Спунс

Мы сидели друг напротив друга, занимая собой большую часть свободного короткого пространства дивана-трансформера, поставленного на лоджии; наши взгляды выбрасывали искры из глаз, чтобы быть пойманными второй парой тщательно выбранных целью глаз; и лица наши наполовину были окутаны тенью вечера, а ещё наполовину – освещены красными оттенками прощального заката осеннего тёплого вечера, одного из последних прекраснейших вечеров в этом календарном году. В бокалах свежей струёй налит бурбон, часы тихонько тикают, не заставляя себя ждать, а наоборот, словно это они ожидают чего-то стремительно наступающего и неизбежного. Глаза моей любимой уставлены на мои губы, и она, не поднимая взгляда, пододвинулась ко мне, наши уста сомкнулись в медленном, но тесном симбиозе, но вдруг её рука облокачивается мне на плечо, чтобы задать паузу в затакте мелодии нашего волшебного вечера.

- Дорогой, я так люблю тебя! Я счастлива с тобой. Я хочу, чтобы мы выпили за то, чтобы наши вечера не только, как в песне, были упоительными, но и тёплыми…
- Я знаю, дорогая, ты не любишь холод, и я тоже. Всецело за! Что ж, выпьем?
- Но прежде чем мы выпьем, я хотела бы знать, почему между мной и Элен ты всё-таки выбрал меня. Нет, ты не подумай иного, я бесконечно рада этому, но мне интересно, что было точкой перегиба…
- …перегиба функции моей увлечённости?
- Именно.
- Что ж, дорогая, позволь же отложить матан, т.е. бокал, чтобы воспеть тебе немного высшего, но выражу я это сквозь верлибр.
- Murmurer ; moi…

Я отложил бокал, поправил галстук, сделал вид парня, которого девушка застала с любовницей, но на фразу: “Дорогая, я сейчас тебе всё объясню”, медленно проводила чертовку из квартиры, согласившись выслушать лжеверсию, и приготовился импровизировать. Слова сами нанизывались на спицу изречения, легко и непринуждённо, и не был алкоголь тому виной.

То был прекрасный день, за ним был ранний вечер –
не менее прекрасный отголосок дня.
В тот день решающий дня нас обоих мы сидели
в кино сначала, а затем, руку Элен поцеловав,
я попрощался, проронив: “Арревуар”,
она – стояла молча; уходя, ещё два раза
я обернулся, убедившись: было ровно так.
Но как пришёл домой, разделся, растянулся
на полкровати, выпив два таблетки
от боли головной, я ноутбук достал.
Зашёл я в Интернет, открыл привычный чат –
онлайн Элен светился ярче прочих.
Я написал: “Привет”, ответ был скор, зеркален.
Спросил я: “Как прошло?”, она – казалось, где-то
в глубоких размышленьях утонула. Но
затем… затем, когда мне показалось,
что будет безответно это эхо
душевного болезненного крика,
ответ пришёл, дав старт потоку лавы,
горячей плазме женских грёз страстей.
И молвила она всего лишь слово –
я понял, что безумно влюблена,
и с каждым новым словом, новой фразой
она лишь подтверждала опасенья.
Душа прекрасной и возвышенной Элен
была вознесена к небес чертогам
любовью окрылённой силой мысли
в режиме круглого зелёного онлайн.
Она мне говорила о сердечке
печальном, одиноком в мире смрада,
Элен всё уповала на улыбку,
что озарит её, согретую в любовь.
И в светлый путь Печали океана
надежды провожая корабли,
она смотрела одиночеством на пирсе,
в руке платок любимого сжимая,
что аромат его собою содержал,
напоминая.
Она себя не слышала, летела,
и мчалась, и стремилась, и всё выше…
Но холоден был я ко всем красотам,
к души порывам безответен был,
на ожиданья томные Элен я молча
ответил безсловесно: “Всё равно”.
На всех попытках достучаться до ответа,
на все надежды вдаль плывущих кораблях
я крест поставил, дав лишь поясненье
автоответчика, что у меня стоит,
который краток был: ”сей юзер спит”.

- И ты заснул?!
- Да, утомился я тогда, как сейчас помню. Уснул, был очень трудный день и этот, и прошлый. Да, уснул, когда она была в онлайне! Она всё писала, говорила, а я уже давно был в царстве Морфея…
- Как ты мог?!
- Подожди, дорогая, дослушай… К этой песне дуэта двух сердец и кода есть, к которой, собственно, я всё прийти пытаюсь.

И, не дождавшись ни словечка на потуги
весь хаос чувств вдвоём свести к порядку,
она меня оставила с собою
наедине, назвав слепцом, глупцом и эгоистом.
Проснувшись, понял я, что был покинут,
был недопонят, переброшен, не был выждан,
и, осознав всю пустоту всей жизни бывшей,
на крыльях ветра пред тобою воспарил,
любовь моя.

- И с тех пор она называет меня Спунсом. Вообще говоря, она старается обо мне не говорить, но я-то знаю…
- …
- Не смотри на меня так. Она бросила меня! Она даже не дождалась моего ответа!
- Ну ты и Спунс!

Бокал был обронён и едва не впечатан в подошву тапка, однако я всё равно поскользнулся и упал. Но моя любимая, наверное, даже не заметила… Она была зла, расстроена. А я – думал, что понимал её. Ушла в ванную, а я сел на диван, облокотившись на раму раскрытого окна лоджии. В небе стали показываться первые звёзды, погода была поистине прекрасна, но хотелось разорвать обои этого мирного и спокойного мира ножом боли своего существования. В голове всё ещё вертелся “Спунс” и мысль о том, что надо бы найти пылесос и убрать осколки с лоджии. И понял я, что сон – это зло…

//12.01.2014//