Воспоминания о дедушке 2

Мой дедушка был высоким.

Таким высоким, как высоко звучало для меня его имя: Эммануил Борисович. На самом деле я и не знаю, какого роста он был в действительности. Возможно и невысокого, но мне он казался великаном, ведь я сама тогда была очень маленького роста. Девочка пяти лет с золотистыми курдряшками, тихая и впечатлительная.

Дедушка Эммануил... Его руки всегда пахли табаком, так как курил дедушка много. Он часто кашлял и я узнавала его уже издали по покашливанию и хриплому дыханию. Я любила смотреть, как он читает. Будучи малышкой, через дедушкино сосредоточенное над книгой лицо, я понимала, что читать- это важно и хорошо. Когда в Киеве стояла жара и Крещатик ломило от сухости, мы шли с дедушкой заряжать сифоны. Для тех, кто не знает, что это означает, поясняю: сифон- это стеклянная бутылка с краном на верху, которую в специальных мастерских наполняли водой с газом. Как сейчас вижу дедушку, ведущего меня за руку в сифонную мастерскую, держащего в другой руке сетку с незаряженным ещё сифоном. Вернувшись домой, дедушка добавлял в сифон немного варенья и газированная вода становилась водой с сиропом. Ах какой вкусной казалась мне она тогда, после ракалённого уличного воздуха!

Иногда мы ходили с дедушкой в парк, к которому надо было идти по бульвару Шевченко. Дедушка садился на скамейку и курил, а я каталась на облезлой деревянной лошадке на металлических рельсах. Мне очень нравилась эта лошадка: она была старая, видавшая виды, раскачивалась грубо, подрагивая, но передавала мне свою энергию и делилась со мной своим вечно неугасимo-хорошим настроением.

По выходным дедушка водил меня в большой игрушечный магазин. Иногда покупал мне какую-нибудь безделицу, но самое главное было посещение кафе-мороженого. Оно было на втором этаже перед входом в большой игрушечный магазин на Крещатике. Мороженое было в красивых металлических чашечках на высокой ножке. Столы в кафе были для меня высокими, а стулья низкими. Так и помню свою мордашку, почти на уровне с краем стола, аппетитно облизывающую ложечку, с остатками мороженного. Потом мы шли к какому-то фонтану и наслаждались его свежестью.

Дома дедушка надевал домашнюю пижаму в полоску и садился читать газету, а я опять внимательно наблюдала за его лицом, как его глаза переходили от строчки к строчке за толстыми стёклами очков. Иногда, когда дедушка брился, я держала перед ним зеркало. До сих пор сохранилась такая фотография, где я держу зеркало, а дедушка смотрит в него и бреется.

Дедушка мало говорил, но был справедлив. Он был уже на пенсии, но только недавно, так как проработал инженером на химическом заводе до семидесяти лет.

Прожил дедушка после выхода на пенсию недолго, только до семидесяти двух лет. Не знаю сохранилась ли ещё та больница на углу Крещатика перед Бессарабским рынком, где дедушка умер от рака желудка.

Дорогой мой, дедушка! Я тебя помню всегда.





Продолжение: http://www.proza.ru/2016/09/17/2031





(25 января, 2014)