Расколотая Россия

                Сельские будни.

   Ваське удалось поспать шесть часов: он тайком просидел за геймами пару лишних часов. Его брату Серёге повезло меньше: он пришёл из сельского клуба, когда младшенький уже сопел в обе ноздри. Властный голос отца разбил в прах все надежды братьев на выходной. Васька сполз с кровати и на четвереньках, с закрытыми глазами пополз в потаённую комнату. Сергей еле передвигал ноги, качался, но ему удалось на двоих перегнать четвероногого Ваську, как это не было тяжело.
   В комнате стояло два унитаза, но Серёга закрылся изнутри, выразив продувшему малявке презрение. Измождённый непосильной дорогой, Васька упал перед закрытыми дверьми на пол и блаженно засопел. Сделав своё «мокрое» дело, Серёга толкнул дверь, та не поддалась.  Тогда Сергей надавил на неё плечом и сдвинул спящее тело брата по скользкому полу в сторону.
   -Ты что дерёшься! Отцу подмазать захотелось? – Васька вскочил и, столкнув зазевавшегося, вдвое большего Серёгу, на пол, забежал в туалет и закрылся изнутри.
   Юрий Владимирович вышел на «красное крыльцо» коттеджа в традиционной русской тройке: валенки на босу ногу, чёрные «семейные» трусы и ватная телогрейка на голое тело. Он жадно глотнул основательную порцию свежайшего морозного воздуха, потянулся, хрустнув залежавшимся телом, и зачесал все доступные места, включая интимные, спросонья забыв постесняться выбежавшую с чёрного хода на утреннюю дойку невестку.
   Ничего не изменилось в русской деревне за последнее тысячелетие: всё так же хрюкало и мычало утро, так же будили проспавших хозяев горластые петухи. Разве только морозы стали помягче с глобальным потеплением: самые суровые – крещенские - едва переваливали за минус 15*; а сейчас, в декабре, ртутный столбец так и норовил перевалить через ноль на плюсовую.
    Юрий Владимирович скинул телогреечку, спрыгнул с крыльца и трусцой побежал к наметённому с вечера умывальному сугробу. Выражая удовольствие своему атлетическому торсу, отец многочисленного семейства громко рычал басом и фыркал, натирая раскрасневшееся тело. Вторым к нему присоединился старший Митяй, за которым плелись Васька с Серёгой. Последним подтянулся самый младший двенадцатилетний, всеми любимый Колька: ему ещё полагались поблажки. Серёга ещё кое-как проявлял активность в утреннем променаде, Васька же тупо присел на корточки перед сугробом и лениво растирал мокрый снег между рук. Закончив свой утренний моцион, отец подошёл к Ваське сзади, пнув его валенком головою в сугроб. Восторженная братия ринулась забрасывать снегом поверженное тело.  Васька поднялся каким-то чудом, весь в снегу, и заскочил на первую подвернувшуюся ему спину Митяя; тот начал кружить, пытаясь сбросить неожиданного седока - оба упали в сугроб, остальные попрыгали сверху. Сугроб, собранный прошлым вечером со двора совместными усилиями семьи под присмотром заснеженной подобревшей Зимы, вмиг был разметён по участку.
   Расшалившаяся семейка, приструнённая строгостью отца, засобиралась по своим давно распределённым утренним делам. Старшие пошли в коровник задавать скотине сено. Коровник был полностью механизирован и в ручной работе не нуждался, но отец считал, что скотина – тоже люди. Она нуждается во внимании, с каждой коровой надо поговорить, погладить, поблагодарить за нелёгкий труд, похвалить за хорошую работу.
   Колька схватил два ведра и пошёл кормить своих друзей – собак. Невестка Леночка, жена Митяя, успела отдоить свою любимицу – Милку. Они с четырнадцатилетней Оленькой ушли на птичник.
   «Надо бы осеменить пару коров, -  думал Юрий Владимирович. – Скоро заканчивается срок, надо готовить свою долю ответственности в коровнике. Стоп! Эти мысли – прочь!»
   Юрий Владимирович был выбран компьютером на должность губернатора Области. По негласным законам всё его окружение, как и он сам, не могли заниматься хозяйственными делами ни в каком виде, отдавая всё своё время и жизненный опыт неблагодарной политике.
 До тридцати лет каждый гражданин свободной Области был обязан пройти курсы ГИМО, где определяли их возможности, как руководителей на той или иной должности. Должности распределял компьютер. Так Назаров и залетел на должность губернатора, один из двуста претендентов. Этой должности он был не рад, но как патриот, считал себя обязанным отдать долг свободному обществу, к которому имел честь принадлежать. За четыре года на посту руководителя он изрядно устал от мутных политиканов России и всё чаще обращался в сторону семьи своего дворового хозяйства.
   На время руководства Назарова к семье был прикреплён управляющий, сосед Безруков. Ежедневно, в течение часа, он обходил коровники и птичники, беседовал с членами семьи и составлял срочные и долгосрочные планы по ведению хозяйственных работ, вызывал специалистов и технику, исключающую ручной труд. С этими делами мог справиться и Митяй, и другие члены семьи, но в негласных законах Области подобная помощь практиковалась, и Назаровы принимали её с благодарностью.
   -Сашенька! Завтрак скоро? – Крикнул Назаров жену.
   -Ты как будто не привык, каждое утро спрашиваешь. В семь, как всегда, все за столом!
   -Крикнешь меня, кормилица ты моя? Я в кабинете.
   Юрий Владимирович загрузил компьютер и уткнулся в монитор, просматривая мировые новости и свою страничку, с утра уже загруженную обращениями граждан.
   Эта старая русская традиция – собираться всем за общим столом – неукоснительно выполнялась в семье Назаровых, да пожалуй, и во многих семьях автономной Области. Правда, всем удавалось собраться только за завтраком. Сам Юрий Владимирович забыл, когда последнее время ужинал с семьёй: на службе он задерживался допоздна, а раз в месяц обязательно случались командировки – мировой опыт необходимо изучать, и Область не отгораживалась от мировой экономики стальным занавесом, подыскивала связи с различными рыночными объединениями, вела обмен опытом.
   За столом обсуждались семейные новости, которых было немало в активной семье:
   -Мы с Леночкой решили ребёнка завести – уже год, как живём вместе, - Дмитрий вопросительно смотрел на главу семейства. – Как вам наша идея?
   -Ну ты и нашёл идею! Этот вопрос снимается с повестки дня, как несущественный! Дети - личное дело каждой семьи, и их появление на семейном совете не обсуждается!
   -А как же, пап? Ваш статус изменится, ты станешь молодым дедушкой, а мама – бабушкой. Это ваш первый внук. Нам важно ваше отношение к подобному положению дел.
   - Да мы будем только рады малышу! – Вставила обрадованная мать. – Отец ляпнул, что ни попадя. Поможем мы! А как же по-другому?
   -А я разве что против сказал? По мне один – не достижение! Вот семеро, как у меня, эдаких сорванцов и бузотёров  – кто осилит?
   -Да помолчал бы ты, пустослов старый! – Прервала отца Александра. – Взбаламутишь всё! А вы не слушайте этого брехуна, Леночка. Рожайте! Рожайте себе на здоровье, и нам на радость!
   -Па! А чо русские рассорились? – Подал голос школяр Колька. Страна такая большая была - распалась. А тут ещё мы независимости требуем!
   -Не рано ли тебе, Колька, в политику лезть? Ты бы науки сначала освоил, а потом уже, с окрепшим умом, можно и в грязь сунуться, если так тянет!
   - Вчера лекция была, поэтому и засомневался я.
   -Засомневался он! Ладно! В двух словах это не объяснить, только мозги тебе мутить. Я выберу время: подумаю, как лучше тебе всё это довести. Сегодня вечером…. Лучше завтра. Уделишь мне пару часов? А пока: Строгановское движение – это так, крылатая фраза. Строганов из дельцов был, наворовал состояньице на развалинах Союза. С возрастом опротивела ему вся эта мерзость – склочничество между себе подобными – он и ушёл в деревню, занялся личным хозяйством. Вот это и объединяет наши с ним идеи, а в остальном…. Он единоличником был. Ему соседи, да и все люди – по боку. Мы – за уважение к человеку, каким бы он ни был: лентяй, вор, рвач, мошенник. Ну а человеку труда – двойное уважение, ему все лавры и почёт. Ему - передовые достижения науки, лучшие блага. Всё! Хватит тебе на сегодня! Все поели? Вперёд, по рабочим местам!

   В большом доме осталась одна Александра Юрьевна. Надо было прибраться за беспокойным семейством, сварить обед школярам, принять мясной отёл у двух коров, собрать яичную дань в птичнике. Под началом Александры Юрьевны был закреплён сельский клуб. Она несколько лет билась с местными бабушками, хотела создать деревенский хор, возродить старые русские традиции посиделок с пением. Взращённые на «попсе» и «Хаусе» бабушки, промаявшиеся в среде сельского алкоголизма, не очень-то тянулись к национальному сельскому искусству. Александре Юрьевне не удалось затащить в клуб ни одну из пожилых женщин, которые были в достаточной мере обременены хозяйством и в развлечениях не нуждались.
   Клубом правила молодёжь. Увлечённая современной музыкой группа школяров и студентов понавыписывали себе комплект аудиоаппаратуры и экспериментировали с «ромиксом» - стиль, вышедший из рекламных роликов и телефонных ремейков. Музыканты современных направлений, берущие на вооружение профессиональную классику, обречены на успех. Подтверждением этому утверждению служит творчество Ванессы Парадиз, группы Дип Пёпл, многих других, давно забытых, старых, добрых рокеров. Группа «Васильки» (по имени своего основателя), не лишённая оригинальности в исполнении, используя в своих произведениях вставки из Моцарта, Чайковского, Брамса быстро завоевала себе популярность среди молодёжи.
   Александра Юрьевна была фанатом джаза и хард-рока. Даже среди своих сверстников в юности она слыла девушкой отстойных взглядов. Творческие поиски «Васильков» Назарова считала глупостью, глумлением над классикой. Ну пускай, хоть так, хоть какое-то прикосновение к искусству: «чем бы дитя не тешилось»; тем более, что молодёжь потянулась в клуб, фанаты группы клятвенно обещали Назаровой, что будут следить за порядком, и это обещание выполнялось.
   Как ответственная за клуб, Назарова появлялась там раз в неделю, больше не требовалось: здание содержалось в порядке и чистоте. А всё остальное от своих общественных обязанностей время, она могла отдавать семье и хозяйству.
   Приученная с детства к порядку, мать большого семейства прошлась по дому в поисках вещей, разбросанных неаккуратными мужиками, где ни попадя, и сложила их по местам. Она включила пылесос, давно запрограммированный двигаться по определённому маршруту, и вышла в птичник.
   Робот-поисковик постоянно рыскал по птичнику в поисках яиц, брошенными нерадивыми клушами, где придётся. Он отвозил найденные яйца к упаковочному аппарату, который аккуратно укладывал их в коробки. Александре Юрьевне только оставалось складывать коробки с яйцами на тележку и отвозить их на погрузочную площадку дожидаться шофёра Толяна, который собирал по окрестным фермам сельхозпродукцию и отвозил её в райцентр. Оттуда он вёз заказанные сельчанами бытовые приборы и сельхозагрегаты.
   После птичника беспокойная хозяйка зашла в коровник проведать своих любимец. Каждую неделю корова «рожала» по 30-50кг отборного диетического филе. Генномодифицированная семенная жидкость быков предполагала вынашивание «плода», состоявшего только из мышечной и жировой массы, и кровеносной системы. Мягкий «плод» обеспечивал коровам безболезненные роды, гарантирующие, по надобности, настоящее осеменение и отёл.
 Александра Юрьевна погрузила талью 70кг мяса и 160л молока, «поговорила» со своими и пошла в дом готовить для вечно голодных школяров обед.

   Обязательные занятия в школе длились один час. При достаточном интересе учеников к текущей теме, они могли быть продолжены. Главная задача учителей состояла в том, что бы возбудить интерес у своих подопечных к своим предметам. Остальные знания ученики черпали из интернета, самостоятельно, дома, из рекомендованных им научно-популярных фильмов. От расписания уроков, практикуемых ранее, отказались: множество предметов, проходимых учениками за день создают в их головах сумбур и определяют некоторый приоритет отдельных предметов – литературы или математики. Все науки важны, и всем её ответвлениям необходимо уделить должное внимание. Неделю ученики штудируют математику, следующую неделю – зоологию, либо химию. Если от ученика не удаётся добиться активности по какому-либо предмету, его учитель, используя все свои педагогические уловки, передавал своего ученика коллегам.
После занятий у учеников было 2-3часа свободного времени, которое они занимали общением с друзьями, гуляниям по паркам райцентра, развлечениям, для которых при школе создавались приличные условия. Через пять часов расставания с родителями, изголодавшиеся чада развозились по семьям на разных видах школьного транспорта.
Условия обучения в высших школах были, несомненно, сложнее, нежели в начальных. Рейтинги знаний и активности учащихся составлялись в интернете по просмотренным ими фильмам и количеству задаваемых вопросов на общеобразовательном сайте. Подобная система образования вполне себя оправдывала: у родителей почти не возникало вопросов по интеллектуальному развитию своих не по годам образованных детишек.

                Городские браконьеры

   Митяй в составе группы из четырёх человек объезжали заповедник на квадроциклах. Негласным лидером бригады егерей был тридцатилетний Хасбулатов Иван Сергеевич (Хасбулат). Молодому Митяю в его 22 года авторитет среди друзей надо было ещё зарабатывать. В арьергарде группы, постоянно отставая от быстроходных квадрациклов, бежали два могучих пса Назаровых. Национальность псов была неизвестна: Юрий Владимирович мог выбирать лучших щенков у дворовых сук соседей и вывел свою местную породу. А если кто интересовался породой здоровенных откормленных псов, Назаров неизменно отвечал любопытным собаководам: «Лайтерьер».
    Заповедник всегда обходили по одному, но с условной границы Области казачьи разъезды сообщили, что на её территорию запросился губернатор Ростова, Шелестов, по кличке Шорох: отъявленная личность, не раз мотавший тюремный срок. Шорох въехал на территорию Области с охраной, и возможно, имел при себе оружие, что было запрещено в заповеднике. Встречать «гостей» рекомендовалось усиленной группой.
    Шорох использовал своё право первенства, ублажая свою похоть в компании с двумя смелыми девицами. Двое его охранников вышли в лес на рекогносцировку. Третий, Ферзь (Фирсов) варил на костре возле палатки мясо. Мясо горожане есть не могли и, отдавая дань традициям старых пикников, когда новые любители природы жарили шашлыки, они довольствовались бульончиком с холестеринчиком.
   Стоматология научилась выращивать зубы любых конфигураций, и современные модники ухватились за это достижение науки, коверкая свою ротовую полость, творя зубную шеренгу по своему усмотрению. Почти все горожане разжёвывать твёрдую пищу после таких издевательств над собой уже не могли и питались бульонами, в крайнем случае – желеобразной пищей. Желудки их, отвыкшие от тяжёлой работы, обленились и уменьшились в размерах. Талии стали осиными, воплощая извечную мечту модниц. Со временем все горожане отказались от твёрдой пищи, сев на «разжёванную диету». Россия впервые стала всемирным повелителем моды.
   Треугольный бодибилдер Ферзь был одет в облегающее, эластичное, термостойкое, динамичное трико, которое подчёркивало его перекаченные анаболиками мышцы. Однако его пузырящаяся мышечная масса едва ли осилила подъём веса в 50кг. В тренажёрном зале он брал за счёт количества упражнений и подходов, на спаррингах не позволял себя бить, уворачиваясь от летящих мимо ударов спарринг - партнёров. На стрелках, охраняя своего босса, Ферзь никогда не доводил разгорячённые споры конкурентов Шороха до драк, усмиряя их своим видом и гонором.
   Всё тело Ферзя было разрисовано татуировками, он даже обрился наголо, что бы хватило места для его новых идей бодиарта; он оставил только хвост на темечке, диаметром в три сантиметра. Хвост был туго стянут, возвышаясь над головой сантиметров на десять, и ниспадал до поясницы тяжёлым волосяным жгутом. Знакомые Ферзя подозревали, что он вплетает в свой хвост синтетику: такой густой растительности у человека быть не могло.
   Самой устрашающей частью тела у Ферзя были двигающиеся клыки. Они ходили на 90 градусов, выпирая вперёд, и прижимали сомкнутые губы, цокая о металлические губные зажимы - пирсинги.
   Хасбулат почуял дымок, сбавил ход квадроцикла и поднял руку, сигнализируя заднему экипажу остановиться:
    -Сходите-ка в разведку, ползуны-казачки! – Обратился он к ним. – А ты, Митяй – пойдём со мной!
   Лёха с Витькой двинулись в лес по разные стороны, а Хасбулат с Митяем напрямки вышли к лагерю горожан:
   -Наше почтение отдыхающим! – Приветствовал Хасбулат крутящегося возле костра Ферзя. – Как вам наши погоды?
   -Не твоё дело, колхозник! Рамсы попутал? С кем говорить осмелился? Проваливай! Не порть ветер!
   -Извиняюсь за беспокойство. Разрешите представиться: местный егерь, Хасбулатов Иван Сергеевич. Чем могу помочь в вашем отдыхе? Может, посоветовать хороший гостевой домик?
   -Слышь, Ванья! Я, кажется, ясно выразился: проваливай! Не тронь меня за нервы! Я опасен по злобе! – Ферзь потянулся к кобуре.
   Из палатки выглянул Шорох:
   -Ты чего разглагольствуешь с этим быдлом? Или мне прикажешь отвлечься? Зря тебе деньги плачу?
   Зубы Шороха заходили один в другой, как в зубчатой передаче, поэтому он разговаривал, не разжимая их, одними губами, боясь повредить. Эта манера разговаривать сквозь зубы придавала Шороху некий фарс. Лицо его не было испещрено татуировками, как у Ферзя: на щеке красовалась пиковая масть, дань зоновскому определению его воровской масти. Не испорченное новомодными веяньями лицо, сохранило человеческую мимику, хотя слегка приблатнённую.
   -Не отвлекайтесь, шеф! Я сделаю всё, как надо! Занимайтесь делами. – Ферзь направил пистолет на Хасбулата.
   Митяй, увидев, что Ферзь хочет воспользоваться оружием, прикрепил к выбранному дереву пулеуловитель, воспользовавшись моментом, когда Ферзь отвлёкся на реплику Шороха.
 Пулеуловители были изготовлены местными деревенскими умельцами после инцидента с городскими, когда был тяжело ранен егерь, вступивший с ними в перепалку. Мощное электромагнитное поле создавалось электрическим разрядником в гениально подобранном соединении новейших материалов. Это поле могло отклонить траекторию ружейной пули, а пистолетную – даже притянуть.
   Тем временем Хасбулат увидел, что Ферзь метит поверх его головы, и знаками пальцев призвал Митяя к спокойствию. Сам же продолжал провоцировать Ферзя на выстрел:
   -В заповеднике запрещено ношение оружия, да и провоз на территорию Области оного посторонними лицами, без сопутствующих документов, не разрешается!
   - По ходу, вы не в предел охренели, пацанчики вчерашние! Вы не знаете, с кем имеете дело! Он – губернатор Ростова! Под ним вся полиция ходит. Он сам законы пишет. А ваши гуманные пацанские бредни – нам по боку. Чтите Шороха, отроки!
   -Я не смог состыковать твою последнюю мысль. Обоснуй, - продолжил провоцировать Ферзя Хасбулат.
   -Хренею над вашим дибелизмом! С вами можно только так! – Пуля цокнула о пулеуловитель и отрекошетила по безопасной траектории. – Съели? А теперь катите! При следующей встрече пуля будет вашей!
   Ферзь опустил пистолет в ожидании действий егерей и замер: об него кто-то тёрся. Ферзь оглянулся и выронил пистолет из рук….
   Назаровская сука бесшумно подошла к Ферзю сзади и тёрлась об его тощий зад мордой, изучая незнакомый запах. Увидев здоровенную зверюгу, пытавшуюся вступить с ним в контакт, Ферзь выпучил глаза и мелко затрясся. Его герметичные брюки пошли пузырями: клапана трико не успевали откачивать поступающий изнутри воздух. Сука Машка отворотила морду от Ферзя и затрясла ею, освобождая ноздри от дурного запаха.
   -Ты зачем гостей пугаешь, Маша? – Крикнул собаке Митяй и стукнул себя ладонью по бедру. – Ко мне! Сидеть! Шурка! Пришёл, молодец! – Обрадовался он показавшемуся из-за деревьев псу. – А ну, иди, посмотри, кто там в палатке хулиганит?
   Любознательный Шура засунул морду, чуть меньшую, чем у борова, во входной полог палатки. Оттуда послышался женский визг. Шура отошёл к углу палатки, поднял ногу и отметил понравившееся ему место.
   Из лесу появились пропустившие самое интересное братки – Юрок с Толяном. Позади них шёл Витька, егерь. На татуированном веке Толяна синяка не было видно, но глаз заплыл. Юрок слегка прихрамывал.
   -Всем выйти из палатки для осмотра! – Скомандовал Хасбулат.
   Девчонки повыбегали, кое-как, кое-чем прикрывшись. Шорох сам выйти не смог: его пришлось вытаскивать.
   Пронырливый Ферзь, почувствовав отсрочку ареста в момент, когда егеря всем скопом вытаскивали бесчувственное тело Шороха из палатки, пустился в бега. Его резвое, шестидесятикилограммовое тело стукнулось с центнером Лёхи, внезапно появившимся из лесу. Ферзь отскочил, как мячик, и закувыркался по мокрому снегу. Обиженный бесцельной разведкой, Лёха стоял, понурившись, опустив руки; собаки бегали вокруг него, облизывали и подбадривали.
   -Всё имеющееся оружие сдать! – Продолжал командовать Хасбулат. – Его вы получите обратно по выезде из Области. Инцидент будем считать несостоявшимся. Впредь по территории заповедника вас будет сопровождать егерь Прохоров, - Хасбулат указал на Лёху.
   Подобревший Лёха поднял всё ещё валявшегося в снегу Ферзя на ноги и положил ему руку на плечо. Под тяжестью Лёхиной руки у Ферзя подкосились ноги, он бы точно снова упал, если бы Лёха его во время не поддержал за локоть….
   Женщины Шороха, Софи и Люсьен, не пожелали возвращаться с ним в Ростов: они боролись и ссорились за право владения большим, как и он сам, Лёхиным сердцем. Однажды они даже подрались из-за него. Но Лёха был непреклонен: не замечал в своей неотёсанности страданий девушек. А скорее всего, он не принимал экзотические, непривычные для него, девичьи образы, их неприемлемое поведение, отсутствие скромности, присущее девичьим характерам, из которых он отбирал свою спутницу по жизни.
   Подружки посещали стоматолога. Со временем они по-деревенски округлились. А вот татуировки пластические хирурги выводить так и не научились. Сельчане постепенно привыкли к размалёванным лицам новосёлов и называли их по-доброму, по-русски – Софочка и Люся…

                Расколотая Россия

   На следующий вечер после инцидента в заповеднике, Юрий Владимирович, как и обещал, прочитал лекцию Кольке. К нм присоединился заинтересованный Серёга.
   -Это извечный вопрос: «Чем отличается животное от человека». – Издалека начал свой ликбез Юрий Владимирович. -  Каждый мыслитель отвечает на него по-своему: применение орудий труда, прямохождение, творческое мышление…. Я ответил на этот вопрос так: человек придумал искусственные понятия – это в полной степени религия, искусство (противоположность естественному заложена в этом слове) и отчасти наука. Чем дальше отходит от природы человек в своих, так называемых, творческих измышлениях, тем грязнее и невероятнее кажутся его выводы, подкреплённые нерациональными действиями. Самые грязные из всех искусственных изобретений человека – это политика и экономика. Эти полунауки кардинально  противостоят наблюдениям за Природой: если политика ещё присматривается к внутрисоциумным отношениям и выстраивает свои догмы, противопоставляя своё эго Природе, экономика целиком отталкивается от искусственно придуманных человеком норм.
   Самое мерзкое изобретение от экономики - это деньги, никчемные фантики, сами по себе не имеющие никакой рациональной ценности. Да, они подтолкнули прогресс Человечества, но ни одна война не загубила стольких жизней, сколько нащелкали эти с виду безобидные, бесполезные бумажки. Природа заложила в отдельных особях соревновательный инстинкт в целях развития: побеждает сильнейший, более изобретательный и целеустремлённый. С появлением денег этих качеств от человека больше стало не надобно: за ленивого от природы человека всё стали делать деньги, выигрывать в гонке жизни стали не самые достойные -  к власти приходили недалёкие и несправедливые вожди….
   Россия в полной мере настрадалась от власти гнусной экономики с её бездушными деньгами. Крестьяне, забитые беззастенчивыми «денежными мешками» (дворянами да боярами), не раз поднимали голову и лезли в драку за лучшую долю. Передовая российская элита не раз вступалась за трудовую российскую братию, своими руками кующими будущее России.   Революции в России не достигают желаемого результата: хитровыдуманное российское чиновничество способно затаиться и переждать смутные времена. А почуяв слабину новой власти, трещинку в её политике, куда можно пролезть, её гнилое нутро оживает, оно поднимается и начинает понемногу ворошить свои чёрные делишки.
   Что бы нам сейчас ни говорили, но ленинская революция имела под собой здравые, справедливые, хоть и немного романтические идеи. Доказательством этому является её поддержка передовыми умами того времени и великими странами: США  и Германия. В гражданской войне схлестнулись две непримиримые идеи: правящий класс с одной стороны – дворянство, которое не желало просто так отдавать свои богатства и власть, хотя когда-то ратовало о необходимости перемен в российской внутренней политике. Но у дворянства были свои принципы, воспитанные на слепой вере отечеству, надуманному божку – царю, который не имел уважения к своему народу. С другой стороны выступали такие же слепцы – полуграмотные рабочие с тёмной необученной душой. Тем не менее, хотя это и не соответствует гуманной логике: доброму - доброе, злому – зло, социальная справедливость восторжествовала. Человек, приносящий обществу пользу, стал получать от него достойные блага.
   Война всегда порождает жестокость, а война гражданская – жестокость долговечную, непримиримую и дикую. Скольких русских гениев, лояльных к революции, уничтожили дикие, слепые в своей, не вполне осмысленной вере, комиссары?!
   В той войне паразиты попрятались по норам, вывозили достояние России за рубеж. Они тоже пострадали в той бойне – голодали, умирали от тифа, многие были расстреляны и «теми» и «другими». Но они выжили и сумели привнести свою гниль рвачества и стяжательства через жестокую бойню. Уже через несколько лет становления советской власти, не без подстрекательства, молодая, неопытная Советская Россия обратилась к ним за помощью, выставив множество гарантийных условий. Они соглашались на любые условия – все законы можно обойти на пути к наживе. Куда спекулянты попрятали украденные у населения ценности за несколько лет существования Нэпа, до сих пор остаётся загадкой, но гидра за это время ожила, расправила щупальца, поверила в своё всемогущество. Она стала пробираться наверх, к власти, используя коммунистическую идеологию. На пути своего самоутверждения она не чуралась самых низменных действий: беспринципности, льстивости, мелкого воровства, поклёпов. Сколько безобидных людей, преданных революционным идеям погибло от её безграмотного хозяйствования, направленного только на личное обогащение?! Сколько гениев было расстреляно в 37-м ради её становления у власти?!
   Эти беспринципные прохвосты безбедно пережили Великую Отечественную Войну, процветая при немцах, не считая предательство самым мерзким из грехов. В осаждённом Ленинграде они обрекли горожан на голодную смерть, запретив эвакуацию и уничтожив продовольствие в первые же дни блокады, собрав его в одном месте. Сами же они жрали от пуза, не брезгая и цитрусовыми, цинично выступая измождёнными перед умирающим от голода народом.
   После войны советский народ преполнился патриотизмом, а чиновники и жульё вновь почувствовали свою уязвимость. Тут им и пришла на ум гениальная идея: опорочить предшествующих правителей и на этом фоне выставить себя единственно правыми. Сталина было за что раскостерить: тысячи безвинных жертв лежали на его совести. Своё участие в травле лучших российских умов интриганы из высшего чиновничества и карьеристы-силовики предусмотрительно умолчали. Представить царей в чёрном цвете, начиная с Бориса Годунова, не представляло труда: кого за жестокость, кого за лояльность, кого за безволие, а кого – за грязный авантюризм в политике. За Сталиным в грязь втоптали Хрущёва, за ним Брежнева, Черненко, Андропова. Несостоявшиеся реформаторы – Горбачёв и Ельцин – не избежали участи своих обхаянных коллег. Получили свою долю разгромной критики и президентский тандем начала 21 века, безуспешно 20 лет боровшийся с коррупцией.
   История, пожалуй, самая долготерпеливая наука, не считая астрономии. Сколько раз её переиначивали на свой лад нерадивые политики! Россия за последние сто лет переплюнула в этом деле всех.
   -Итак, ребята, у нас с вами высветилось название этой загнивающей российской язве – Спрут. Меткое название во многом объясняет суть явления, которое вы хотели бы охарактеризовать. Заметьте это на будущее. – Назаров собирался с мыслями, что бы продолжить политинформацию своим сыновьям и заодно разливал чай на травах подуставшим слушателям его затянувшейся лекции. – Название Спрут застолбила для себя итальянская мафия. А вот «Гидра» вполне подходит для российского бюрократа и стяжателя. Так и будем называть этот нарыв для удобства.
   Действия Гидры, хотя и были неподсудные, не могли оставить без внимания рецидивистов. Воры чуют, где добыча побогаче, тем более что Гидру можно было прижать, особенно её нижние слои, более слабые для юридического кодекса отростки.
   Гидра почувствовала, что на её плотоядное брюхо нашёлся более сильный хищник. Ей ничего более не оставалось, как войти с криминалом в сговор; тем более что их цели во многом совпадали.
   Криминал, заручившись поддержкой коррумпированных силовиков, учуял запах беззакония и с невиданной досель прытью развернул свою преступную деятельность, внедряясь в структуры власти. Он повсюду насаждал свои понятия, тюремная романтика заменила романтику первопроходцев и искателей, блатной шансон заслонил пропаганду высоких искусств. Молодёжь чтила тюремные понятия и не признавала Конституции.
   Во времена президента-реформатора Горбачёва, которого силовики поддерживали не столь рьяно, как это следовало бы делать в таком большом государстве, как СССР, дуэт коррупции и криминала вспомнил о древней мудрости узурпаторов: «разделяй и властвуй». Союз распался.  На этот раскол с готовностью откликнулись все руководители Союзных Республик: хоть небольшой – но царёк! Они не стали прислушиваться к мнению своих народов, мудрость которых подсказывала им о беспросветном будущем, о регрессе в условиях независимости экономически незащищённых малых республик.
   Глобальная афёра Гидры удалась на славу. Она разворовывала некогда могущественную державу 20 лет, и ещё оставалось, что стырить. Новоявленные Набобы (олигархи) шиковали за границей на народные деньги, повергая в изумление тамошних транжир-миллиардеров. Эти бесчинства продолжались до тех пор, пока хамство невоспитанных, недалёких в учении, незаслуженных Нуворишей не превысило экономических выгод от их туристических беспределов.
   Президентский тандем начала 21 века ещё как-то справлялся с коррупцией. Он даже начал восстановление промышленности, которую так безжалостно разграбила Гидра. Заводы уходили на металлолом. Их территории занимались под свалки. У Президентов были кое-какие успехи в их благородных начинаниях по возвращению страны к статусу мировой промышленной державы. Но догнать быстроразвивающуюся мировую промышленность так и не удалось. У новых инженеров-конструкторов, конечно же, были творческие порывы, но была утеряна связь со старыми конструкторами, которые приобретали опыт по надёжности своих аппаратов и конструкций во времена Великой Отечественной и холодной войн ценой здоровья и жизни испытателей. Этот опыт конструирования и руководства был безвозвратно утерян.
   Президенты отслужили народу свои сроки сполна. Но всему хорошему всегда приходит конец: честное служение народу в такой огромной, взбалмошной стране, как Россия, не проходит даром. Подорванное здоровье, да и никогда не опаздывающая старость не позволили им продолжить реформы и планы по восстановлению государства.
   После тандема прошёл в Президенты Пахомов – слабохарактерный, беспринципный наследник одного из олигархов. Его провели на эту должность хорошо оплаченные имиджмейкеры. Пахомов обманул народ в своих обещаниях. Снова пошли неуплаты, банкротства только восстановленных заводов, увольнения.
   На выборы следующих президентов уже никто не шёл: народ разочаровался в своих лидерах. Явка на выборах снизилась с 70% до 40%, а затем и до 20%, и эта цифра оспаривалась международными наблюдателями. Но институт президентства в стране остался – президенты выбирались по кастовому принципу, а затем и вовсе этот пост стал наследоваться. Правильнее бы называть шейхами наших нынешних президентов. Они не имеют никакой власти, никаких рычагов правления, только привилегии и некий дипломатический статус для налаживания международных связей. Авторитет России упал до уровня африканских стран, где раз в полгода случаются государственные перевороты; на политические контакты с Россией сейчас никто не идёт.
   Русский народ кинули по законам воровских понятий, предоставив ему выживать самому, да ещё присосались к нему, отбирая налогообложением последние средства существования.
 У нас просто не было другого выхода: фермеры начали объединяться и защищать свои права, всё более удаляясь от государства и его несправедливых законов. Так образовалась наша Область. Таких свободных районов по стране уже больше десятка – на Урале, в Сибири, на Дальнем Востоке. Это в основном сельскохозяйственные районы, но мы стараемся быть на передовых позициях науки, поднимаем свою промышленность, хотя она ещё в зачатке. Недра по прежнему принадлежат государству, и оно сосёт нефть и газ на наших территориях: олигархам ведь надо на что-то безбедно существовать и кушать свои ананасы с рябчиками.
   -Ого! Мы с вами уже третий час болтаем вместо одного! – Назаров посмотрел на часы. – Хоть что-то уяснили из моей болтовни? Всем – быстро спать! Колька! Эй! Не слышишь, что ли? Я сказал: всем спать! Так он спит уже.
  -Не правильно всё это! – Буркнул Серёга.
   -Что не правильно? Хватит на сегодня! Видишь, как я Кольку уболтал?
   -Всю историю России русские стремились к объединению, со времён Невского, Долгорукова. Даже умалишённый Грозный присоединял к России новые земли. А мы стремимся её поделить между собой.
   - Я тебе объясню, Серёжа, но только не сегодня: уже поздно. Спокойной ночи.               
                Охота

  На следующий день Митяй взял с собой в заповедник Сергея. Он повёз туда тушу умершей недавно коровы. Туша была осмотрена ветеринаром и признана пригодной к употреблению: корова умерла от старости. К туше прилагалась пара баранов из ближайших сёл - это был бартер с хищниками заповедника за готовящуюся охоту.
   Медведь-шатун повадился в соседнюю деревню и убил там пару собак. Такое случалось ежегодно последнее десятилетие – потепление сбивало медведей  с годового ритма спячки. Их усыпляли, отвозили по берлогам, которые предварительно закидывали привезённым снегом и замораживали. На медведя Илюху не действовали никакие уловки: его пугали петардами, натягивали на его пути проволоку под током – Илюха пёр на запах жилья в предвкушении сытного обеда. Такие отклонения в поведении медведей до конца ещё не были изучены, их не всегда удавалось устранить. Потерявших страх медведей, создающих опасность для человека, всё ещё приходилось отстреливать. За смерть Илюхи фауне было гарантировано сохранение его потомства – Илюхиной зазнобе, спящей беременной медведице Катьке вкалывали укрепляющие уколы.
   Лот на убийство медведя был разыгран в городе: сельчане не любили мараться убийством. Да и помощь от горожан им всё ещё была необходима. Из тысячи рядовых горожан, пожелавших принять участие в розыгрыше лота, победителем, почему-то оказался начальник полиции Петербурга, один из самых знаменитых охотников, известный скандалист Бойков. К таким результатам «честных» розыгрышей селяне привыкли: никогда ещё желанный приз лотереи не доставался горожанину из низкого сословия.
   Охота для Бойкова была манией: он объездил полмира, истребляя животных, везде буянил и скандалился. Каждая такая поездка стоила его годового дохода. Где Бойков брал деньги на своё увлечение, оставалось загадкой – личные доходы горожан являлись тайной.
   Илюха был медведем Витька, он давал ему кличку и изучил повадки медведя с самого его детства. Витька подготовил своему подопечному несколько сюрпризов в его любимых местах для шатания и разработал планы охоты, обеспечивающие высокий процент удачи.
   Сергей не принимал участия в гнусностях убийства, они вдвоём с Натали, дочерью Бойкова, занимались более благими делами – осмотром заповедника и его живности. Натали в свои 15 лет ещё не успела искромсать своё тело, подобно индейцам-ирокезам. Небольшой пирсинг на носу и серёжки с мелкими алмазами – вот и все её украшения, вызывающие недоумение у её сверстниц, облепленных блестяшками и похожих на разукрашенную графикой стену.  Миловидное личико Натали, её непосредственность, привлекли Сергея, и у него проснулась, первый раз в жизни, нежность к ровеснице. Это чувство его немного смущало, и он старался скрыть свою симпатию, желая казаться перед Натали настоящим мужчиной.
   Познания Натали в зоологии оказались на удивление объёмными, а впоследствии Сергея вообще поразил интеллект горожанки, которые, по его мнению, не были склонны к учению по причине их праздности и развратности. Молодёжь бродила по лесу, выискивая зверюшек, которым трудно было укрыться от опытного взгляда Сергея, читавшего их замыслы по следам на снегу.
   Лет в семь Сергей почувствовал себя взрослым и решил, что мужчина должен познать любовь уже в этом возрасте. Он стал выбирать себе пару из числа одноклассниц, держа совет со своим неокрепшим разумом. Гимнастка, пианистка, отличница Света была лучшей девчонкой в классе с огромными голубыми глазами. Снежок, запущенный Сергеем в группу девочек – для неё. Сбить с накатанной ледяной дорожки – только Светку, прижать к борту на катке – это всё, что мог позволить себе Сергей в ухаживании за своей избранницей. Эти знаки внимания были непонятны Свете и от этого неприятны, она пожаловалась отцу. Отец Светы расшифровал действия Сергея и был с ним не очень строг: «С девочками надо бы быть поосторожнее, чем с мальчишками – они хрупкие».
   Сейчас за Сергея делал выбор любимой девушки некто другой. Сергей не стал заморачиваться поисками таинственного незнакомца – нахлынувшие чувства нежности к Наташе привнесли в Сергея свет и радость, и ему было невдомёк, откуда они взялись.
   Молодёжь гуляла по зимнему лесу, и им в этот час было больше ничего не нужно – небольшой морозец, свежий, чистейший снег десятисантиметрового покрова, извечные звуки зимнего леса с лихвой заменяли им городскую суету и навязчивый сервис. Здесь даже можно было общаться молча, одними взглядами.
   Сергей вывел Наташу к волчьему логову, жестом приказал молчать и присесть под берёзками на «согласованной» с волками пограничной территории. Здесь, на поляне, Митяй выбросил одного из умерших баранов. Вокруг него возились волчата с волчицей. Места в театре, где проходило действо трапезы волков, были выбраны Сергеем самые привилегированные: других зрителей, могущих претендовать на их царскую ложу, попросту не было.
   Волчата смешно барахтались около туши, завоёвывая место лидера в группе, словно те пушистые, обхоженные дородные щенки. Мать даже не пыталась остановить расхулиганившихся чад – против инстинктов строгость бессильна. Она учуяла людей и беспокойно забегала вокруг, изучая направление опасного запаха. Поняв, откуда её ждёт неприятность, она встала в стойку, поджала хвост и ощерилась, рыча фальцетом. Однако нападать первой, а тем более – далеко отходить от щенков, волчица не рискнула. Вдоволь нарычавшись и показав свою решимость, она оценила степень безопасности и вернулась к трапезе: для здорового потомства сытая мать – залог выживаемости.
   Юная парочка не стала долго беспокоить обучающееся суровой дикой жизни волчье семейство.
   Они пошли дальше изучать насыщенную интересную лесную жизнь.
   -Ну что, Наташа, пойдём, посмотрим охоту? По-моему, там самая кульминация.
   -Ненавижу убийства! Ни в каком виде! Я близко туда не подойду! Не хочу слышать ни выстрелов, ни рычаний умирающих зверей. Пойдём лучше в охотничий домик. Мне пора бы отдохнуть.
   Сергей с одобрением посмотрел на свою спутницу:
   -А как ты думаешь? Волчица сильно нас испугалась, поджавши хвост? – Сергей решил отвлечь Наташу от мрачных мыслей и, заодно, скрасить трёхкилометровый путь разговором.
   -Волки поджимают хвост, проявляя агрессию. Недалёкие люди до сих пор считают, что волки не могут простить собакам их предательства, когда они ушли к человеку. Какая наивность! У собак выработался отличный от волка язык для общения с человеком. Волки и собаки не могут понять друг друга, отсюда и неприязнь. То же самое происходит между кошками и собаками: собаки виляют хвостом, проявляя радость, а кошки принимают этот жест, как показ ярости. Да что я тебе отвечаю, как первоклашка учителю! Это же прописные истины, известные с десяток веков. У людей такое же межнациональное непонимание. Вот, к примеру, монголы выбрасывают своих умерших подальше от жилых юрт. А непальцы на высокогорьях – те вообще разрезают трупы на мелкие кусочки и скармливают их орлам-падальщикам. Как тебе подобные традиции?
   -Это даже не средневековая жестокость! Это – доисторическая дикость! – Сергей с отвращением передёрнул плечами от Наташиных «чёрных» интересов.
   -Ламы отдают Природе то, что взяли у неё на прокат – свою оболочку. Таким образом они освобождают душу для дальнейшей регенерации. Человек задуман Природой, как пища для хищников. Хоть это и страшно звучит, но это – закон, который человек нарушил, вычеркнув себя из пищевой цепочки. Так кто больше прав: мы, сжигающие своих умерших, а ещё хуже - закапываем их, кормя мышей и червей, разносящих заразу? Или ламы, как ты выразился – дикие?
   Сергей всё больше восхищался и удивлялся Наташе: пока он наносил в домик свежей родниковой воды, она, вместо того, что бы уединиться «почистить пёрышки», подмела полы и накрыла на стол, выложив консервы с желе и тюбики с пастообразными блюдами.
   «Ну, ты и попал» - Язвил самому себе Сергей. – Такой молодой, ещё не узнал вкус настоящей женщины! Пропал ты, Серёга!» Он был счастлив и весел, ему хотелось шутить и смеяться, доказывать Натали свою мужественность и право на неё.

   Витёк – опытный егерь, он знал своё дело: камеры засекли медведя Илюху в одной из зон, определённых охотником. Медведь был взбешён и зол на свою бессонницу. Он рвал деревья, метался по кустам, не разбирая дороги. Его бешенство оправдывало скорое его убийство.
   Витёк вышел на медведя и стрельнул в него из травматики. Резиновая пуля стала для Илюхи, как укус комара, он даже не вздрогнул, продолжая бесноваться. Тогда Витёк дал очередь. Разъярённый медведь повернулся, рванул на своего обидчика и встал на задние лапы, готовясь подмять под себя тщедушного человечишку. Витька выставил металлопластиковую рогатину и ткнул ею медведя в шею, тот завалился на спину, потеряв равновесие и ослепнув на время от потери дыхания. Витька схватил шест с петлёю на конце и накинул его на шею Илюхи. Медведь снова встал на задние лапы и пошёл на врага, сблизиться им мешал шест. Илюха всё больше предавался ярости и размахивал лапами, пока металлический прочнейший шест не был сломан.
   Витёк выполнил свой долг: медведь был «убит» в честной борьбе, его ожидаемая смерть была заслуженной и не срамной. Витька рванул от медведя быстрее зайца, но медведь в десять метров достал бы охотника. На счастье его жертвы, медведь не владел конкуром: пока Витька перемахнул через овраг, поймав руками ветви нависшей ивы, Илюха ковырялся в грязи ручья, протекающего по дну оврага. Подобных препятствий Витька приготовил несколько на пути их гонки с преследованием. Медведь то догонял его, то отставал, пока они не выбежали на поляну. Илюхе оставалось сделать спурт метров в десять, что бы заломать своего противника, но Витька успел запрыгнуть в заготовленную трубу, заранее зарытую в землю, и прикрылся крышкой.
   Илюха встал на задние лапы, недоумённо озираясь: куда же делся его соперник? Его замешательство длилось не долго – природное чутьё подсказало, где находится его жертва. 250кг медвежьих мышц в минуту могли бы разворотить стальную трубу вместе с притаившимся в ней охотником, но Илюха уже был на линии выстрела….
   Бойков Антон Владимирович стоял на номере под зрелым, ещё не в дуплах, дубом: острый, колючий взгляд опытного сыскаря, выступающий клык прижимал нижнюю губу, не давая той подрагивать; он стоял не шелохнувшись, сжимая в сильных руках охотничью винтовку на один выстрел. Его проконсультировали, куда лучше бить медведя, что бы сразу наповал. «Пацанва ещё меня не учила! Просвистывая мешающим говорить клыком, отвечал своим учителям Бойков. – Без подсказок сахар сладок!» Его пуля раздробила Илюшке плечевой сустав. Выстрел Митяя эхом вторил винтовке Бойкова. Медведь завалился замертво, придавив Витька в трубе.
   -А Вы снайпер! – Похвалил Антона Владимировича Митяй. – Шкура Ваша. Пошли Витька высвобождать.
   Бойков стоял у дуба одубевший. Митяй с третьим номером, Колькой, кое-как перевернули тушу Илюхи, освободив Витьку из его заточения.
   -Всё! Пошли отдыхать! Ребята разберутся с медведем. – Митяй, обняв Бойкова за плечо, пытался оторвать его от дуба. Вена на выбритом виске Бойкова дико билась, коверкая татуировку «МВД». Глаза вылезли из орбит, дикие, они, казалось, начали вращаться.
   -Дайте мне зверя! Я хочу убить!
   -Ваш зверь убит. Выделанную шкуру мы Вам вышлем через неделю. Пошли отдыхать.
   -Дайте мне зверя! Белку! Крота, лягушку, наконец! Мне надо убить! Я должен убивать! Зарядите оружие! Две цены за выстрел!
   Обеспокоенный поведением гостя, Митяй отошёл к Валечке, которая присутствовала на охоте по своему статусу.
   -Убить! Убить! Мне надо убить! – Бойков отошёл от дуба и быстро засеменил кругами, держась за раскалывающуюся от боли голову.
   -Это обострение, - диагностировала Валюша. – Как он прошёл медкомиссию? Кто разрешил ему ношение оружия? Он же болен. Придержите-ка его. – Валя готовила шприц.
   Митяй с Колькой кое-как удерживали разбуянившегося Бойкова. Витёк был им не помощник: измученный экстримом охоты, он сидел под яблоней с бутылкой воды, пил и обливался.

  - Отец всегда был строг ко мне, - объясняла свою непохожесть на городских Натали. – Я и сама со временем поняла, что жизнь намного интереснее, чем интернет и бары.
   Изголодавшаяся за время прогулки Натали наседала на консервы. Сергей только из вежливости к верещащей сотра****нице слизнул подозрительную пасту, выдавленную из тюбика. Он достал из своих припасов отварной картошки в мундире, кусок мяса, лук-порей, макал всё это в соль и с аппетитом уплетал, запивая холодным травяным отваром. Их застольную беседу прервал шум моторов квадрациклов. Молодые выбежали на крыльцо встречать удачливых охотников.
   -Что с отцом? – Встревоженная Натали подбежала к носилкам, которые несли все «оставшиеся в живых» участники сафари.
   -Ничего страшного – он спит, - успокоила взволнованную дочь доктор Валечка.
   -Это хорошо. Хорошо, что кончилось именно так. В прошлый раз в Индии он отдал всё, что у него было и ещё на год вперёд, в кредит. Залился кровью. Три дня не мог не то, что бы встать – разговаривать.
   -Они убили мою старшую сестру, - рассказывала вечером Натали Сергею. – Эти изверги даже не насиловали её. Они издевались, били, резали всю ночь, как злые мальчишки препарируют лягушек…. Всё только из-за того, что Энни любила танцевать и веселиться. Они вытащили её из бара, пообещав отвезти на концерт модной группы, а отвезли на свалку. Вычислить их было – раз плюнуть, но эти мальчики-мажоры неподсудны. На суде обвинение развалилось, их признали невиновными. Отец решил разобраться сам, но не успел. Он нашёл их ещё в агонии: отомстил за свою девушку парень Энни. Отец посчитал его соучастником и застрелил. Мать умерла после этой трагедии, а у отца начались припадки. Его лечили, но он отказался от помощи психологов. Спасается вот так, на охоте.
   -А как он суда избежал? Как он занимает такую ответственную должность начальника УВД? Он ведь невиновного убил! Он неадекватен. – Изумился Сергей порядкам Города. – Извини, Наташа. Тебе, наверно, больно осуждать отца?
   -А кто смеет его осуждать? Он сын вора в законе! Слышал о Бойком? Мой дед! Это он сделал отцу эту должность, он сделал её наследственной.
   -Начальник УВД – наследственная должность? Я ещё могу понять наследственность в министерстве культуры, но блюститель закона – по завещанию?! – Сергей был возмущён и изумлён цинизмом Города до предела.
   -Вы со своей сельской колокольни не видите многих свобод, застряли в традициях, - Натали начинала нервничать. – Строите какую-то Утопию. Ведь это уже было. Человек должен стремиться наверх. А куда стремиться вам? Вами же компьютер руководит! У вас нет настоящих мужиков, способных подчинять себе людей и направлять их в единое русло. Вспомни волчат – они за лучший кусок мяса глотку родному брату перегрызут. Это закон Природы – стремление к лидерству. Надо быть сильным, жёстким, пробивным. На таких людях мир держится. Без них всё погрязнет в лени: человек ленив по своей сути. У нас свободное общество, каждый свободный гражданин может добиться успеха. Правда – только в своей сфере, и это правильно: человек из культурной семьи не может стать дельцом, он добьётся успеха только в искусстве. Так и семьи военных и полицейских не могут ожидать от своих детей успехов в дипломатии с её необходимой гибкостью. Кастовость – вот залог прогресса! Мой дед был силовиком от Бога, он смог добиться вершин успеха не только для себя, но и для своих потомков!
   -И ты теперь тоже станешь полицейским в больших чинах? – Сергей язвительно улыбнулся.
   -Если честно, я беспокоюсь, что отец в завещании определил мне эту роль. Мне не очень-то хочется возиться в этой клоаке с ворами и мошенниками.
   -А какую роль вы отводите рабочим? У них тоже есть свободный доступ наверх? Что-то я этого у вас не замечал.
   -Рабочие опозорили Россию ещё в 17-м. А сейчас они погрязли в алкоголизме. Это вымирающая каста…. Я неправильно выразилась – рабочие не могут быть ни кастой, ни классом. Это отбросы общества, недостойные проживания в России.
   Сергею стал противен этот разговор, и Натали показалась ему уже не такой желанной, как прежде. Но он не хотел ссориться, поэтому извинился и прервал нестыкующуюся беседу, сославшись на позднее время и дела.

   Антон Бойков проснулся посвежевшим, бодрым и начал своё утро с вопросов:
   -Ничего не помню! Ну и как – убил я медведя?
   -Ну а как же по-другому? С первого выстрела, - соврал Митяй. – Шкура Ваша.
   -У бывалых охотников промахов не бывает! То-то я чувствую в себе подъём. Давно такой уверенности не было. Матёрый хоть был?
   -Ма-атёрый! Под 300 кило! Дикий, злой зверюга!
   -Ух, и попляшут теперь у меня воры и несуны!  С завода прут, что ни попадя! А эти мошенники что учудили – по бабкиным пенсионным проездным повадились на работу ездить на общественном транспорте! Всем электронные ошейники нацеплю! Ни шага в сторону! Не дай Бог в винно-водочный свернут, быдла! На мусорках сгною!
   После отъезда Бойковых Сергей начал переписываться с Натали по электронной почте. Их юная любовь расцветала…

                Притяжение города

  -Ну и как тебе Бойковы? – Спросил Сергея отец. – Отбили они в тебе сомнения в правильности нашего образа жизни?
   -А я никогда не сомневался в соседях. Они всегда помогут, чем смогут, поддержат в горе и радости. А что касается Бойковых – отец достоин жалости, его лечить надо. Ведь ты сам говорил, что уважения достойны и воры и рвачи только за то, что они – люди. А Наташа – умная, образованная девушка, только у ней мысли исковерканы городской пропагандой.
   -Едят они что попало: синтетику и ГМО, вот поэтому и отшибло у них всё человеческое. Видел когда нибудь бройлеров? Они живут по две недели, взгляд злой и тупой. Разве можно есть такую пищу? Посмотри на наших курей – бегают по курятнику, ищут, что бы клюнуть, что-то соображают, беседуют.
   -А говядину ты ешь – не ГМО? – Возразил отцу Сергей.
   -Это мясо рождается по законам природы, естественно. А потом – оно не раз проверялось на идентичность с оригиналом, изучались последствия его потребления. Хорошее мясо, пригодное для здорового питания. Пойдём в кабинет – приведу тебе пару примеров из городской жизни, что бы вправить твои мозги. Кольку не зови – мал он ещё для подобных бесед

   -Я постоянно ищу взаимосвязь нас с Городом, что бы хоть как-то состыковать наши идеологии. Так же, как и ты, я обеспокоен тем, что Россия разделяется на два мира. Самый верный путь к объединению – доказать своим образом жизни и результативностью наших производственных отношений преимущество нашего строя. Это понятно и тебе, и нам, но это долгий путь к объединению. Ты когда нибудь видел, чтобы старший брат брал пример с младшего? Нашей молодой индустрии ни один десяток лет расти до технологий Города с их вековым опытом. Делиться с нами они не желают: прислали машину с инструкциями к эксплуатации, а к ремонтным работам у нас допуска нет. Их технологии для нас закрыты наглухо. Проще за границей найти консультантов для создания совместных предприятий, поэтому у нас все совместные заводы европейские, японские, китайские – русских нет.
   -Ты думаешь, что наш пример станет фактором объединения? Звучит как-то наивно. Советская Россия 70 лет своим примером доказывала преимущества социализма. Что-то за ней мало кто пошёл. А европейские соцстраны вообще приняли социализм по принудиловке, и при первой возможности вернулись на свой исторический путь развития.
   -А Швеция и Норвегия пришли к социализму через капиталистический строй. - Отец прилагал недюжие усилия, выставляя сына на путь истинный. – Да вся Европа сейчас ценит человека труда – чем тебе не социализм? А примером для нашего объединения могут послужить Корея и Вьетнам, да и Германия, пожалуй.
   -Объединение России – это желаемое, но пока неясное будущее. А наша сегодняшняя реальность требует для нас наибольшей автономности и самостоятельности. Мы хотим во всём подальше держаться от городского образа жизни и их общественного строя, ведущего в тупик. Я много общался с их политическими деятелями: результативность большинства наших бесед стремилась к нулю. Моя встреча с министром культуры ярче всего осветит тебе противоположность наших взглядов.
   На приём к министру культуры, Ярцеву, Назаров пришёл на пятнадцать минут раньше срока, что б как-то выразить ему своё почтение, однако Ярцев заставил его прождать лишний час. Назаров уже собирался уходить, когда из кабинета Ярцева вышли две разукрашенные девушки, едва прикрытые плащами, в сопровождении колоритного мужчины, разодетого в невероятные одежды, даже по меркам современной молодёжной моды. Назарова, наконец-то, пригласили в кабинет.
   -Не понимает молодёжь настоящего искусства, с наскока начал беседу Ярцев, пожимая Назарову руку и приглашая его в кресло. – Классика бодиарта для них – недостижимый Олимп. Разукрасил лучших девушек России, как попугаев, и ещё гордится своим творчеством: «Какие цвета! Какая подчёркнутость пластики!» Вот взгляните на мой антураж. На мне нет ничего лишнего. Каждая деталь подчёркивает мой имидж и несёт смысл. Зубы Ярцева были выращены наискось так, что челюсть отходила вправо, создавая лекальный овал лица. Левая, выпуклая сторона лица была украшена татуировкой колючей ветки розы с двойным цветком. Нераскрывшийся бутон выходил на выбритый висок. Второй раскрывшийся цветок затенял красным цветом левый глаз. Правую, лекально вогнутую сторону лица, скрывал узкий бакенбард, переходивший в небольшую бородку, которая доходила только до половины челюсти. Правая сторона нижней губы была частично атрофирована и свисала вниз, открывая слегка увеличенный ровный ряд сверкающих белизной зубов. Эта частичная обездвиженность мышц лица Ярцева придавала ему некий шарм, как у Сталлоне.
   -Циркуляр нашей встречи не позволяет мне показать полностью всю гармонию и мудрость моих тату, - продолжал описывать свою высокохудожественную личность Ярцев. – Но последнюю, наимудрейшую свою находку. Я представить просто обязан.
   Ярцев приоткрыл низ живота, где красовались живописные китайские иероглифы, сдобренные китайскими пейзажами скал и растительности:
   -Русские до сих пор считают душу и сердце одним целым. Они глубоко заблуждаются: самыми мощными носителями чувств в нашем организме являются репродуктивные органы. Когда они начинают работать, даже мозг ослабевает свою деятельность. Этот факт давно известен и не оспаривается ни современными, ни древними мудрецами и философами. Китайские монахи считают, что энергия, исходящая из семенных органов несёт в себе силу необычайных свойств организма и чудесных исцелений. Эта сила исходит из души человека и способна как возвеличить его, так и убить. Умение овладевать этой силой несёт в себе тайна этих иероглифов. По их очертаниям следует делать иглоукалывания, и человек после нескольких сеансов становится гением в искусстве и светочем среди людей.
   Назаров чуть не рассмеялся в лицо Ярцеву, ему хотелось сплюнуть и тут же уйти. Он знал эти иероглифы. Китайская молодёжь придумала себе модное сексуальное направление – они любили себя. Раньше было два вида сексуальных меньшинств: гомосексуалисты и лесбиянки. Теперь к ним добавились эгосексуалы. Эти иероглифы на русский переводятся, если исключить ненормативную лексику, примерно как: «Возьми меня в руки».
   Ярцевское красноречие лилось нескончаемыми потоками. Его голос переливался всевозможными оттенками и тональностями, восхваляя российскую культуру, идущую впереди планеты всей. Назаров, как ни старался, но не мог перевести разговор в нужное ему русло – Ярцев не давал ему вставить и полслова в свои возвышенные дифирамбы. Но, в конце концов, Назарову удалось акцентировать беседу на городском театре и отходе его от принятых исторических догм.
   -А как же, наш театр не чурается классицизма, - Парировал критику Назарова Ярцев. – Мы недавно поставили «Евгения Онегина» в современной интерпретации. Эта опера должным образом была принята мировой общественностью.
   Сергей просматривал оперу по интернету с Антоном, своим ровесником, пользующимся авторитетом у молодёжи Области за свои бунтарские взгляды. Сергей вкратце пересказал содержание оперы отцу и довёл ему отзывы своих товарищей по поводу этой постановки.
   -Предложи вам что хорошее – вы в штыки принимаете, а всякую несерьёзную дрянь за семью печатями отыщите, - высказал Сергею отец, но его мнение об опере выслушал:
   -Опера яркая, красочная, с инновационными спецэффектами. Оригинальные голоса, котирующиеся в современном шоу-бизнесе, хорошо подобраны. Музыка из микста последних рекламных роликов гениально скомпонована с отличной аранжировкой. На первом просмотре я тщетно искал замыслы Пушкина или, хотя бы, что-то похожее на мысль; а потом понял, что надо просто расслабиться и наслаждаться спецэффектами и музыкой. На втором просмотре я тупо «гонял мурашки» по телу и катал комок, который к горлу. И всё-таки мысль я нашёл - постановка против дуэлей, хотя дуэлей нет уже лет двести. Ленский с Онегиным стрелялись из новейших подмывочных пистолетов с унитаза. Они весело бегали по сцене и облились с ног до головы. Бывшие соперники решили меняться Ольгой и Татьяной еженедельно. Выбежавшие на сцену девушки были восхищены такой прекрасной идеей и присоединились к своим любовникам в их безумном мокром веселье, оставшись только в бикини от Роматти. В конце все решили больше никогда не пользоваться туалетной бумагой.
   -Вроде ты у меня умный парень, Серёга, а смотришь всякую ерунду, да ещё по два раза, да ещё выводы делаешь из глупостей. Как прикажешь не вступать с вами в спор, с вашим бездушием и глупостью?
   -Пап, ну ты прикинь разницу между учением и отдыхом. Посмеяться и развлечься ведь тоже когда-то надо.
   -Смеяться, сынок, лучше над смешными шутками, а не над глупостью, от неё лучшё подальше держаться, не то сам со временем придурком станешь.

   Идея об изучении городского общества не покидала Сергея, она была подкреплена благородной мыслью о национальном воссоединении. Отец имел законное право влиять на решения не совершеннолетнего сына и ещё год пользовался своей отцовской властью, что бы не пускать Сергея в город.
   Сергей за это время кончил строительный колледж и начал посещать лекции ГИМО. Хотя это по его возрасту было ещё не обязательно.
   Конфликт отцов и детей существовал всегда, и он порождал неподчинение молодого поколения, отрицания традиций и взглядов родителей. Нигилизм молодёжи даёт ход культурному прогрессу, хотя несостоявшиеся взгляды неоперившихся птенцов не всегда верны. Чем больше этот конфликт, чем больше запретов выдвигается старшими, тем ярче нигилистическое движение молодёжи, тем больший след оно оставляет в истории.
 Выросшее на грандиозной волне запретов пуританской Америки молодёжное движение «дети цветов» (хиппи) разрослось по всему миру, оставило истории своеобразную, свободолюбивую, романтическую культуру и музыку, которая прошла через столетие и всё ещё жива в сердцах юных, да и не только. Более свободные панки и рэперы на фоне хиппи выглядели блёкло, и их волна популярности прошла незаметно для истории, а взгляды и культура не прижились.
 Несформировавшиеся умы Области, ищущие свою оригинальную популярность среди молодёжи, ведомые бунтарскими настроениями, свойственными юности, рождали свои идеологии на запретах Области. А запреты были: на городскую культуру, на въезд в центральные районы, на общение со сверстниками из высшего общества.
   Одним из таких областных бунтарей (микстроллы) и вырос Антон – сокурсник Сергея по строительному колледжу.
   Мечта Антона – вырастить клыки была почти несбыточной: свободного денежного оборота в Области не было. Семьи жили на заказах и бартерах. Единственный Областной Банк держал менее 10% своих средств в российских операциях. Основные экономические связи банка завязывались с иностранными фирмами, так как они были более выгодны и безопасны. Нежели российские. Гражданам Области, командированным за её границы, выдавались карточки с неограниченным кредитом, за который по окончании командировки необходимо было отчитаться. Безрассудные траты командировочных не приветствовались - наказаний не было, просто транжира в будущем вряд ли воспользуется услугами банка.
   Находились прощелыги, пошедшие на поводу городских соблазнов, их карточки блокировались по причинам превышения ежедневных затрат. У этих мотов было два выхода: или они оставались в Городе, переходя на наличную зарплату, которая российским государством не гарантировалась, или возвращались в Область под поручительство двенадцати граждан.
   Антон выискивал в интернете музыкальные и кинематографические новинки и угощал ими сокурсников. Вынашивая в себе самый современный модный стиль, подражая городскому образу жизни и их молодёжному сленгу, он завоёвывал себе популярность среди однокурсников. Сергей так же, как и его друзья, был немного подвержен неординарной личности Антона, но сообразуясь своему независимому характеру. Ставил себя в оппозицию: «Мы пойдём другим путём»! – цитировал он молодого Владимира Ульянова.
    После окончания колледжа Сергей подал заявку на командировку в город. Отец уже не мог законными методами влиять на решения сына, его беседы о бесцельности увлечения Сергея Городом не принесли желаемого результата. Сергею исполнилось 17, и по его возрасту ему оформили годичную командировку. С двадцатилетнего возраста подобные командировки подкреплялись договорами от 3 до 5 лет.
   К этому времени почему то прервалась связь через интернет Сергея с Наташей. Её поиск укрепил решение Сергея, и определил план знакомства с Городом и его жителями.

                Город

  Город распространялся по территории от Петербурга до Краснодара и Сочи, от границ с Белоруссией и Украиной до Волги. По сути это была одна большая Москва, разросшаяся до гигантских размеров. Все любители этикеток с красивым иностранным названием «купюра» 50 лет стремились в столицу страны с полностью централизованным бюджетом, где можно было реально набить мошну, только прояви немного хитрости и пронырливости. Таким образом, огромные просторы России освободились от нерадивых руководителей, оценивающих производительность предприятий по толщине своих кошельков. Очистилась провинциальная Россия и от чиновников мздоимщиков, аморальных и беспринципных. Денежная масса на этих освободившихся территориях резко сократилась, но тут оказалось, что без денег тоже можно безбедно существовать при правильном хозяйствовании в регионах. После небольших перекосов в работе новые неопытные хозяйственники научились планировать сельскохозяйственные работы, и жизнь в регионах постепенно наладилась без участия банкиров и экономистов. Правда промышленность резко упала в производительности из-за отсутствия поставок сырья, но рабочие не остались голодными -  им нашлась работа на предприятиях по обслуживанию городов и в быстроразвивающемся сельском хозяйстве.
   Городская структура развивалась по прихотям районных хозяев и мало зависела от мнения архитекторов: в большей мере – от уровня благосостояния жителей данного района. Райцентры в большинстве своём не были жилыми, они были застроены зданиями структур власти, офисами, магазинами и увеселительными заведениями. Недалеко от центра селилась элита во дворцах, занимая огромные площади под парки и хозяйственные постройки, зачастую невостребованные, построенные для показухи: у меня тоже есть, и мы не лыком шиты. Архитектурные стили этих дворцов не угадывались, знатоки по строительству не могли понять даже предназначение некоторых построек, и, что  бы не ломать голову, определили неуёмную фантазию домовладельцев, как «русский шик».
   Дальше от центра шли шикарные коттеджи менее значимой русской знати, не лишённые такой же бессмысленности, как и у сильных мира сего. За коттеджами шли коттеджики торгашей и мелкой бюрократии. Границы городов угадывались по баракам рабочих и интеллигенции. Бараки граничили с заводами, за которыми начинались бескрайние свалки – рукотворные горные хребты и плато. За свалками начинался другой город, который в точности повторял стиль своего соседа. Лесопосадок и засеянных полей не было: горожане не нуждались в русской сельхозпродукции: пищевые ингредиенты для химических заводов импортировались из-за границы.
   Европейские экологи обращали внимание на безжалостное отношение России к некогда прекрасной русской природе, воспетой поколениями русских и иностранных поэтов. Российские дипломаты выслушивали претензии Европы, пожинающей плоды российского разгильдяйства, принимали к сведению, соглашались, но ничего не делали  по очистке страны и восстановлении некогда обширных русских лесов. Европа делала, что могла: её заводы начали утилизировать российский мусор, но мощности экозаводов едва хватало для европейских отходов. Однако приграничные российские свалки поддерживались на прежнем уровне. Остальные росли год от года. Выхода из этого помойного кризиса не было. Европа в страхе ожидала экологический катаклизм. А Россия молчала. Её чиновникам жилось неплохо, а что будет в будущем, их не интересовало.

   Сергей получил работу в Городе на строительстве авиационного завода. Европейский концерн «Аэролайнс» имел большие выгоды от сотрудничества с Россией.
    Китайская промышленность росла, как на дрожжах, перегнала все Юго-Восточные страны, и семимильными шагами рвалась к промышленному уровню ЕЭС и США, отвоёвывая у них всё больше рынков. Китайские рабочие узнали себе цену, и некогда самая дешёвая рабочая сила канула в прошлое. Их технологии вышли на передовой уровень, и китайцы отказывались от совместных предприятий, выпуская свою национальную продукцию, вполне конкурентоспособную и качественную.
   Строительство заводов в Европе было сопряжено с большими проблемами: экологи занимали высокие авторитетные посты и не желали мириться с новыми загрязнениями. Сказывалась нехватка рабочей силы, самой дорогущей в мире. Россия для Европы оказалась как нельзя кстати с её огромнейшими природными ресурсами и до предела подешевевшей рабочей силой, не утратившей своей квалификации за время полувекового бедлама и алкогольной травли – наследственный профессионализм не убьёшь! Почти бесплатная утилизация отходов обещала огромные прибыли, отсутствие экологических служб не создавало никаких преград для производств: только заплати, и гадь сколь хошь! Заводы в России росли, что ёлки в лесу, порождая новых русских олигархов, бессовестно торговавших своей Родиной.

   В поисках Натали Сергей облазил весь интернет. Её сайт был изменён, никакие хакерские уловки Сергея не позволяли ему войти с ней в контакт: его номер был в запрещённом списке Натали, номера его знакомых были недопущены к контакту. Сергей решил идти напролом, на личную встречу. Это была почти невыполнимая задача: в Петербург ещё можно было проехать с экскурсионными целями, но в частные владения доступ был только по пропускам.
   Сергей взял пару отгулов и присовокупил их к выходным: четыре дня довольно большой срок для поиска его избранницы. Но все его планы и надежды рухнули в первый же день: Сергей чуть не угодил в полицию, задержанный охраной. Его спасла фамилия отца – чинопочитание не позволило охранникам довести до конца их конфликт с Сергеем, и они отпустили его с угрозами, до следующего раза.
   Сергей не знал, что Натали вышла замуж за подающего надежды опера. Всю свою прошлую жизнь ей пришлось перечеркнуть, юность кончилась, а Сергей, когда-то лучший парень для молодой девушки, попал в чёрный список.
   Провалив свои романтические надежды, Сергей решил провести свой оставшийся отпуск в поисках друзей-горожан с целью ознакомления с их жизнью и заботами. Идея воссоединения России для Сергея всё ещё оставалась приоритетной. Он был знаком с горожанами на стройке, его коллеги всячески помогали неопытному строителю, делились своим незаурядным профессионализмом. Но все разговоры о насущном для них сводились к спиртному. Сергей не злоупотреблял, и его коллегам было неинтересно общаться с ним на досуге. Сергей проводил вечера за компьютером, среди своих друзей – командировочных из Области.
   Единственным доступным местом общения в Городе для Сергея были бары, и он отправился в ближайший, не выбирая. Сергей заказал себе безалкогольный коктейль, чем раздосадовал бармена, и сел за столик, изучая публику и планируя свои дальнейшие действия.
   Вечер в клубе «Рок энд Ролик» только начинался, и музыка играла не очень громко, что устраивало Сергея, ищущего собеседника. За стойкой стояли девицы, готовые развлечь одиноких посетителей. Бармен указал одной из них на бережливого Сергея, надеясь с её помощью немного пошерстить невыгодного клиента.
   Катрин, восемнадцатилетняя особа, уже успела за свою короткую жизнь приобрести большой сексуальный опыт. Её припухлые, окрашенные в красно-коричневый цвет губы, не могли прикрыть не в меру отращенных, белоснежных, ровных зубов. Натянутые лицевые мышцы закрепили на её лице постоянную улыбку, как у компрачикосов из романа Гюго. Удлинённое, наращенное зубами лицо, когда-то было миловидным, её девичья прелесть ещё угадывалась, хотя и была скрыта розовато-синим тату из цветов. Катрин была дочерью учителей и понимала, что пробиться в жизни она сможет только телом, если удастся захомутать «богатенького жениха». Но пока её старания увенчивались мелким заработком проститутки.
   Катрин подошла к Сергею и проворковала, сексуально вытаскивая язычок и играя им:
   - У нас принято угощать дам, если ты не против….
   Сергей утвердительно кивнул. Девушка скептически посмотрела большими карими глазами на немодного, скорее всего, не городского парня и решила, что только выполнит распоряжение бармена, и не будет задёшево торговать свою девичью честь какому-то деревенщине. Катрин сбегала за стойку и принесла поднос с двумя бокалами и желеобразными закусками.
   -Катрин. – Представилась девушка. – Молчи. Я буду угадывать: Урал? Забайкалье? Алтай? Неужели из Области? Эти буки к нам не заходят. А как твоя фамилия? Наверное, Иванов? Или - Сидоров? Назаров!? И кем ты приходишься бывшему губернатору? Сын!?
   Катрин резко поменяла своё мнение: это был прекрасный шанс. Лучше жить в деревне и ходить за коровами, чем прозябать здесь и отдаваться несговорчивым бесчувственным мужчинам. Катрин щебетала, не переставая, Сергей не успевал отвечать на её вопросы. О конструктивном диалоге не могло быть и речи. Сергею оставалось изучать городскую особь только по её воркованию. Да и было ли что изучать?!
   - А у вас есть коза? Никогда не видела козы.
   -Ты курицу от бройлера хоть отличишь?
   -Бройлер в консервной банке, а курица – это которая яйца несёт. – Обиделась Катрин на сарказм Сергея. – Я, вообще-то, образованная девочка. У меня родители учителя. А то, что у меня нет денег на моё дальнейшее образование, не говорит о том, что я дура конченная.
   -Извини, Кать, я не хотел тебя обидеть. Мне странно было слышать, что ты не знаешь домашний скот. А сам я не сообразил, что это вам без надобности.
   Катрин решила брать быка за рога:
   -Ты не взял бы мне ещё коктейля?
   Сергей кивнул, и бармен принёс стакан Кате. Сам Сергей почти не пил. А подозрительное желе только лизнул из уважения к Катрин.
   -Хочешь, покажу тебе новинку? – Катрин вытащила грудь из эластичной блузки. Поверх груди, чуть выше соска, была аккуратно прошита металлическая пластина сердечком. Сергей еле сдержался, что б ни выразить своей брезгливости.
   -Да ты дотронься, бука. Стеснительный какой!
   Пластина отдавала приятным холодком, по телу Сергея пробежала тёплая волна, и он еле сдержал эрекцию. Это усилие ему было неприятно.
  - Представляешь, что бы было, если бы я прикоснулась к твоим эрогенным зонам? Мне самой тоже очень приятно это носить. Надо бы вшить второй такой диск.
   В баре собирались новые клиенты, и музыку включили громче.
   -Ты почему ничего не ешь? Можно, доем я? Ты, Серёжа, хотел бы поговорить? – Угадала Катрин. – Закажи комнату – там спокойно и тихо.
   Сергей засомневался: он не знал, пройдёт ли такая услуга по его кредитке, но разузнать о горожанке побольше, заглянуть к ней в душу, очень уж хотелось. Он сунул кредитку в банкомат, и оттуда выпал ключ с номерком. Парочка направилась наверх.
   В гостевом номере опытная Катрин взяла инициативу в свои руки – деревенский золотой бычок от неё не уйдёт! Подогретая спиртным, она знала, что делать: её молодой горячий партнёр не смог не откликнуться на ласки. Всё начиналось, как надо, и вдруг – полураздетый Сергей встал, как вкопанный, растерянно забегав глазами.
   -Что случилось, мой мальчик? – Забеспокоилась Кет. – Так ты в первый раз? Как пикантно! Ну, ничего страшного – в душ, в душ, в душ! Твоему горю мы поможем. Я тебя не брошу.
   В душевой Кет помогла раздеться Сергею, разделась сама и полезла за ним в ванну. Умелая, она проделывала всё, на что была способна. Сергей старался вовсю. Он закрывал глаза, представлял понравившуюся ему порнозвезду из Антоновских контрабандных порнофильмов. Образ Натали он гнал прочь, не желая порочить его грязным сексом. Но Натали всплывала вновь и вновь, закрывая своим неприглядным видом порнозвезду. Сергей открывал глаза и видел нестандартное тощее тело Кет, изуродованное пластикой и татуировками. Всё ломалось, приходилось начинать сначала.
   Вконец измученные бесполезной борьбой, неудачные партнёры распластались на диване. Сергей был чертовски голоден – он не ел весь день, а синтетическую пищу его организм не принимал.
   -Это почти всегда случается в первый раз, - успокаивала Сергея Кет. – Завтра ты отдохнёшь, и у нас всё получиться.
   Сергей вышел из бара и глотнул морозного, испорченного Городом воздуха. Колени его дрожали. Он сел в арендованный им автомобиль. Телефон звякнул СМС-кой, панель высветилась текстом: «До завтра, милый». К тексту была приложена фотография Кет нагой. На неумело сделанной фотографии Кет выглядела ещё более искорёженной: она поставила телефон напротив пупка, и её ноги и голова уменьшились относительно центрального плана. Талия, толщиною в руку, переходила в обширные бёдра. На узком животе была вытатуирована кисть, указывающая в низ живота. Под татуировкой, вся в цветах, красовалась арабская вязь, гласящая: «Помни о главном!»
   Если бы в желудке у Сергея что-то было, он бы, наверное, всё это вырыгал бы. Сергей установил номер Кет на «запрещённый», завёл машину и выехал к баракам Петербурга, где в общежитии жили его земляки. Там он собирался поесть настоящей пищи и выспаться.
                Осколки рабочего класса.

   Поздним утром, посвежевший и сытый, Сергей вышел из общежития прогуляться и подумать о своём бездарно растрачиваемом отпуске. У павильона «Пиво – Воды» ему повстречался реальный русский мужик. Он пытался встать с четверенек, подбадривая себя громогласным невероятным басом: «Стоять, Вован! Вперёд, Вован! Охренеть! Ну и ловок же я!» Наконец Вовану удалось занять вертикальное положение, но его потянуло назад. Он точняком завалился бы на спину и расшиб себе затылок, но непробиваемая стена магазина вовремя вступилась за своего постояльца и поддержала его в необходимом положении. Мужик оттолкнулся от стены и пошёл в пике – голова двигалась быстрее, чем ноги. Если б он был трезв, точно убился: Вован сделал на асфальте ловкий кувырок через плечо и распластался на спине, раскинув руки и вопя во всю Семёновскую: «И снова в полёт, который не для нас»!
   «Надо бы помочь мужичку, - откуда у Сергея появилась жалость к неизвестному пропойце? – Заберут ведь. Семья месяц без денег куковать будет». Сергей подошёл к Вовке и попытался его поднять под мышки. Вовка вытаращил глаза на Сергея и вскочил на ноги, моментально протрезвев:
    -За что, братан? Я не пил! Трезв, как Дева Мария! Ухо отдам! – От мужика разило невероятной смесью свежего алкоголя и застаревшего перегара. За счёт чего он стоял на ногах, было непонятно, но это чудо стояло, балансируя и выходя из критических положений.
   «Ну и на фиг он мне сдался? – Оценивал Вовку Серёга. – Я с ним не один час потеряю. Да и хрен с ним, со временем! Будем знакомиться с подвалами Города».
   После долгих препирательств Вовка осознал свою безопасность и разрешил Сергею довезти себя до дома за пузырь. «Поллитрой здесь не отделаешься», решил Сергей и затарил две литровки на всякий пожарный. В машине Вовка выдавил два тюбика бройлеров и выпил полтораху антиалкоголя – пить Сергей ему не разрешал, так что в свою халупку Вован зашёл на своих, без посторонней помощи.
   -Накрывай на стол, старуха! У нас гости! – Вовка хозяин, отец семейства, не позволил жене опустить себя в глазах гостя перед женой. Забитая тяжёлой жизнью женщина, мать двоих детей и мужа-алкоголика, Ниночка забегала из кухни к столу, выставляя дефицитные в городе засолки и «картоху-жарёху». Вовка гордо сидел на стуле, хвастая перед Серёгой своим достатком:
   -Это тебе не пасту пищевую лизать! Картоху-то разжевать сможешь? Да у тебя, я смотрю, зубы нормальные! И чистый ты, без татуировок. Внегородской что ли? Или наш, рабочий?
   -Я же тебе целый час талдычу – из Области я! Вообще память отшибло?
  Вовка бахвалился за столом, неумеренно уничтожая картоху:
   -Вы, деревенщина, в авиации профаны. Вы ползуны, а не соколы. А нахватался-то! Книжки, небось, читаешь? – Удивлялся познаниям Сергея Вовка. А Сергей сам был несказанно удивлён эрудиции простого запойного рабочего: его знания далеко выходили за пределы авиации и самолётостроения. Сергею до Вовкиной подкованности в науке надо бы ещё учиться и учиться.
   -Эй, старушка! Неси-ка планшетку! Покажи щеглу, как надо жить по-настоящему! А ты, Серёга, тару не выстуживай! Наливай, наливай, давай! Да не цеди ты! Как баба всё равно! Лей по полной!
   По монитору шёл семейный видеоархив. Вовка, 14-16 лет, с отцом, матерью и братом – в горах, на реке, на дельтаплане и на даче.
   -Откуда у вас архив Титовых? – Сергей не узнал Вовку – юношу и удивился интересу простого рабочего алкоголика к последним пилотируемым полётам.
   Вован уже не смог похвастать своими семейными связями с последними космонавтами – на последнем усилии он промычал что-то бессвязное, взгляд его вконец помутнел, и он боднул стол, уронив тарелку с закусками. Ниночка засуетилась, но без помощи Сергея не управилась с грузным обмякшим телом своего запитого мужа.
   -Вот так вот и воюем последний десяток лет, - пожаловалась измученная женщина, - как он ушёл из конструкторского бюро после смерти дяди. И мне не разрешил работать: мы становились косвенными убийцами последних героев России. А я как раз в декретном была… А потом в домохозяйках и застряла – детсадов почти не осталось.
   -Так как же вы с Титовыми знакомы? – снова попытался направить разговор Сергей в интересующее его русло.
   -Да я же говорю: Андрей Павлович – дядя Владимира. Титовы мы. Вернее – Вова Титов. Но и я тоже с Алтая. Оттуда и кормимся - родственники нас не забывают, присылают посылки.

   В Области ещё помнили о космическом первенстве России. В Городе этот факт истории умалчивался. Роскосмосу вполне хватало коммерческих спутников связи, слежения и ориентирования. О космических исследованиях и пилотируемых станциях забыли за их экономическую бесперспективность и за отсутствием космонавтов-добровольцев.
   В двадцатом веке Россия и США объединили свои усилия в освоении Космоса. Пилотируемая станция «МКС» была задействована на полную. Готовились полёты на Луну и Марс. Российские беспилотные корабли с новыми носителями «Протонами» дважды доказали свою надёжность для пилотируемого полёта на Луну. Америка после фиаско со своими челноками сделала должные выводы и с большей осторожностью отнеслась к пилотируемым космическим проектам. Сейчас их «Сирейнжеры» готовы доставить человека на Марс, доказав свою надёжность доставкой спутников и марсоходов.
   Этот энтузиазм космического союза двух супердержав подхлёстывали космические амбиции Китая, который и по сей день дышит в спину США, удивляя мировых учёных своими неординарными решениями и парадоксальными идеями.
   Россия сдала свои космические позиции Евросоюзу, который, выкарабкавшись из затяжного кризиса становления прогрессивного объединения европейских стран, занял её место в космическом содружестве с Америкой. США отказались от партнёрства с Россией в космосе после ряда неудачных запусков и гибели трёх российских и международных экипажей: русские ракетоносители были напичканы контрафактом.
   Андрей Павлович Титов был дальним родственником Германа Титова – космонавта №2. Он жил в Новосибирске, но связи со своим родовым гнездом на Алтае не терял. Андрей Павлович пришёл в Космонавтику на волне восхищения своим героическим родственником. Он стал одним из создателей новейших ракетных двигателей на нейтронно-атомном топливе.
   Сын Андрея Павловича, Юрий Андреевич, влился в космическую династию своих легендарных родственников. Он прошёл программу подготовки космонавтов, но слетать не успел – самолёт опытнейшего пилота, налетавшего ни одну тысячу часов, неоднократного рекордсмена в авиации, Юрия Андреевича Титова, потерпел крушение после выполнения простейшей фигуры – «Кобры». Снабженцы из авиаполка будущего лётчика-космонавта, умудрённые жизнью, опытные дельцы, подобрали для самолётов-перехватчиков приемлемое топливо, более дешёвое, но не предусмотренное инструкциями к применению. О своих махинациях они, конечно же, умолчали, забив свою ненасытную мошну приличной разницей в цене контрабандного топлива.
   Более едкое горючее поддерживало номинальную мощность двигателя, но системы машины, соприкасающиеся с ним, разъедались раньше срока, их ресурс уменьшался в разы. При экстремальном пилотировании Титова, частом включении и выключении двигателей, систему подачи топлива машины разъело до критических параметров. Образовавшиеся при этом химические соединения, загрязняли подаваемое в двигатель топливо и забили форсунки. Двигатель просто не завёлся после очередного выполнения фигуры высшего пилотажа, и самолёт рухнул на землю, как кусок железа, не обладая начальной горизонтальной скоростью для попытки пилотирования.
   Тогда полетели многие головы авиамехаников, не отследивших поступления контрафакта на российские самолёты. Основные же виновники беспринципной афёры, снабженцы, откупились и продолжили свою воровскую деятельность. Они прожигали свою жизнь за счёт последних российских героев и патриотов.  Эти людишки уже освоились в новой России, создали под себя новые законы, обеспечивающие их безнаказанность и элитарную защищённость от критики снизу.
   Сильный духом Андрей Павлович, воспитанный на остатках постсоветского патриотизма, сумел должным образом перенести гибель сына. Но частые неудачные запуски ракет с его двигателями, гибель двух экипажей космонавтов, вконец расшатали его нервы. Его опытные двигатели в институтах работали безукоризненно, и конструктор понимал, что аварии происходят по вине заводских технологий, из-за преступной экономики, нерадивых начальников и их приспешников. Но вина за гибель лучших сынов России и иностранных героев-космонавтов неподъёмным грузом давит на его плечи.
   Андрей Павлович предпринял с десяток проверок своих двигателей на заводах. Были выявлены множества нарушений техпроцессов, подмены материала, замены приборов. Кое-что ему удалось устранить, но многие рекламации оставались на двигателях неисправленными, допущенными к эксплуатации. Конструктор бился в непробиваемые лбы космических олигархов, доказывая, что в Космосе не бывает мелочей и допусков. Всё безуспешно.  Последний трагический полёт «Протона» готовился по ускоренной программе. Руководители этого полёта готовили грудь под ордена и расправляли плечи для новых погон…
    После самоубийства Титова в его ближайшем окружении пошли различные толки и пересуды, приплетали неурядицы в его личной жизни. Ну не мог такой сильный жизнелюбивый старик пустить себе пулю в лоб! Для элиты его смерть была как нельзя кстати: было на кого возложить вину за крах российской космонавтики, которая была откинута на десятилетия назад. Эра пилотируемых полётов в России окончилась. Для вывода на орбиту необходимых спутников достаточны были старые «Прогрессы» и «Восходы» на химическом топливе. Мощные космодромы использовались для взлётов иностранных кораблей, что приносило в казну немалые доходы. Огромные траты из бюджета на космические исследования канули в Лету. Космос стал коммерческим предприятием, приносящим доход, как об этом мечтали торгаши и спекулянты ещё с советских времён….
 
   Вовка Титов был воспитан на космической романтике в клане космонавтов, авиаторов и самолётостроителей. В детстве он начитался Лемма, Стругацких, Каверина. Его кумирами были Громов, Экзюпери, Гагарин. Он не представлял свою дальнейшую жизнь без покорного ему неба.
   На комиссии в лётную школу его подвёл вестибулярный аппарат. Здоровый юноша, Вова как-то выпустил из вида, что для полётов надо бы тренировать не только мышцу и силу воли. После перегрузок, всего-то более 2g , он загадил весь тренажёрный зал. С полётами пришлось распрощаться, но авиацию он не оставил на откуп товарищей: закончил Новосибирский Авиационный Институт и проработал инженером-конструктором 4 года на заводе в Новосибирске. Здесь-то он и сблизился со своими титулованными родственниками: Андреем Павловичем и лётчиком-испытателем Юрием Андреевичем Титовыми. Здесь он повстречался со своей спутницей по жизни – землячкой Ниночкой. Юрку он запомнил; как героя-лётчика, погибшего при исполнении. О подробностях трагедий в большой семье не принято было говорить. Вспоминали только яркие характеры и поступки талантливых мужчин.

   Новосибирский Авиационный закрылся…. Заводской элите не светило на периферии, ей хотелось в Город. Завод разными правдами и неправдами посчитали бесперспективным, чему были и объективные основания: заказы на его изделия почти прекратились. Завод работал по месяцу за год.
   Владимира Титова перевели в Город: подающий надежды молодой конструктор был востребован. Но на должности Титов долго не продержался – здесь не было творческих перспектив. Работа на иностранном совместном предприятии предполагала большие ограничения для  русского инженера и секретные технологии, не подлежащие к ознакомлению. Его работа заключалась в стандартных изменениях конструкции, требующих многочисленных согласований: если в процессе сборки происходит отклонение от чертежа, надо сделать то-то и то-то, и ни грамма инициатив!
   Титов перешёл в рабочие. Здесь было интереснее и можно было применять творчество в сокрытии дефектов и подмене техпроцессов: самолёты, ведь, не наши, можно и схитрить. Заработать наказание за свои незаконные проделки Владимир не боялся: он верил в свои конструкторские способности и знал наверняка, что контролёры-дуболомы не заметят подделки. Запас надёжности самолётов не выявлял скрытых дефектов ни в процессе испытаний, ни в начале эксплуатации. А там – пойди, докажи, почему ресурс не выработан, и кто тот разгильдяй, который замазал свою оплошность, спрятал дефект от зоркого глаза заказчика.
   Былая соцзащита рабочих была сведена на «нет». Недельный заводской отпуск мало кто из рабочих использовал. Владимиру отпускных хватило бы добраться до Алтая, до родни в гости, в один конец. Он уже никогда не мечтал попасть в родные края. О санаториях даже и не помнили. От былой бесплатной медицины остались флюорография и градусник – вот и весь профосмотр. Что бы попасть на приём к врачу, рабочему надо было месяц голодать, так что – если заболел, умей лечиться сам или помирай, что бы не мучиться. Даже при царе уездный доктор считал себя обязанным помогать обездоленным бесплатно. Те далёкие времена меценатства современные врачи-циники предпочитали не поминать.
   Об активном отдыхе на лоне природы  нечего и говорить за отсутствием самой Природы – на свалках долго не погуляешь, не привыкнув к специфическому запаху, а те небольшие островки искусственных зелёных насаждений были недоступны простым рабочим, отгороженные частным сектором. В реках рыбы не водилось вот уже несколько десятков лет – даже столь полноводная когда-то Волга несла в себе вместо воды отработанные нефтепродукты и нечистоты с огромных мегаполисов и заводов. О рыбе знали только владельцы искусственных прудов и фонтанов. О ритуалах рыбалки в Городе забыли.
   Былые добрососедские отношения между людьми начали искореняться ещё в лихих 90-х пропагандой молодой капиталистической России и её новейшим искусством, которое более полувека прославляет удачливых воров и беспринципных прожигателей жизни, бессовестных руководителей, обирающих своих подчинённых до нитки, не уважающих труд рабочих, которые создают им чрезмерные блага, далеко не необходимые.
   В соседский дом теперь входили только по делу. Гостей встречают собаками и недоверием. В народе ходит старая нахальная пословица: «Без бутылки не входить!»
   Вовке на заводе для завоевания хоть какого авторитета необходим был алкоголь, и умение его использовать. Вообще-то на заводе был «сухой» закон, но его никто не придерживался: если можешь работать и молчать, значит у тебя ещё остался шанс не попасть на свалку. А этого ещё никто не избегал. Вовка ещё мог воздержаться от выпивки в трудовые будни, но его алкоголизм уже поджидал своего клиента за углом. Вовке уже недолго оставалось ждать участи своих коллег, которые ссылались на полигоны, на переработку мусора. Пытаться их лечить никто не собирался. На свалках они спивались окончательно, выискивая просроченный выброшенный алкоголь, сдавая добытый металлолом, стекло и макулатуру. Кроме спирта этим упавшим на самое дно людям уже ничего не было нужно. Они не доживали до пенсионного возраста, умирая от заразы, похороненные под новыми мусорными наносами. Да и пенсии не было уже с конца президентства Тандема, обхаянного безжалостными злобными политиканами.

   У Владимира ещё оставался шанс достойно закончить свою жизнь: в Области организовали реабилитационные наркологические центры для переселенцев из Города. Клиентов этих центов насчитывались единицы – редкий алкоголик самостоятельно откажется от спиртного. С больными людьми надо проводить долгую психологическую обработку у специалистов, а таких в город на постоянную работу не допускали, отстаивая свою доминирующую самостоятельность перед Областью.
   Сергей переживал за определённое незавидное будущее Владимира. Он проникся к нему добрыми чувствами, узнав о его былых стремлениях и легендарной семье. У него ещё оставалась надежда увидеть Вовкину старость благодаря стараниям Нины, которая нашла в себе силы не спиться в этом уродливом обществе, заручившись целью поставить на ноги детей. Нина, расчувствовавшись, пообещала Сергею увезти мужа на Алтай.
   Вовка проснулся под Серёгины проводы. Он похмелился аккуратно, не опьянев, и дал зарок не пить, запрятав початую бутылку в потаённом месте. Сергей ответил на его решение одобрением, хотя и не верил в Вовкину искренность.
   Двумя годами позже Назаровым по интернету пришло сообщение от Титовых о том, что у них всё хорошо, и они приглашают Сергея с родственниками погостить на Алтае.

   Сергея отозвали из командировки за необоснованную трату личных накоплений. К этому делу приложил руку и отец, обеспокоенный бесконтрольными прогулками Сергея в Городе.
   Сергей ехал домой на поезде, желая узнать о расколотой многострадальной России хоть что-нибудь ещё, хотя бы из окошка. Попутчицей у него оказалась миловидная селянка из Области Натаха. Она щебетала всю дорогу, пытаясь понравиться молодому симпатичному парню.
   Люди ценят мудрость старости. На самом деле она, зачастую далека от жизни. Истинная мудрость - это мудрость Природы, которая руководит инстинктами с высокой целью развития и продолжения жизни. Мудрость девушки, выбирающей любовь, ставит заумные измышления и цитаты мудрецов в более низкий ряд. А женщина, которая выбирает благосостояние, порою в муках отрекаясь от избранника, не только глупа – её торговые оценки жизни унизительны для Природы и преступны перед её главной идеей – Цивилизацией.
   Так как же молодая, неопытная девушка, делает свой правильный выбор на всю жизнь? Она и сама этого не знает. Не знала и Натаха. Но она чувствовала, что это – он, и это – навсегда. Её чувства легко были разгаданы Серёгой. Так легко он ещё не понимал людей. Но Сергей чувствовал себя грязным после Города и недостойным лучшей девушки из тех, с которыми когда либо пересекалась его не такая уже и короткая жизнь.
   Область быстро «очистила» своего неугомонного отпрыска. Сергей переполнился оптимизмом и радостью. Его любовь к Натахе расцветала. Они встречались недолго – зачем терзать скоротечное время проверками? Наверное, не стоит рассказывать, как они были счастливы. Счастье – оно одно. Личное. И на двоих….

   А свалки Города росли. И что делать с этой бедой, никто не знал. А может, отвернуться от них всем миром? Презреть их, как когда-то поступили с апартеидом? Но, по-моему, эта мысль наивна и недалека. Эта расползающаяся зараза опасна для всей Земли и подлежит оперативному излечению. Или я не прав? Говорят, что Добро побеждает Зло. Но Зло изворотливо и изобретательно в своих тёмных делишках. Оно сильнее Добра. Да и статистика подтверждает злобное засилье.
   Так вы не знаете, как быть? И я не знаю…. Зачем писал?