Суровая

               
     Характер у неё был поистине мужской - жёсткий, целеустремлённый, суровый характер. Многочисленные её сёстры - блестящие, нежные, покладистые, готовые в любую минуту прийти на помощь хозяйке, диву давались, глядя на свою странную родственницу: «Как можно гордиться такой суровостью?» Некоторые из совсем шёлковых с ехидством передавали из ушка в ушко сплетни о сексуальной её нетрадиционности.

    Суровой, так её и звали, считалась суровая Нитка. Нитками были и её многочисленные сёстры.  Но в друзьях у Суровой  состояли одни мужики: пьяный Сапожник, острое железное Шило и большое стальное Ухо. С  ними  она работала споро, уверенно, надёжно, но грубо.
 
    Впрочем, Сапожник не всегда был пьян, железное Шило не всегда оставалось острым, а большое Ухо принадлежало представительнице женского рода - стальной Игле. Все четверо были далеки от сплетен. Они честно работали. То чинили рант развалившегося ботинка, то обновляли шов раскисшего в болотных хлябях сапога, то пришивали оторванный ремешок босоножки. Сапожник принимал заказ, точил затупившееся Шило, а  большая стальная Игла вострила Ухо для Суровой нитки. Да, да, той самой - с мужским характером, мужской работой и друзьями мужиками. При любой работе она оставалась суровой. Это были её характер, её кредо, её жизненная установка.

    Но однажды, накануне Рождества, жена Сапожника обнаружила, что в доме нет ниток. Ни катушки, ни клубочка. И потому великое таинство, великая семейная  радость -  гусь, фаршированный яблоками, черносливом и изюмом, - могло не состояться. Всё готово: жаркая духовка, разверзнутое и набитое до отказа брюшко гуся, но чем зашить его, это брюшко? Взгляд хозяйки случайно упал на незаконченную работу мужа... Суровая нитка!

    Как сопротивлялась она, как негодовала! Такого унижения - бабскую работу - перенести была не в силах. Она! Суровая! - и вдруг брюхо гуся...

    Неизведанная ранее сладость, упоительный аромат начали кружить голову. Нежное томление пропитывало всё существо. Жар духовки разбудил впервые в жизни жар души. Ох, какой жар!

    Нитка не сгорела в духовке. Нитка  осталась суровой. Только почему-то, прикасаясь к уху большой стальной Иглы, вместо рабочих планов обсуждает теперь сплетни, услышанные от своих сестёр - шёлковых, льняных и синтетических ниток. Приступая к работе, странные взгляды бросает на железное Шило - томные, мечтательные. Говорит с ним голосом, словно напоённым яблочным соком, черносливовой зрелостью и сладостью изюма. Шило удивляется. Шило понять не может в чём дело. Возможно потому, что часто остаётся тупым?

    Сапожник (который вовсе не всегда пьян) стал натирать Суровую Нитку воском, считая, что в последнее время она перестала быть по-настоящему суровой. А жена Сапожника со времени того самого Рождества, упаковывая в гусиное брюшко райские и земные сладости, скрепляет этот союз только Суровой Ниткой.

                ***

    "Милые дамы, считающие своей гордостью суровость! Рождественского гуся постарайтесь готовить чаще и внепланово. Устраивайте хоть иногда своё собственное рождество и не только в свой и божий день рождения. Не бойтесь пошептаться с добрым ушком. Оно не всегда принадлежит сплетницам. Чаще кидайте взгляд на железное Шило - оно не всегда бывает тупым. А  туфли реже отдавайте сапожнику. Новые зачастую купить бывает дешевле, чем отдать в починку старые.  Об этом даже жена сапожника знает.

   Желаю вам женского счастья, наполненного слабостью, сладостью,  ароматом желания и дерзостью страсти.
 
                С уважением. Суровая Нитка».


   Фотография из Интернета. Такой композицией
в Америке украшают дом к Рождеству.