Увертюра к будущей рецензии

Прекрасна чистая наивность
В том, кто еще не искушен,
Но раз утративший невинность
Уже наивностью смешон.
И. Губерман

Две из четырёх книг, изображенных выше и о которых далее пойдёт речь, ещё не побывали в моих руках: пока не смог их заполучить. Однако кое-что, на мой взгляд, принципиальное, уже могу о них высказать. Но сперва — несколько общих замечаний.

Нынешний огромный поток публикаций по различным вопросам истории стран, входивших в состав СССР, вполне объясним. Многие архивные материалы в СССР были строго засекречены, другие, по иным причинам - просто недоступны, чаще всего из-за их недостаточной изученности и, как следствие этого - отсутствия их систематизации. А то редкое, что было опубликовано, во время написания и перед выходом в свет столь сильно как самими авторами, так и редакторами многих уровней преломлялось через идеологические призмы, что в конце-концов мутировало в искажение сути, замалчивание важного, откровенную ложь  -  и никак не представляло собой историческую правду.

После распада СССР, когда стало возможным писать и издавать почти всё, в руки читателя попало немалое количество действительно правдивых книг, отражающих с предельно возможной тождественностью различные отрезки истории той или иной административной территории. Но ещё больше появилось небрежно, скоропалительно состряпанных, научно не отредактированных изданий. ЧтО побуждало авторов и издателей выдавать «на гора» такие книги? — об этом можно только гадать. И конъюнктурные, и сенсационно-коммерческие соображения, и желание прослыть писателем (историком, пр.)...

Я пишу именно о книжных изданиях, которые требуют от автора или издательства инвестиций, возмещение каковых всегда остаётся под вопросом (не говоря уже о весьма проблематичной прибыли). Публикации в интернете — несколько другое дело: отражают они чаще всего сиюминутное мнение, впечатление, возникшее в процессе участия в той или иной дискуссии. Хотя и здесь встречаются хорошо продуманные, тщательно подготовленные статьи.

Достоинств интернетовского «издания» много. Такие «издания» имеют неограниченный «тираж». Они достигают читателя мгновенно: нахождение автора и читателя даже на разных полюсах земного шара — не преграда этому. Мнения читателей доходят до автора также моментально. У автора есть возможность тут же исправить ошибки, замеченные читателем. Автор и читатели могут как бы непосредственно полемизировать друг с другом. Книга (статья) никогда не «зачитывается до дыр» - и каждый читатель получает совершенно «свежий экземпляр», который он может «унести с собой», поместить в свою электронную библиотеку.

Единственный недостаток интернетовских публикаций: они не приносят гонорар. Но согласитесь: слава И деньги — это уже чересчур! Посему я бы рекомендовал публикатору последней из обсуждаемых ниже книг (тираж — 500 экз., которые быстро разошлись) выставить её в интернете для общего чтения.

На интернетовской странице «Мій край — Вінниччина» в статье „Ставка “Вервольф” – одна зі загадок, залишених на нашій землі Третім Рейхом“ дано довольно подробное описание истории строительства, функционирования и ликвидации одного из командных пунктов немецкого фюрера.
И ниже (26.07.2013) следующее сообщение Андрея Швачко:
Уже в продаже!!!
Путеводитель по бывшей ставке Гитлера «Wehrwolf» Вервольф.
Личный гид-экскурсовод по бывшей ставке Гитлера «Wehrwolf» Вервольф
Visitor’s Tour Guide. Fuehrerhauptquartier Wehrwolf” Hitler’s headquarters «Wehrwolf» in Ukraine.
Дата выхода – июль 2013 г.
Язык – английский.
Статистика:
страниц – 128;
фото – 200, из них 88 архивные;
архивные карты – 38;
документы из немецких архивов – 10;
схемы в 3D – 36.
( http://ukrfort.io.ua/album617402 )

Об авторах — на представленной в коллаже обложке. В другом месте - об авторах кратко: бельгийский военный историк Мартин Богарт и киевский ученый Андрей Швачко - «Ставка Гитлера в Украине». Об Андрее Швачко: «По профессии - учитель истории. Полковник запаса СБ Украины. Исследователь истории Второй мировой войны на территории Украины, в частности фортификационных сооружений».

Итак, появилось первое научное описание загадочного сооружения под Винницей. Даже таинственного, судя по упомянутой статье на странице о Винницком крае. А также — по многим другим сообщениям разных лет.

 - Почитайте, например, тут — и вы убедитесь, чтО вокруг (об) этой ставки(е) творится (говорится)! В частности:

«До сих пор неизвестно, побывали ли спецслужбы советов внутри бункера во время войны. Но отчеты в архивах ФСБ есть, некоторые из них уже рассекречены и их можно найти в сети. Так или иначе все сводится к тому, что одну из дверей бункера вскрыть не удалось - так называемый отсек номер три. А при изучении из космоса этот самый отсек не просматривается, на его месте огромное черное пятно. Какие тайны может хранить «тайная комната» неизвестно. Может быть, вся опасность как раз в ней и заключается. Многие считают, что бункер стал причиной болезней и сумасшествий Гитлера. Мол норма радиации в бункере превышена в 500 раз - неправильно подобрали строительные материалы и, напротив, правильно сработали советские спецслужбы. Действительно, головные боли, скачки давления и быстрое старение пришли к Фюреру именно во время его пребывания в Вервольфе. Многие современники, а затем и историки, отмечали помутнение рассудка у Фюрера - именно отсюда он распорядился начать заведомо проигрышные битвы. В качестве хорошего примера можно привести Сталинградское сражение. Возможно, раскопки бункера приведут к образованию второго Чернобыля, кто знает. По другой версии, система бункера заминирована вместе с городом Винница и при вскрытие активируется механизм, который полностью уничтожит город.»

 - А как вам нравится эта сенсация ?

«В Виннице на остановке ул. Грибоедова под "хрущевкой" №2 провалился асфальт. Когда начали рыть, образовалась широкая 5-метровая яма в глубину. В ней заметили изложенное красным кирпичом подземное помещение. Люди говорят, что это продолжение Ставки Гитлера, которая находится в 7 км отсюда.»

 - Или это сообщение ( )?

Тайны ставки Гитлера «Вервольф»
Олесь ЛЕЛЕКА (23 июля, 1999):
 „...И все же, несмотря ни на какие документы, вымыслы и догадки, никто пока не может предельно точно сказать: что же представляла собой ставка Гитлера под Винницей? Уже произведена аэрокосмическая съемка и наземные исследования территории уникальными приборами. Получены важные данные: оконтурены подземные сооружения, ветки кабельных линий, водопроводной, отопительной, дренажной систем, обозначены возможные местонахождения ходов и запасных выходов из подземных лабиринтов. Те данные, которые уже получены ученными, дают возможность сделать вывод, что железобетонные глыбы, разбросанные по территории ставки — это всего лишь остатки стен лифтовых шахт. Сами же помещения, ходы сообщений были выдолблены в сверхтвердом граните на глубине 10–15 метров под толщей песчаного грунта. Таким образом, есть все основания надеяться, что они уцелели.“

 - Ну, а - это ( http://newsland.com/news/detail/id/423602/ )?

Что скрывает ставка Гитлера под Винницей? (15.10.2009)
«...подземелья «Вервольфа» имеют несколько этажей на разных уровнях с разной удаленностью друг от друга. Все они соединены между собой туннелями, уходящими от ставки на многие километры, например, в сторону населенного пункта Калиновка (пятнадцать километров), где тоже велись какие то подземные работы.»

Думаю, что этих примеров достаточно: мифов много, фактов - мизер.

И вот 14 ноября 2013-го года на сайте «Історія Вінниці» (http://vk.com/historyofvinnytsia )  была представлена статья «Фюрер трижды приезжал в ставку под Винницей и пробыл там в общей сложности 118 дней» (перепечатка из газеты «Факты» от 13-го ноября 2013 г. - ), в которой  М. Богарт (соавтор книги  «Ставка Гитлера в Украине») попотчевал читателей свежим мифом:

„ ...Что касается «комплекса подземных бункеров» в «Вервольфе», то его просто придумал немецкий доктор Фердинанд Зауэрбрух, который находился в ставке всего один день. А после войны он написал в США книгу мемуаров под названием «Это была моя жизнь», в которой упомянул и о подземных бункерах в «Вервольфе». Говорят, на своих мемуарах он сколотил капитал. Немцы, жившие в ставке и точно знавшие, что никаких подземелий не существует, прекратили общаться с бывшим соотечественником.“ (Следует понимать, что проф. Зауэрбрух эмигрировал в США, раз он стал  «бывшим соотечественником».)

Я опускаю интересные подробности того, почему и откуда Гитлер вызвал проф. Зауэрбруха в Ставку. Я привожу лишь то, что в данном случае важнее всего.
В книге проф. Зауэрбруха, которая украшает мою личную библиотеку (профессор был великим врачом!) написано (разумеется, в моём переводе с немецкого языка) следующее: «Эта главная ставка фюрера находилась тридцать метров под землёй. Мне она представилась подпольной (тайной) деревней.»  Больше ни-ка-ких деталей (см. коллаж).

Авторское предисловие к книге «Это была моя жизнь» датировано 27-м июнем 1950-го года. Через несколько дней после этой даты профессору Зауэрбруху исполнилось 75 лет. Состояние здоровья его было плохим. Текст книги принадлежит перу журналиста и писателя Ганса Рудольфа Берндорффа. Первое издание книги вышло в 1951-м году. В этом же году 2-го июля профессор умер.
После войны автор жил в Грюневальде (одном из районов Берлина). Работал в университете  (до 1949-го года).
 
Почитаем немецкое издание ВикипедиИ ( http://de.wikipedia.org/wiki/Ferdinand_Sauerbruch ):
„..Keine zwei Wochen nach der Kapitulation der Wehrmacht schuf die Sowjetische Militaeradministration in Deutschland einen Magistrat fuer Berlin. Sie setzte Sauerbruch als Stadtrat fuer das Gesundheitswesen ein. Sauerbruch forderte eine Rueckbesinnung auf Menschlichkeit und Demokratie. So unterzeichnete er den Gruendungsaufruf der CDU in Berlin am 26. Juni 1945 ...“
То есть, Ф. Зауэрбрух после капитуляции немецкой армии был назначен Советской военной администрацией в Берлине городским советником по здравоохранению.

«... In seinen letzten Lebensjahren war er weiterhin als Operateur in einer Privatklinik in Berlin-Grunewald taetig»: в последние годы жизни был он, кроме того, оперирующим хирургом в одной из частных клиник...

«... Offiziell verabschiedet wurde Sauerbruch am 6. Juni 1950 durch den Dekan Theodor Brugsch in der Sitzung der Berliner Chirurgischen Gesellschaft im Hoersaal der Chirurgischen Klinik...»: официально отмечен был уход Зауэрбруха [с поста директора хирургической клиники университета — Н. К.] … на заседании Берлинского хирургического общества в аудитории клиники...

Как уже отмечалось выше, к этому времени у Зауэрбруха резко ухудшилось состояние здоровья. О каких поездках (о какой эмиграции!) в США могла идти речь?

Теперь сравните всё это с выдумками бельгийского историка: «написал в США», «сколотил капитал» (на кладбище, что ли?), «прекратили общаться...» (с МЁРТВЫМ и из-за выше указанных двух предложений)?!

Если в таком же духе написано всё остальное, то можно приветствовать запуск ещё одной утки о «Ставке Гитлера в Украине». Или это всего лишь ложка дёгтю в бочке мёда, а остальное — факты, факты, факты? Получим книгу — увидим...

Администрация Сообщества «Історія Вінниці» выше приведенное моё замечание, посланное ей, не опубликовала. Возможно, потому что за перепечатку она не в ответе («за що купив, за те й продаю»). Хотя ещё 15-го октября 2013-го года «Історія Вінниці» представила 70-минутную видеозапись презентации книги М. Богарта и А. Швачко. Если вы посмотрите 17-19-ю минуты записи, то сможете сами удостовериться: именно нижеследующее рассказывал М. Богарт в ответ на вопрос об источнике ложных сведений о Ставке.

В частности, он бессмысленно (и неверно!) объяснял причину прибытия проф. Ф. Зауэрбруха в Ставку, а также выдумал, что профессор остался в Америке и стал там благодаря авторскому гонорару за книгу миллионером. Более того, М. Богарт утверждал, что в Голливуде по книге Ф. Зауербруха был снят в 1952/1953 годах фильм, принесший профессору новые миллионы. Да, художественный фильм был снят, но в 1953/1954 годах и в ФРГ - фирмой Corona Filmproduktion GmbH (Muenchen). Полные выходные данные фильма можно посмотреть тут: http://www.filmportal.de/film/sauerbruch.  Ну и для окончательного развенчивания личности проф. Ф. Зауербруха М. Богарт сообщил, что профессор вечером того дня в офицерском клубе Ставки упился в стельку. Послушайте, с каким пренебрежением говорит  М. Богарт о профессоре, оставившем след в мировой хирургии. Мол, можно ли такому пьянчужке и выдумщику верить?

Я понимаю, что как автор публикации Тамара Малиновская, так и читатели газеты «Факты» и сайта «Історія Вінниці» имеют полное право ничего не знать о немецком профессоре Фердинанде Зауэрбрухе. И присутствовавшие на презентации книги, не ведая, какой гнилью начинена приготовленная М. Богартом «утка», в простодушной доверчивости проглотили каждый по кусочку этой лжи.

Но что касается второй книги, то можно было  засомневаться самим, без подсказки из Германии. Однако, мне тут надо начинать издалека.

Был у меня одноклассник и однокурсник Дима Куликов. Не могу сказать, что он был моим самым близким другом, но мы жили рядом (никто из одноклассников не жил к нам ближе): я - в доме, рядом с филармонией (теперь - синагогой), он - в одноэтажном домике на левой стороне Пушкинской улицы, недалеко от угла с улицей Ленина (на том месте теперь высится здание горсовета). Оба увлекались мы велосипедом. Правда, мне с ним было не тягаться: мой велосипед Харьковского завода имел тяжёлый ход, его - с рижской втулкой (Димка это постоянно подчёркивал) - заметно более лёгкий. Гоняли мы, по тогдашним меркам, далеко: по Литинскому шоссе - до села Якушенцы, по Барскому - до села Пирогово, по Немировскому - до аэропорта, по Киевскому - до Ставки Гитлера. Я не притягиваю Ставку сюда за уши: и тогда она была для нас загадкой, хотя мы понятия не имели о тех подробностях, которые известны теперь. Ездили по бетонным плитам дорожек с мощёнными канавками по сторонам, удивлялись огромным глыбам железобетона, поросшим травой... И - не раз, потому что дорога в ту сторону проходила по левому берегу Южного Буга, к которому можно было свернуть и у водоканала, и дальше. Короче - более живописной.

Конечно, за 15 лет дружбы с Димкой — высоким, жилистым, смешливым — я узнал и членов его семьи. Больше всего — его мать. Наталья Ивановна, насколько я помню, не работала. Была общительной, нередко включалась в наши разговоры. И чем мы становились старше, тем больше доверяла она друзьям Димы. В конце десятого класса темы наших бесед чаще всего крутились вокруг дальнейшего обучения. В вуз попасть было не просто - конкурсы были невероятные: 10-15 человек на место - не редкость. Учились мы неплохо, но лучшими в классе из круга друзей Димы не был никто. Значит, на медаль и льготы при поступлении в вуз рассчитывать не приходилось. Я как-то сказал Наталье Ивановне, что поеду поступать в Россию, где конкурсы в вузы не так высоки, как в Виннице. А она мне, неожиданно для меня, откровенно-доверчиво сообщила, что рассчитывает только на одно. Что Василий Яковлевич (Димин отец) попросит помощи у Владимира (отчество не вспомню) Пацко — первого секретаря горкома партии. Они, как я знал, дружили семьями. И Дима бывал часто в доме Пацко (я - лишь один или два раза). Ярик (Ярослав) был как-то серьезней нас, спортом (велопрогулками) не занимался. С Димой, Яриком и другими мы часами по вечерам дефилировали вдоль Ленинской, но не по стороне «стометровки», то есть, не по той, где «Савой», кинотеатр... И всё же, велосипед, стадион — только с Димкой, которому однажды «повезло» во время занятий лёгкой атлетикой (упал при метании диска) сломать обе кости предплечья. О Ярике я писал и в «Моей Виннице», и в статье о винницких знаменитостях. О нём - профессоре Я. В. Пацко (1938-2007) есть статья в украинской ВікіпедіЇ.
 
Марина, 1927 г. рождения, была вторым ребёнком у Куликовых. Она была старше Димы на 11 лет — и, конечно, не могла принадлежать к нашему кругу общения. Тем более, что в 1950 г. Марина с мужем и годовалым сыном (публикатором воспоминаний своего деда) переехали в Киев. Я едва помню её, зато мужа — Георгия Педаченко (о нём ниже) помню неплохо. Он поражал своей деловитостью и прямо-таки, как теперь говорят, голливудскими внешними данными. Мог бы на сцене быть великолепным Петром в «Наталке Полтавке». Педаченко всей семьёй относительно часто приезжали к Куликовым, я даже припоминаю, как удивлялся возрастающей «столичности» их сына — внука, которым Наталья Ивановна восхищалась и гордилась. Она подчёркивала его знание, если не ошибаюсь, английского языка, чем ни Димка, ни я в школьные годы не могли похвастаться. Хмельник и даже Винница — не Киев. Уровень образования в столице был несравненно лучше. Да, и мальчик оказался талантлив. Сейчас он — нейрохирург с мировым именем, академик, директор Института нейрохирургии в Киеве.
Почему я упомянул Хмельник? Потому что Георгий Педаченко был родом из Хмельника. И был гордостью этого небольшого городка. Так как моя мать родилась тоже в Хмельнике, нередко больные оттуда (дальняя родня) останавливались у нас по пути в Киев, на консультацию или лечение к земляку - профессору.

Владислава - старшего брата Димы я уже знал и как врача-отоляринголога. Когда он развёлся с женой, то начал строить себе дом по улице Клары Цеткин (нынешней улице Радиона Скалецкого). По левой стороне, на спуске к Бугу. Пока дом не был готов и почему-то выдавался за дачу, мы использовали его как «базу» при наших вылазках в тот район города и на расположенный там пляж.

Глава семьи — Василий Яковлевич — относился к друзьям Димы как-то нейтрально. Впрочем, мы видели его редко. Он много работал. Забегал домой поесть и снова убегал по своим врачебным делам. Кроме «здрасте-досвиданья» и стандартных вопросов типа «как дела?» ничего мне не припоминается. Наверное, чаще встречал я его на улице, чем у него на веранде или во дворике. Высокий, худощавый, седоватый. Работал Василий Яковлевич отоларингологом в спецбольнице (обкомовской больнице) и, наверное, ещё где-то. И консультировал то тут, то там. Прокормить семью на одну врачебную зарплату было трудно. Да и молва шла о нём как о хорошем оперирующем враче-ЛОР-специалисте. После войны какое-то время работал В. Я. ассистентом  на кафедре ЛОР-болезней в медицинском институте.

Один из моих одноклассников, занимавшийся в той же спортивной секции ДЮСШ, что и Дима, вспомнил, прочитав эту публикацию, что однажды встретил где-то 60-летнего Василия Яковлевича, довольно неплохо катавшегося на коньках по покрытому льдом Бугу.  В. Я. узнал друга сына, поздоровался с ним. Было это на импровизированном катке напротив Свердловского жилого массива.

Вот, в основном, всё, что я помню и что мне напомнили о семье Куликовых (до 1961-го года). С Димой -  это точно - виделись мы в 1967-м году, когда я по пути из Винницы в Казань заехал в Киев и посетил Институт нейрохирургии. Там, кроме Димы и Ярика, работали ещё несколько ребят из нашего выпуска. А был ли Дима на наших встречах по случаю 10-ти и 20-тилетия со дня окончания института (1971,1981) — не вспомню.

Почему я всё это написал — сейчас поймёте. Я как раз перехожу к книге воспоминаний В. Я. Куликова «Оккупация Винницы (18.07. 1941–20.03. 1944) Свидетельство очевидца. Публикация Е. Г. Педаченко. Киев, 2012»  (http://www.hamlet.ru/?view=item&id=24006 ). Из аннотации: «Судя по предисловию публикатора, книга была подготовлена ещё в 1970-е гг., однако напечатать её автор просил родственников "не ранее начала XXI столетия".» Напоминаю: публикатор — внук В. Я. Куликова, академик-нейрохирург.

22-го июня 2013-го года на сайте «Історія Вінниці» (http://vk.com/historyofvinnytsia?w=wall-29088070_11167 ) была опубликована информация члена Сообщества Андрея Рыбалка (1946 г. рождения) о выходе означенной выше книги. А также - приведены копии страниц  34-39 из неё. На первой из этих страниц — фотография семьи Куликовых в мае 1941-го года. Я был буквально ошарашен: Куликовы были во время оккупации в Виннице?! Димка иногда кратко рассказывал что-то смешное о немцах, но у меня в памяти это отложилось как - о немцах-военнопленных.

Василий Яковлевич Куликов ведёт рассказ от третьего лица. Одно место из этих доступных мне тогда шести страниц книги показалось важнее других. Вот оно:
«Доктор Куликов, до службы в санчасти занимавший в Красной Армии должность высшего начсостава, и доктор Деменков, бывший старшим врачом стрелкового полка, а потом — заведующим терапевтическим отделением большого госпиталя, оба участники гражданской войны, могли бы помочь делу и администраторам, но их обходили и оттесняли — беспартийные! Они это чувствовали, но так как в 1937, 1938 и 1939 гг. почти все их товарищи по гражданской войне и многие сослуживцы были арестованы и бесследно исчезли, то они «сидели и не скрыпели». Они прекрасно знали, как рискованно и смертельно опасно в те годы было навлекать на себя немилость начальства. И получилось: незнайки управляли, а знающие дело  - им подчинялись, молчали, болели душой и терпели.» (стр. 37-38).

Ситуация знакомая и мне по послевоенным годам. Казалось бы, ничего нового. Но в этих строках — отношение В. Я. Куликова к начальству, к представителям партийной и советской власти. Более того - к самой власти. Абзац этот, как мне он видится, является ключевым для ответа на вопрос, поставленный мною в этой публикации.

Книгу раздобыть мне не удалось. И спросить было не у кого. Дмитрий Васильевич Куликов — доцент, заведующий курсом нейрохирургии Черновицкого медицинского института уже умер. Мои одноклассники ничего не могли по этому поводу высказать. Кроме одного из них, никто также не знал, что Куликовы провели военные годы в Виннице. Даже два бывших врача-винничанина (отоларинголог и нейрохирург), которые хорошо помнили В. Я. Куликова, не смогли ничего добавить к моим сведениям о Куликовых в период оккупации города.

А я ломал себе голову над неразрешимым вопросом: как мог В. Я. устроиться на работу в обкомовскую больницу? В партизанах или подпольщиках он не числился — это я точно знал. Иначе бы о нём писали в газетах, приглашали в школы для рассказов о борьбе с фашистами, пр. Да и Димка не мог бы этим не похвалиться.
Знал я, однако, и то, что одно только пребывание на занятой врагом территории превращало человека, особенно такового с высшим образованием, в отверженного. Ни в партии ему не могло быть места, ни в рядах руководителей (номенклатуры), ни на особо контролируемых должностях, к которым относились любые врачебные места в спецбольнице. Так, как же?..

Начал искать в интернете материалы о В. Я. Куликове, его семье. И сразу же наткнулся вот на эту публикацию: «Педаченко-Куликовы: 300 лет служения медицине» (http://health-ua.com/articles/2733.html ). Статья - 2008-го года. Внимательно прочитал, и ещё кое-чему удивился. Например, тому, что Василий Яковлевич (1892-1977) был генерал-майором медицинской службы в отставке (по утверждению его внука - ныне академика). Как же я об этом ничего не знал?!
То, что Георгий Афанасьевич Педаченко (17 июля 1923 г. - июль 2001 г.) был известным профессором-нейрохирургом я знал (и об этом упомянул выше), а то, что он воевал, был демобилизован в связи с ранениями - только из этой публикации 2013-го года: «Георгий Афанасьевич Педаченко — основатель нейрохирургической династии»  ). А о В. Я. Куликове — больше не раздобыл ничего. И — смирился.

И вот недавно в Виннице состоялось представление книги «У лещатах “Нового порядку”» (В тисках “Нового порядка”) с подзаголовком «Население Винничины под нацистским оккупационным режимом». Авторы-составители книги доктор исторических наук, доцент Сергей Дмитриевич Гальчак и Чехивский Василий Николаевич. Книга насыщена небывалым количеством фактического материала, весьма поучительного для понимания того периода. В интернете представлен её электронный вариант — очень рекомендую  ).
       
На страницах 273-285 — отрывки из воспоминаний Василия Яковлевича Куликова. Оказалось, что В. Я. не только находился на территории, оккупированной гитлеровцами, но и СОТРУДНИЧАЛ с ними. Насколько я помню, все «сотрудничавшие» в первые послевоенные годы отправлялись - после поспешного допроса и суда - как минимум, в «места не столь отдалённые», а то и - на небеса.

Вот, что пишет В. Я. Куликов — врач-отоларинголог санчасти Винницкого областного управления НКВД (прошу это запомнить!) и Винницкой областной больницы им. Н. И. Пирогова: 15 июля 1941-го года прокурор погранвойск НКВД разорвал его эвакуационное удостоверение (без такового покинуть город было невозможно!), а представитель ревтрибунала сказал: «Вы нужны Виннице!».

Последние военные части покинули Винницу всего через четыре дня после этого, а к концу месяца уже вся Винницкая область находилась под оккупацией немцев.

Другой причиной пребывания его с семьёй в оккупации был, по словам В. Я., приказ заведующего облздравотделом 13-го июля 1941 г. взять под своё начало ЛОР-отделение областной больницы (на период оккупации распространялась власть советского облздравотдела тоже: ведь немцы были уже на подходе к Виннице?).

Далее В. Я. описывает свои заслуги как врача-отоларинголога, (со)хранителя больничного имущества от расхищения и порчи, помощника главного врача в контактах с оккупантами в качестве переводчика, пр. По поводу этого у меня сомнений не возникло.

Но объясните, пожалуйста, как можно было оставлять известного тысячам винничан  сотрудника НКВД — так «любимого», как советским народом (после недавних репрессий), так и немецкими захватчиками ведомства — не в подполье, а — в открытую? Война шла уже несколько недель — и неужели у НКВД не было ясности в том, чтО происходит на оккупированных территориях, кого ликвидируют захватчики в первую очередь.
 
И не забыли ли вы, что В. Я. Куликов был к тому же генералом-майором медицинской службы Рабоче-крестьянской Красной Армии (РККА)? Я, правда, в этом сомневаюсь, так как такого звания в 1930-м году (когда он вышел в отставку — см. ниже) просто не было. Звания в то время существовали только ДОЛЖНОСТНЫЕ - и лишь с 1943-го года в Красной армии появились звания типа генерала-майора (последнему весьма условно соответствовало прежнее должностное звание «дивизионный врач» - «дивврач»). Обратите внимание, что сам В. Я. не упоминает о генеральском звании, а говорит о «должности высшего начсостава», к которому относили категории К-10 — К-14. И не все носители этих категорий получали позднее генеральские погоны. Кстати, вышел В. Я. в отставку, как мне сообщили (см. ниже), будучи начальником винницкого военного госпиталя. Дивизионный врач — это, мне представляется, была более высокая должность, чем начальник госпиталя.

Но всё это - не главное. Для меня важнее всего в данном случае понять истинные причины того, почему В. Я. Куликов остался дожидаться немцев. И даже не отправил в эвакуацию семью. В армию он по возрасту не призывался [в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 июня 1941 года, с 23 июня была объявлена мобилизация военнообязанных 14 возрастов (1905—1918 годов рождения)]...

Я решил узнать мнение руководителей Сообщества «Історія Вінниці».
Один из администраторов ответил сразу же: «...В спогадах він доволі ясно пише, для чого був залишений радянською владою у Вінниці. "..был оставлен для работы в тылу у немцев для максимального сохранения Пироговской больницы и помощи возможным пленным... помогало прекрасное знание немецкого языка, знание психологии, дипломатические способности.."  Может быть, кто-то мне объяснит, как понимать «для максимального сохранения Пироговской больницы» (от корпусов которой после войны остались лишь обгоревшие капитальные стены) и каким образом предполагалось оказание помощи «ВОЗМОЖНЫМ пленным» доктором Куликовым?

Более наивного объяснения не придумать. Что же тут «довольно ясно»?
О каких знаниях языка, психологии, дипломатии могла идти речь в то время, когда захватчики могли убить и убивали любого лишь подозреваемого, когда ни один немецкий военнослужащий не нёс никакой ответственности за ликвидацию ещё одного, десятков, сотен, тысяч «нелюдей», к которым они относили, в частности, всех славян? При чём тут его «дисциплинованость и высокое понимание долга», о чём пишет В. Я.  Куликов?

Другой администратор, посоветовавшись, привёл мне разъяснения почётной руководительницы группы Сообщества, которая ответила на его запрос так:
«...очевидно, новая книга воспоминаний Куликова "Оккупация Винницы (18.07.1941 - 20.03.1944)", изданная в 2012 г., неизвестна Вашему адресату. Куликов действительно был с 1926 по 1930 г. главным врачом Винницкого военного госпиталя и стал генералом медицинской службы, но сильно заболел и был комиссован из Красной Армии. Работал врачом и консультантом-отоларингологом в различных лечебных заведениях Винницы. Его хорошо знала моя мама, которая студенткой мединститута проходила не раз практику в его отделении. Вспоминала о нём с большим уважением. Многому у него научилась на поприще медицины. Рассказывала о нём как о человеке глубочайшего интеллекта, исключительной честности, а также очень смелом в принятии решений (речь шла об операциях, которые никто не брался делать). В воспоминаниях Куликов и не пытается скрывать, что был оставлен для работы в тылу у немцев для максимального сохранения Пироговской больницы и помощи возможным пленным. Он описывает, как это делал. Помогало прекрасное знание немецкого языка, знание психологии, дипломатические способности. Куликов завещал не опубликовывать его дневники и воспоминания до начала 21 века. Теперь это сделал его внук Е.Г. Педченко, профессор-нейрохирург, академик. Кстати, он не пытается приукрасить воспоминания деда. В главах есть повторы, некоторая стилистическая неотшлифованность. Но от этого воспоминания только ещё реалистичнее воспринимаются.»

Здесь приходится просить у всех прощения, добавив, что первую половину цитаты из пьесы А. П. Чехова «Иванов» я отношу исключительно на свой счёт, вторую же — лишь насколько мне позволяют гендерные отличия: «Наивный мужчина — это дурак. Вы же, женщины, умудряетесь наивничать так, что это у вас выходит и мило, и здорово, и тепло, и не так глупо, как кажется.»

Я ведь писал, что сомневаюсь в том, что В. Я. Куликова в Виннице оставили компетентные, как говорили о них позже, органы. А мне разъясняется, какой он был хороший специалист, и т. п.  Кстати, тыл у немцев был в Кёльне, а не в Виннице.

А теперь вспомним, что В. Я. Куликов просил родственников обнародовать его воспоминания через более, чем четверть века. И увидели они свет через 70 лет после начала ВОВ. Ни одного живого свидетеля уже нет. Вы понимаете, что я этим хочу сказать? Или кто-то имеет другое объяснение означенной просьбе Василия Яковлевича?

Я не рискну обвинять В. Я. Куликова в сотрудничестве с немцами. Было много обстоятельств, которые нам никогда не узнать. Нередко — неотвратимых. Доказательный пример: так называемые юденраты (еврейские советы) в гетто, организованные по указу убийц.  В. Я. повезло: вся его семья осталась живой, что  подарило мне многолетнюю дружбу с его младшим сыном, медицинской науке и практике — его выдающегося внука... Этот перечень можно продолжить. И всё же я очень сожалею, что В. Я. Куликов не открыл нам всю правду о том времени и о себе. И ознакомившись пока только с небольшой частью его воспоминаний, я буду всё остальное читать с постоянным предубеждением. Предполагаю, что — не только я.

Я писал в «Моей Виннице», что верующие евреи встречали немецкие войска хлебом-солью, считая, что при господстве «нации великой культуры» им будет житься не хуже, чем жилось евреям в кайзеровской Германии. Ведь Советы забрали у них их главное — веру и язык: синагоги, еврейские школы, и т. д. Если бы хотя бы кто-то один из них выжил, он бы, наверное, тоже написал в воспоминаниях о знании немецкого языка, о необходимости максимального сохранения синагог, свитков торы...

Кто писал воспоминания, тот знает, как это чертовски трудно упоминать о своих нехороших поступках (со временем их оценка становится чёткой), как нелегко повествовать даже о тех своих деяниях, которые всего лишь МОГУТ некоторыми читателями восприняться негативно и вызвать упрёки в сторону автора воспоминаний. И не имеет значение, будут ли воспоминания доступны для всеобщего чтения ещё при жизни автора либо через какое-то время после его смерти.
 
Каждый автор мемуаров желает остаться в памяти потомков достойным человеком. С этой целью многое не только скрывается (со ссылкой на провалы памяти, если ещё здравствующего автора уличают в недобросовестности), но и искажается (дабы автор на этом искажённом фоне выглядел как можно лучше). Посему я как  в винницких, так и в казанских воспоминаниях настоятельно прошу читателей указать мне на мои даже самые незначительные отступления от истины. Я немало, при поддержке читателей, исправил, добавил в «Моей Виннице», но в преднамеренной лжи никто меня не обвинял. «В татарской столице, в Казани...», где многое изложено острее (я ведь был в этот период жизни уже зрелым человеком), пока тоже никто не обнаружил даже лукавства, не говоря уже о лжи.

А авторы-«историки» подстраивают факты под свои концепции, замалчивая или выборочно цитируют некоторые обнаруженные ими новые материалы, дабы всё в их конструкциях оказалось подогнанным, чтобы «играло без фальши». Но то, что авторы то там, то тут «пускают петуха», всё-таки «слышно» всем, кто умеет сомневаться.

Вот такие мысли пришли мне прежде всего, когда я ознакомился, хоть и далеко не до конца, с двумя книгами, в которых рассматриваются события относительно недавней истории. Во всяком случае, я уже в то время существовал и могу заявить, что эти события мне (по времени) близки. Посему и считаю себя вправе высказать определённый скепсис по отношению к ряду имеющихся там утверждений. Скептицизм (критически-недоверчивое отношение) помогает отличить правду от лжи, предупреждает многие ошибки.

Теперь ваша очередь, мои читатели, сомневаться. В том, что мои сомнения обоснованы и справедливы.

Продолжение: http://proza.ru/2014/04/04/42 .