Памяти кота Мартына быль

     Дело было скорее давно, чем недавно, короче, в период «пересменки» между моими замужествами и перехода государства к новому существованию. К чему об этом? Да к тому, что в один из самых трудных периодов жизни я оказалась почти  одна. Одна перед  лицом непроходимых, как джунгли, трудностей. Но была я молодой,  целеустремленной и самонадеянной. А раз так - неожиданно возникшее для урбанистки желание построить дачу ни у кого из друзей не то чтобы шока, - даже удивления не вызвало. Хочу дачу!
 
     Самый близкий друг сказал: "Хочешь – хоти, но знай, что это трудно". Я знать ничего не хотела, и он заказал на какой-то крутой базе очень симпатичный сруб. Проект был мой, все остальное - тоже. А в это самое "остальное" включались такие "мелочи", как  вечно пьяные воры строители;   бульдозеристы, едва не утопившие бульдозер в глине моего участка;  оформление бумаг, пробежки по инстанциям, необходимость решать кучу других проблем - всё это тоже оказалось только моим.

     Дом поднимался ни шатко, ни валко. А я впервые узнала, что не только богатые плачут, но и такие  самонадеянные, как я. Я плакала каждое воскресенье, возвращаясь вечером домой в Москву. Украденные стройматериалы, фундамент, рассыпающийся на глазах. Перечислять обрушившиеся на мои плечи беды до сих пор сил нет. А я практически одна. Друзей много, но у них хватало своих забот. Я никого не звала на помощь.

     Единственный, кто  в дни преодолений был  рядом со мной, - кот Мартын. Красавец! С гордой поступью, с глазищами в полморды да такими умными! Дымчатый окрас. Хвост необыкновенной пушистости. Жил он у старенькой женщины в крошечном домике на окраине нашего кооператива. Был сыт и ухожен. Но разве дело в этом? Он словно почувствовал мою брошенность, мою растерянность... А может быть, он был просто таким же независимым и самодостаточным, как я. Зайдя случайно ко мне в гости, он стал приходить каждую субботу. Что-то нас сдружило.

    Появлялся он тотчас же, как я приезжала. Словно ждал, словно чувствовал. При встрече ласково мурлыкал. Злобно шипел при виде пьяных рабочих. Для меня он был единственным существом, разделявшим мои страдания. И вот ведь удивительная штука: не я каждое воскресенье уезжала от него, а он уходил ровно за час до моего отъезда.

    Наша дружба продолжалась целое лето. Вместе питались привезенной мною снедью. Как всякий уважающий себя кот, он любил выпить. Блюдце для молока всегда стояло на конкретном месте. Он лакал с удовольствием и в отличие от виденных мною котов и кошек делал это неторопливо и с достоинством.
 
    Но вот однажды произошло то, что оставило  в моем сердце навсегда память о Мартыне. Дом был почти готов, во всяком случае, окна и двери заняли свои законные места. Собираясь поесть (традиционно  бутерброды, т.к. до цивильного электричества еще не доросла, печка-буржуйка украдена), разложила еду на столе и отправилась копать грядку. Дверь на террасу была открыта, и через какое-то время, подняв голову, я увидела кота, гордо и сыто выходящего из дома. Он съел или перепробовал всё, что было привезено мною на два дня. Всё!

    Почему тогда не накричала на него, почему не прогнала? Не знаю. Просто села на скамейку, он устроился рядом, и начала объяснять, как он не прав. Доказывала, что друзья так не поступают, что жить мне здесь два дня, а он все переворошил, все перепробовал, а самое вкусное съел. Жаловалась на то, как мне  трудно, как я несчастна. Он внимательно слушал. Было ощущение, что всё понимает. Он смотрел на меня, словно каялся. Потом ушел. Питалась  я два дня только малиной, которая поспела в лесу. Та еще была «сладка ягода»!

    С большим трудом уговорила себя поехать на дачу в следующую субботу. Открываю калитку.  Возле лавочки - Мартын с радостным ожиданием на славной морде. А на самОй лавочке!..  До сих пор вспоминаю с содроганием… На  лавочке аккуратно уложенные одна к одной, с хвостами, ровно спущенными вниз, шесть тушек мышей. Мышей!!! Я никого не боюсь так, как боюсь мышей! Однажды я даже не очень испугалась крокодила, увидев его за дырявой загородкой в питомнике одной из экзотических стран. Но мышей!!! Я заорала. Так, что содрогнулся лес. Я  обвиняла Мартына во всех смертных грехах. Я заливала слезами окрестности.

    Кот долго смотрел на мою истерику, потом спокойно  ушел. Лишь спустя, наверное, полчаса, когда соседка, выбросила куда-то в бозе почивших мышек, я стала соображать, что же случилось на самом деле. И поняла! Мартын, осознав свою вину, решил искупить её. Он наловил мышей. Он не съел их сам.  Он решил накормить меня деликатесом. А я!? Я на него кричала.  Как же стыдно!

   В следующую субботу Мартына не было. На дверях дома его хозяйки висел замок. Кот не приходил ко мне, а я искала его. Я так привыкла к нему, так внимательно слушавшему,  сочувственно покачивающему  роскошным хвостом, хотевшему накормить меня.

   Больше я Мартына не видела никогда. Спустя полгода соседка рассказала, как жестоко загрызли бездомные собаки моего пушистого друга. Как большинство истинных интеллигентов, он, видимо, не был готов к драке.

   Прошло уже немало времени.  А я всё помню Мартына. Доброго, уютного, славного, не оставлявшего меня в один из самых трудных периодов жизни. Давно закончилась «пересменка» между моими замужествами. Давно стоит мой  дом, окруженный цветами. И ярко горят лампы.  И ворчит водопровод. И  нужные удобства, сработанные германцами, в полном порядке. А рассказ этот написан по просьбе  мужа, которому (сердцем чувствую) надоели мои устные воспоминания о Мартыне.

    PS. На снимке, открывающем эту страницу, - не Мартын. В то лето нашей дружбы было, увы, не до фотосессий. Но сегодня, перебирая не одну сотню интернетских фотографий, я наткнулась на эту. Все то же: порода, окрас, но главное – выражение глаз – умное, доброе, все понимающее. Таким был Мартын.