсем маленьким, оттого, пожалуй, что шустро мотался между «фитилями».

Но вот чего не было ни у кого из нас, так это его необычайной под-вижности, совмещённой с точностью движений. И тренировками, как показала дальнейшая жизнь, этого не достигнешь – эти достоинства были у него от природы, или, как говорят, «талант от Бога».

Уж не помню от кого услышал я это изречение (про «талант от Бога»), кажется, слова сии сказал наш физрук – убелённый сединами, крепкий и вполне интеллигентный мужчина годков сорока пяти. Эти слова, почему-то, зацепились в моей памяти, и с тех пор у меня иногда возникал вопрос к самому себе: «А есть ли у меня талант от Бога?». Или, на худой конец, хоть какие-то способности хоть в чём-то? Но, увы, ничего выдающегося я в себе не находил.

 Во всём у меня, по моим самокритичным оценкам, в наличии имелись способности средние или ниже среднего. Впрочем, меня это не очень-то и огорчало, ибо я надеялся, что раскрытие во мне чего-то выдающегося ожидается впереди. Было мне тогда восемнадцать лет, а в эту пору легко верилось в светлое и счастливое будущее, а текущая жизнь и учёба считались подготовкой к этому будущему, скрытому пока в тумане, но, несомненно, более интересному, радостному и насыщенному.

Знать бы, что настоящее, ставшее со временем прошлым, будет оцениваться из того «туманного будущего», как самая интересная и весёлая жизнь. Вот и хорошо, что не дано нам знать своё будущее, а то бы и не было светлой надежды. А что же это за жизнь, когда надежда серого цвета?

В техникум я пришёл уже неплохо подготовленный физически и в спортивном отношении: вполне прилично играл в футбол, в волейбол, в настольный теннис, а ещё у меня в в плечах налитой силой ощущались полуторагодичные тренировки в секции тяжёлой атлетики – здесь я продвинулся по нормативам до третьего разряда, но практически его оформить не удалось, так как нашего тренера, заслуженного мастера спорта, внезапно забрали в Ростов с повышением – тренировать атлетов на большом, известном на всю страну, заводе. А ещё я неплохо бегал на лыжах, но этим видом спорта заниматься не пришлось из-за малоснежных тёплых зим.

Уроки физкультуры у нас проходили интересно и весело. Почти вся группа (а у нас числилось 6 девчонок и 24 парня) были способны бегать,прыгать, метать диск, толкать ядро, подтягиваться на перекладине, отжиматься на брусьях и т.д. Ну не было у нас совсем уж откровенных «слабаков», ничего не умеющих! И освобождённых от физкультуры тоже не было – все были здоровы и «готовы к труду и обороне» ещё со школы.

Более всего мы увлекались, конечно, футболом – это была по тем временам самая популярная и массовая игра. Но этим мы занимались осенью и весной, а зимой в спортзале у нас преобладал баскетбол. Хотя большинство ребят из группы впервые попробовали себя в этой игре, всё же она нам всем пришлась по душе и это – благодаря классному мастерству Веника, который увлекал нас своим задором и по ходу игры неплохо обучал.

 Физрук спокойно оставлял нас заниматься самостоятельно на второй час «пары» и уходил по своим делам, а мы, будь то в зале или на стадионе, весь второй час отдавались любимым спортивным играм. Ко времени завершения учёбы в техникуме мы уже кое-что умели и баскетболе.

Помнится, как-то Веник устроил нам соревнование на точность попадания мяча в корзину с позиции штрафного броска. Здесь я занял третье место – семь попаданий из десяти бросков. Кто-то попал от 3-х до 5-ти раз, а кое-кто не попал и одного раза. Веник, разумеется, вложил в корзину все 10 мячей из десяти бросков. Это у него всегда получалось отлично.

Попробовал я себя немного и в боксе, но этот вид спорта мне не подошёл по всем параметрам – и по физическим, и по морально-этическим. Тренировал нас Валерка, перворазрядник с механического отделения, молодой и толковый парень из Новочеркасска. Он задал нам такие тренировочные нагрузки в первые два месяца занятий, что уже через две недели половина записавшихся в секцию отсеялись.
 
Мне эти интенсивные тренировки были вполне по силам, но когда начались учебно-тренировочные бои, то тут уже я сам усомнился в целесообразности выбранного мною вида спорта. Разумеется, тренер наставлял нас биться вполсилы и сосредоточиваться на технике исполнения удара и защиты. Но, не тут-то было! В двух проведённых боях мне попадались такие ретивые спарринг-партнёры, что я с трудом выдерживал три раунда. И не потому, что я был слабее, а, скорее, из-за своего миролюбия.

 Ну не было во мне злобы и ненависти, чтобы яростно кидаться на партнёра, как на личного врага. Я пытался сдерживать агрессивный напор, но мне не хватало техники и умения. Пропустив один-два сильных удара, я тоже зверел и кидался в бой с такой яростью, что даже удар гонга пропускал мимо ушей. По окончании боя мы имели в итоге разбитые носы, губы и брови, и смотрели друг на друга, как Ленин на буржуазию.

Тренер делал разбор поединка, указывал нам на ошибки и определял наш бой, как банальную злобную уличную драку. И это было правильно. Мы соглашались с ним, обещали исправиться, но в следующем бою опять переходили на молотьбу по мордасам. Ну, в общем, пришлось мне бросить бокс, чтобы не озвереть окончательно. И тогда я считал, и сейчас тем более считаю, что лицо человека представляет личность человека, и бить по лицу даже несильно, даже по правилам – это непорядочно.

Два с половиной года интересной студенческой жизни пролетели быстро. Не могу сказать: «…как один день», ибо каждый новый день отличался от предыдущего новизной впечатлений и знаний, а в целом в нашей учёбе ощущалась насыщенность полезным смыслом каждого прожитого дня. Мы жили спокойно, и каждый из нас пребывал в уверенности, что дальше жизнь будет, если и не лучше, то, во всяком случае, не хуже нынешней.

21.10.2010