И волхвы приходили, и дары приносили...

«И волхвы приходили, и дары приносили…», - эти безхитростные слова Рождественской колядки  с душой пел добрый великан папочка  в главный зимний христианский праздник.  И сам  походил на  волшебника-кудесника. Под подушкой и под нижними хвойными раскидистыми лапами высокой новогодней красавицы всегда  ждали дары-добрячки. Из кухни  аппетитными волнами  разливались запахи маминых вкуснейших пирогов, таявших нежной и сочной вкусностью во рту.  Кипящим ключом бурлила вода в огромной кастрюле. Ждала в  свои горячие  подсолённые лавровые объятия  самолепные миниатюрные  пельмешки-потешки.  В легкой дрожи  подставлял  мясную  упругую плоть под лезвие остро наточенного ножа  крепкий холодец-молодец, сдобренный пахучими специями и звёздочками чеснока. Призывно алела яркими бусинами клюквы сочная, хрустящая, с легким морковно-янтарным оттенком, квашеная капуста, украшенная натуральным, а не из палочек, крабовым мясом с красными прожилками.

Тихо позвякивали фарфоровые тарелки, с боков зажатые начищенными мельхиоровыми сторожами  из вилок и ножей, усмирённые крепко накрахмаленными белоснежными салфетками. Надменно возвышались сияющие  хрустальные рюмки и фужеры, нетерпеливо притоптывая стройными ножками. Сервизно-посудное великолепие в полной боевой готовности дожидалось вожделенного наполнения лакомствами и напитками.  Главное место застольного центрового  занимал откормленный важный гусь, гордый красавец, безжалостно зажаренный в духовке до хрустящей золотистой корочки,  начинённый  ароматными кисло-сладкими яблоками.  Рядом мирно соседствовал молочный  нежно-розовый поросёнок, нафаршированный рассыпчатой гречневой кашей.  С обиженным пяточком, обёрнутым фольгой,  чтобы не совался, куда не надо и не обгорел от любопытства. Поросёночка всегда было жаль,  как невинного агнца, принесённого в жертву  чревоугодия.

Пушистая ель взирала свысока  на праздничные хлопоты и  улыбчиво,  с пониманием мерцала разноцветными огоньками, звеня колокольчиками и серебристыми сосульками, подпевая хозяину - волхву. И пела детская душа. И радовалась. И дышала, напитываясь атмосферой семейного благополучия,  заботы, внимания, добра, праздничности.  Тем,  что мы называем любовью.  Ради чего воссияла звезда в Вифлееме.

О, Вифлеем, Вифлеем, Светлая Земля,
Ты далека, но близ сердца святыня твоя.
Знаю тебя – если сердце смирится, то вместит,
И ясли Господь себе в сердце смиренном сотворит. *

Приходили и уходили праздники. Один век сменялся другим, разгорались и утихали споры по поводу артефактов, атеисты то усиливали, то утишали свои  зычные базарные голоса.  Но никому из злопыхателей не удалось погасить свет Рождественской звезды, убить веру в чудо. В наступившем 2014 году  впервые,   в многострадальную, но верующую Россию,  из греческого афонского монастыря Святого Павла прибыли  знаковые живые свидетели Чуда Рождения Христа. Многочасовые километровые очереди из тысяч терпеливых россиян выстроились, чтобы на несколько секунд приложиться к Великим Дарам волхвов. Прикоснуться к  извечной животворящей радостной тайне, излучающей жизненный свет любви и исцеления.

Увы. Мне,  малодушной, маловерной, пребывающей в расслабленной праздной лености,  к своему стыду так и  не удалось приобщиться. Погостила, повеселилась,  позажигала в местах,  не столь отдаленных от столицы, но, увы. Не сложилось, не получилось.  Возвращаясь  домой, делала пересадку в Москве. Ожидая на Ярославском вокзале поезд в родные пенаты, постоянно слышала  горьким  упреком-напоминанием, голос  диктора, объявляющий до какой остановки метро лучше доехать, чтобы попасть к Святыням, находящимся в храме Христа Спасителя. Но времени у меня было в обрез.

Строгая проверка багажа на входе в вокзал.  Очередь в кассу для приобретения проездного билета. Безликая серая масса путешествующего народа.  Суета  зала ожидания  с  искусственной украшенной ёлкой. Призывно светящиеся телеплазмы с  новогодними клипами. Уставшие, поникшие, спяще-храпящие,  или, наоборот,  неестественно возбужденные,  громко хохочущие транзитные пассажиры. Постоянные громкоговорительные  напоминания быть бдительными и осторожными в связи с участившимися террористическими актами. Никому не доверять, в разговоры не вступать, на хранение чужие вещи не брать. Неестественный хмурый январь, плачущий мокрым снегом, вперемешку с дождём.  Сладкое послевкусие изобильного деликатесного застолья, праздничное настроение от удачной поездки в гости к дорогим людям быстро испарялись, улетучивались.  Не привыкать. Всё когда-нибудь кончается, а хорошее заканчивается еще быстрее.  И вдруг…

На освободившиеся места рядом присели две женщины. Я даже не обратила на них внимания, увлёкшись чтением статьи в газете «АиФ» о подземном некрополе в Псковско-Печорском монастыре.  Но практически сразу ощутила прилив доброжелательности и светлости.  Как будто всё, по мановению волшебной палочки, преобразилось вокруг.  Стало ярким, цветистым, радостным.  Меня заполнило чувство спокойной миролюбивой благодати.  Соседки  буднично с аппетитом ели испечённую снедь, запивая чаем, купленным в буфете, потихоньку смеялись, переговаривались. Боковым зрением стала рассматривать их.   Обыкновенные российские женщины.  Среднего возраста и роста,  в меру полные,  неброской внешности, средне статистически одетые.  И всё же,  печать неизъяснимой красоты лежала на их простом внешнем облике.  Притягивая к себе домашней уютностью,  доброжелательной светлой  аурой.  Мне захотелось, как в детстве,  доверчиво прижаться, уткнуться в эти совершенно чужие плечи, как когда-то в верные родные родительские.  Появилось жгучее желание искренне, с радостью обнять  незнакомых людей и расцеловать их. Но почему?  Мы обменялись парой ничего не значащих фраз.  Путешественницы возвращались в Нижний Новгород.  До отправления  их поезда оставалось двенадцать часов.  А на мой состав  уже объявили посадку.  Я в сердечном порыве посоветовала им, чем томиться  в душном вокзальном  пространстве долгих полдня, попробовать посетить  Дары восточных мудрецов.  За десять-двенадцать часов, наверное,  можно успеть пройти к ним.

Каково же было моё удивление, когда  с улыбками, спокойно и тихо, даже буднично,  было сказано, что  они как раз и  вернулись из храма. Специально приезжали на одни сутки из Нижнего, чтобы  отдать дань почтения и уважения благодатной исцеляющей Святыне.  Отстояли всю ночь под проливным дождем и пронизывающим ветром. Но наградой за все  неудобства и физическую усталость была живительная встреча с  древней драгоценной реликвией. О которой и не мечталось. И душевный необыкновенный радостный подъём -полёт.  Вот где чудо. Женщин на Афон не пускают. Да и не каждый мужчина, в силу определенных обстоятельств, сможет посетить святые места. В привезенном ковчеге они увидели три золотых подвески, с прикрепленными к ним  на серебряных нитях, бусинами из смеси ладана и смирны. А как доказательство своеобразного ночного бдения, одна из паломниц открыла сумку, стоящую рядом со мной,  вытащив, насквозь промокший, красивый большой платок – шаль.  С жадностью и необыкновенным волнением слушала я неспешно проникновенный  рассказ. И как ребёнок, говорила, что если уж мне не удалось поклониться Великим Дарам, то хоть к женщинам, видящим и прикасавшимся к таким раритетам, притронуться.    И  волны радости, как в детстве от папиных колядок,  наполняли сердце.

Станет Младенец Христос в этом сердце обитать,
И станет то сердце любить и научится прощать.
Станет то сердце светить, как звезда в ночи,
И крыльями Ангел Святой в это сердце постучит.
С Ангелом станут молиться они  день и ночь,
И тёмные тучи Младенец Святой прогонит прочь. *

Так вот откуда это чувство праздника и благодати. На артефактах   воплощения Иисуса Христа, по вере церкви, почивает Божия благодать – Божественная энергия. Ведь Сам Предвечный Младенец, Господь прикасался к ним.  Россиянки, смиренные, простые, но  с сияющими глазами, не смотря на трудную бессонную ночь, за короткие мгновения соприкосновения с  Дарами напитались чудесным чувством спасительной любви и блаженства.  Его  испытали когда-то и волхвы, совершившие долгий и непростой путь, но пришедшие восславить родившегося Спасителя и в облике новорожденного младенца поклониться Ему.  Теперь,  сами того не подозревая, мои  случайные соседки,  имен которых я даже не знала, но ставшие мне в одночасье чудесным образом родными и  близкими,  щедро изливали  спасительный свет на тех, кто был рядом с ними в обыденной  вокзальной обстановке.

Станет то сердце безстрашным пред смертию и злом
И станет то сердце гореть спасительным огнём.
Многие греться стекутся у этого огня,
И многие души спасутся Младенца восприняв. *

И пусть не три, а два волхва, и не в мужском, а в женском обличье. Но они существуют, живут, идут  посланники веры по земле  и преподносят нам дары душевные, которые гораздо важнее и полезнее материальных ценностей.  Поклон вам.
«И волхвы приходили, и  дары приносили…»   Не  забыты слова папиной колядки. И благодарно бьётся сердце в унисон Рождественскому церковному песнопению.


О, Вифлеем, Вифлеем, Маленький Господь,
Возьми же сердце мое – да будет вечно Твое…  *



* церковное песнопение – колядка,  исполняется в храмах после Рождественской ночной службы.