До конца маршрута дошло только трое... 1982

                (Дневники горного путешественника)

                «Лето уходит на юг,
                снова маршрут готов…»
                (Из авторской песни
                Валентина Вихорева)



     Был конец августа 1982 года. Два Олега – Кузнецов и Леденев, Паша Кравченко и я приехали в Архыз. Наши рюкзаки под самую завязку были набиты продуктами и снаряжением. Отдельно был еще семидесятикилограммовый груз – заброска на двенадцать человек. Мы доставили его в ущелье Аманауза и, спрятав там, поздно вечером вернулись в поселок обратно.
 
     29 августа в Теберде мы соединились с остальными участниками, собравшимися в горный поход – «тройку» по Западному Кавказу. Костяк группы составили студенты Ставропольского мединститута, к которым присоединились сотрудники специального конструкторско-технологического бюро полупроводниковой техники. Из Теберды мы дошли за три часа к границе леса в Мухинском ущелье. Вечером на стоянке определились с дежурствами и составом связок.
 
     Следующим днем началась активная акклиматизация. Жанна Романова – отрядный Айболит проверила у всех давление и пульс, выдала витамины, и команда тронулась в путь! Шли не быстро, с частыми остановками, на которых восстанавливали дыхание и силы. Чуть прохладная погода подбадривала нас, печалил только груз за плечами. Но правила игры гласили: жрать хочешь – рюкзак тащи!

     У последнего сырзавода пришлось заняться спасработами. Кузнецов неосторожно спрямил путь через низину под загоном для скота и угодил в вязкое месиво из глины, воды, мха и отходов скотоводческой индустрии (запах от потревоженной массы был еще тот!). Выбраться из коварной ловушки Олег сумел лишь с помощью товарищей. Потом он отмывался в ручейке под зубоскальство приятелей, обрадованных дополнительными минутами отдыха. Пока ждали Олежку, на высоком гребне заметили животное, похожее на тура. Только в бинокль разглядели, что огромные рога оказались просто длинными ушами. И как горделиво стоял этот ишак!

     В полдень залезли на перевал Муху, высотой 2764 метра. Отсутствие категории трудности с лихвой компенсировало количество пролитого при подъеме пота. Спуск в долину Большой Марки изобиловал брусникой и грибами. Шли по знакомым местам, где в мае пытались пробиться к перевалу Арючат. Тогда глубокий рыхлый снег и обильный снегопад заставили нас отступить. Сейчас все иначе. Контрасты между ранней весной и поздним летом просто разительны. Долина ровная и широкая, набор высоты шел по ступенчатым террасам, с которых открывались новые красивые виды. У границы леса мы встретились с пастухом. Он любезно предложил желающим покататься на его коне, а затем возле своего коша угостил нас свежим айраном.
 
     Лагерь к вечеру установили на широкой луговине, окруженной старыми моренами. На другом берегу реки был еще один кош, оттуда к нам пришли двое молодых пастухов, у одного из них на ноге выше колена была рана, замотанная несвежим полотенцем. Два дня тому назад он распорол ногу острым суком, края вокруг раны побагровели и начали гноиться. Будущие врачи обработали пострадавшего по всем правилам искусства Гиппократа и дали ему снадобий про запас.
 
     С утра вчерашние гости появились опять. Они принесли два бидона, в одном из них было еще теплое молоко, а в другом – айран. Раненого повторно осмотрели и перевязали, краснота исчезла, инъекция антибиотика сделала свое дело. После завтрака, сердечно попрощавшись с пастухами, мы ушли к перевалу Арючат. Цирк под ним был обширен и красив, вдоль ручья тянулись полянки с яркой зеленой травой и разноцветьем альпийского луга. Несколько озер у основания противоположного хребта отражали голубизну неба. Подъем на перевал был по большой и крутой осыпи, перешедшей затем в косую полку. Седловина оказалась узким и острым гребешком, где и посидеть толком было негде.
 
     На другой стороне лежал плотный прошлогодний снег. Дальше была осыпь и альпийский луг, вдоль и поперек изрезанный паутиной ручьев и тропинок. Искать среди них нужную нам пришлось долго. Помог спустившийся с верхнего пастбища пастух. Еще раз подтвердилось то, что легче без всяких ориентиров идти к сложному перевалу, чем пытаться разобраться в лабиринте троп возле мест, где обитают люди. На спуске к Аксауту Славик Стасенко усиленно раскручивал меня на медовуху. Мол, то, да се, да третье, пока я не высказал свое мнение: «Сухо, тепло, прохождение перевала проходило в благоприятных условиях… Вот если промерзнете, промокнете – тогда сам буду вам ножом зубы разжимать, чтобы влить порцию!» Славка быстро сообразил, что делать. Забежал вперед, встал ногами в мелкую лужу и закричал мне: «Шеф! Я ноги промочил!» Я рванулся к нему для проведения «воспитательной работы», но догнать не сумел. Слава, как и остальные студенты-туристы, хорошо тренировался перед походом. Обилие ягод и грибов заметно сбавило темп хода. Несмотря на все мои старания и понукания, команда не дотянула до поселка Рудничный пары километров.
 
     Последнее августовское утро. В ручье, возле которого стояли палатки, резвились стайки форелей. Их вид возбудил охотничьи инстинкты участников похода. Вооружившись полотенцем и накидкой, ловцы попытались поймать хотя бы одну рыбешку, пока команда к началу движения не оторвала их от браконьерства.
 
     За полчаса добрались до Рудничного. В склоне горы над поселком были видны входы в штольни. Здесь добывали молибден, ванадий, вольфрам, марганец. Единственная улица между домиков привела на поляну с зенитной батареей. Она держала под прицелом лавиноопасные склоны, не давая накопиться критическим массам снега. Еще дальше – минеральный источник. Утолили жажду и переправились на левый берег Аксаута. Там с трудом пролезли сквозь густой кустарник и березовое криволесье. Вырвавшись из березовых «джунглей», около километра шли по моренным осыпям до самого ледника, где провели тренировку. Большая часть участников впервые в жизни надела кошки и стала учиться ходить в них по льду. Пока варился обед, все выполнили несколько «кругов почета» в кошках по концу языка ледника, старательно вбивая зубья в лед и широко расставляя ноги. Я успокоился, когда новички стали чувствовать себя уверенно и поняли, что кошки держат хорошо.

     Ледовые занятия и обед подошли к концу. По льду и нагромождению камней мы друг за другом поднялись к подножию ледника Западный Аксаут. Его огромное поле, изрезанное трещинами, тянулось до самого перевала. Справа нависал ледопад, стекавший со скал Марухкайского хребта. На юге виднелась седловина нашего перевала.

     Время уже шло к вечеру, я принял решение ночевать под перевалом и поднял в путь команду. Шли в связках. В первой были Олег Пузанов и Виктор Коптяев. Прощупывая склон ледорубами, они намечали трассу. В одном месте трещины пришлось обходить по скалам. Узкая скальная полка резко затормозила движение, не давая возможности сразу всем надеть кошки. В этой суете зазевалась Света Карандина, неловкое движение – и ее каска соскользнула с камня, лягушкой ускакав в глубокую трещину. Я выдал тираду о том, что каска должна находиться на голове, а не рядом с ее противоположностью, и отдал ей свою. Затем стал подгонять отстающих.

     От ледопада, потревоженного то ли командирским голосом, то ли чем другим, оторвался огромный кусок льда и с грозным грохотом устремился вниз. За ним следом понеслись еще два ледовых булыгана изумительно чистой голубизны. Вид разваливающихся на ходу кусков льда прибавил резвости участникам похода лучше, чем мои распоряжения. Скалы, находящиеся в непосредственной близости от линии падения льда, быстро остались позади. Мы вышли на широкое снежное поле под Западным Аксаутом – первой «двойки А» нашего похода.
 
     До перевала оставалось около пятидесяти метров, когда путь преградил широкий бергшрунд, на дне его шумела вода. Ночевать решили здесь. Из бергшрунда достали воду. Слава Стасенко и Олег Кузнецов начали колдовать с примусами. Остальные поставили на снегу палатки, утеплив их пол спальными ковриками, веревками и рюкзаками. У многих участников было секретное оружие – каталитическая грелка – этакая в ладонь величиной металлическая коробочка. В нее заливалось горючее, а затем специальный катализатор начинал разлагать заправку с выделением тепла. Хитрая была штука! В ужин завхоз с моего разрешения выдал всем для профилактики по порции медовухи. Ночь прошла спокойно.

     До завтрака я с Витей Коптяевым совершил разведку пути через бергшрунд и на перевал. Наши голоса спугнули с перевала большое стадо туров. Подгоняемые щелчками фотоаппарата, они убежали по гребню на восток и исчезли в солнечных лучах.
 
     Из палаток вылезли участники похода, откровенно радуясь ясному утру. Я поинтересовался у Леденева, как мол, грелка? Олег, немного подумав, ответил, что все у него дуб дубом, а вот тут – он потыкал пальцем в область чуть выше живота, где она находилась, – тепло! С улыбкой подумалось – сколько же надо грелок для полного комфорта?
 
     Неожиданным развлечением оказался театр теней. На открытой снежной подушке совершенно невозможно было уединиться где-либо для дум о жизни. Лишь в метрах двадцати от лагеря на плато торчал невысокий серак. К нему-то поочередно и устремились потенциальные «сократы». Процесс «мышления» был скрыт, но тень сбоку давала полное представление о происходящем!

     После завтрака по снежному мосту через бергшрунд мы поднялись к большому обелиску в центре перевального гребня, рядом с которым был тур. По гребню расположились полуразрушенные огневые ячейки, чуть поодаль было несколько могил. Рядом стоял строгий памятник бойцам и командирам 810-го стрелкового полка, оборонявшим этот рубеж в 1942–43 годах. Минутой молчания мы почли память павших.

     Погода разгулялась, порой даже казалось, что мы были рядом с солнцем. Под ногами стелились южные склоны Главного Кавказского хребта. Вдали белел каскад водопада Азырт, еще дальше был виден кусочек дороги, ведущей к перевалу Аданге. В том направлении мы и пошли по веревочным перилам вдоль разрушенных скалок, целясь на перемычку между двумя глубокими трещинами. Это был наиболее сложный участок. Я чувствовал в душе напряжение. Именно здесь несколько лет назад погиб по собственной неосторожности турист Ермаков со ставропольского завода «Электроавтоматика». Об этом вчера я рассказывал ребятам, которые сейчас аккуратно спускались друг за другом. Но вот все собрались на снежной площадке. Зашуршала продергиваемая веревка, наверху остался скальный крюк, которому мы доверили свои жизни и здоровье. Он нас не подвел.

     Четырьмя связками двинулись к гребню перевала Карач-Чхалта. Здесь, как и на Западном Аксауте, было несколько стрелковых ячеек с полуразрушенными бойницами. С трехтысячной высоты открылся вид на реку Чхалту, терявшуюся в лесных массивах. Затем спуск по снегу, скалам и лугам привел нас на берег Южного Маруха. Здесь и заночевали.
 
     Второй календарный день осени. С утра пасмурно. Слава Стасенко и Олег Кузнецов пожаловались на ноги. Первый заработал себе вчера растяжение коленной связки, у другого на большом пальце зрел панариций. Оба шли с заметным напряжением. В этот день мы к трем часам дня добрались только до коша под перевалом Аданге, покрыв совсем незначительное расстояние. Здесь попали под грозу с градом, которая заставила остаться в коше на ночлег. Дежурной по кухне была Света Карандина – любитель острых блюд. Ее борщ был очень вкусен! Только жаркий огонь от щедро засыпанного перца заставил сытость наступить раньше, чем показалось дно котелка. Светку слезно попросили в будущем перчить в котелке только свою долю…
 
     На следующее утро команда поредела. Оба хромца – Славик и Олежка, приняв решение не сдерживать группу на марше, сошли с маршрута. Наобнимавшись со всеми на прощание, они поковыляли вдоль Чхалты к морю, пообещав к нашему прибытию в Сухуми накрыть столик.
 
     По грунтовой дороге мы перешли через несложный перевал Аданге на Бзыбь. Вскоре появился минеральный источник. Его вода имела сильный вяжущий вкус и темноватый цвет. Вокруг камни и скалы почернели от отложений соли. Именно поэтому местные жители назвали этот источник Башхацара – Черная вода. Он обладал целебными свойствами. Здесь был народный курорт. Стояло множество шалашей, балаганчиков, палаток. В скалах под источником были выдолблены ниши, в которых страждущие и болящие принимали ванны. Эту воду на наших глазах вывозили отсюда большими флягами на грузовиках и даже вертолетом.
 
     По затяжному подъему мы вышли к другому минеральному источнику в устье реки Шхабзца – притока Бзыби. Здесь прорва спелой малины, ежевики и земляники. Неподалеку находился лагерь геологов.

     Погода к вечеру испортилась. Начался дождь, перешедший в ливень. Мы заночевали на коше в урочище Чамагвары, воспользовавшись любезным приглашением хозяев-пастухов. Ближе к ночи крупными хлопьями пошел снег.
 
     Утро 4 сентября. От коша был виден наш следующий перевал Чамагвара. Его высота 3120 метров, категория трудности – «двойка А». Гребень перевала запорошило свежевыпавшим снегом. После недолгих сборов за пару часов мы поднялись на него. В центре – узкая щель с маленькой лужей-озерцом. Начало спуска на север было чуть выше по гребню.
 
     Я, взяв крючья и скальный молоток, по веревке спустился вниз на широкую полку, откуда начинался спуск дюльфером на ледник Буша. Уже забил первый крюк, когда сверху Пузанов позвал меня обратно. Что-то случилось! Прежде всего поразила тишина, с которой встретили меня. Наташа Климова сидела на рюкзаке, вся в слезах. На лицах ребят растерянность. Лицо Миши Казакова было искажено болью. Оказывается, из гребня вывалился большой камень, который придавил правую ступню Наталье и чуть было не увлек за собой парня. Я сразу спросил: «Что с ногой? Разуйте, посмотрите!» В глаза бросился потемневший и разбухший от крови грубошерстный носок. Наверное, у всех в голове была одна и та же мысль – что делать? Замешательство длилось минуты две-три, затем будущие медики начали оказывать пострадавшим первую помощь. Я, стоя в стороне, напряженно думал: куда и как? На север в Архыз или на юг в Грузию? Вспомнил – геологи вчера говорили, что ждут вертолет, который должен лететь в Сухуми. Спуск на север очень сложен и долог. Все! Идем обратно!
 
     Наташу подняли на сцепленных руках и стали осторожно спускать по осыпи, Миша шел сам, временами переставляя левую ногу двумя руками – у него было растяжение связок. Остальные несли их вещи, помогая идти Мише и подменяя несущих Наталью. Идти было трудно, пару раз носильщики оступались, принимая в падении Наташу на себя. Осыпь закончилась, появилась тропа. Коптяев из бухты веревки сделал беседку. Одна половина ее легла на плечи, в другую посадили нашу подругу. По тропе ее нес уже один человек. Миша шел сам. Под оханье и аханье пастухов разместились в том же коше, где ночевали. Женя Кромер и кто-то еще убежали к геологам. Спустя час вернулись и сказали, что нас пообещали взять в вертолет, но его еще нет из-за плохой погоды. Оставалось только ждать.

     Вечером приняли решение, что эвакуировать пострадавших будут Леденев, Кравченко, Кромер, Романова и Карандина. Пузанов, Коптяев и я уходят добивать маршрут. Встречу и контрольный срок назначили 10–11 сентября в Сухуми, на турбазе имени ХV Съезда комсомола.

     Ранним пасмурным утром 5 сентября – прощание. Мы расстались без лишних слов и сантиментов, но с большим беспокойством друг за друга. Одни оставались ждать вертолет, другие уходили за перевал навстречу новым испытаниям. Что и как сложится, будет известно через неделю.
 
     Уже было восемь часов вечера, когда наша тройка под дождем вышла к Аманаузскому ущелью. Возле устья Аманауза произошла встреча с группой из Ставрополя, которую вели к морю Коля Соколов и Люда Ульянова. Они в темноте узнали мой голос, кто-то крикнул: «Жижин!» Я так и присел от неожиданности. Мы не откровенничали о наших делах и быстро расстались с земляками. Уже при свете фонаря был вскрыт тайник в моренном валу. Нагруженные найденными на Наурской тропе грибами, мы взяли из заброски только банку с концентрированным молоком, мешочек со свежей картошкой, масло и заветную фляжку. Остальное чуть присыпали до утра. Поднявшись выше метров на пятьдесят, на первой же ровной площадке поставили палатку. Рядом журчал ручей, у которого почистили грибы. После долгого дневного перехода и сытного ужина с порцией командирских мы быстро заснули.
 
     Всю ночь возле палатки лазил небольшой шустрый зверек, в котором утром опознали ласку. Она уже настолько привыкла к туристам, что брала подачки чуть ли не из рук. Много было восторгов по этому поводу, пока мы не подошли к месту спрятанной заброски. Здесь увидели такое, что сразу обозвали ласку «наводчицей». Пока мы вчера вечером тушили в молоке грибы, медведь «тушил» оставшиеся в заброске продукты. В скорбный реестр навсегда утраченного пришлось внести два с половиной килограмма сала, около полутора – сыра, пару – сахара, все супы-концентраты, конфеты. Кроме того, косолапый бандит разорвал и разбросал несколько пакетов с крупами и макаронами… Получилось что-то вроде незапланированной полудневки, во время которой мы на коленях с ложками в руках пытались собрать остатки продуктов. Можно было только поразиться нашему знанию выражений великого русского языка, произнесенных в адрес прожорливого визитера. Исчерпав свой лексикон, мы на все махнули рукой. На маршрут вышли только после полудня, забрав с собой всю тушенку, сгущенку, шпроты и лук. Остальное оставили разложенным на камне. Пусть воспользуется тот, кто найдет, все равно все не унести. Медведь, по справедливости, помог нам в этой проблеме.

     Тропу, по которой шел классический выход на Аманаузское плато, мы, по незнанию места, попросту пропустили. А когда поняли это, было уже поздно и далеко возвращаться. После изучения в бинокль кулуара с ручьем, вытекающим из ледниковых озер, решили двинуться по нему. Крутой взлет занял у нас около двух часов. Где-то нужно было протискиваться по узкой полочке между потоком воды и скалами, где-то была возможность снять рюкзак и передохнуть на удобном месте, дважды пришлось переходить на другой борт кулуара под водопадом! Штормовки наши отсырели, ноги промокли, но мы все же поднялись на Аманаузское плато и поставили там палатку. Изучив дальнейший путь, завалились спать. В этот день мы прошли меньше пяти километров.

     7 сентября вышли на маршрут с первыми лучами солнца. Погода, после нескольких сырых дней, обещала быть отличной. У самого подножия ледопада вскочила стайка горных коз и убежала почти по отвесной стене, вызвав чувство острой зависти: «Нам бы так! А еще лучше – летать!» Но перья у людей, к сожалению, не растут…

     По ледовому склону, маневрируя между трещин, в связке поднялись к фирновому плато. Сплошных разрывов в леднике не было, это облегчило путь. Только в одном месте пришлось тянуть перила через узенький мостик между трещинами. И вот перевал! Категория трудности «двойка А», высота 3000 метров. Несколько мемориальных табличек на скалах, кругом суровый вид. Из тура извлекли записку, сделали несколько панорамных фотоснимков и уточнили по карте расположение перевалов в верховьях Лабинского ледника.
 
     Перед спуском мы устроили перекус, ибо горы любят сильных, а сильные любят жрать. На ледник спустились, прижимаясь к скалам Азимбы в обход ледопада. По ровному как стрела гребешку моренного вала вышли на альпийский луг, где появилась тропа. Здесь сняли надоевшие обвязки и просушили пропотевшие майки и штормовки. После отдыха чуть ли не бегом устремились в долину Большой Лабы до места, где в нее впадал Цегеркер. У слияния разместились привалом на обед. В котелок закинули по банке тушенки на каждого и накрошили лук. По случаю прохождения определяющего перевала приняли по крышечке огненной воды
 
     Пока обедали, мимо прошло несколько туристских групп. Пешеходники из Костромы присели неподалеку от нас. Их предводитель выглядел весьма колоритно. Шел он в разбитых кедах и в болоньевой ветровке. Новые ботинки были привязаны к большому рюкзаку. Пузырившиеся в коленях брюки были перехвачены офицерским парадным поясом, за которым торчал огромный нож с рукояткой из рога, больше походивший на абордажную саблю. Этот предмет, мешавший владельцу нагибаться, был для него либо символом власти, либо атрибутом для совершения какого-то ритуального обряда. Мы же в одних трусах не выглядели столь авторитетно. Но «пират» из Костромы заметно увял, когда увидел наши рюкзаки с притороченным к ним снаряжением, которое отливало никелем и хромом, а также каски и мотки веревок. Это оказалось круче…

     Долина Цегеркера оказалась удивительно уютной. Ровная тропа через час вывела нас на широкую седловину перевала с неглубоким озером. Солнце уже закатывалось за хребет, и повеяло вечерней прохладой. Однако прогревшаяся за день вода манила нас. Переглянулись, как бы спросив друг друга: «Идем? Раз, два, три!» – и бросились к рюкзакам за мылом и полотенцами. Удовольствие от купания было огромным. Палатку поставили рядом с озером. На ужин была жареная тушенка с луком и чай с сухарями, которые медведь почему-то проигнорировал.
 
     Утром мы взяли курс на перевал имени 25-го погранполка. Спустя полчаса на склоне справа увидели принижение, показавшееся с виду легкодоступным. Посоветовавшись, решили сделать радиальный выход на предполагаемый перевал, за которым должен был находиться большой ледник. Оставив рюкзаки, полезли наверх, взяв с собой только ледорубы и фотоаппарат. Оказалось, что видимый гребень еще не был перевалом. За ним скрывался небольшой цирк с осыпными стенками. В центре цирка лежал снег. Нами уже овладел азарт поиска. По крупнокаменистой осыпи мы вскарабкались на следующий гребень и увидели верховья большого ущелья. Под снежной подушкой, венчавшей нашу седловину, раскинулся ледник Абгицко, из которого брал начало Алаштраху – приток реки Санчаро. Я запечатлел панораму цирка – пригодится потом, если придем сюда! Олег нашел тур с запиской, датированной 1980 годом. Оказывается, мы вышли на перевал Грибзу, категория трудности – «двойка А», высота около 2400 метров. Оставив свою записку, вернулись обратно, подняли рюкзаки и двинулись дальше. А там…

     На осыпи лежали россыпи мин, гранат, части касок и другого военного снаряжения. К перевалу поднялись не сразу, рассматривали и фотографировали следы войны. По всей длине гребня находились остатки стрелковых ячеек. То тут, то там виднелись спекшиеся от грозовых разрядов горки стреляных гильз наших винтовок и немецких автоматов. Лежали неизвестно кому принадлежавшие побелевшие человеческие кости и обломки черепов. Когда-то здесь кипел жестокий бой, после которого мало кто остался в живых, да и выжил ли кто-нибудь? Мы пробыли здесь больше часа, стараясь увидеть и запомнить как можно больше. В камнях нашли затвор то ли противотанкового ружья, то ли крупнокалиберного пулемета, на котором был выбит номер Л-5058. И снова кости, кости… Ошеломленные увиденным, пошли вниз.
 
     По осыпи и простым скалам мы спустились к реке Санчаро. Вдоль нее тянулось множество троп. По одной из них поднялись на Санчарский перевал. Здесь было много обелисков и памятников его защитникам. В небольшой землянке на грубом столике лежало несколько планшетов с фотографиями военных лет, портретами защитников перевала. Вокруг валялись заржавевшие гильзы и остатки военного снаряжения.
Записки в туре не оказалось, зато встретили пастуха, искавшего свою лошадь. Он провел нас к месту на гребне перевала, откуда были видны крыши села Псху. Это вызвало у нас большой прилив энтузиазма и энергии. Вскинув рюкзаки, мы чуть ли не полчаса бежали с перевала. Опомнившись, я резко остановился: «Зачем?» Еле докричался до ребят, которые успели оторваться далеко ­вперед. Действительно, зачем? Что нам делать поздним вечером в незнакомом селе, когда вот – уютная площадка среди можжевельника, рядом ручей с чистой водой, в рюкзаках еще хватает запаса тушенки и лука. Витя и Олег согласились с моими аргументами. После ужина устроили разбор нашего полета. У каждого нашлось что высказать.
 
Для себя я сделал несколько выводов:
— Подбор участников похода должен проводиться по критерию единства цели. Не должно быть места соблазну, который создает запах моря, принесенный ветром на третий-четвертый день пути.
— Надо тщательно изучать предстоящий маршрут по картам, отчетам и рассказам бывалых людей. Обязательно знать заранее, как и куда можно сойти с любой точки маршрута.
— Большое количество участников – неизбежные потери времени на технически сложных участках.
— Присутствие в команде опытных туристов – залог успеха похода.
— Все время нужно быть внимательным и осторожным.
 
     Горы шуток не приемлют и ошибок не прощают. Понимание этого называется опытом, который приходит к человеку по истечении времени. Опыт может быть разным, в том числе и горьким. Из двенадцати человек к концу путешествия пришли трое, что не сделало мне чести как руководителю.
 
     9 сентября под грозой мы спустились в Псху – село медоваров. Отсюда на попутном грузовичке переехали через перевал Анчхо. Казалось, все закончилось. Ан нет! Возле одного из ручьев, столь редких на южных склонах, водитель притормозил, чтобы напиться и набрать воды. Коптяев, с утра мучившийся жаждой, прыгнул с кузова и зацепился ногой за борт. На земле он приложился головой о камень и потерял сознание. Это было уже выше моего разумения и сил! Взвыв что-то нечленораздельное, я с Олегом тут же оказался рядом с ним. Рассеченный между бровями лоб, струйка крови и никаких признаков жизни. Это длилось несколько минут, которые мне показались невероятно долгими. Лоб протерли спиртом, наложили повязку. То ли от запаха спирта, то ли от чего другого Витя наконец открыл глаза и пришел в себя. Дальше поехали, придерживая Витю с двух сторон.
 
     Еще несколько километров по лесной дороге – и мы попали к автостраде Авадхара – Гагры, где увидели широкое зеркало озера Рицы. Поздним вечером мы воткнули штычки своих ледорубов в Черноморское побережье.

     Встретившие нас на турбазе товарищи рассказали, что Наталья, после получения помощи в травмпункте, уехала домой с Леденевым. Для родителей – она попала в колхозе под трактор. На вопрос, как они их убедили в этом, ведь у ребят были рюкзаки, ледорубы и прочее, Олег ответил: «Я хоть и дурак, но все это спрятал на вокзале в камере хранения!» Через год они с Наташей поженились. А еще через два года прошли со мной искрометную горную «четверку» по Архызу, в которой было три новых перевала, в том числе первопроход через один из сложнейших перевалов в Архызе – Пшиш Узловой. В составе группы были также Коптяев и Пузанов.
 
     Казаков остался на море у своих родственников, где оздоровлялся, принимая морские и воздушные ванны. Ходил он уже без напряжения. Через день, после импровизированного банкета, мы уехали домой.
 
     Пережитое не прошло даром. Родные, открыв дверь и увидев меня, сказали, что мое лицо было серого цвета. К ранее сделанным выводам добавился еще один: поход заканчивается только на пороге родного дома!


                Ноябрь 1982 – апрель 2005 года

Фото автора. Утро на леднике Западный Аксаут


Невозможность разместить откорректированное замечание на рецензию Владимира Иноземцева вынудило ввести их в текст произведения.

Рецензия на «До конца маршрута дошло только трое... 1982» (Виктор Жижин)

Да, Виктор, сложный у Вас маршрут.
Я тоже походил в тех местах: Уллу-Марка, Оручат, Бадук, Северо-Каракайский.
Вот фото тех мест - Аксаутские ледники:
https://yadi.sk/a/oxeTWlTQ3VSsn9/5aef91f63f0eee1ee6e57b19

Владимир Иноземцев   06.12.2018 20:58




Замечание к рецензии

Здравствуйте, Владимир!
Спасибо за внимание к моему рассказу. Маршрут, о котором рассказано в нём был третьей категории сложности. Трудным его при других обстоятельствах называть не было бы причин, но вот сложилось так и пришлось напрягаться...
Главное, что после этого похода я извлек для себя урок и в последующих путешествиях старался не допускать возникновения подобных ситуаций. Правда, от случайностей никто не застрахован, но более 60 пройденных по Кавказу маршрутов от первой до шестой категории подтвердили правильность сделанных выводов.
На перечисленных вами перевалах Уллу-Марка, Оручат, Бадук, Северо-Каракайский приходилось бывать и не однажды. Очень красивые и памятные там места!
Посмотрел ваш фотоальбом, хорошие фото! Думаю, что они были бы ещё более привлекательными, если бы имели поясняющие подписи (надписи), конкретизирующие заснятые места - такое-то ущелье, река, вершина. На Кавказе много мест, которые похожи друг на друга и только тот, кто фотографировал их, может правильно сказать, что и где.
Прошу извинить за некоторую придирчивость, просто к тому обязывает моё положение председателя МКК при Ставропольской федерации спортивного туризма.
С пожеланиями благополучия на финише 2018 года!

Виктор Жижин 06.12.2018  22:54