пьеса катамаран сцена 2

Сцена II

Он. Родители звонили?
Она. Как всегда в одиннадцать ноль-ноль
Он. Какое свинство!
А в восемь, девять,
десять или пять
им не хотелось
деток
услыхать?
Темнеет лагерь
на вечернюю поверку - 
сбегаются детишки
на примерку.
Беременность,
гашиш
и алкоголь,
СПИД,
сифилис..
Родительская роль,
любовь –
здоровье!
Они правы –
то главное условие.
Все живы и здоровы.
В самом деле,
звонили
– значит не осиротели.
Она. Родители…
Волнуются они.
Мы им должны,
до гроба им должны
Он. Я им не должен
ничего и никогда.
Они должны!
И если в них
нужда -
пусть расстараются,
покуда хватит
сил,
ведь их рожать
меня
я не просил!
Она. !!!! Ты что –
дебил???
«Я не просил!»
А кто просил?
Кто упрекает?
Тебе в подарок
!!!Жизнь!!!!
А он пожрал –
 икает!
Я думала, умнее ты
Он. От правоты
твоей
мне стыдно…
Я что-то просто так
наговорил…
Она. А что подумать -
ум не научил?
Он. А что они???
Учись,
учись,
учись,
профессия,
вникай,
женись,
плодись…
А я, быть может,
жить хочу
по-своему,
иначе,
и не с чужой
и правильной
подачи?
Она. Да, брат, конечно, можешь
и мечтать,
ресницами
путь млечный
подметать.
Губами облака
есть
словно
вату сладкую…
А брюки с сигнальною
заплатою!
Он. Какая латка?
Она. Это аллегория.
Над облаком твоим -
«виктория» -
нависла очень злая,
злая
туча.
Страшнее,
чем в
Италии был
дуче.
Изнежен ты
и к схватке
не способен.
Ведь только ты
с родителями злобен -
других боишься,
в дружки
набиваешься
и унижаешься,
зад лижешь
и стараешься.
В серьезном деле
ты всегда
вне драки:
для этого бойцовские
собаки.
Лицом к лицу
тебе не устоять.
Для этого до крови
воевать
за место и
за солнце,
и за жизнь.
Наверх
и без страховки -
!!!удержись!!!
 !!!попробуй!!! -
если многие ползут.
А ты судить!
А ты пойдешь в тот
суд???
Тебе, дружок,
серьезно
повезло:
образование
прилипло,
приросло,
до академика
 – лишь только
не ленись.
Да видно
для науки
нужно жизнь
взять не по блату.
Да отдать
всю махом,
чтоб не трястись:
«Ах, что же будет с ВАКом?»
Ведь настоящему
глубоко
наплевать
что изменилось
наверху:
кровать,
одна кровать,
чтоб отдохнуть,
и снова
в эту топь
нырнуть…
Где озарение,
горение
и тяга,
творчество,
кипенье!
Он. Опять ты забралася
в стратосферу!
Она. С тобой
хоть на луну
(тихо)
хоть на галеру!
Он. Ну. получил 
диплом
и что с того?
Она. А ты достоин,
мой дружок,
его?
Прошу не злиться,
на меня не злиться,
но ты готов по профилю
трудиться?
Он. А я могу,
сестра,
переводить.
Она. Не загордись:
язык тебе
привит
с компотом,
с манной кашей
здесь нет, мой брат, заслуги нашей.
Он. Могу играть на
пианино
Она. Опять не мы!
Почти насильно:
как плакали
и как страдали!
И пыткою
уроки называли!
Он. Но я работаю…
Она. Тебя устроил
папа.
Он. Но я работаю,
Работаю без блата.
Она. Давай честней!
И тут любимый папа:
хорошая зарплата
и ответственности – ноль.
И до пяти.
Суббота – выходной.
А если что -
опять тебе поможет:
отмоет,
отутюжит,
в стенку сложит…
И фора у тебя….
Пока отец живет -
женись удачно.
Думай наперед:
чтоб тесть моложе
и покруче
папы.
Тогда до пенсии
не отморозишь лапы.
Мы изгои:
ни ума,
ни хватки,
таланта нет -
лишь жлобские
повадки.
Стремлений нет,
когда есть папа – шляпа.
И нет иммунитета -
вот расплата!
За то, что не
хотели,
не умели.
Лишь наслаждались
и старели.
А папа – фокусник,
рыбак.
Он с бреднем
в шляпе
бредит:
ах! игрушка,
чем дочурка бредит.
Мне страшно!
Нет от нас отдачи,
осиротеем -
и лишимся дачи,
квартиры,
положения,
работы.
А у друзей отца
свои заботы,
свои болезни.
И свои бациллы.
И неумелые детишки-
имбецилы.
Он. А почему с
майором не
срослось?
Так быстро
бах!!!! – разорвалось?
Все так легко
воздушно
начиналось…
И резко,
и никак
не состоялось?
Она. Ты знаешь,
из солидной он
семьи,
красив,
спортсмен...
Запели соловьи -
и я запела!
Нравилась,
и сильно,
манера
изъясняться
ярко,
стильно.
И лишь потом
я поняла,
что
!!!!схема!!!
!!!!вопрос-ответ!!!!
шаблонно,
броско,
верно,
заученно,
цинично,
эстетично,
все выверено,
жесты -
все пластично.
Безжалостно,
без тормозов
железный паровоз
…….. повез.
Он выбрал цель,
маршрут
и верный путь,
конечно, верный по его
по разумению
и по его
по внутреннему
мнению.
Он личность…
с этим вышел,
 с тем родился,
с тем жил,
взрослел
с тем сшился-сжился.
И в то сложился.
Тщеславие…
Вот слабость,
вот крючок,
уже не замечает
дурачок,
как им
манипулируют.
Как строят.
Как управляют
Как легко устроят,
что он на главной
роли,
он блистает,
каштаны же
другие получают..
Друзья друзьями
Мужская дружба
свята
И много алкоголя
и разврата
А дурачок,
захваленный,
слепой,
становится игрушкой
заводной,
которой на
дистанции,
на пульте…
управляют ситуацией.
А так, как дурачок
за все
платил,
вернее, папа,
мама,
дед,
кутил,
позорил
из последних сил…
Всего достиг
и дальше не стремился,
все тусовался,
громко веселился.
Зачем…
и так уже на пике,
не замечая, что осел
на пике,
не замечая, что давно
в пике.
Осел
шел за морковкой
налегке.
А прихлебатели
дудели и
дудели
и на тщеславии
свои ручонки грели
И голова пошла
реально
кругом,
и каждый блюдолиз
был другом.
Жужжащий рой
как волчий вой -
вой! -
тщеславию не нужен
выходной.
И я обязана была
в том хоре петь,
в постели !!!! а!!!! кричать
и !!! да!!!! сопеть.
И очень скоро улетели
чувства.
Когда лишь ритм,
актерское искусство -
потом хвалить «как это
сильно,
сильно,
шахтерскому оружью
равносильно»?
Не вспоминать,
как быстро,
неумело,
какое мельтешение
несмело?
И весь спектакль скользкий
и пустой.
Какой в постели он
любовник?
!!!!! НИКАКОЙ!!!!
Он. Ну, ты про это
говорила раньше…
…как по манерности
узнать
и фальши.
Она. Манерность
и певучесть –
в сериалах,
в постели не проходит.
В баллах,
баллах!
Он. Море волнуется
«раз» -
все на посту
песню
запели.
Море волнуется
«два» -
все по команде
зубы скрипели.
Море волнуется
«три» -
люди волнуются,
груди притрутся
Море «четыре»-  ура!!!-
быстро жилеты
на всех раздаются.
Море волнуется «пять» -
стоп рвет
мой рот.
Руки посмели.
Море волнуется
«шесть» -
взад и вперед,
это качели.
Море волнуется
«семь» -
взлет и полет,
резко осели.
«Восемь» -
волнуется.
«Восемь» -
спуск и
 отчаянье перепотели.
Сжались в друг друга
врослись.
Черный утес
с пеной
на пике -
он накрывает
всерьез.
Руки и ноги,
голову,
мысли.
Бросились
– вперегонки -
мысли бесстрашные,
мысли
трусливые,
но надевают коньки
мысли твои очень
ревнивые.
Он уже все
растоптал.
И невозможное
разрешили.
Он ведь и девятый,
и вал -
мы его просто распетушили.
Это скольжение.
Это парение.
Русские горки –
пренебрежение.
Без исключения
к жизни,
но жизни словно
по трассе.
Мы одержимы,
непостижимы
подвигом в массе,
переделившись в
классе
и касте.
Мы задержали
шумно дыхание.
Крепимся, тужимся,
страх недержания…
Мы одержимы ,
что непонятно???
Под одеялом
мокро, приватно.
Как в колыбели
вверх и обратно.
Это занятно,
это приятно
Она. Не громкость
и не крик,
не артистичность -
пластичность,
лишь
душевная
пластичность.
Живой ответ…
и на живой
напор,
когда на электричество
топор
легко повесить можно  -
так все сжато,
напряжено
и страстно
без разврата.
Такой страх,
ужас
и восторг!
Одни эмоции! 
Тут невозможен
торг!
Не схватки,
а пластичность
тел и душ!
И тут без
штампа
и жена и муж.
И что в них вьется,
льется
и смеется,
что выливается
что «между» остается,
что вырывается –
внимание другому,
друг другу,
на Земле одни,
ей Богу!
Им все равно.
Им дела нет
до позы.
И до того, как
выглядят
мимозы,
которыми запачкана округа
Им интересно
жутко
друг до друга.
Им безразлично всё!
Неэстетично друг
друга
обнимая
самолично.
И, добивая,
добиваясь истерично.
И как комично!
Но двое не боятся
быть смешными.
Им хорошо
вдвоем.
Они большие
и взрослые,
и все
у них
серьезно 
и потослезно,
пока не поздно,
чтобы не забыться
поцеловать
и в родинку влюбиться,
и там,
и там,
и там – ведь
так
приятно
и снова на
исходную
….обратно,
опять,
по новой.
Это слово
ново.
Все по-другому.
И она готова
и он готов
к чревоугодию
……….
Ну как до это…
Ну даже как пародию?
А женщина в постели -
коль захочет -
Сто «Оскаров»
НАПЛАВИТ
и НАТОЧИТ
«Хор Пятницкого» -
так я называла
свой СЕКС
и очень
очень
мало.
Майор мой
опустился в
даосизм
И силу разливать -
теперь цинизм
А так как долго
у него
не получалось,
то с сексом месяцами
не встречалась.
Потом он стал на голове
стоять,
лечил себя, еще лечила
мать,
еще колдуньи,
и ведуньи,
экстрасенсы,
и знахари,
и гномы-
иждивенцы…
Лечили все, ну и
врачи
бывало.
Я чуть вдовой по их делам
не стала.
Вот только упиралося
здоровье -
лет пять еще
продержится -
условие!!!
Меня такие
сроки не согрели.
Я к чемоданам….
и
Аврора в двери
устроила последний
залп-
прощание.
С павлинами  ни
слова,
ни
дыхания…
Он. А я не знал,
что он и
ненормальный.
Она. Такой, как все,
он очень тривиальный.
На детях
все
подохло ,
отдыхает.
Чем выше папа,
тем сынок
воняет
отвратнее:
нет разума,
таланта,
одна улыбка -
насморк эмигранта.
И хоть какой,
хоть маленький
но …изм:
иль нигилизм,
социализм,
иль анархизм.
К чему-нибудь -
но только в оппозицию!
Чтоб демонстрации,
и кровь,
и чтоб в полицию,
чтоб девочки
визжали,
рты,
глаза!
В них писают -
им божия роса.
Они в восторге!
Влага благодатна!
Их унижают
грубо
и приватно.
И это все
игрушка-революция:
и жалкая,
и жадная,
и куцая,
подванивает
грязная
поллюция -
РЭВОЛЮЦИЯ!
Один пять раз
в полицию,
тот десять
А этот сто –
и это перевесит!
Но вид плебейский.
Как их не любить?
Они уже успели наследить.
И значит слабы -
опустить легко,
пятно,  пятно
на грязное трико.
Зачем же вы
пятнались больше меры,
что будете революционЭры
И до Ульянова с Бронштейном
далеко.
С таким скелетом
нелегко.
Он. Ну и ладно.
Черт с ним!
Хорошо, что убежала!
Мне он не нравился.
Хорошо, что не
рожала
Она. А вот это я сглупила:
он здоров.
Спортсмен.
Плюс сила
папы
и еще наследство.
А кому мешали
средства?
Он. Ну а если
скудость
головы
передастся?
Она. А мозги –
враги!
Он. Знаешь,
и не надо очень умного.
Пусть и мало
мыслей,
но свои:
в муках,
в корчах,
в ночах
срочно
появляются теории.
И точно
лыжи
на ноги -
с откоса
ты летишь
и требуешь
заноса.
Думаешь…
как
думаешь
лишь ты…
Пусть не симпатичные
черты,
пусть своя, хоть
глупая,
смешная -
в спину смех -
и за себя
большая,
огромадная,
почти что
небоскреб,
гордость, что не
струсил,
то ,что смог
высказать свою
родную,
выстраданную
мысль,
идею,
ночью
вдруг записанную,
от которой греет
в горле спазм.
Как приятно думать!
Как оргазм!
Нет, конечно, сравнивать
нельзя.
Только это
хорошо,
друзья