Глава 79. ****ДоС

5-11 февраля 2014г

ИСТОРИЧЕСКИЙ ДЕТЕКТИВ


Глава семьдесят девятая

В свете европейских заморочек на помойном Майдане лидерам безбашенной оппозиции следовало бы определиться, насколько хорошо там, где их нет. С точки зрения - где строже карают? В Европе, заметим, они бы уже давали показания в суде за попытку государственного переворота.

За тотальную жовто-блакитную коррупцию речь не идет. «Кормление с должности» - ментальная потребность украинского чиновника. Но дают мало. Как сдачу на Бессарабском рынке. И еще добавят: «Шоб я столько жил, сколько вы будете идти до Европы».

В России вороватых чиновников презирают, но сажают очень выборочно. В зависимости от заслуг 4-й степени перед Кремлем. А вот чиновника ЕС ни уволить, ни посадить невозможно. Формально существуют два веских повода к расторжению контракта - взяточничество и пьянство. Это, если не уличен в антигейской риторике. Но, во-первых, еще не родился тот следователь, который сумеет доказать факт мздоимства, а во-вторых, нет экспертов, способных уловить разницу между похмельным синдромом и головокружением от успехов в пропаганде педерастии.

Критерии добра и зла размыты до полного улета здравого смысла. Только после 15-летних проб и ошибок Европарламент решил, что считать традиционной водкой, а что воспринимать как теплообмен родственных душ по системе Менделеева.

И стоило мучиться столько лет, истребляя тестируемый продукт, когда на Руси накоплен вековой опыт национального пития? В Кремле времен «царя Бориса» сивушная мотивация определяла политическую жизнь страны, а также и личную - самого президента - как нечаянная радость бытия.

Странно, что эта важнейшая составляющая отсутствует в писаных под Ельцина мемуарах. Странно, поскольку все годы оглашенной демократии - от ее запойного начала до похмельного конца - пили в Кремле по-черному. Кто пил мало, тому мало и доверяли: «Хороший человек, но в коллективе вести себя не умеет». Хороший человек Ельцин держал себя в коллективе подобающе. После первого стакана -казнил, после второго - миловал, после третьего требовал подать ложки.

В его родной деревне Бортки деревянные ложки ценили как уникальный музыкальный инструмент. Страсть музицировать в ходе застолья настолько въелась в сознание президента, что он даже во время официальных приемов, когда уже крепко принято, исполнял на бис душевное соло.

Отбивая ложками такт на чем попало, упоительно вокалировал: «Выгоняла я корову на росу, повстречалась мне медведица в лесу...» Больше слов не помнил, однако и этих было достаточно. Киргизского президента Аскара Акаева едва не забил ложками - лысина оказалась звонкой.

Вывод отсюда какой? В Москве даже евреи до кошерных соплей напиваются - и ничего. В Киеве гастролирующие «быдляки» перекрыли кислород властям, поют и пляшут на этнографических баррикадах Майдана - и тэж ничого. А в Европе могут и не понять оппозиционера, если он не голубой, а просто серый.

В общем, Украина - не Европа. Но тоже и не Россия. Есть, понимаешь, нюансы, которые называются...


Особенности национальной нужды


Помощник президента Ельцина, голубой до синевы Костиков, задвинутый впоследствии послом в Ватикан и вскоре отозванный за чрезвычайное непотребство, не уложился как-то в кремлевский норматив потребления и с устатку перепутал кабину лифта с кабинкой в клозете. Там, в лифте, и справил нужду свою горькую. А дело было в Первом корпусе Кремля, где расположены кабинеты приближенных царедворцев, включая Татьяну, понимаешь, Борисовну. Начальник Службы безопасности президента генерал Коржаков приказал негласно отслеживать нестойких либералов и заносить их фамилии в секретный блокнот с целью последующего доклада Ельцину на предмет увольнения - и не надо нам пьяных слез.

Через неделю блокнот был полон. Словно не интеллигенты трудились в Кремле, а пролетарии всех стран, коим позарез требовалось сначала объединиться для попойки, а затем порознь - в лифт. Еще через неделю Сергей Филатов, тогдашний руководитель президентской администрации, повторил в лифте «ретирадную» ошибку упомянутого Костикова, и генерал Коржаков понял, что его идея с обличительным блокнотом умерла, не родившись. Глупо докладывать Ельцину о том, что хороших людей, умеющих правильно вести себя при дворе, становится все больше. Особенно после Ирландии, где президент Всея Руси на бровях и без штанов пытался проследовать к трапу самолета, чтобы лично пожать руку тамошнему премьеру. А уж после «Калинки», исполненной Ельциным на немецкой земле для потрясенной Европы, инициатива генерала стала и вовсе делом невозможным.

Правда, Филатова к тому времени уже прогнали из Кремля. И назначили руководить исполкомом Конгресса российской интеллигенции. Прогнали не за то, что в лифте нагадил, а потому что нахально лоббировал интересы ЦРУ. А берлинская «Калинка» под дирижерством пьяного в хлам Ельцина была не концом - началом визита. И Гельмут Коль тогда тоже напился до поросячьего визга. Больно стало канцлеру за своего друга Бориса, оттого и проявил международную солидарность. Прибыв на церемонию возложения венков, оба лидера выпали из автобуса на руки своих охранников и пошли, как быки на красную мулету, в сторону прессы, то есть противоположную от места церемонии. И это был еще не конец. Но уже смешно.

На вечернем банкете в российском посольстве пришлось выпроваживать журналистов и погасить прожектора, освещавшие подъезд. Ельцина под покровом тьмы вынесли на руках и уложили в лимузин. Потом его доставили в аэропорт, и президентский лайнер взял курс на Москву. Пилоты скрежетали зубами, потому что самолет с сопровождающими лицами оставался на немецкой земле. Там гульба продолжалась. Звучали тосты за здоровье президента, за успешное окончание миссии, за канцлера Коля, за пилота Нолю, за корову на росе и Большую Медведицу в небе.

Столы ломились от черной и красной икры. Копченые угри были размером с питонов. Однако не все одинаково хорошо вели себя в коллективе. Кто-то занервничал: почему не взлетаем? Уже и стюардесс напоили, и сопровождающие лица лыка не вяжут, а самолет стоит себе и стоит. Оказалось, командир экипажа ждал, когда пробьет полночь. С началом следующих суток летчикам и стюардессам зачтется еще один командировочный день и, соответственно, еще по сотне немецких марок. Трезвый пилот Коля выложил неоспоримый аргумент своей правоты: «Какая разница, где пить - на земле или в небе? Погуляйте еще немного и будет вам радость».

Аргумент поняли. Водку наливали в деревянные ложки. Мир стал несказанно прекрасен, и люди в нем любили друг друга.

Надо заметить, что пили по-черному и за пределами Кремля. Чаще всего в бане. Кстати, события «черного октября» 1993 года изначально названы были «банным путчем». Только после расстрела Белого дома и разгона парламента перестали про это заикаться. Тут тайна за семью парилками. Все началось с обычной пьянки именно что в бане - и конституционный кризис, и падение Верховного Совета, и чеченская бойня. Дело было так.

Парились Ельцин с Хасбулатовым. Когда в седьмой раз исполнили камерный опус президента про корову, росу и медведицу в лесу, Хасбулатов удалой отобрал у Ельцина любимые ложки, не позволив тому отбивать такт по верховной своей голове. Отобрал и отобрал, делов-то. Но председатель Верховного Совета РФ сказал при этом: «Борис Николаевич, у меня прав больше, чем у тебя. Я – глава законодательной власти, а ты всего лишь исполнитель законов, сечешь?»

Исполнитель расстроился. Расстроившись, потребовал у Коржакова еще бутылку. Выпив, рассвирепел. И заехал локтем в ухо председателю Верховного Совета. Хасбулатов удалой размахнулся от души кулаком, целя в набрякший президентский нос, однако руку успели перехватить телохранители. Не позволив тем самым Руслану Имрановичу ответить гаранту адекватно. И затаил он в душе некоторое хамство.

На следующий день заседание Верховного Совета началось с откровенной брани председателя в адрес президента. И жесты были характерные, всем понятные: дескать, ЕБН не просыхает, «работая с документами». А из-за него и его либеральных министров «в розовых штанишках» народ плохо живет. У министров, намекал Руслан Имранович, денег куры не клюют, а у народа их нет вовсе. Потому что вся эта гайдаровская рать, попустительствуемая нетрезвым гарантом, ворует много, а народ - мало. Ну и так далее. Потом Хасбулатов разъяснял подробности в целой серии интервью, и делал это с видимым удовольствием. Саднившее ухо удалого и гордого чеченца требовало сатисфакции.

Завершилась пьяная история известным указом президента № 1400 и сотнями трупов в самом центре Москвы. Через год с небольшим, залив зенки, ввели войска в Грозный, где оставили уже тысячи трупов. Особенности национальной нужды обернулись национальной трагедией.

А потом опять пили по-черному.


Комментарий к несущественному


Дело прошлое, но из этого суетного прошлого родилась историческая быль, претендующая на бессмертие народного эпоса.

Сидел как-то президент и думал: почему народ плохо живет? И додумался: министры воруют много, а народ - мало. Может, и не сам додумался, неважно. Короче, зовет президент к себе премьер-министра и говорит: «Ты почему министрам разрешаешь воровать много, а народу - мало?»

- Ничего не могу поделать, - отвечает тот. - Депутаты в Думе такие законы принимают, что министрам можно много воровать, а народу - почти ничего не достается.

Тогда президент зовет спикера: «Вы почему в Думе такие законы принимаете, что министрам можно много воровать, а народу - мало? Сделай, чтобы наоборот было».

- Ничего не выйдет, - объясняет спикер. - Министры депутатам большие взятки дают, чтобы такие законы принимали. А народ никаких взяток не дает. Потому что у министров денег много, а у народа их нет.

Понял тут президент, в чем заключаются особенности национальной нужды, расстроился, выпил бутылку водки и пошел с нуждой своей горькой выгонять корову по росе. В лифт.


Особенности национальной вражды


Шуты и скоморохи были на Руси издревле. Теснились у трона бранчливой стайкой и благоденствовали. Потому как смех - дело серьезное, государственное. Специально организованный, идеологически выдержанный и материально обеспеченный смех во все эпохи позволял правителям забыть на время про свое бремя. Иван Грозный даже учредил шутовскую столицу в Александровской слободе и намеренно сделал ее потешным отражением Москвы. Штат придворных шутов при Петре I насчитывал 24 персоны, входившие по должности в состав «все-пьянейшего собора» во главе с князем Бутурлиным.

В сталинские времена культура шутовства сильно деградировала. Застольные хохмы на Ближней даче ограничивались подкладыванием яиц под садящегося Хрущева. Памперсов в ту пору еще не было, если кто не в курсе. Никите меняли штаны, и он снова садился на свежие яйца. Заполошное горбачевское правление закономерно трансформировалось в шутовское ельцинское. Страна усаживалась у телевизоров и смотрела судьбоносный цирк под управлением главного скомороха и его Семьи. Если бы в новогодний эфир давали все кремлевско-барвихинские сюжеты без купюр и монтажа, то даже Америка поняла бы, что велика Россия, а завоевать ее просто. Не водкой - смехом.

Пребывание шутов при всепьянейшем дворе «царя Бориса» случалось коротким, как жизнь стрекозы. Народишко вокруг клубился завистливый. Каждый второй враждовал с каждым первым, и все норовили пробиться как можно ближе к телу. А там - Коржаков: «Всем стоять!» Но по-настоящему близкими для Ельцина становились две виртуальные персоны -Альцгеймер и Паркинсон. Сзади бежала на веревочке печень.

Голубым шутом был в ту пору рыжий Костиков, третий по счету пресс-секретарь. Это ему однажды 1 апреля подсунули официальный текст сообщения для передачи в информагентства, ставший хитовым кремлевским анекдотом: «Сегодня президент России Б. Н. Ельцин принял в своей резиденции японского посла за американского и имел с ним конструктивную беседу». Тогда все обошлось, так как сам Ельцин не понял, в чем тут юмор.

Прогнать Костикова решили, когда тот увлекся придумыванием смешных, на его взгляд, кличек. Скажем, ****дос - Ельцин, Белый дом, свобода. Ельциноиды - это, с легкой руки пресс-секретаря, самые преданные сторонники гаранта и его конституции. Патриотическая пресса сразу ввела термин в обиход. То же и Ельцинбульк - город будущего, где не просыхают ни утром, ни вечером. Как юмор Ельцинбульк не воспринимался в любое время суток, ибо это была суровая кремлевская действительность.

Навсегда избавиться от рыже-голубого шута едва не удалось во время рабочего визита Ельцина в Красноярск. История известная. Наскоро посетив стоявший с прошлого года комбайновый завод и пожелав коллективу новых трудовых свершений в деле освоения космоса, президент со свитой отбыл на теплоход для ознакомительной прогулки по Енисею. Пили на всех трех палубах с привычной жестокостью. На самой верхней Ельцин проводил деловую встречу с тогдашним губернатором Валерием Зубовым. Рядом суетился Костиков.

- Как быть с долгами Парижскому клубу кредиторов? - риторически вопрошал ****дос, перепутав Зубова с президентом Франции, коего там и близко не стояло.

- Взять еще и поделить! - подсказал пресс-секретарь.

- Разворовали буквально страну... - раздумчиво молвил гарант, глядя на хищно пикирующих чаек. - Хотя, может, это и не они. Но задушить свободу - это, понимаешь...

- Понимаю, - отозвался Костиков. -Задушить нельзя, изнасиловать - это за милую душу. Прошу указаний.

Ельцин умолк, вникая. Жестом велел Костикову налить. Выпил. Посмотрел пресс-секретарю в глаза. Спросил:

- А куда это Костиков запропастился?

- Уйдите, Вячеслав Васильевич... -прошипел шеф протокола Шевченко. - Вы же видите!..

- Мне сказали, а я не увидел, - куражился пресс-секретарь. В таком состоянии он уже не мог не куражиться. - Чего ты от меня хочешь, мой четвероногий друг?

Шеф протокола натужно засопел. Он не считал себя другом рыжего скомороха. И почему вдруг - четвероногий?..

- Срочно найти Костикова! - приказал президент. - Будем готовить протокольное мероприятие.

- Уже! - доложил Шевченко. - Вот он пластается.

- За борт! - последовала команда.

- Сымай туфли, Слава, - велел генерал Барсуков, бывший при исполнении. - Они у тебя, говорят, итальянские. Там, куда полетишь, не сгодятся.

- Ноблисс облидж, - капризно возразил Костиков. - Полечу в туфлях. Объясняю для прапорщиков: положение обязывает.

Он не верил в свой предстоящий полет, даже когда Бородин, Барсуков и Шевченко ухватили его за разболтанные конечности и стали раскачивать. Эта подготовительная процедура была жизненно необходима, так как верхняя палуба значительно уже нижней, где в тот момент отдыхал в шезлонге Коржаков, и если не угадать траекторию полета с такой высоты, Кремль лишился бы не только пресс-секретаря, но и начальника Службы безопасности. Такая необходимость еще не созрела исторически.

- Бросай! - скомандовал гарант при счете «три». Пресс-секретарь взмыл над Енисеем дивной птицей, обутой в итальянские туфли, однако, будучи от природы существом бескрылым, не мог сколько-нибудь долго парить в воздухе. Во всяком случае у него не получилось.

Когда мимо генерала Коржакова с диким визгом пронеслось неопознанное тело, он ошалело вскочил и подбежал к поручням. Чайки внизу склевывали фрагменты халявной «селедки в шубе» и пьянели на глазах. Спустя какие-то секунды сверху ухнуло второе тело. Оно молчало. Коржаков покрылся холодным потом. Он не мог знать, что это управделами президента Пал Палыч Бородин сиганул на выручку кремлевского однодворца. Коржаков подумал... Ну о чем мог подумать в такую минуту начальник Службы безопасности, когда с президентской палубы, откуда он неосмотрительно отлучился, один за другим сыпятся в воду соратники? О том, вероятно, что следующим булькнет в набежавшую волну сам ****дос. Стало быть, вместо пятой смены блюд на теплоходе решили, что правильнее будет сменить власть в стране. Стремительным домкратом одолев трап, генерал Коржаков обреченно ступил на третью палубу. Табельного пистолета у него с собой не имелось. В шатерной выгородке Ельцин чокался с посиневшим от ужаса губернатором Зубовым и советовал тому не душить свободу слова во Франции. Гарант всех свобод уже поднес к заждавшимся губам стаканчик «Джека Дэниелса», но, увидев главного своего телохранителя, застопорил процесс и строго сказал:

- Куда это у нас Коржаков запропастился? Скажите ему - пусть найдет Костикова. Обещал, понимаешь, жениться, а сам...

- На ком жениться? - машинально спросил Коржаков, все еще не улавливая сути происходящего.

- Ну-у... - протянул президент. - Найдем ему буфетчицу. Пусть подготовят предложения. На Совете безопасности рассмотрим и решим.

- А вот и буфетчица! - с фальшивой наигранностью воскликнул красноярский губернатор и шлепнул официантку, пришедшую освежить сервировку. - Чем плоха невеста?

- Ты кого шлепнул?! - вскипел Коржаков, давая выход смутным эмоциям. - Ты офицера госбезопасности по заду шлепнул!..

- За борт его! - лаконично заключил ****дос. Зубов судорожно икнул и закатился в обморок.

Тем временем Пал Палыч выловил на стремнине сомлевшего Костикова, водрузил ему на плечи спасательный круг и подбодрил высокой поэзией: «Мы с тобой по-русски, Слава, тельник на груди рванем. Ведь сначала было Слово, а кирдык уже потом».

Кирдык состоялся скоро. Все участники речного круиза по Енисею, кроме шефа протокола, были отправлены в отставку. Костикова просушили и, как уже сказано, задвинули послом в Ватикан. В служебное время он волновал своей нетрадиционной ориентацией благочестивых кардиналов, а на досуге писал книгу о диких нравах при дворе «царя Бориса». После выхода ее из печати был отозван и долго болтался по московским тусовкам в поисках новой синекуры, но так и не нашел. Видимо, президент не пожелал отменить своим указом особенности национальной вражды в России. А может, все дело в неласковых пассажах касательно ****доса, подобно этому: «А кто, по-вашему, все пропил и проблевал в стране? Папа римский? Кто «Ельцинбульк» в Кремле создал - Пушкин? Ваш покорный слуга? Семь Соросов его скроили! Откровенно говоря, ваше преосвященство, я глубоко несчастен. Как у нас в Москве говорили: красиво жить не запретишь, но помешать можно. Жизнь прошла, а где подарки? Но я всегда верил, что сначала было Слово, оно же будет и в конце. Вчера я написал небольшую притчу про космонавта, которому угрожала немилость Кремля, если скажет правду. Хотите послушать? Что вы смотрите на меня, как народ на гаранта своего неуловимого счастья?..»


Комментарий к несущественному


Собрался очередной космонавт полететь на ракете в космос. Президент напутствует: «Когда полетишь, посмотри сверху - хорошо народ мой живет или плохо? Потом доложишь». Слетал космонавт, вернулся, является на доклад к президенту. Тот спрашивает: «Ну как, посмотрел?» Космонавт отвечает: «Посмотреть-то я посмотрел, но так и не понял, хорошо народ живет или плохо». «А сам как думаешь?» - допытывается гарант.

«Ничего я не думаю, - говорит герой космоса. - Вижу, что народ поначалу на либеральную кость кинулся, как собака на дерьмо, а когда демократы опустили его ниже уровня Мертвого моря, вмиг Союз нерушимый вспомнил. Ностальгирует, напивается в хлам и... Ну точь-в-точь, как вы, товарищ Верховный главнокомандующий».

Обрадовался президент: «Значит, народ не хуже моего живет!» И наградил космонавта орденом. А сам достал из сливного бачка в туалете бутылку, ополовинил ее и, повинуясь внутреннему голосу бывшего пресс-секретаря, отправился помолиться за счастье народное в церковь Нечаянной Радости на Обыденке.

11-13 января 2014 года