Эхо прошедшего дня...
"Не поминаю ничьих имен, но знаю, что это - он"
Каждый январь уже, который год я слышу, как вдруг начинают ломаться, словно льды, перья, карандаши и клавиатуры. Как завываниями поземок звучат голоса. Голоса о нем. И если раньше я слышал в основном сладкие карамельные голоса, то теперь с каждым годом – голоса несущие желчь и протест. Причем в первом случае голосят те, кто слышал о нем, а во втором – те кто, только читал. Читал тех, кто слышал о нем.
И вот когда я ежегодно и однодневно слышу об этом. О том – закопать или нет. Умер ли он от яда или сифилиса. Есть ли у него дети, и приходил ли к нему печник. Я слышу и понимаю, что он жил, жив и будет еще очень долго жить. Наверное, потому, что он перешел из разряда героев в разряд времен года. И как в марте поздравляют женщин и в феврале мужчин – в январе вся межклассовая прослойка поминает его, напрягшись и выпучившись: гад он или не гад, что было бы если бы его не было, или, наоборот, был бы и дальше. И ощущение такое, что нет темы главнее и важнее. И неважно, что подвинулись цены на квартирный газ и рассуждать за чашкой чая о судьбах мировых цивилизаций станет дороже, а важно что сегодня есть что сказать. Пока не наступило завтра.
А назавтра – как и не было ничего. И еще надо целых триста шестьдесят четыре дня ждать следующего повода.
В юности мы пели песню со словами: «Я думаю. Я думаю о ... нём. Как он когда то думал обо мне» И было смешно. И лишь сегодня я понимаю всю глубину и трагизм этой песни.
Не хочу говорить о религиозных, политических или личностно – значимых аспектах его бытия. Слишком мало и слишком много всего я слышал и слышу о нем. Слишком неважны они для меня сегодняшнего. Бессмысленно копаться во лжи прошлого, закопавшись по уши во лжи настоящего.
И сегодня лишь эхо напоминает мне вчерашний день. И каждый год этот день кричит сурком: он умер! И я нервно вздрагиваю и смотрю на календарь. А вдруг опять двадцать первое двадцать четвертого.
Свидетельство о публикации №214012202196