Свадьба

Памяти заслуженного врача РСФСР, хирурга Гузеева Александра Ивановича!


Хирургам первого хирургического отделения: Галине Ефимовне! Юрию Анатольевичу!
Заведующему реанимационного отделения, Борису Арсентьевичу!
С благодарностью и уважением!

Была глубокая осень. Деревья без листьев, дожди. Сыро, холодно! Меня в такое время почему-то всегда тянет на какие-нибудь подвиги? Так было и на этот раз!

«Так-так-так! Значит надумал!? А, чего тянул? Ну, да, сам боюсь, чего уж там...» — хирург, местной поликлиники, со смешной фамилией, посмотрел на меня поверх очков.
 — Валюша выпишите ему направление на анализы... Это на кровь! Это на... флюорографию, кардиограмму... Как пройдёшь всё, к заведующему отделением — кабинет напротив.

Заведующий, несколько лысеющий, в очках, встретил меня как родного! «Нус, что у нас? Ах, вон оно, что! Ну, что же, тридцатого придёте в больницу, а первого зарежем, как раз к празднику, — ехидно хихикнул заведующий! — Да не боись, мы не больно тебя зарежем, под наркозом!»

Поутру с нервной дрожью где-то под коленками, явился в приёмный покой. Но как оказалось меня там не особо-то и ждали! Первым делом — покажи полис! Здесь в больнице это типа проездного билета! Стоит его показать и все двери открыты... Поместили, как и договаривались, в отдельную палату... Ну, решил я, сегодня освоюсь, соберусь с мыслями, а завтра?.. Я вздохнул, представив себе завтра!.. Не спеша стал раскладывать всё притащенное, на все случаи жизни, как минимум недели на две! И только я разложил всё это, как дверь отворилась и вошла женщина в халате. «Ну-ка покажите своё добро», — равнодушно сказала она.
 — Так, понятно! Ну, а как с давлением? Инсульты, инфаркты были?
 — Нет! Бог миловал!
 — Хорошо! И женщина удалилась. Наверное терапевт? Смотрит, стоит мной заниматься или как!? Не успел я всё это переварить, как появился мужчина, в годах и тихо начал со мной беседовать, опять про инсульты, алергии и прочую ерунду... Оказывается это анестезиолог, типа чем меня усыпить!?. «Ну, в общем, сегодня вас и прикончим», — резумировал он.
 — Как!? Мне заведующий отделением сказал, что завтра!
 — Не знаю, у меня сегодня по плану! Я пойду выясню! Ушёл и не вернулся! Вместо него нарисовалась медсестра, маленький пончик, с кучей шприцов и жующая жвачку!
 — Не бойтесь! Это успокаивающий, это не страшно! Всё! Через двадцать минут вас заберём!
 — Куда?
 — Куда-куда! На операцию, куда же ещё!?

Не успел я позвонить домой и сказать, что меня кинули, сказали завтра, а заберут сейчас... Где-то загремела каталка и постовая медсестра ввалилась в палату.
 — Всё, поехали! Забирайся и укройся простынёй. Две сестры покатили меня по коридору. Замелькали светильники на потолке, проносились какие-то равнодушные физиономии... Вот и операционная! Вздохнул с чувством обречённого «барана для жертвоприношения»!
 — Может не дадут так быстро умереть, и полез на «стол»!?

Медсестра, женщина в годах, быстренько меня распяла... Тут тебе и укольчик и капельница и все тридцать три удовольствия! Всё вокруг начало покрываться каким-то туманом. Откуда-то вдруг набежала куча народу...
 — Начали в десять пятьдесят пять, — вдруг, как с небес донёсся чей-то голос... Раздался звон бокалов!
 — А, что давайте его женим на Степаниде — услышал я!?
 — А, чё, она ещё ничего, местами, захохотал кто-то!
 — Степанида Петровна сделай ему... Я дёрнулся, но руки мои были крепко привязаны к столу. Бессильно закрыл глаза. Вдруг, губ коснулось что-то холодное с запахом какой-то химической гадости!?
 — Дышите глубже! Глубже! Кто-то заорал: «Горько! Горько! Один! Два! Десять! Двадцать! Ура!» Всё вокруг поехало кругами! Из-за занавески показалось лицо усатого хирурга, во лбу у него как фонарь у шахтёров, горел третий глаз! Он посмотрел на меня в упор и строго спросил: «Третьим будешь!?» — и заржал как конь!

Откуда-то появилась просёлочная дорога. Я, ещё совсем маленький, иду босяком. Как чудесно пахнет дорожная пыль детства! На дороге следы лошадей, телег! Вчера прошёл дождь и везде маленькие лужи. Вечер уже, солнце почти зашло за лес! Вдалеке пасутся лошади и изредко слышно ржание. Впереди, не оглядываясь идёт мама. Вдруг резкая боль в животе, как будто кто-то хочет оторвать от меня кусок! Потом ещё и ещё! «Мама-мама! — кричу я, — мне больно!» Мама спокойно идёт дальше не оглядываясь! Вдруг становится темно и наступает ночь! «Мама, — опять кричу я, — где ты!?» Но никто не отвечает! Я как будто проваливаюсь в пропасть, хватаясь руками за пустоту!

Чувствую, что наступила зима. Холодный ветер, белый снег заметает всё вокруг... Меня знобит, трясёт. Дрожжу от холода! «Накройте его одеялом, — слышу женский голос. — Видишь его колотит!» Кто-то набрасывает одеяло...

Всё вокруг заполнено солнечным светом. Свет слепит, открываю с трудом глаза, на потолке ярко светит лампа, рядом кто-то в белом? Хочу что-то сказать, но во рту всё пересохло! «Пить! — еле шепчу я. — Пить хочу!» «Покапайте ему с ватки — говорит кто-то, — но не больше чайной ложки! Видите, он ещё никакой!» Откуда-то полилась вода, с жадностью глотаю капельки...

Пытаюсь оглядеться, не могу никак сосредоточиться... Две белые расплывчатые фигуры двигаются взад — вперёд, только вот голос всё время один и тот же! Как в синхронном плавании, где-то в глубине сознания отмечаю я! Наверное я уже на том свете? Фу! Как не интересно! Ничего нельзя разобрать, кто — где!? Пытаюсь хоть что-то разглядеть и понять, но ничего не получается, мысли бегают в сознании как тараканы...

Уже вечер! С трудом, медленно собираю мысли по частям... Я в больнице! Операцию сделали! Этот чёртов наркоз, так дико отходит! Трогаю рукой — всё верно, повязка через весь живот! Вот уж, порезвились!..

Резко открывается дверь!
 — Ужинать! Женщина в белом и явно не в медицинском халате, посмотрела на мой неподвижный «труп».
 — Понятно! Я поставлю здесь, может ночью захочешь!? И только сейчас до меня доходит, что у меня, с утра, ни крошки! Минут через пять вваливается медсестра: «Повернулись, подставили, это антибиотик, а на ночь обезболивающий! Вот вам градусник, посмотрим как там температура?» Прикасаюсь рукой к лбу: «Вроде бы нормальная!?». Пытаюсь найти то, куда ставят градусник. Сестра хихикает и уходит.

Постепенно шум в коридоре затихает... Неожиданно резкий крик будит меня: «Вы что, женщина какая к чёрту перевязка в три часа ночи! Ну-ка, быстренько в палату!» С усилием приподнимаюсь на подушках — ночь на дворе. В окне осенний пейзаж окраины ночного города. Всё вокруг как в детстве: яркое, чёткое, такое близкое и радостное! Осмысливаю всё произошедшее... Наконец-то наркоз прошёл! Перпендикулярно стоит старое, довоенное, красного кирпича, здание пристройки. В большом окне, в синем свете операционная, рядом в маленьком, в темноте вспыхивает свет, то голубой, то красно-зелёный — кто-то смотрит телевизор. Сегодня больница дежурная и в любой момент могут привезти кого-нибудь, на «Скорой»! Не успел улечся в постель, как раздался шум мотора и голоса: «Принимайте, пацан — семнадцать лет, огнестрел!» В операционной засветились окна и засуетились медсёстры. Ну вот! Cейчас начнут потрошить! Посмотрел на часы — четыре утра! Да! Не спится детворе!

Проснулся — уже рассвело. В окне всё бело. Идёт снег и на кирпичных выступах пристройки маленькие сугробы! А вокруг снег, снег, снег... Первое декабря — первый день моей новой жизни!


Рецензии
На это произведение написано 6 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.