Эллегия

1
Алиса

Сказать, что я был в изумлении — не сказать ничего. Шок не шок, но что-то вроде этого. Она приехала ко мне в гости! Мне даже не обговаривали эту тему, она просто поставила меня перед фактом. Среди рабочей недели! Сняла номер в небольшой гостинице рядом с моим домом и позвонила. Я шел к ней с букетом роз и почему-то думал, что это розыгрыш. Не скрою, даже очень надеялся, что это так!
Каких мне трудов стоило уломать директора, чтобы он меня отпустил…
—Встречаться нужно вечером и в выходные, — упирался он. — Ты на работе, вот главное! А рабочий день до пяти. Или тебе это уже всё равно?
—Она из Москвы приехала!
—Да хоть с Луны!
Но,  сломленный моим потерянным видом, сдался.
—Три дня, не больше!
И вот я стучусь в ее номер. Администратор с рецепшена подтверждает:
—Да, да, Алиса Ивановна там. Проходите!
До этого я видел её в скайпе пару раз. Может, чуть больше. Мы называли это ВТОРОЙ ступенью общения. ПЕРВАЯ – переписка. Причем, она долго упиралась: НИКАКОЙ ВТОРОЙ ступени! Достаточно и просто слов. Но на-ка вот: буквально через месяц-два взяла и приехала!
Ну, что тут сказать? Конечно, я узнал её сразу. Более того, примерно такой и представлял. Обнял, поцеловал в губки и вручил розы. Я знал, что она любит бежевые. У меня были красные.
—Извини, других по дороге не нашел.
Хозяйка номера предложила чаю, но утро было настолько жарким, что я попросил просто воды. Она быстро подошла к холодильнику, стоявшему в номере, и достала бутылку минералки...
Говорил, как обычно, я. Без умолку, У неё очень милое личико, глаза понятливые и добрые. Мне казалось, что ей всё интересно. Но иногда, тем не менее, она меня очень тихо, но убедительно приструнивала:
—Не кричи на меня, Саша, пожалуйста….
Это слегка напрягало. Я что-то не помнил, чтобы повышал голос.
Словом, она показалась мне странноватой, но очень обаятельной. А вечером выяснилось, что дамой и совершенно без комплексов. Она предложила мне близость сама, первой. Причем весьма оригинально. Выйдя из душа, окутанная полотенцем, она просто процитировала фразу из первой главы Реестра, произнесенную Олесей:
—Я люблю чистых мужчин!
И добавила:
—Твоё полотенце на крючке.
Чувствовалось, характер у неё волевой. Немножко вздорный, но это ж почти норма для женщины.
Вечером  гуляли по окрестностям. Ничего там интересного не могло быть в принципе для москвички.  Я всё время думал: как она решилась? За тысячу вёрст, по сути, — с бухты барахты?! Не в Тьмутаракань, конечно, и всё же.  Какой же надо быть авантюристкой…
Потом, уже в гостинице пили вино. Смотрели телевизор. Я на диване, она в кресле, положив мне на колени свои пухленькие, но очень соблазнительные ножки. Мне совершенно не интересен был телевизор, я от него отвык. Но близость приятной женщины
трогала.  Все пути неизменно вели в постель. Там был Рим! И там она, расслабленная тоже, в своем афористическом амплуа выдала:
—Бог дал женщине две пары губ: первые — чтобы говорить глупости, вторые — чтобы просить прощения.
Не знаю, откуда она это выкопала, но фраза была гениальной. Мудрой и обезоруживающей.
А утром, уже одевшись, положила ладошку себе на грудь и сказала так:
—Вот это Третья ступень.
Показала пальчиком на уже заправленную двуспальную постель:
—Это четвертая!
С торжеством давая понять — все это устроила только она сама!


2
Экскурсия

Похоже,  до поездки Алиса неплохо изучила  город. Интернет — великая вещь! Репертуар поэтому я знал заранее. Иногда у меня даже возникало ощущение, что не она туристка, а я.
Машину  уже подогнал, та стояла внизу ,  у подъезда гостиницы. Сам ерзал на диване, в зале, щелкал пультом маленького телевизора. Она собиралась. Не скажу — особенно долго, но, скажем, быстрее, чем моя бывшая жена.
Сидела на кровати, в спальне, в руке у неё был какой-то скребок.
—Ничего, если я почищу пятки? — улыбнулась, взглянув на меня с некоторым беспокойством. Мол, вот задерживаю экспедицию.
Отмахнулся. Напротив, меня умиляло это. Веяло забытым домашним теплом. Смотрел на неё с ностальгической нежностью. Что ни говори, а о семейном уюте мечтает даже самый закоренелый холостяк. Может, не каждый и не всегда. Но я про себя. Хотя (что я понял со временем) семейная жизнь — это рефлекс. Хороший или плохой — другое дело. Но стоит его потерять, сразу возникает куча вопросов, связанных и с прошлым и с настоящим, и с будущим. Как всё это я раньше терпел?! А нужно ли мне это сейчас? А справлюсь ли один на склоне?
—Ну всё, я готова. Поехали?
Я упускаю многое. Город большой, однообразный, в общем. Мне самому больше нравится, например, только природа. Море, горы. Летом — это шик! Но её интересовало почти всё. Особенно церкви. И вот мы в одной из них. Маленькая, симпатичная в гуще сосен.
Вокруг всё тихо и очень благопристойно. Чистенькая дорожка из асфальта. Ну, как дорожка? Два автомобиля разъедутся. На лавочке у входа — несколько вполне светского вида мужчин. Лишь по лицам, спокойным и незлобным, можно догадаться, что это не обычные граждане. Она, как полагается, накинула на голову косынку и перекрестилась трижды. Я сделал это, только столкнувшись с их недоуменными взглядами.
Мы поднялись по нескольким деревянным ступеням, и вступили внутрь храма. Он небольшой, с малосемейку в общежитии.
Внутри — красота. Всё из дерева. Пахнет смолой и лаком. По стенам много старинных икон.
Я равнодушен, в общем. Единственное, о чём думаю: когда мы отсюда уйдем? Но она не спешит.
Походка вообще у неё очень плавная, не идет, а плывет. Как лебедь. Но в этих стенах лебедь  стал плыть как бы против волн. Алиса обходила по кругу всё помещение и словно залипала у каждой иконы. Останавливалась и долго гладила её  нежно-нежно по нижнему правому краю. Впрочем, может, и не долго, а может, и не гладила, а просто касалась ладошкой.  Просто я изнывал от нетерпения. Мне хотелось поскорее уйти.
Я не понимал — Что она делает. Я вообще ничего не понимал в этих ритуалах. Позже она объяснила: так просят. Что она просила у всех этих Святых я так и не узнал. Не сказала. Я мог лишь догадываться.  Мне, скажем, казалось, что она просит за мужа. Любимого до сих пор  ей человека. Он умер год назад. Но она объяснила, что за покойных не просят, а молятся. За упокой. Словом, мир этот, церковный, для меня был столь же темен, как грядущее, и столь же непостижим как многое в золотом детстве.
Потом мы купались в Волге. Она, впрочем, просто стояла, зайдя в воду по грудь.
—Я не могу плавать…
Упиралась, упиралась, а потом еле вытащил.
Яхты, катера… На той стороне моря — горы. Романтичное было местечко. Она смотрела на всё это с восторгом, а я смотрел на неё. Поймав себя на мысли, что без одежды она мне  нравится даже больше, чем в красивом платье…
Потом — мужской монастырь. Она узнала о нём еще в Москве. Он был тут же, рядом: чуть подняться с пляжа вверх по склону.
—Пустят? — засомневалась она.
—А чего ж!
Я был самоуверен, хотя внутри сам никогда не был. Женщин, в принципе, могли и не пускать.
Территория монастыря была довольно обширной, ухоженной, но я не сказал бы, чтоб очень красивой. Просто серия довольно примитивных, аккуратненьких правда, бараков. Мне приходилось в том же Подмосковье (не говоря уже о Золотом Кольце) видеть куда лучше. Не сомневался, и она много чего повидала. Тем не менее, её интересовало всё. Она цеплялась за каждую новинку, как рыболовный крючок.
Первым человеком, с кем мы столкнулись, оказался настоятель монастыря. Черная ряса до пят, архимандритский высокий колпак. Седая борода, усы. Добродушная улыбка. Глаза, впрочем, слега хитроваты.
Инициатива была полностью на стороне Алисы. Я в основном помалкивал.
—А можно мне туда зайти?
Она кивнула на г-образный барак, куда заходили молодые люди в рясах.
—Сейчас начнется служба. Но, если на Вас есть, крестик, заходите, — сказал он благосклонно.
На мне крестика не было (хотя и был крещен). Я не пошел. Да и не испытывал желания. Мы остались с настоятелем наедине.
Разговор был ни о чем. Просто когда я сказал, что Бог — это женщина, он многозначительно промолчал.
Мы много еще где с ней были в этот день, но в памяти осталось у меня лично только одно. Когда она вышла из молельного дома и пошла к звоннице, как обычно неспешно и плавно, он полуобернулся ко мне и почти по-отечески посоветовал:
—Следуйте за ней…
Взгляд у него в этот момент был совсем не лукавым. Я почувствовал даже что-то вроде белой зависти.

3
Жара
 
Мы стояли в воде и прижимались друг к другу. Вода была зеленая презеленая.  И я разгонял  ладонями мелкую водоросль, что бы уж не совсем в грязи. Никто, кроме нас и не лез. Только детишки беззаботно копошились на срезе воды и берега. Я чувствовал её мягкое тело. Мы уже инстинктивно, по привычке жались друг к другу. А вообще было просто жарко. А еще это был последний день, завтра она уезжала. Она хотела проститься и с Волгой.
С утра мы махнули в военно-технический музей. Огромная территория, куча всякой техники. Интересно всё. Но одновременно  всё и под солнцем.
Нет, как все-таки терпеливы и доскональны женщины! Я бы быстро пробежался по верхам, и дело с концом. Но Алиса же вникала в каждую мелочь. Ее интересовали и танки, и пушки, и самолеты, даже простые грузовики, на которые я даже внимания не обращал. Ладно, если бы не жара, но её, казалось, ничего не смущало.
—На, хоть водички попей!
В руке у меня было с полбутылки минералки.
Качнула головой. Я не понимал — почему. Когда она позже мне это объяснила, я содрогнулся, Это было что-то. Хотелось просто упасть в благоговении на колени. Да, я видел у неё справа сзади, под подреберьем, большой синий шрам, но как-то не задумался — с чего он? А это была удаленная почка. Её она пожертвовала своей больной дочери. Маме теперь просто нельзя было много пить!
Особенно её заинтересовали самолеты. Приблизившись к одному из них, кажется МИГ-17, она долго стояла и рассматривала его особенности.
—Какая у него большая пушка!
—Это антенна.
Как она на меня зыркнула! Не любит, когда перечат.
—Не кричи на меня, пожалуйста, Саша!
В ответ я только разулыбался. Но она уже всё поняла.
Потом — снова церковь. Точнее великолепный собор с ослепительно золотыми куполами, вознесенными в высь. О нём она узнала тоже из интернета.
—Я хочу посмотреть службу.
Как ей стало известно, что служба начинается ровно в четыре вечера, ведомо одному Богу.
От прежней моей настороженности давно уже — ни следа. Я не только ей не перечил, но уже просто старался даже предусмотреть любое желание.
—Собор? О чём речь! Конечно!
—Я ненадолго.
—Как хочешь. Машину поставлю рядом. Если что, созвонимся.
Косыночка — и она уже за великолепными коваными воротами соборного подворья.
Жарко. Купил минералки, сел на лавочку в тени и стал ждать звонка.
Какая странная история, думалось мне. Всего три дня. А я уже изменился полностью.  Ощутимо, во всяком случае. И всё благодаря одному, неожиданно как свалившемуся на меня человеку. Женщине, показавшей себя в таком блеске, что я усомнился даже: а был ли секс в моей очень продолжительной супружеской карьере? Была ли романтика? Здесь шарм и азарт, а там лишь что-то вроде макарон.  Тоже как бы еда, но без всяких приправ. Здесь изобретательность, жар, а там просто какая-то... просто не хочется ругаться матом.
Ну, та меня никогда не любила, понятно. А эта? С чего это всё? Такая головокружительная и самозабвенная отдача! Всего с пару месяцев разговоров на сайте знакомств, и что? Уже голова кругом? Но, если честно, не сильно меня это грузило. Мне было просто скучно без неё. Я просто покорно ждал, иногда охлаждая нутро ледяной минералкой.
Не помню,  сколько прошло, но, устав высиживать, двинулся восвояси.
Она уже стояла возле машины, на испепеляющей жаре.
Протянул минералку. Не отказалась. Достала и её, наконец, похоже, погода. Сделала маленький глоточек.
—На тебе персики.
Купил вместе с минералкой.
—Не хочу.
—Один хотя бы…
Помыл водой. Благодарно улыбнулась. Подошла ко мне.
—Наклонись.
И нацепила на шею серебряный крестик на цепочке. То ли вспомнив вчерашний день, когда меня не пустили в монастыре в молельный дом. То ли просто в благодарность за что-то.
Не знаю, я никогда не венчался. Но чувство такое возникло.

4

Момент истины

Мы сидели в машине на набережной и ждали поезда на Москву. Оставалось часа два. До вокзала подать рукой, так что времени было выше любой крыши.
Накрапывал дождь. От вчерашней жары ни следа. Было уже прохладно. Погода будто бы плакала в унисон нашим чувствам.
Накануне за бокалами вина шли признания.
—Хочешь правды? — спросила она, глядя на меня в упор.
Недобрым был взгляд, и я даже не знал, что ответить.
—Помнишь, когда мы познакомились?
Да, это была зима.
—И что ты сделал тогда?
Я вздохнул. Тогда я  бросил её. Просто не хотел врать. Она ещё не знала, что мы в разных городах. Зато я знал, что встретиться запросто с ней не смогу. А уже чувствовал — это душа. Нежная, тонкая.  Морочить ей голову и дальше? Это было бы уже подло.
—А ведь мне было очень тяжело и одиноко…
Не понимал я этого тогда. В анкете было указано — вдова. Откуда ж мне было знать, что вдовой она стала совсем недавно. Причем венчанной, любящей и любимой!
—Очень! Ты понимаешь?
Я просто вздыхал. Единственное, что я сделал тогда — позвонил ей. Не анонимно, на сайте, а так. Чего не делал никогда и ни с кем. Признался, что живу уже в другом городе. Мягко, но поставил крест отношениям. Мне казалось тогда, что так благородней. Хотя… Могли бы и общаться… Ведь нравились оба друг другу. Ничего ж не мешало. Стали же — снова потом, летом!
Мне её внезапное появление в нашем городе показалось странным. Это — говоря очень мягко.
—А знаешь, для чего я приехала на самом деле?
Я молчал.
—Отомстить! Показать тебе класс — и исчезнуть. Чтобы ты понял, что такое настоящая боль!
Я молчал. Ощущая  отчетливо, что, если она это сделает на самом деле, мне будет очень и очень нелегко, потому что она действительно смогла меня растормошить!
На набережной мы об этом не говорили. Разговор шел так. Ни о чём. О ерунде всякой. Но каждый отчетливо понимал, что Дамоклов меч занесен. Мы прикрывались от него анекдотами, ничего не значащими рассказами.
Не то, чтобы время тянулось, но просто хотелось какого-то облегчения.
Рядом было летнее армянское кафе. Я ждал, когда закончится обеденный перерыв. Надеялся посидеть, угостить её. Пусть просто посмотреть на Волгу и корабли. Ей это было немножко в диковинку. Рядом со стапелей корабельного ремзавода сходила в воду баржа.
—А почему она заходит в воду боком?
Объяснил.
Фотографировала на свой телефон.
А меня не покидало чувство тревоги.
Кафе не открылось. Публики было совсем мало. Хозяева, видимо, просто не захотели мелочиться.
Нет, проводы — это испытание. Ты вроде и ждешь этого поезда, а вроде и нет. Как на похоронах. Твоё же всё-таки!
Вокзал. Холодно. А она в легком платьишке. До последнего сидим в машине. Лишь минут за десять выходим на перрон. Обнимаю её, пытаюсь как-то согреть. Но вот всё, усаживаю  в вагон. Еще минут пять стоим на перроне. Целуемся. Снова объятия. Не хочу, чтобы ей было холодно. Но разве надышишься перед смертью…
—Иди! Замерзнешь.
Машем на прощанье друг другу руками.
Сажусь за руль. Светофор метрах в ста. Красный. Тут — смс. Успеваю прочесть: «Я тебя очень люблю». Уже за светофором думаю: потом отвечу. Успею же. Но неведомая сила прижимает меня к обочине. Пишу:
Я ТЕБЯ — ТОЖЕ!
И сразу же перехватило дыхание. Слезы туманят глаза. А в ушах слова настоятеля монастыря: "Следуйте за ней!"