Четыре рассказа

                «…ТЫ СОН И ЯВЬ НАВЕКИ РАЗДЕЛИЛ.
                ИДИ ОПЯТЬ В ПЫЛИ ЗЕМНОЙ ДОРОГИ…».

                (Четыре рассказа).


                СОН.

                «Сон – состояние спящего; отдых
                тела, в забытьи чувств».

                (Владимир Даль. «Толковый словарь
                великорусского языка»,
                Издательский дом «Терра», 1995 г.).


                «Что есть наш сон – космическая тьма?
                Что есть наш сон – изнанка нашей жизни?
                Что есть наш сон – смущение ума?
                Что есть наш сон – тревога по Отчизне?..»

                (Елена Слепцова-Куорсуннаах, «Сон»,
                перевод с  якутского   Н.Переяслова).


      Я летел сквозь ночь. Удивительным, таинственным сиянием светила луна. Подо мной стелился яблочный сад. Стояла ласкающая душу тишина. Мною владела умиротворенность и, вместе с тем, ожидание какого-то чуда…

                *    *    *

      За что наградил Всевышний этим чудом и, одновременно, этой мукой если не всех, то многих живых существ на Земле? Ведь кроме человека, несомненно, это блаженство испытывают многие животные, во всяком случае, те из них, с кем мы повседневно общаемся – кошки и собаки. Как же умильно бывает наблюдать за ними спящими, когда, порой, они постанывают и повизгивают во сне, когда у них бессознательно подергиваются усы, лапы, хвосты…
     Почему же, давая живому существу состояние покоя, «отдых тела», как говорит Владимир Даль, ему же одновременно даруется – в награду ли? а, может, в наказание?- особое состояние сознания,  не подвластное ни уму, ни логике? И, вряд ли тут можно говорить о «забытьи чувств»… Какое уж тут «забытье», когда, порой, проснувшись поутру, не можешь никак отойти от увиденного, прочувствованного во сне и ходишь под впечатлением, бывает, не один день!
Отчего же наш сон – это не зрительный зал, а чаще сцена или съемочная площадка? Почему практически всегда мы являемся в этих «пьесах» не пассивным зрителем, а всегда – актером, главным действующим лицом?
     И вот что интересно – те «сюжеты», которые нам предлагаются во сне, мы зачастую принимаем как должное, какими бы глупыми, нелепыми и несуразными они ни были. И не только сам сюжет, но и его эмоциональную составляющую, её вкус, цвет – независимо от того, позитивными или негативными они были для тебя. Это потом, поутру ты пытаешься вспомнить свои ощущения, но это уже совсем другое… Вся их прелесть, острота восприятия, краски, увы, наяву тускнеют либо до обидного скоро пропадают. А очень часто эти сны настолько неуловимы, словно круги по воде, которые очень быстро расходятся, и потому утром бывает трудно вспомнить их сюжет, и остается только какое-то неуловимое, но прелестное или горькое послевкусие, которое также долго сопровождает тебя.
     Иногда эти сны проходят как телесериалы, с продолжениями, часто – с повторами «сюжетов», с незначительными интерпретациями и добавлением к уже знакомым и привычным - новых действующих лиц. Но ты в подсознании всё же где-то подумываешь или догадываешься: «Ах, это уже было, было…», но принимаешь его, как своё, родное, само собой разумеющееся.
     Сколько раз мне снилось то, как я второй, а то и третий раз, уже в зрелом возрасте, поступаю в свой институт, успешно учусь в нем. При этом ни я сам, ни мои молодые однокашники ничуть не удивляемся ни моему возрасту, ни жизненному опыту, ни самому факту повторной учебы.
     Иногда весь сон состоит из одной, очень длинной, напряженной погони, с калейдоскопичной сменой «декораций» и действующих лиц, не только догоняющих тебя, но и помогающих тебе. Ты мчишься, используя все имеющиеся подручные средства, пробираешься проходными дворами, потайными лестницами, подземными ходами. И в самый трудный и, казалось, безвыходный момент обманываешь своих преследователей тем, что – вдруг! - взмываешь в воздух и перелетаешь непреодолимое препятствие по воздуху. А они все как один остаются в дураках! И где-то там мелькает молнией удивительно-радостное: «Да я, оказывается, умею летать!» И ты просыпаешься умиротворенным, победившим…
     А какие бывают удивительные эротические сны! Когда ощущаешь себя не «зрелым мужем», казалось, всё познавшим и всё испытавшим в жизни и любви, а «зеленым» юнцом, предвкушающим неизведанные запретные плоды либо проходящим всё в первый раз… Но, чёрт побери! – с какой же глубиной эмоций и непередаваемой гаммой ощущений, что мысленно краснеешь, как тот  Гумилевский мальчик из «Шестого чувства», который «игры позабыв свои, следит порой за девичьим купаньем, и ничего не зная о любви, все ж мучится таинственным желаньем»…
     Но иногда проходят такие жуткие сюжеты, повторения которых ни за какие коврижки не хотел бы увидеть вновь, как и испытать тех жутких переживаний, через которые пришлось пройти. Пройти ли?! Это бывает тогда, когда мучительная погоня за тобой заканчивается «летальным» исходом, когда, будучи загнанным в угол, тебе ничего не остается, как застрелиться… И всё это с испытанием взаправдашнего ужаса в преддверии неповторимого и безысходного!..
     Очень часто сны бывают каким-то гнетущим продолжением наших дневных тягот и бед, тяжелых  дум и мыслей, не находящих своего выхода в часы нашего бодрствования и уходящих вместе с нами в наше ночное забытье, которое и сном-то назвать трудно… Это скорее какой-то наркоз, который столь сильно подействовал на нас днем, что не позволил отключиться сознанию и в ночное время, продолжая с изощренностью подпитывать его «черной энергией» и в бессознательном состоянии…
     А сколько раз я ловил себя во сне на том, что с высокой кафедры в некоем учебно-научном  сообществе я читаю прекрасную лекцию, и аудитория с упоением внимает мне. И происходило нечто непонятное и удивительное – я чувствовал, что этот сон постепенно переходит в явь; настолько последовательно и трезво текли мои мысли, были логичными мои доводы и объективными доказательства, что я, постепенно просыпаясь, продолжал уже мысленно рассуждать на ту же тему. И я уже сожалел о том, что как было бы здорово иметь в этот момент диктофон, чтобы записать наяву эти мысли, наговорив их «вживую», а не во сне… Непередаваемые ощущения неподдельного творчества!
     Почему так необходимо заучивать нужную для обязательного запоминания вещь -  стихотворение, тост или приветственный спич, нудный и трудный для заучивания  материал в прозе - именно на ночь, а утром так легко воспроизводить всё это? Почему, ломая в течение дня голову над задачей, кажущейся невыполнимой и не решаемой, зачастую единственно верный ответ на неё приходит именно ночью либо ранним утром, «на свежую голову»? Почему, не имея под рукой будильника, но «заведя» мысленно свой внутренний «будильник» - сознание, перед сном на определенное время, утром просыпаешься именно в нужное время, каким бы ранним оно ни было? Ну чем не чудо?..

                *    *    *

    …И это чудо произошло. А начиналось оно со странных звуков – какого-то тихого шуршания, сопровождающегося глухим стуком. Приглядевшись, я увидел, что это падали на землю созревшие яблоки, причем их полет был настолько неправдоподобно плавен и грациозен, словно полет сухих листьев. Но ведь это должно произойти в саду лишь месяцем позже?.. «Наверно это я своим полетом вызвал их падение», - подумалось мне. А воздух вдруг стал наполняться неповторимым благоуханием зрелых яблок – так одуряюще  могут пахнуть только алма-атинский «апорт», да ещё русская «антоновка» …

                *    *    *

     СОН И СНОВИДЕНИЯ… Какой простор для научной мысли и творчества, для философии и религии!.. Мудрое человечество уже давно ломает голову над тем – что же это такое? По Зигмунду Фрейду сновидения – это «царская дорога» в мир душевных переживаний, к нашему бессознательному. Искусство и литература эксплуатируют их как сюжеты для своих бессмертных творений («Дядюшкин сон», «Сон в летнюю ночь», «Сон, вызванный полетом пчелы вокруг граната за секунду до пробуждения…»). Во многих религиях сон проходит как почетная и неотъемлемая часть библейских сюжетов. Как известно, саму священную книгу мусульман Коран пророк получил от ангела во сне…
    Да, всё это так. Но - обидно другое. Нужны ли человечеству бесплодные поиски истины в том, что, по своей природе, не нуждается в этом? Человек – существо смертное и во многом незащищенное перед средой обитания, но оно же открыто Космосу и Всевышнему. Тайна, заложенная в человеке – это нечто непререкаемое, святое. Зачатие в любви, трепетное вынашивание в утробе матери, рождение в муках и крови, опекаемое любовью близких младенчество и детство, понятия добра, любви, ласки, впитываемое с молоком матери, учеба преодоления собственной лености за школьной партой, взросление и первые горечь и разочарования юности, влечение, любовь, тяжелый и зачастую неблагодарный труд, жестокость и грубость действительности, бытовые неурядицы, разочарования, предательство, усталость, радость творчества, мудрость мысли, неизбежная вечная даль небытия… Разве поддается всё это разумному и холодному расчету?
     Сетовать на то, что при такой короткой, такой неласковой жизни, значительную её часть отбирает сон – неблагодарное занятие. Наверно, недаром Всевышний подарил живому существу эту часть его жизни именно в таком неожиданном виде и в такой загадочной форме, чтобы у человека, в его беспросветной сутолоке бытия, когда бывает трудно и больно, а то и просто невозможно остаться наедине с собой, появилась реальная возможность уйти в себя, поговорить со своим «я» (пусть бессознательным и подсознательным!), увидеть какие-то образы, сюжеты, почувствовать, что ты – это не только часть мира, но ТЫ САМ - целый мир! Со своей Вселенной, подвластной только ТЕБЕ!! ОДНОМУ!!!
    И наверно наивысшей тайной, самым ценным подарком становится то, что прикосновение к этому неизведанному, только тебе одному  принадлежащему, однажды – вдруг! - может привести к совсем запредельному – приобщению к некоему ОТКРОВЕНИЮ и ПОСВЯЩЕНИЮ, дарованному тебе, несомненно, ВЫСШИМИ СИЛАМИ! Почему для ЭТОГО избран именно ты? За что именно ТЕБЕ выпала эта честь – остается самой большой загадкой…

                *    *    *

     …Словно ответом на все загадки впереди забрежил рассвет. Облака на предрассветном небе стали вначале бледнеть, а затем на них появилась нежная розовая подсветка, которая быстро набирала яркость красок. И вот они уже приобрели четкие очертания и ярко-оранжевую окраску. Мне подумалось, что такую богатую палитру цветов и быстроту их смены я видел только на берегу моря и в горах. И, словно в ответ моим мыслям, впереди показались высокие горы… Они подступили как-то сразу, оставив позади внизу прекрасную, благоухающую долину. Подо мной проносились ущелья, на дне которых мерцали в рассветной мгле горные реки, по склонам гор замерли прекрасные стройные тянь-шаньские ели, неспешно поднимавшиеся вверх, постепенно переходя в альпийские луга. А там, в вышине засверкали покрытые снегом вершины горного хребта. И вдруг, как-то сразу показалось солнце, залившее лучами все окружающее меня великолепие. Я был один в этом мире!
     Увы! Наши органы чувств не способны передать тех ощущений, которыми наполнился мир вокруг меня и во мне. Наверно не способен их передать и наш великий и образный язык. Ощущение ВЕЛИКОЙ РАДОСТИ, БЕЗРАЗДЕЛЬНОГО ВОСТОРГА И БЕЗУДЕРЖНОГО СЧАСТЬЯ переполняло меня в предчувствии чего-то еще более сильного и беспредельного…
     И ОНО пришло! Пришло в виде вливающегося в меня какого-то внутреннего просветления, откровения и звучащего, словно прекрасная музыка, ГОЛОСА, открывающего для меня запредельные тайны бытия, объясняющего смысл существования Человека на Земле: «ГЛАВНОЕ В ТВОЕЙ ЖИЗНИ – ЛЮБОВЬ К РЕБЕНКУ, К ЖЕНЩИНЕ И К ЗЕМЛЕ, КОТОРАЯ ТЕБЯ РОДИЛА!»…



                ОПЕРАЦИЯ.


                «Влияние детективных романов: хирурги оперируют  в
                перчатках, чтобы не оставлять отпечатков пальцев».
                (Наблюдение пациента).

                «Резать к чёртовой матери… не дожидаясь перитонитов!»
                (Кинофильм «Покровские ворота»).



     Томительное ожидание вызова. Какая-то безысходность от неизбежности предстоящего. Всё уже предрешено и что-либо изменить уже нельзя.
     Девять часов утра. В дверях двое ребят из числа выздоравливающих, выполняющих роль санитаров, с каталкой и медсестра со строгим лицом. Четкая, как выстрел, команда: «Раздеться донага и лечь на каталку». Исполнил. Подушка, пододеяльник и одеяло – мои. В тесном пространстве палаты и предпалатного коридорчика попытались вывезти каталку в том положении, в котором её завезли.   Я возмутился: «Ребята, стой! Это покойников везут ногами вперед. Разворачивайтесь». С трудом, но развернулись. В коридоре, по пути к выходу на лестницу к лифту, встретился сосед Михаил Иванович, у которого аналогичная болезнь, и которому, по-видимому, тоже предстоит та же процедура, если не хуже. «Ну, мужик, желаю удачи».
     Уже по ходу следования сопровождавшая нас медсестра умудрилась всадить мне очередной укол в мягкое место, оказавшийся довольно болезненным. Сколько же их уже было принято моим грешным телом за четыре прошедших дня с момента моего поступления в отделение, а сколько ещё предстояло!..
     Далее – в грузовой лифт, один этаж вверх, по коридору, к дверям операционной, где  меня передают из соседских рук в руки операционной бригады. Темп всех подготовительных действий невероятно ускоряется – чувствуется привычно заданный ритм четко и споро действующих профессионалов (все – женщины). Команда – перебраться на другую каталку, наверно, более стерильную, нежели наша, отделенческая. Заодно парни, катившие меня, получают короткую взбучку от операционной бригады: «Сколько можно объяснять, что одеяло, которым накрываете пациента, должно быть заправлено в пододеяльник – только инфекцию приносите!». Те молча проглатывают пилюлю, тем более, что она предназначается не им, а нашей отделенческой медсестре, проморгавшей данное нарушение.
     Переложив меня на другую каталку, мне быстро надевают на голову белую шапочку, закрыв ею волосы, а на ноги белые бахилы выше колен, завязав их тесемками. Становится смешно, несмотря на всё предстоящее – оказался прикрытым сверху и снизу  всем белым, стерильным, зато с откровенно обнаженным причинным местом. Завозят в операционную. Вертеть головой стесняюсь, смотрю в основном вверх. А там, посередине, под потолком, большой круглый многоламповый светильник, рядом с которым приспособление поменьше, назначения которого не успеваю понять, а спросить неудобно. Под светильником – операционный стол, к которому меня и подвозят. Резкая команда: «Перебраться на операционный стол!». Очень удивлен, что он, оказывается, подобен тому, что показывают в кинофильмах про тяжелые, затяжные роды у страдалиц-женщин – с высоко поднятыми и разведенными в разные стороны приспособлениями для ног. Мелькает лихорадочная догадка: «Да, у меня же врачи тоже будут копаться примерно в том же месте, что и у них…». Наступает понимание неизбежности происходящего, однозначности и обреченности тревожного будущего…
     Переключаю внимание на обстановку в операционной. А она кажется какой-то излишне суетливой, шумной. Слышится бряцание каких-то металлических предметов, наверно инструментов, которыми меня будут «пользовать». Возле меня суетится не менее трех женщин. Одна из них обращается ко мне с коротким вопросом: «Непереносимость к лекарствам есть?» Это меня несколько обескураживает и даже задевает – ведь только вчера об этом подробно беседовали с врачом-анестезиологом – седой, худощавой, невысокого роста женщиной, с внимательным и строгим взглядом серых глаз. Все мои ответы на заданные вопросы фиксировались ею на специально заполненном бланке, который я, в конце концов, обязан был подписать. Мол, даю согласие на применение анестезии и на операцию в целом. Разумом понимаю, что это всё обоснованно, но на душе как-то неспокойно («Что подписываю себе – приговор?!..»). Я отвечаю, может быть, излишне раздраженно: «Я ведь вашей коллеге уже вчера отвечал на подобный вопрос». Она, явно обидевшись, отрезала: «Вам что, трудно ответить ещё раз? Я ведь не в гости к вам напрашиваюсь…» Поспешно отвечаю ей: «Нет, не имею».
     А чтобы и далее не раздражать их и не заводиться самому, предлагаю им вслух: «Давайте, я вам почитаю стихи?» «Читайте», - милостиво соглашаются они. Я начинаю негромко читать Николая Гумилева «Шестое чувство», затем перехожу на свои стихи: «Замело, запуржило, завьюжило…». Затем, почти без перерыва, приступаю к единственной, известной мне наизусть Молитве Господней: «Отче наш!..». Кого я больше успокаивал – их ли? себя ли? Не знаю. Наверно, больше себя, так как всем нутром ощущаю, что их мысли и руки заняты другим – успеть подготовить аппаратуру и мое бренное тело к самому главному, ради чего они все здесь собрались. О душе моей им думать некогда, да и незачем – сие в их задачу не входит. Как жаль! А мы всё говорим: «Ах, женщина! Ах, утешительница, ах успокоительница!..».
     А между тем, подготовительная работа движется к своему завершению. Обе ноги, вздернутые на подставки, раскинуты широко в стороны и зафиксированы бинтами. Затем, то же самое проделывают с руками, привязав их к откинутым подставкам. «Зачем это?», - спрашиваю я. «А это, чтобы вы в бессознательном состоянии не задели ненароком хирурга», - получаю ответ. Всё, я распят на операционном столе как Иисус Христос на Голгофском кресте!
     Почувствовал, что одна из медсестер вводит, весьма профессионально, без боли, иглу в мою вену на левой руке. «Ну, - думаю, - началось». Ан, нет! Неожиданно надо мной склонилось, всё задернутое маской, женское лицо. «Узнаете меня?» - вопрошало оно. Приглядевшись (даже в перевернутом виде), узнаю вчерашние знакомые серые серьезные глаза анестезиолога. «Узнаю»,- говорю. А сам думаю: «Ну, всё, кажется, началось самое главное». И - не ошибся. Вначале она сказала мне буднично: «Ну, что ж, ждём нашего «генерала» (надо понимать – хирурга). А потом начала со мной почти будничную беседу о том, есть ли у меня дача, и что я на ней выращиваю. Ответил, что бросил заниматься сельским хозяйством ещё несколько лет назад, поняв всю его бесперспективность. Ненавязчивый диалог наш наверно продолжался бы ещё долго, но вот в поле моего зрения появился главный исполнитель – затянутый во всё белое, от головы до пят. Я поздоровался, как можно буднично и спокойно, он ответил. Затем посмотрел, как я возлежу на «голгофе» и остался, видимо, не доволен.    «Подвиньтесь чуть вперед! Ещё! Ещё!», - несколько раз повторил он. Я подчинился. Он также уточнил, где мои болевые ощущения. Я ответил, что слева.
     Анестезиолог попыталась переключить моё внимание опять на себя, но тут одна из сестер слева сказала мне: «Потерпите, делаю укол в запястье, а он весьма болезненный». Да, я это сразу почувствовал. «Наверно именно через этот прокол мне вводят обезболивающее лекарство, которое введет меня в бессознательное состояние», - подумалось мне, и это оказалось правдой.
     Очень быстро и как-то незаметно, сквозь затухающую пелену монолога моего анестезиолога, моё сознание покинуло меня. Я улетел в Нирвану…
     …Вначале показалось, что моя память лишь на миг покинула меня, будто я невзначай споткнулся и потерял равновесие, а с ним - и ощущение настоящего. Между тем хирургу потребовалось именно столько времени, чтобы сделать всё необходимое для того, чтобы определить и степень моего недуга, и его причины, и наметить способы его лечения. Об этом он скажет мне ровно через три дня, во время утреннего обхода палат нашего отделения, беседуя кратко и лаконично со своими подопечными больными.

     Он обнадежит меня и вселит уверенность в скорейшее выздоровление. Что ж, будем жить!




                ЛАПЫ, КРЫЛЬЯ И ХВОСТЫ...



           «Кто кошек любит, будет жену любить».
                «Кошка да баба в избе, мужик да собака во дворе».
                «Собака обжора, а кошка сластёна».
                «Сердце соколье, а смелость воронья». 

                (В.И.Даль. «Пословицы русского народа»).
 


     «Братья наши меньшие»… Что мы знаем о них, понимаем ли их – таких, кажется, простых, доверчивых и наивно преданных? Они живут с нами не одно тысячелетие, они каждодневно смотрят нам в глаза и ожидают от нас – чего? Сострадания, понимания, участия? Или простого корма, питания? А, может быть, это они изучают нас, удивляются, пытаются безуспешно понять неразумных людей и научить нас тому, чем обладают сами, чем их наделила матушка-Природа, но  что растеряло человечество на пути к прогрессу: перекрестить нас в свою веру, научить бескорыстной любви, преданности, инстинкту самосохранения, терпимости к нашим недостаткам, умению понимать окружающих тебя живых существ и ладить с ними, - то есть тем навыкам, которые человеком просто не замечаются либо давно утеряны в борьбе за выживание и место под солнцем…
А потому они, живущие рядом с нами, но потерявшие веру в нас либо безжалостно брошенные нами, вынуждены объединяться в стаи и жить по её суровым законам – признанием старшинства силы, беспрекословного подчинения большинству, выживанию любой ценой…
     Так кто же кому нужнее?
     А пока люди безуспешно пытаются подвести своё чувство привязанности под некую, почти научную, идею,  и с её помощью сначала поделить себя на «собачников» и «кошатников», а затем определить: кто же из них умнее, кто важнее, кто более социально состоявшийся, кто больший «друг животных»… И в этом стремлении перестают замечать, что этими бесплодными попытками лишь всячески оскорбляют и унижают друг друга, а заодно и своих домашних питомцев. А их «братья меньшие», что о четырех лапах, словно посмеиваются над ними – неразумными, и сами себе думают: «Ну, что с них взять?! Только одно – продолжать воспитывать, пытаясь освободить этих двуногих от чувства собственной исключительности и злости, зависти и снобизма».

     Банальна истина, что все люди разные, как разнится и их отношение к животным, птицам, насекомым. А, по большому счёту, и к самой природе. И вовсе не потому, что на Земле стало слишком много этих самых «Царей Природы», а Вселенная, хоть и бесконечна, но разумна. Нет, скорее потому, что человечество в своем понимании бережного отношения к местам обитания продолжает находиться в зародышевом состоянии, а в оправдание  собственной глупости, очень любит по любому поводу бездумно цитировать классиков. Оно, словно неразумный ребёнок, которого добрые  родители ещё не успели научить уму-разуму, различию между понятиями «хочу» и «могу», к месту и не к месту любит повторять: «Мы не можем ждать милостей от природы; взять их у неё – наша задача», забывая о том, что великим русским биологом И.В.Мичуриным это было сказано по конкретному поводу – возможности изменять наследственные формы организмов, приспособляя их к нуждам человека.
     К чему ведёт весьма неразумная цивилизация, мы все давно ощущаем на себе, на изменении климата, на качестве пищи и чистоте воды, на исчерпании полезных ископаемых и исчезновении «зелёных легких» Планеты – лесов, эрозии почв и таянии ледников… Человечество постепенно, но неотвратимо рубит сук, на котором сидит, а в итоге начинает ощущать собственное сиротство на Планете Земля.
Не отсюда ли попытки как-то защититься от брутальных «прелестей» цивилизации, уйти от безысходности жестоких рамок бытия, зажатого между бездушностью «электронно-железного» мира телевизоров, компьютеров и личных автомобилей и собственными одиночеством, несостоятельностью или неудовлетворённостью жизнью, работой, семьёй.
     Наверно именно в этом проявляется потребность ощутить рядом с собой живое, но такое безмолвное и преданное существо, от которого не требуется быть собеседником или оппонентом в споре, а лишь молчаливым соучастником собственных переживаний или утешителем в раздражении и печали. Для городского жителя давно прошли те времена, когда содержание домашнего животного носило сугубо прикладной характер: охрана дома от непрошенных «гостей», будь то заурядный вор-домушник или хитрая, но настырная мышь. Сейчас с этим справляются другими, современными «цивилизованными» средствами. А использование этих животных по своему, так сказать, прямому историческому назначению, осталось только в сельских, да кое-где в дачных условиях.
     Правда, в последнем случае оно частенько перерастает в трагедию, когда к концу дачного сезона кое-кто из хозяев (по разным причинам) «забывает» забрать своего домашнего питомца на «зимнюю квартиру», превращая его из «охранника» в «бомжа». Видимо, не сумел бедолага достойно воспитать своих «папу» или «маму», за что и поплатился. Я, имея в течение полутора десятка лет дачный участок, наблюдал такие случаи, а пару раз даже нарывался на таких, полуодичавших псов, уже отчаявшихся, сбившихся в стаю и пытавшихся отомстить человеку (пусть и постороннему) за подобную  «доброту» его сородичей.
     И совсем не обязательно в оправдание собственных приоритетов любви к собаке, а не к кошке, либо наоборот, отыскивать какие-то мифические предрасположенности своей исключительной особы к тому или иному существу, которое живёт рядом с собой, а заодно и какие-то выдающиеся свойства себя – любимого. Все эти деления на: «интравертов» и «экстравертов»; ответственных и безответственных; воспитателей и наблюдателей; подсознательно страждущих командовать или подчиняться; обладающих скрытыми симпатиями и антипатиями к противоположному полу; а также различия в сексуальных направленностях и предпочтениях владельцев – весь этот, извините, бред не имеет под собой ровно никаких оснований по отношению к живущим рядом с вами животным.

     Рискуя быть обвинённым во всех смертных грехах, включая отсутствие поэтики и романтики отношений к «братьям нашим меньшим», всё же беру на себя смелость утверждать, что во всех наших предпочтениях и антипатиях лежат более приземлённые и прозаичные интересы, которые можно разделить на три основные группы факторов.
     Первая из них, повторюсь, носит сугубо прикладной характер – охрана и защита дома; оказание помощи больным членам семьи и инвалидам; стремление родителей через присутствие в доме животных научить детей доброте и состраданию к малым и беззащитным существам, и не по книжкам, а «вживую».
     Вторая – твёрдо укоренившиеся и передаваемые из поколения в поколение глубокие чувства привязанности и любви к домашним животным, с младенчества и до глубокой старости являвшихся неотъемлемой частью или даже членами семьи, либо благоприобретённые навыки, возникшие на почве любопытства, а также в виде безотказного способа спасения от естественного одиночества.
     И, наконец, третья – ей подвержены особы, вернее «особи», которых в народе принято относить к снобам, «жлобам» и «куркулям». Это, как правило, претендующие на  изысканно-утончённый вкус, любители экзотичных рептилий, насекомых, птиц, животных, в том числе собак бойцовых пород, которых любят (видимо, в назидание всему человечеству) выгуливать без намордников: чтобы одновременно их и боялись, им и завидовали. К ним, без сомнения, относятся и те, кто организовал свой бизнес на разведении и продаже животных.
     Мне возразят: разрешено всё, что не противоречит закону. Но мне почему-то стыдно смотреть в глаза этим несчастным котятам и щенятам, устало и жалобно глядящим из тесных и душных хозяйских клеток на стихийных рынках, будто это я сам выбросил их за ненадобностью, а потому напрочь отпадает охота покупать их. Уж лучше принять эти беззащитные существа из добрых рук твоих знакомых и друзей, как подарок, или просто подобрать на улице, чем покупать на рынке, словно ненужную вещь. Все кошки и коты, рыбки и морские свинки, которые прошли через нашу семью за долгую жизнь, были подарены нам добрыми друзьями, а не купленными, подобно куску колбасы. Они росли вместе с нашими детьми, не только даря им что-то наивно-доброе, пушисто-мягкое, но и обучая их умению ладить с окружающим миром, лучше понимать его мудрость, прелесть и разнообразие. И все они оставили свой добрый след в наших душах и нашей семейной памяти вместе с горечью утрат, словно от потери близкого человека.
     Ведь это непросто и очень ответственно – держать в своем доме и семье любое животное. Да, порой так хочется сделать приятное своим детям, внукам, да и себе, раздумывая над тем – взять или не взять котика, щенка, морскую свинку, попугайчика или рыбок. Но собственный жизненный опыт частенько начинает ехидно нашёптывать обратное: «А позволяют ли тебе условия содержать животное? А не будет ли оно мешать твоему домашнему спокойствию и благополучию? Не придётся ли делить твоё, такое короткое и оттого драгоценное, свободное время со зверем, требующим особой заботы и внимания? А «кормёжка», вычёсывание насекомых, поиски мест выгула (если пёс) или опасения, что умудрится сбежать на улицу по весне либо начнет «метить» территорию (если кот)? А приучение к отхожему месту или дрессировка и привитие хороших манер? А болезни, прививки? А всякие там вязки, роды, проблемы пристройки потомства?».

     И вот все проблемы побеждены, дети (внуки) вытерли слёзы, которые стали последним доводом на чаше весов и… вы обладатель живности. Ну, держись, хозяин, ты – за всё в ответе!..
     Новый член семьи начинает изучать вас, а вы все – учиться у него общению с живым существом, который требует внимания, заботы, терпения, имея свои характер и привычки, к которым всем вам предстоит привыкать и принимать как данность.
     И постепенно перед вами открывается новый мир – мир иного живого существа, который, как оказалось, совсем не готов находиться в том «прокрустовом ложе», в который вы его пытаетесь загнать. Оказывается, у него есть свои врождённые навыки, с которыми либо придется бороться, но тогда готовьтесь получать в ответ массу неприятностей и неудобств, либо принимайте нового члена семьи таким, каков он есть, поступаясь собственными жизненными принципами и меняя некоторые существовавшие до него домашние устои. Любые столкновения чреваты не самыми благоприятными последствиями.
     Так, наш кот Кузя, проживший, по кошачьим меркам долгую жизнь – тринадцать лет, который рос вместе с моим сыном, и кто кого больше воспитывал – ещё можно поспорить, иногда заявлял свои претензии на право быть «вожаком стаи», видя в моём лице конкурента номер один, а потому частенько, особенно в последние годы жизни, старался мстить мне разными способами. Так, видя мою привязанность к книгам, умудрялся «метить» наиболее толстые и интересные исторические романы, неосторожно  расставленные мной на нижних полках стеллажей.
     Забираясь, казалось бы, с самыми добрыми намерениями ко мне на колени по вечерам, когда я приходил с работы, он блаженно вытягивался и ждал, когда я начну его гладить. Но, видимо перед этим, учуяв своим острым кошачьим обонянием присутствие спиртного в моем организме, выбирал момент и, вдруг, вцепившись мне в руку острыми зубами, тут же рывком спрыгивал на пол, пребольно отталкиваясь задними лапами от моей руки, на которой до того, казалось бы, безмятежно лежал. Да так, что десятисантиметровый шрам до сих пор остаётся свидетельством нашей «дуэли», хотя Кузи нет уже много лет.
Несладкая, но вполне содержательная жизнь сложилась у кошки, которая жила у моей дочери. Звали её Багира, и своей грациозной изящностью и чёрным окрасом она вполне оправдывала своё имя. А если добавить к этому дикий нрав, удивительную независимость, самостоятельность и неприязнь к любым попыткам взять её на руки и погладить без её согласия, реакция маленькой «пантеры» на эти «телячьи нежности» была молниеносной – от выгнутой спины и шипения с диким оскалом до удара лапой с выпущенными когтями. А ещё она обладала завидной прыгучестью и даром охотницы.
     Так сложились обстоятельства, что в одно прекрасное время Багиру пришлось отдать моим родителям, живущим отдельно от моей дочери. Привыкала она к новой обстановке долго, но постепенно притёрлась к новым хозяевам и стала проявлять не только свой дикий нрав, но и проявила недюжинные воспитательные способности. Как водится в семьях с большим опытом совместной жизни, простота общения между супругами, порой, отличается прямолинейной грубоватостью, незаметной для окружающих и простительной для обоих. Но, как оказалось, только не для нового члена семьи – Багиры. Она, как особа женского пола, однозначно встала на сторону мужчины, признав его «вожаком стаи» и стала сначала внимательно и ревниво следить за поведением другой женщины в этой семье – моей мамы.
     Постепенно она стала проявлять беспокойство, быстро переросшее в недовольство, тем, как и в каком тоне её соперница разговаривает с «вожаком». Поначалу она просто подходила к маме и ненавязчиво клала лапу на руку или касалась ноги, мол, измени свой тон и поведение. А в одно прекрасное время она просто бросилась на маму, покусав и оцарапав её руки.
     Вечером, перед сном, она лихим прыжком запрыгивала на высоченный платяной шкаф, стоящий рядом с кроватью, и грациозно прогуливалась по нему, не обращая внимания на то, что хозяйка уже легла. Но как только «вожак» занимал своё место, она точно и метко прыгала со своего наблюдательного пункта к нему в ноги и устраивалась на ночлег, чётко разделив семейное ложе своим, свернувшимся калачиком, тельцем на две равные половины.
     Увы! Её пребывание в квартире родителей оказалось не долгим – мама тяжело заболела, и отец на семейном совете потребовал убрать животное в другое место. И Багиру пришлось, уже в третий раз, пристраивать на новое жильё – её отвезли в одно из сёл, к дальним родственникам, где её жизненный путь закончился трагично. В один из весенних паводков она, перед этим родив несколько котят и проявляя материнские чувства, бросилась спасать своё потомство, начав, естественно, с самого сильного и жизнестойкого, которого успела перетащить в более высокое и безопасное место, а со вторым в зубах, переплывая бурную водную стихию, утонула.
     Были в нашей семье и морские свинки, которых завел и с которыми с упоением возился мой сын, уже будучи студентом. Забавные Машка и Дашка с веселым гульканьем  бегали друг за другом по его комнате и пробовали на зуб всё, что можно было грызть и до чего доставали их маленькие толстенькие тельца. Поэтому все обои в его комнате на высоте их роста были аккуратно сжёваны, будто срезанные бритвой. Любимым их лакомством, кроме одуванчиков и газет, был пророщенный в кюветке овёс. Когда он прорастал до 5-7 сантиметров, сын ставил кюветку на пол и с интересом наблюдал, как Машка – первая из появившихся в доме свинок, на правах хозяйки забиралась в эту молодую поросль, ложилась на неё и со смаком поедала это лакомство, а все попытки Дашки расположиться рядом и присоединиться к пиршеству категорично пресекались – Машка просто отталкивала подружку задней ногой, не давая ей устроиться рядом.

     Самое трагичное в наших отношениях с живущими рядом «братьями меньшими», это их смерть. Она бывает разная, но всегда оставляет такие раны на сердце, что после каждого такого случая даешь себе зарок: «Всё, больше никого не заведу – слишком больно!». А бывают и издержки другого рода. Так, в моём детстве, в Кишиневе, наша любимица и долгожительница кошка Мурка перед собственной смертью заразилась бешенством, что, говорят, часто случается с ними. На моё счастье я в это время находился в пионерском лагере, а вот мама и бабушка пострадали – оказались покусанными и поцарапанными нашей любимицей, из-за чего они вынуждены были обе пройти неприятную процедуру, получив по нескольку десятков весьма болезненных уколов.
     В Амурской области, в конце 1970-х годов, в нашей семье проживал с нами красавец-кот по имени Амур – беленький, статный и точёный как статуэтка, без вредных привычек и капризов, очень аккуратный и интеллигентный. Все знакомые восхищались им, а когда он как-то приболел, и жена носила его в ветлечебницу, увидевший его там мужик, который привел на лечение быка, восхитившись нашим Амуром, предложил ей обменять его на этого самого быка. Однажды природа взяла своё – он по весне сбежал от нас и несколько дней отсутствовал. А потом мы его нашли, голодного и грязного. Но самое страшное было в другом - кто-то из соседских мальчишек, воспользовавшись его доверчивостью к человеку, просто переехал его на велосипеде. Амур умирал тяжело, но со своим удивительным кошачьим достоинством. Сердце рвалось на части, наблюдая, как он полз, превозмогая боль, в туалет, приученный к нему с детства. Мои коллеги, видя его страдания, усыпили его, освободив от мучений.
 
     Почему-то вспоминается фраза героя одного из кинофильмов: «Чем больше я постигаю людей, тем больше я люблю животных»…

                *      *      *

     Говорят, каждый человек хотя бы раз в жизни должен съездить в санаторий. Редко встретишь человека, который любит лечиться. Это – уже когда совсем, что называется, «припечёт» и деваться некуда. Но совсем другое дело – санаторий. Тут сочетаются много, казалось бы, несовместимых, но приятных вещей – и, как правило, путешествие в другие места; и обильное и разнообразное питание в столовой, больше похожей на нечто среднее между кафе и рестораном (увы, без спиртного!); и проживание в отдельном номере, с телевизором, холодильником и тесной, но индивидуальной, душевой кабинкой. Это и разнообразное лечение, с внимательным и подчёркнуто вежливым санаторным медперсоналом, не в пример традиционно замордованным поликлиническим врачам; и предлагаемый, наряду с основным лечением, широкий дополнительный набор процедур (как платных, так и бесплатных); и неожиданно свалившееся на тебя сказочное, неправдоподобно большое количество свободного времени, с широкими возможностями гулять и изучать живописные окрестности. И, наконец, твоя благоверная,  наслаждающаяся всем этим вместе с тобой и при этом абсолютно не обременённая вечными магазинами, кухней, стиркой и уборкой. Ну, чем не рай?!..
     И совсем не обязательно для поправки собственного здоровья стремиться уезжать на какие-нибудь знаменитые, но такие далёкие от нас западные санатории и курорты. У нас на Дальнем Востоке есть свои отличные места, где можно прекрасно подлечиться и отдохнуть. Одно из таких мест находится совсем рядом, в Еврейской автономной области. Это – комплекс санаториев Кульдур, что расположен в 290 километрах от Хабаровска и в 27 километрах на север от станции Известковая, по железнодорожной ветке, идущей на Ургал и Чегдомын.
     Эта сеть санаториев располагается в живописной долине реки с тем же названием, окруженной отрогами Малого Хинганского хребта. Чистейший воздух, преобладающее безветрие, более 80 процентов солнечных дней в году, резко континентальный климат, наиболее благоприятный сезон для лечения и отдыха – весна. Сопки, окаймляющие долину, невысокие, пологие, покрытые лиственными лесами, поднимаются на высоту не более 600-700 метров. Своим внешним видом и расположением они ассоциируются у поколений отдыхающих с тем, что и сам поселок, и санатории на его окраине расположены как бы в кратере некоего, ныне потухшего, вулкана. Народные предания о подобном геологическом происхождении этих мест имеют под собой весьма достоверные объяснения и подкрепляются самой формой лечения. 
     Дело в том, что главным лечебным фактором и жемчужиной здешних мест, вне сомнения, является уникальная лечебная термальная, минерализованная вода, обладающая чудодейственными свойствами, позволяющими лечить многие болячки: от артритов и остеохондрозов до кожных и гинекологических заболеваний. Сильный (до 72 градусов) нагрев и минерализация этой уникальной воды происходят вследствие большого гидравлического напора в недрах земли и близости раскалённой магмы.
     Всё это вызывает нескончаемый поток страждущих излечить свои хвори, со всего  Дальнего Востока и не только. Сюда едут люди  всех возрастов и социальных групп в надежде поправить подорванное возрастом и тяжким трудом здоровье, родители везут детишек с нарушениями опорно-двигательного аппарата, молодые женщины – в надежде восстановить заложенную природой способность рожать. А всех приехавших объединяет единое стремление – излечиться и набраться сил. Что может быть важнее и благороднее этого?
     Годами и поколениями здешних высокопрофессиональных медиков выработанный рабочий ритм санаториев быстро втягивает всех в своё русло, графики осмотров, лечебных процедур чередуются с приёмами пищи, послеобеденным сном, прогулками по чудесным парковым зонам и лесным просекам… Человек легко привыкает к хорошему, а потому время летит незаметно и быстро.

     Обычно, первая половина санаторного дня проходила в лечении и принятии процедур, заканчивавшихся обедом и послеобеденным отдыхом, а затем наступало свободное время. Его мы с женой, как  и большинство наших соседей, использовали для прогулок. Март в этих местах очень хорош не только с точки зрения качества самой лечебной воды, но и своей погодой. При здешнем континентальном климате разброс ночных и дневных температур был разительным. Сохранилось фото, где отражён метеобюллетень на 23 марта, на котором осталось запечатлено, что ночная температура воздуха составила минус 9 градусов, в 8 часов утра минус 15, в 12 часов дня 0 градусов, а в 16 часов – плюс 7.
     Сам санаторий расположен у подножья горы, а все его вспомогательные службы уже поднимаются по её склону. В углу парка, в небольшом благоустроенном углублении бьёт подземный источник с удивительно вкусной, ледяной водой. Санаторий и все окрестности покрыты снегом, но не тем, который мы привыкли видеть в городе в это время года - просевшим и превратившимся в грязно-бурое месиво. Здесь он девственно чист и сверкает на солнце. Воздух такой, что его хочется пить, вкушать как ту, хрустальную воду из источника. А вечерами, когда округа погружена в первозданную темноту и тишину, от которых мы – городские жители тоже давно отвыкли, ночное небо сверкает бриллиантами звёзд, неправдоподобно ярких для этого времени года. Сказка, да и только!..
     Гуляя по аллеям местных санаториев, мы вначале были удивлены местным жителям, в большом количестве продававшим посетителям семечки. Только несколько позднее мы поняли, для чего. Расширив маршрут своих прогулок за пределы санаторных территорий, мы стали осваивать прилежащие горы и лощинки между ними, и тут нам всё стало ясно. Бродя по лесным просекам, протоптанным нашими коллегами, углубляясь в лес, мы заметили, что нас сопровождают стайки птиц, перелетавших с дерева на дерево, с ветки на ветку, зорко наблюдая за нами и нашими движениями, особенно рук. И стоило вытянуть руку, как тут же на неё планировала какая-нибудь птаха. Рассмотрев, что в руке ничего нет, она, недовольная, вспархивала, а на её место уже спешила другая.
     Пришлось спешно запасаться кормом и наши прогулки стали более весёлыми и предметными. Птицы, рассмотрев, что мы пришли к ним в гости не с пустыми руками, уже не отставали от нас. Не будучи назойливыми, они не были и особо пугливыми, и иногда к вытянутой с едой руке подлетало сразу несколько птичек, по очереди склёвывая семечки. Назвать их домашней живностью не повернётся язык, но присутствие доброго человека, не дающего им замерзнуть от холода, а главное, от голода в это суровое время года, приучило их доверять «двуногому зверю». А мы наверно стали больше ощущать себя неотъемлемой частью этой природы, и оттого было как-то теплее на душе.

     Здесь же мы стали наблюдателями ещё одного удивительного явления, над которым стоило задуматься. Как я уже сказал, утрами здесь было ещё очень холодно. Наша столовая была расположена выше по склону сопки, чем сам корпус, и до неё приходилось подниматься по довольно крутой лестнице, окруженной высоченными соснами. В этом был наверно свой особый оздоровительный смысл: на пустой желудок легче взбираться в гору, да и этот подъём был своего рода утренним тренингом. Вход в столовую был тоже оборудован широкой лестницей с площадкой перед входной дверью.
     И вот, совершив очередной такой утренний подъем, мы увидели на лестнице и площадке перед дверью несколько собак, которые стояли и смотрели на входивших с какой-то затаённой надеждой. После завтрака некоторые наши соседи брали с собой остатки не съеденной еды и выносили их. Собаки уже ожидали их и с каким-то сдержанным достоинством, без суеты и драки съедали вынесенное.
     Но тут внезапно появлялись кошки, общее число которых намного превышало собачью стаю. Собаки, как-то молча, ретировались, как бы уступая место более мелкой, но и более настырной «братии». Не возникало ни драк, ни криков. Выглядело это неким молчаливым, но отработанным почти театральным действом. В обед это всё повторялось, но с одной, очень важной и ещё более зрелищной разницей.
     Дело в том, что помимо обеда нам положено было, по существовавшим здесь нормам питания, дополнительно что-то вроде полдника, в виде какого-нибудь фрукта, либо упаковки йогурта или кефира. Этот полдник забирался с собой, но не всеми доносился до своего номера, а шёл также на подкормку «братьев меньших», терпеливо ожидавших на крыльце. И вот тут всё повторялось вновь, но в более расширенном составе. И каком!..
     Площадка перед столовой вдруг встретила нас пронзительным вороньим гомоном. Пристроившиеся поесть молочное лакомство кошки внезапно были атакованы стаей ворон, которые с пронзительным криком посыпались на них с окружавших столовую сосен. Кошки с позором бежали, а прожорливая стая ворон проворно хватала клювом уже открытые пластмассовые коробочки с йогуртом и, расплёскивая их содержимое на удивлённых и растерянных людей, уносили их на деревья. Там вороны удивительно ловко  пристраивали их в расщелины веток и преспокойно лакомились содержимым, победно взирая на нас с недосягаемых высот. Вот это было зрелище, скажу я вам!

     Как видите, в природе всё распределяется не так, как у людей, где сильнейшие побеждают. Там, где царствуют «лапы, крылья и хвосты», своя продуманная иерархия. Табель о рангах, основанная отнюдь не на наших представлениях, ошибочно закрепленных человеком в придуманном им понятии: «как кошка с собакой». Нет, понимая, что, даже живя вне человеческого дома, без человека им не обойтись, не перезимовать, эти звери выстроили свою линию поведения, куда вынужденно вклинились и настырные птицы. По принципу: «всем должно хватить, если не ссориться понапрасну».

     Вот бы нам поучиться этой мудрости у «братьев наших меньших»!




                КОЛЫМСКАЯ ТРАССА.



                Колымская трасса, берущая путь от Амура,
                Сквозь горы и марь свои версты несет нелегко,
                Как лошадь якутская масти неброской, каурой,
                В те земли, что исстари звали «Землей Олонхо».



     Мне всегда было искренне жаль тех людей, кто всю жизнь провёл на одном месте, кто не видал других краёв, кого судьба не бросала в новые, неизведанные дали. Тому не ведомо «щемящее чувство дороги», предвкушение чего-то таинственного и прекрасного, ожидание встречи с чем-то неизведанным, с интересными людьми. Наша огромная и прекрасная Дальневосточная земля богата  такими удивительными и красивейшими местами, что, кажется, жить здесь и не стремиться увидеть хотя бы некоторые из них – это, всё равно, что обкрадывать себя.
     Наши края были открыты и освоены великим подвигом российских земляков-первопроходцев без малого четыре столетия назад. Это их подвижничеством, равно  трудами и заботами их славных потомков этот край остаётся и по сию пору «нашенским», несмотря на то, что в головах некоторых наших прагматичных «партнёров» из Европы и Америки уже вызревают идеи о том, что неплохо было бы природные богатства Дальнего Востока объявить не столько российским, сколь международным достоянием. А потому так хочется, чтобы народ не бежал отсюда на запад, чтобы наша молодежь летала отдыхать не только в Патайю или Пхукет, чтобы уставшие от трудов праведных земляки ехали на лечение не исключительно в Удалянчи или Бэйдайхэ, а и в Паратунку либо Кульдур, на Аннинские Воды или в Тумнин. Забирались бы в качестве туристов в самые дикие и заманчивые, не тронутые цивилизацией, но тем и прекрасные уголки Дальнего Востока, и «бросали камушки с крутого бережка далёкого пролива Лаперуза» (а также: Татарского, Берингова, Лаптева, Босфора Восточного и других, не менее экзотических проливов).
     Увы! Как же это всё изменить, при том, что за последние годы принято несметное количество федеральных целевых программ, потрачено около 700 млрд. рублей на Владивостокский саммит АТЭС, даже образовано целое Министерство по развитию Дальнего Востока, но Центр продолжает считать наши края сырьевым придатком, а группа «Любэ» продолжает упорно убеждать земляков о том, что «Рассея – от Волги до Енисея»?..
     Судьба не раз дарила мне возможность путешествовать по многим чудным местам Дальнего Востока. Этому способствовало два обстоятельства: счастье родиться в семье военного и самому со временем надеть военный мундир, а также продолжить состоять на «государевой службе», будучи уже на «гражданке», что само по себе уже предполагало особую мобильность и готовность к перемене мест в качестве непременного условия, сопровождающего служебный рост. А потому она с раннего детства щедро расстилала перед нашей семьей, где я вначале был малолетним её представителем, а затем и главой семейства, свои пути-дороги: от берегов Берингова до Японского морей, и от Станового до Сихотэ-Алиньского хребтов.
     А вообще-то самым удобным и выгодным способом удовлетворить свою любовь к перемене мест, свой интерес к путешествиям являются, несомненно, командировки. Как здорово за государственный счет побывать в тех местах, куда не всегда сможешь (или захочешь по своей воле) добраться самостоятельно. Мне очень повезло в этом, как, впрочем, и в том, что эти служебные разъезды способствовали расширению моего жизненного и профессионального кругозора в понимании скрытых пружин в таких понятиях, как «власть», «экономика», «политика», «уровень жизни населения». Такого бесценного опыта я в других условиях наверно просто бы не приобрел.
     О каждой поездке можно много рассказывать, в каждой из них было что-то особенное, незабываемое. И не только работа, порой, неблагодарная и каторжная, в цейтноте и «на износ», иногда за счет сна. Но и сама обширная их география, интересные встречи, неожиданные знакомства…

     Вот и на сей раз, служебная необходимость подарила мне счастливую возможность побывать в удивительном крае, куда я сам наверно никогда бы не отважился отправиться – в  Якутии. Это была уже моя вторая поездка в эту единственную национальную Республику на территории нашего федерального округа. Первая состоялась за три года до этого, но тогда она была отмечена не только краткостью пребывания и ограниченностью рамками только её столицы - Якутска, но и недооценкой моих усилий со стороны руководства, расценившего их результаты как весьма скромные, тем не менее, стоившие мне многих нервных клеток.
     Эта же, вторая, поездка была много интереснее и познавательнее во многих отношениях. Первая ее часть прошла в трехдневном путешествии на расстояние более чем в 500 км (в оба конца) на северо-восток от Якутска, с посещением двух районов или, по-местному, улусов. А начиналось оно с живописной двухчасовой паромной переправы на правый берег Лены, которая, к моему удивлению, оказалась  величественнее и шире нашего Амура. Затем – знаменитая Колымская трасса,  что берет своё начало в п.Невер Амурской области, на протяжении трех тысяч километров пересекает юго-восточную часть Якутии, пронзает Магаданскую область и заканчивается в «столице Колымского края» - Магадане.
     Контрастов увиделось много, да и знакомство с удивительным якутским народом и чудной природой происходило не из окна республиканских правительственных кабинетов, как это было в предыдущий раз, а непосредственными контактами с населением удаленных от центра улусов.
     Природа приятно поразила своей красотой. Местные жители сказали, что нам повезло, июнь в республике – самый чудесный месяц, недаром именно на него приходится национальный праздник - Ыссыах. Из окна УАЗика проносилась живописная тайга, изумительные голубые озера (Якутию недаром называют страной тысячи озер), перелески, поля, покрытые ковром из цветов. Удивляли бесчисленные стада коров и малорослых, лохматых лошадок своеобразной якутской породы, мужественно переносящих самые лютые морозы. Не менее удивило и то, что паслись они безо всякого сопровождения. На вопрос: «А где же пастухи?», нам было объяснено, что скот у них пасется сам по себе. Выпускаемый поутру на вольный выпас, вечером он возвращается домой самостоятельно, без понукания и принуждения.
     Правда, несмотря на нашу Дальневосточную закалку и привычку к разного рода гнусу, на протяжении всего путешествия нас донимали местные комары, причем представлены они были двумя видами – обычные и местные - невиданных размеров, здоровые, что твои  «мессершмидты», и рыжие, как тараканы. А уж кусачие!
     Встречали и провожали нас на границах улусов как родных - сказывался, непривычный для нас, менталитет якутского народа, родовые корни которого восточные, тюркские. На этих границах есть специально отведённые места, выбранные и оборудованные со вкусом, для проведения неких ритуальных мероприятий, где, как объясняли местные жители, надо обязательно остановиться и поприветствовать принимающую тебя территорию, пожелав ей и жителям успехов и процветания, либо, направляясь в обратный путь, также остановиться и попрощаться  с покидаемым улусом.
     В одном из таких красивых мест, на берегу тихой речки, нас буквально сразили торжественностью встречи - целым ансамблем, в национальных платьях, с красивым пением, и с деревянными кубками кумыса в руках. Мы не знали, как вести себя. На наше счастье эту непривычную чопорность и напряженность обстановки, в которой оказались мы – проверяющие, разрядила смешная маленькая девчушка, с неподдельным любопытством выглядывавшая из-за спин поющих. Стоящий рядом со мной дородный глава администрации района, встречавший нас и оттого преисполненный важности момента, исподтишка показал ей кулак, а ей от этого было ещё смешнее.
     Зачастую местное гостеприимство шло в ущерб предстоящей работе, особенно это касалось организации угощений. Конечно, знакомство с национальной кухней было очень заманчивым и познавательным, она оказалась очень богата и вкусна мясными блюдами, а изделия из местных сортов рыбы, водящихся только в Лене – омуля, муксуна, чира, нельмы – оказались просто восхитительны. Но… график пребывания был очень жёстким, а объем поставленных задач огромен...

     Мы с моим коллегой из соседней с Хабаровским краем области, привлеченным наряду со мной к этой проверке, с удивлением отмечали некоторые странности в развитии экономики и общественной жизни в улусах, кажущиеся неприемлемыми для других субъектов округа. Однако, если учесть специфику хозяйственной жизни и отношения людей, складывающихся в этих северных широтах, где на огромной и суровой в климатических условиях территории, составляющей около двадцати процентов территории страны, проживает всего 950 тысяч человек, из которых сельское население, разбросанное и проживающее в 365 наслегах, объединенных в 34 улуса, составляет 35 %, то становится понятной и эта, кажущаяся для постороннего взгляда необычной, простота существования.
     Как отметил мой коллега, в экономике Якутии господствует социализм вперемешку с государственным капитализмом. И в подтверждение привел пример из жизни жителей одного из наслегов. «В простом селе сельский сход постановил построить поликлинику с больницей. Пошли по селу с худой шапчонкой, но откуда у бедного народа деньги? В местном бюджете денег тоже нет, зато есть прочные родовые связи, которые у них очень сильны и почитаемы. Народ не только уважает своих стариков, но также дорожит и гордится выходцами из своего рода (улуса), которые в жизни добились общественного признания, успеха, положения, в том числе в области бизнеса. Но когда надо помочь обществу, которое его вырастило, воспитало, выпустило в большую жизнь, эти успешные, не мудрствуя лукаво, «отстегивают» на благо своих соплеменников столько, сколько нужно».
     Ну, где еще можно встретить такое и как тут не позавидуешь?! Такой менталитет, согласитесь, выгодно отличается от нашего, где каждый русский человек готов утопить ближнего своего, посмевшего высунуться, жить лучше, чем он сам.
     Повторюсь – да, это отличие оправданно теми суровыми условиями жизни, когда большую часть года на дворе лютые (до 50-60 градусов) морозы и основная задача – выжить на этой огромной территории, что занимает Республика.
     Два слова об истории Якутского народа. С 30-40-х годов XVII века Якутия делит с Россией её исторический опыт и благодаря этому её народ включился в мировое историческое творчество. Хотя сама история народа «страны Саха», или «земли Олонхо» более древняя – предки якутского народа были выходцами из степей Центральной Азии и еще с начала X  века стали расселяться по среднему течению Лены, осваивая северо-восточные территории Сибири. Именно Якутия стала тем трамплином, с которого началось освоение русскими побережья Охотского моря, Камчатки, Сахалина, Курил, знакомства с Японией, освоения «Русской Америки», а затем и самого Амура. А столице Республики – Якутску в 2012 году исполнилось 380 лет и он в два с половиной раза старше Хабаровска.
     И, наверно, поэтому народ Саха прочно прислонился к России, перенял нашу культуру, конечно, со своими, бережно сохраняемыми, особенностями. Православие, не в пример европейским миссионерам в Америке, наши церковные пастыри в XIX веке особо не насаждали, но и мусульманство с буддизмом здесь тоже не прижилось, зато остались зачатки язычества и шаманизма (поклонение духам природы: Огня, Воды, Земли, Дерева, Дома…). Абсолютное большинство фамилий, имен и отчеств – наши, русские, но не современные, а, к удивлению, старинные, давно забытые у нас (Иннокентий, Авксентий, Гавриил). Чего стоит, к примеру, фамилия чиновника одного из улусов – Протодьяконов, не правда ли?!
Пара лирических отступлений из опыта собственного пребывания.
     Мой коллега из местных (кстати, русский), сопровождавший меня по Якутску, высмеял меня, когда, при входе в магазин, я посторонился, уступив место выходящей женщине. Он с сарказмом заметил, что у них так не принято, ибо, проявляя неуместную, на его взгляд, галантность, можно замерзнуть в 60-градусный мороз.
     Когда мы направлялись в один из районных центров и проезжали по Колымской трассе мимо расположенного недалеко от центра села, глава администрации предложил заехать туда ненадолго, и показал находящийся там «музей под открытым небом» - на окраине села были установлены два старинных деревянных храма: Николаевская церковь 1912 года и часовня середины XIX века, разобранные и перевезенные из других отдаленных мест. Было сказано, что эти два памятника старины являются основой создаваемого историко-этнографического музея, куда позднее войдет также целый комплекс якутских построек разного назначения.
     В одной из этих церквей планировалось в дальнейшем проводить православные службы (там были собраны старинные уникальные иконы). Но при этом, в середине  церкви, тем не менее, было расположено… священное языческое дерево, возле которого, согласно местным поверьям, обычно делаются всякие приношения и совершают культовые обряды, далекие от православия. Мои, глубоко запрятанные, православные гены были  возмущены этим кощунством. В сдержанном тоне, но я всё же счёл необходимым высказать  директору музея и главе администрации своё мнение об этом. Они пообещали это устранить.
     Сами себя якуты называют Саха, а свою землю – землей Олонхо. Олонхо – это древний народный эпос, уходящий корнями в далёкое прошлое и передаваемый из рода в род в устной форме, в виде преданий, сказаний, песен и поэм. Сейчас он широко изучается, в том числе зарубежными этнографами (японцами, скандинавами).
     В этих, бережно сохраняемых традициях и понимании важности и ценности каждого человека проявляется и другая особенность народа, меня удивившая. Каждый улус отличается какой-то своей, только ему присущей, изюминкой. Один является родиной поэтов и писателей, другой воспитал плеяду выдающихся музыкантов или спортсменов. Где ещё в России Вы найдете, чтобы: в одном, отдельно взятом, районном центре – фактически том же селе – было построено и функционировало 4-5 музеев, мемориальный центр с аллеей героев Великой отечественной войны, с «вечным» огнем; в другом улусе - народный театр или институт физкультуры и спорта, который был организован на базе спортивной школы, еще в 50-х годах воспитавшей 3-х олимпийских чемпионов по вольной борьбе (!!!), а ныне выпускающий для Республики в год по 40 преподавателей физкультуры. У нас такое не каждый областной или краевой центр может себе позволить.
     Казалось бы, природа настолько богата, в том числе водными ресурсами, что не может быть никаких проблем. Но самая острая проблема – обеспечить людей пригодной питьевой водой. Нет системы водоочистки, а потому люди заготавливают зимой на озерах лёд на целый год вперед, который пилится и складывается где-нибудь в подполе и далее идет на приготовление пищи. Отсюда масса кишечных заболеваний. Каждую весну люди боятся затопления от разлива Лены и ее притоков - страшный опыт разрушения г. Ленска в 2001 году живет у всех в подсознании. А когда угроза затопления миновала, наступает другая напасть – частые засухи и, как результат - падеж скота.
     Земледелия почти нет, основное занятие – разведение скота, в каждом сельском дворе построено специальное облегченное деревянное помещение для зимнего содержания коров и лошадей, называемое «балаган», на зиму полностью обмазываемое навозом, что настолько помогает сохранить тепло, что практически не требует подогрева изнутри даже в лютые зимние холода. Когда-то в таких «балаганах» жили и сами якуты.
 
     При типичном южном внешнем облике (смуглая кожа и выразительные черные глаза) - какая-то чисто скандинавская заторможенность в проявлении чувств и эмоций.  Наряду с этим крайнее, почти детское в своей непосредственности, любопытство. Так, во время моей работы в одном из служебных кабинетов районной администрации над набором на компьютере итогового документа, туда под разными надуманными предлогами приходили или просто заглядывали не менее половины сотрудников администрации. Это было смешно и чем-то напоминало телевизионные репортажи  из мусульманских стран, где в объектив телекамеры обязательно хотят попасть любопытные дети.
     И одновременно с этим - вызывающая глубокое уважение простота отношений между незнакомыми друг другу якутами, к тому же, зачастую, относящимися к разным социальным группам (по принципу – каждый Саха – друг другу брат или сестра).
     Ну, и конечно нам очень повезло присутствовать на национальном празднике, проводимом ежегодно в республике в течение всего июня – Ыссыахе – празднике солнца, тепла и света, который символизирует начало нового года, расцвета природы. В республиканском масштабе он отмечается с 21 на 22 июня – люди встречают восход солнца за городом, на природе, когда наступают белые ночи (Якутск ведь находится на широте Петрозаводска на западе и Анадыря, что  на Чукотке).
     Впечатлений осталось масса. Такого единения народа (и без малейшего намёка на национализм!) я не видел до того нигде. Затасканное ныне понятие «народное гуляние» здесь было представлено в своей первозданной непосредственности и красоте – люди наслаждались отдыхом, теплом, солнцем, природой, общением с родными и друзьями, состязались в силе и ловкости на спортивных соревнованиях. Нужно было набраться положительной энергии, ведь с июля у них начинается тяжелая и изнурительная работа по заготовке кормов для скота на долгую зиму.
     Ну, и в итоге – еще об одной удивительной встрече на якутских путях-дорогах. Возвращаясь из поездки по улусам, не доезжая полсотни километров до переправы через Лену, на пыльной Колымской трассе (а она в своём абсолютном большинстве не асфальтированная) мы случайно встретили идущую в противоположном – северном направлении – бодрым шагом сухощавую загорелую женщину средних лет, очень легко одетую (майка-тельняшка, шорты и кроссовки), впряженную в одноосную двухколесную тележку. Я выразил удивление, на что сопровождающая нас в поездке наша коллега из республиканской администрации быстро сказала:
   - «Виталий Юрьевич, давайте остановимся. Это же известная путешественница из Европы. Неужели не слышали о ней?»
   - «Нет», - удивлённо ответил я.
     Мы притормозили и, открыв дверцу машины, поздоровались с ней. Она улыбнулась и приветливо помахала нам рукой. Мы, заинтригованные, остановились, вышли из машины, разговорились. Оказалось, что это англичанка – зовут ее Рози , и она вот уже полтора года идет пешком через всю Европу и нашу страну до Магадана, а дальше – через Чукотку – до Аляски (!!!).
     Так получилось, что основным её собеседником пришлось стать мне, и я судорожно пытался вспомнить свой (увы) немногий словарный запас, в пределах школьной и институтской программы, изучения английского языка. Мне показалось, что она за эти месяцы общения с такими же, как я «знатоками» английского языка, выучила русский лучше, чем я знал английский. И я пожалел, что рядом со мной не оказалось моих дочери и сына, свободно изъясняющихся на английском языке.
     Вот именно в таких условиях начинаешь ясно понимать всю недалёкость собственного неразумного отношения к изучению другого языка. Воистину права народная мудрость: «Человек столько раз человек, сколько языков он знает».
Как бы мне пригодились их знания для того, чтобы подробнее расспросить эту удивительную, милую и хрупкую путешественницу о причинах, побудивших её решиться на такой отважный поступок. А также о том, как проходило само это путешествие, как она решала свои бытовые и житейские проблемы в условиях дикой природы, зимних холодов, встреч с животными или людьми (а, как известно, «в лесу страшен не зверь, но человек»), чем были заняты её мысли, как она сумела обходиться без посторонней помощи, своими силами на пройденных бескрайних просторах Европы и Азии и, наконец, что её ждало впереди. 
     Мне было бесконечно стыдно за себя и своих земляков, но всё же мы, хоть и с грехом пополам, но понимали друг друга и, мне показалось, в итоге остались довольны этой встречей. Мы угостили её  коньяком, а початую бутылку презентовали ей, которую она с благодарностью приняла, пояснив, что использует его в качестве некоего лекарственно-профилактического средства для нейтрализации микробов, вдыхаемых вместе с пыльным Колымским воздухом. Поделились мы с Рози также едой и чистой питьевой водой.
     В итоге она, порывшись в своей тележке, достала оттуда общую тетрадь и протянула её мне. Часть тетради была уже заполнена многочисленными записями, сделанными рукой разных людей. Я был одновременно и смущён, и горд - она доверила мне написать в походной тетради свои пожелания для нее в письменном виде, в числе записей тех, встреченных ею ранее, которым она, видимо, особенно доверяла. Значит, и я был причислен к их числу, и это было приятно. И еще было вдвойне приятно услышать от нее добрые слова, адресованные отзывчивости и бескорыстности русских людей, чему она была приятно удивлена, а ведь она прошла до этого пешком Данию, Германию, Польшу и Белоруссию прежде, чем вступить на территорию России.
     Увы! Тайна удивительного путешествия этой отважной женщины постепенно отошла в тень, отодвинутая другими командировками, а позднее – повседневными рутинными заботами. Лишь порой, просматривая фотоальбомы прошлых лет и натыкаясь на фотосессию о моём пребывании в Якутии, где на одной из фотографий мы запечатлены на пыльной Колымской трассе вчетвером, радостные, обнявшись, словно давние и близкие знакомые, ко мне возвращалось желание и надежда – отыскать сведения об этой удивительной женщине.

     Да, вы правы – когда что-то очень хочешь и стремишься к этому, оно в итоге обязательно сбывается. Я, в конце концов, нашел информацию о ней и был поражён. Поражен и… очарован. Судите сами.
     Рози Суэйл-Поуп (Rozi Sueyl Poup) – британка, из городка Тенби, что в Уэлльсе. Первая женщина, совершившая пешее кругосветное путешествие, пройдя в течение пяти лет (2003-2008) по дорогам Европы, России, США, Канады, Гренландии и Исландии тридцать две тысячи километров, из которых три тысячи пришлось на Колымскую трассу.
     В её жизни это было не первое путешествие. До этого Рози побывала в песках Сахары, во льдах Исландии, Непале, Косово и на Кубе. В 1983 году с мужем и старшей дочерью совершила  путешествие под парусом из Англии в Австралию и обратно через мыс Горн. Во время этого путешествия на яхте у неё родился сын. В 2002 году её муж Клайв, с которым она прожила счастливо двадцать лет, умер от рака.
     «У нас были прекрасные двадцать лет… У нас было так много планов на будущее… Его замечательные мерцающие голубые глаза всегда выглядели счастливыми. Я любила его так сильно, что желала испытать боль, в десятки раз превосходящую его страдания… И мне нужно было сделать что-то для излечения моей скорби и печали», - напишет позже она в своих воспоминаниях.
Потратив полтора года на подготовку и проложив по карте маршрут через весь земной шар, 2 октября 2003 года, в свой день рождения, эта удивительная женщина отправилась в своё пешее кругосветное путешествие. И это в 57 лет!
     Впереди её поджидало всякое. Впечатлений хватало с лихвой: встречи с разного рода маргиналами на просторах России – перед Москвой её пытался ограбить старик, приставив нож к груди; за столицей, под проливным дождём ей однажды помогли разжечь костёр двое услужливых пожилых господина, оказавшихся убийцами в бегах; в Сибири она подверглась нападению обнажённого ненормального с топором. Но опасность поджидала не только от людей – дикие собаки, волки и медведи тоже были нежелательными товарищами в пути, а ведь спать приходилось в палатке: и летом, и в лютые морозы, а весь свой скарб умещался в небольшой коляске, в которую она была впряжена в течение всего пути.
Её несколько раз сбивали машины, она болела воспалением лёгких, лежала в больнице, на Аляске получила обморожение ног при 60 градусах мороза, а в Исландии поскользнулась на льду, сломав несколько ребер и повредив бедро.
О конце своего путешествия она рассказала так: «Я достигла Англии в августе 2008 года, до дома оставалось 32 мили, когда боль в бедре стала невыносимой… Обратилась в местную больницу и они обнаружили перелом бедра. Но долго в больнице я не задержалась, мне выдали костыли, и я снова отправилась в путешествие на своих четырёх ногах».
      28 августа 2008 года Рози появилась в своем городе, жители которого встретили её с цветами. Приветствовавшим её многочисленным землякам она сказала: «Не могу поверить, что вы пришли сюда ради меня! Я отправилась в путешествие, испытывая боль и горе, а вернулась с верой в жизнь и надеждой!».
Как же назвать этот поступок? Наверно только подвигом. Подвигом во имя Любви, во имя Памяти. До каких же высот самоотверженности способно подняться трепетное женское сердце, какие муки и лишения претерпеть, чтобы пронести высокое чувство через страны и континенты, через километры бездорожья, поборов страх, неудобства, жару и стужу, голод и лишения? Преклоняю колени пред этой Женщиной!..

     Вот такие удивительные встречи порой поджидают нас в путешествиях!