14. Боги, любовь, сердце...

14 …. БОГИ, ЛЮБОВЬ, СЕРДЦЕ….
Обычная практика. Он сидел тихо, расслабив тело. Смотрел центральный канал . Тишина. Ум замер. Все исчезло. Перед внутренним взором возникла золотая фигура. Она приближалась. Это был один из Величайших Богов, почитаемый во всем мире множеством людей. Двумя пальцами он коснулся его макушки, центральный канал вспыхнул золотым светом и… его восприятие раздвоилось. Он ощущал себя по-прежнему сидящим неподвижно и воспринимающим все происходящее со стороны, но одновременно он стал некоей маленькой сущностью, небольшим человечком, который выпорхнул из его тела и бегал, резвился вокруг фигуры Бога. Этот человечек тоже был он, и все ощущения маленькой фигурки воспринимались как собственные. А ощущения были просто фантастические. Он был дома, он купался в абсолютной любви и безопасности, было невероятно весело и радостно. Фигура Бога стала уменьшаться и превратилась почти в крохотную песчинку после чего начала расти, стала огромной, маленькая фигурка у ее ног едва доставала до середины большого пальца, он понял, что так Бог показал свое присутствие во всем и в самом мелком и в бесконечно великом. Маленький человечек у ног Бога прижимался к Нему, стремясь продлить ощущения блаженства, стараясь слиться, но он не мог этого сделать, поскольку отличался по качеству, не будучи таким же золотистым светом, с ним нельзя соединиться. Этот свет и был абсолютной любовью. Не человеческой, которая всегда обусловлена, которая требует то взаимности, то верности, то соблюдения кровных связей. Он понял, что любовь Бога – суть Его качество, качество этого света. В нем даже шевельнулась ревность, от возникшего понимания того, что эта же любовь изливается на любого другого человека. Как? И на вора, жулика, обманщика, насильника? Да, и на них тоже, на всех без исключения. Фигурка исполнила еще несколько радостно-танцевальных па и вернулась в его тело. Ум ожил. Урок закончен.
        Спустя некоторое время, он попытался вспомнить, а было ли нечто подобное в его жизни, случались ли похожие состояния. И ему это удалось. Откуда-то из-под пыльных слоев воспоминаний о событиях прожитой жизни всплыл образ прогулки с родителями. Ему тогда было года 4, может быть 5. Они шли втроем вечером по парковой аллее. Зима. Утоптанная тропинка была достаточно широка для троих. Неяркий свет желтых фонарей делал парк загадочным.Родители держали его за руки с обеих сторон и о чем-то разговаривали. Вероятно, он не понимал сути их беседы, а может быть и не вслушивался. Он наслаждался чувством абсолютной защищенности и безмятежности. Для него не существовало проблем, от него не требовалось оценок и принятия решений. Он просто любовался снегом, светом, замерзшей лужицей, превратившейся в маленький каток,слушал звуки улицы, вдыхал морозный воздух. Он пребывал в нескончаемом чувстве радости от простого присутствия здесь в этом мире. И это чувство не было связано ни с победами, ни с приобретениями, ни с доказательствами другим людям своей правоты, знаний. Оно не было связано ни с чем, что нужно вечно озабоченному взрослому человеку для того, чтобы почувствовать себя более счастливым.Родители для него были всемогущими богами. Точнее, он даже сам не понимал этого, не задумывался, не имел слов, чтобы определить.А может быть он и ощущал все это именно потому, что не имел этих слов?.... Соединив возникший опыт, детские воспоминания, он понял, что всю последующую жизнь  стремился именно к тому, чтобы вернуться в это состояние, вновь стать беззаботным и радостно играющим ребенком, любующимся и наслаждающимся миром.


  Дойдя до храма Лао-Цзы, он пристроился на свободный низенький табурет. Закрыл глаза, расслабился насколько мог после продолжительного подъема. Мысленно обратился к Учителю Лао-Цзы с просьбой открыть сердце. Ответ пришел практически мгновенно. Центр груди наполнился теплом, а все его существо невероятным блаженством как тогда, во время видения Бога. Чувство было не столь ярким. Но вполне отчетливым. На этот раз его чувства не затихли полностью и ум не остановился. Блаженство лилось из груди, из сердца, а он продолжал воспринимать мир, слышал голоса людей. Даже после завершения практики, прогулки в горы, после возвращения в номер отеля он все еще ощущал этот источник в себе. Восприятие мира резко изменилось. Блаженство было столь сильным, что какие-то неудобства, беспокоившие ранее, казались просто ничтожными. Ему было так хорошо, что хотелось излить это состояние на всех окружающих, сделать так, чтобы они почувствовали то же самое, поделиться этой благодатью. Он понял слова, что «делится нужно от избытка», именно этот самый избыток стремился пролиться во вне из его груди…..


Сел практиковать в зале монастыря в Адыгее. Привычно положил руки ладонями вверх на колени, постаравшись стать максимально открытым, спокойным, тихим. Закрыл глаза. Начал успокаивать ум. Тише…Тише… Вдруг почти возле самого уха прозвучал голос: «Вы не так держите руки!» Перед ним стоял монах в черном облачении. «Вы открыли ладони так, будто хотите забрать побольше. Это – жадность. Руки надо сложить!»….Подумалось: «Почему жадность, а не открытость, доверие?», но спорить не хотелось. Сложил, чтобы не развивать прения. Сердце наполнилось теплом, блаженством, спокойствием, ощущением чуда природы вокруг, чуда присутствия Бога всюду. В окно светило осеннее солнце. Начиналась служба. Монахи стягивались к алтарю, занимали свои места, сумрачные и сосредоточенные, сидящие как предписано. Исключительно правильно складывающие руки. Он не мог отделаться от чувства искусственности всего происходящего. Наверное, им это нужно, у каждого свой индивидуальный путь.  Думать не хотелось. Вот Он, Бог! Светит в окно, шуршит под ногами, чирикает на ветке, мяукает и точит когти о кору дерева, вливается в ноздри свежестью. Каждый жест, каждое движение становится гимном благодарности всей Вселенной, становится молитвой радости тому, что все просто есть… Мир воспринимался как нечто единое, органичное, цельное. Все было на своем месте. Ничего не надо было менять. Все выглядело невероятно красивым. Все было равносвященным.
       Он отправился ужинать. Крупная муха кружилась над столом. Неожиданно она спланировала на кусочек котлеты, насаженный на вилку. Муха, грязная муха, разносчик инфекций, откладывающая личинки в экскременты и падаль... Он смотрел на это насекомое, любуясь его невыразимой красотой. Ум помнил все установки, с детства внедряемые в сознание, - надо бы прогнать, это моя котлета. Но из глубин поднималось чувство сострадания к насекомому, ведь оно хотело есть! Оно испытывало голод! Оно было не счастливо. И то состояние счастья, которое переполняло его требовало выхода, требовало поделиться им даже с мухой. И он любовался насекомым пока оно не улетело. Бог играл своими творениями и Он был так великолепен в каждом. Ощущение единой Силы присутствовало абсолютно во всем. Единство Вселенной струилось сквозь него, рождая невероятное наслаждение от простого присутствия в настоящем....


Предшествующие опыты открытия сердца натолкнули на понимание сути практики сердечной молитвы в исихазме. Он сконцентрировал внимание на центре груди, сел в привычную позу, расслабился, обратился в просьбой к Иисусу Христу даровать ему сердечную молитву и начал ритмично повторять: «Господи, помилуй!». Он читал, читал, успокаиваясь все глубже, пока не вошел в состояние полного безмыслия. Затихло все. Как говорил Серафим Саровский, и сама молитва тоже стихла. Ум оживился, отметив уже известное чувство благодати и тепла в сердце. Это уже случалось раньше, но на этот раз произошло еще нечто необычное. Слова молитвы звучали там, в центре груди. Он не мог понять как, но звучали…..
Это была все та же благодать, та же, что в храме Лао-Цзы, та же, что и в Свято-Михайловском Афонском монастыре… «Царствие Божие внутри вас есть!» Деление на религии, споры об истинности или правильности для него утратили всякий смысл…..