Аккордеон

 

                АККОРДЕОН

               Светлой памяти моей тётушки  Доры Михайловны

      Сегодня видел во сне свою покойную тетушку.  Будто бы она спрашивает у меня:  деточка, а где же твой аккордеон-то?  А я ей отвечаю: да вот же он, на комоде. Под салфеткой.   Она подняла салфетку, погладила его перламутровые клавиши и сказала:       - Молодец, что не продал, он тебе еще пригодится. Потом посмотрела на меня, перекрестила и исчезла.  А я срочно проснулся.  Долго размышлял  к чему бы это, ведь столько лет прошло, как ее не стало.  Вспомнил даже то, что она когда-то мне говорила: если кого во сне увидишь, надо непременно помянуть этого человека. Иначе он снова к тебе придет.  А помянуть можно по-разному: можно свечку в храме поставить, можно милостыню подать. Не обязательно много, сколько не жалко, по средствам.


            Ладно, помянул. Купил пирожков на базаре в киоске,  положил на прилавок женщинам-молочницам: помяните рабу божью  тетушку Дору. Им, видимо, не надо  и объяснять ничего. И пошел  по своим делам. А сам все  про этот сон думал. Вечером сел ужинать, налил себе стопочку, прочитал   «вечную память», выпил, закусил и стал вспоминать,  как  я купил этот аккордеон.


   …    После окончания школы киномехаников по путевке райкома комсомола я приехал в новый целинный поселок недалеко от Ордынска.  После нашей богом забытой Хмелевки здесь все для меня было как в той сказке про тридевятое царство. Столько новых людей со всех уголков нашей огромной страны, столько всякой техники. А главное то, что я там оказался,  не боюсь этого слова, самым желанным человеком: кого больше всех ждут на полевых станах и бригадах? Конечно – почту.   И кино. Ничего другого здесь пока что  не предвиделось. Работали, правда, как черти  и ребята, и девчата – поднимали Целину. Чтобы накормить страну. А вечерами у костра песни  и пляски чуть не до утра. А завтра – снова работа.   И так каждый день. Ни каких выходных, пока не отсеемся и не отрапортуем кому надо.  И вот  в бригаду приезжает КИНО!  Это же просто праздник! А кто главный на этом празднике? Конечно КИНОМЕХАНИК!  Ему и самый вкусный ужин, и самая мягкая постель, и отдельный рундук в вагончике. Вот так и было.


   И вдруг приезжает к нам целая  агитбригада  из города!  А среди них один очень эффектный  артист  с аккордеоном. Ах, как он играл! Особенно  полонез Огинского  «Прощание с родиной». Ничего подобного   до этого я не слышал ни в кино, ни по радио. Просто блеск! Какая техника игры!  А какой инструмент! Сплошной розовый перламутр с серебром!   Я просто заболел, иначе не скажешь: непременно куплю такой же и научусь играть не хуже. Даже имя этого артиста  запомнил:  Отто Пильберг. Толи немец, толи еврей, да и неважно кто, но мастер от бога.


       Среди наших ребят  один парень - Тайма Саар, эстонец, по-моему,   играет нам вечерами на своём аккордеоне всякие танцы. Конечно, не Пильберг, но все-таки кой-какие уроки может дать. Уговаривать его долго не пришлось, согласился, если я  ему починю радиоприемник.    Он его тоже привез  оттуда вместе с аккордеоном  «ALLEGRO» и мотоциклом  ВМW. Пришлось повозиться.   Вот так я познакомился еще и с немецкой радиотехникой марки «NORA». Уроки наши давались мне легко.  По мнению Таймы у меня был неплохой музыкальный слух. И через каких-то пару недель я уже наяривал «Польку-бабочку» Алябьева,  чем  несказанно   порадовал наших любителей  быстрых танцев. А заодно неожиданно легко наловчился ловить  на  «NORE»е  зарубежные станции, о которых наши тогдашние радиоприемники и не слышали.  Конечно, мы и

 

антенну установили небывалой конфигурации по тем же Тайминым журналам «FUNK», чем довольно быстро  заразили многих наших ребят. «Посылторг» не успевал принимать заказы на самый популярный в ту пору  приемник  «Балтика», который при детальном рассмотрении  оказался родным братом «Норда», только уже в нашем ящике. Это увлечение несколько позже переросло в радиоклуб  со своим позывным  УА9ОГМ,  с чем тоже пришлось немало повозиться именно мне.  А наши занятия музыкой продолжали продуктивно развиваться,  и  к моменту окончания сева я уже освоил  некоторые пьесы из журнала «Сельская новь».

     И  вот отзвучали торжественные доклады, вручены  «Почетные грамоты» и вымпелы Передовиков, получены  зарплаты  и премии. Теперь можно кое - что  себе позволить. Вместе с отпускниками  я еду в город с ворохом самых разных планов и поручений.  Первым делом   планирую  купить мотоцикл, чтобы не кататься по бригадам на чьих-то, а иметь СВОЙ. Ну и, конечно, аккордеон! Это даже важнее мотоцикла. Только бы хватило денег, потому, что  цены на них я уже,  примерно, знал.   Да еще не мешало бы кое-что матери отправить. Там две сестренки и брат,  еще школьники, им надо помочь. Дилемма. И не легкая.  Ладно, как-нибудь выкручусь.

   …  Напротив первой поликлиники в Новосибирске есть хитрый магазин  «Авто-мото-вело-фото-тракторо-телего - сбыт». В этом заведении можно купить всё от иголки до автомобиля.  Вот туда я и наладился в первую очередь.      Посреди торгового зала  стоит новенькая «Победа», но нет мотоциклов. Продавец посмотрел на меня подозрительно.   Думаю,   мой прикид ему не понравился, потому, что он  спросил: а деньги-то у тебя на мотоцикл есть?  Я ему ничего не ответил, но всё же решил в первую очередь немного приодеться. В ближайшем универмаге купил китайские штаны,  рубашку и куртку.  Носки и парусиновые туфли тоже долго искать не пришлось.

      И вот в таком наряде с  авоськой  гостинцев явился к тётушке. Она была просто поражена моим видом. Наскоро вытерла мокрые руки об передник, но обнимать меня не стала. – Ой,- говорит, -  да откуда ты такой форсистый? Тебя просто не узнать. Мимо бы прошла – не узнала.-  И долго еще расспрашивала и удивлялась. А когда пришел с работы дядька, прямо с порога ему:

- Петичка, посмотри,  кто к нам пожаловал. Просто интелего! -  Дядька крепко меня обнял и коротко подвёл итог:

  - Молоток, Кольша!  - И, уже сидя за столом,  я  поведал им о своих планах. Тётушка только ахала и всплескивала руками:

  - Надо же! Вот где жисть-то, Петичка. А мы тут роемся в  старье и рады. Живём с базара, сам знаешь. Всё дорого. Да и нет в магазинах- то  ничего. А у них там, вишь ты, всё есть. Только мотоциклов нету. Да кардеонов.  Видишь, чё парень   купить надумал. Это ж какие деньжищи!  Матери бы послал, она бы корову хорошую купила. Сена бы запасла на зиму, дров.  Ребятишек бы приодела.

     Я не стал ей ни в чём возражать. Права она на все сто. И успокоил:

 - Не переживай, тётушка,  я за лето заработаю. А пока обойдутся.  Чай, с голоду не помирают.  И  дядька поддержал меня:

   -  Знаешь, мать, это мы привыкли жить по-старинке, а у них там всё по-другому. Нам теперь за ними не угнаться.

Дальше события развивались так:   Я поехал в  Музторг. Магазин большой, но выбор не велик. Гитары и балалайки,  духовых - на целый оркестр. А вот аккордеонов нет. Ни каких. По моей просьбе продавщица дала мне адресок, и я поехал.

 Вот он, старинный купеческий дом рядом с оперным театром с вывеской  «Музпрокат».  Обращаюсь к немолодой,  густо накрашенной даме, объясняю цель  визита. Она только руками развела:

 - Мы не торгуем инструментами, мы их сдаём на прокат. Но подождите минутку, я сейчас спрошу Исак  Абрамовича.- И вышла в соседнюю комнату. Через несколько минут вернулась и пригласила меня пройти. За огромным старинным столом сидел седой представительного вида мужчина. Он внимательно  выслушал меня и стал набирать  номер  на таком же старинном телефонном аппарате. Долго слушал гудки  и,  когда ответили,  расплылся в нежнейшей улыбке. Далее разговор шел на незнакомом языке. Минут    десять. Потом что-то написал на красивом бланке и подал мне его, сказав:

    - Если уж так сильно надо, вот тебе адрес моего хорошего приятеля. Он мастер по этой части и, надеюсь, сможет тебе помочь. – Я поблагодарил его и сразу же отправился по указанному адресу. Благо не так далеко. На улице Ермака, 36. Большой двухэтажный особняк за высоким забором с мощными тесовыми воротами  и табличкой «Во дворе злая собака».  Нашел кнопку звонка, хитро спрятанную под дощечкой. Нажал. Подождал. Открыли не сразу. Женский скрипучий голос спросил: кто там? Я ответил, что имею записку от Исака Абрамовича. Открылась небольшая калиточка, и я вошел. Женщина довольно растрепанного  вида проводила меня на второй этаж. Я еще никогда не бывал в таких хоромах. Старинная мебель с резными зеркалами. На высоком  комоде –огромный радиоприёмник   «МИР».  А вот и хозяин, смотрит на меня с нескрываемым интересом.

    -Молодой человек имеет музыкальное образование?                -Да нет, говорю, самоучка.                - А какой инструмент вас, конкретно,  интересует?                - Аккордеон,-  отвечаю,-  желательно немецкий или, на худой конец, итальянский.- Хозяин делает удивленное лицо:                -  А вы знаете, молодой человек, сколько стоит такой инструмент?                – Догадываюсь, - отвечаю.                – И вы имеете такую сумму?                – Конечно. - Он долго и недоверчиво смотрит на меня, а потом открывает  высоченный шкаф и  ставит  на стол  красивый футляр. Я так и замер.  Он открывает  и достаёт из его недр великолепный  восьмирегистровый «ВЕЛЬТМЕЙСТЕР». Вот это да!                - Сколько же стоит такая красота?  - Он называет  цену. Я чуть не упал. У меня даже половины такой суммы нет. Хозяин понял меня без слов. Закрыл футляр. Убрал обратно в шкаф. Достал другой,  поменьше.  И пояснил:                - Это ----    итальянский «АККОРД». Я его купил случайно. На вокзале. У проезжего офицера в сорок пятом.  На нём, в своё время, играл сам  Эдди Рознер,  Юрий Дранга, Джозеф и Тито Коломбо, Борис Тихонов, Тони Мурена,  Валерий Петров.   Если эти  имена  вам о чем-то говорят.

 - Слышал, конечно, - отвечаю, - правда, только на пластинках.  А  сколько стоит этот?

  - А какой суммой вы располагаете? Давайте будем исходить из  этого.  Я назвал. Он задумался.

   - Вы знаете, молодой человек, мне один неплохой музыкант предлагал за него вдвое больше, но мы не сошлись в цене. Между прочим, у него довольно приличный инструмент, но он хотел именно этот. Почему – не знаю. Он даже звонил мне несколько раз, не передумал ли я. Кстати, не могу ли я услышать  вашу игру?  Я послушаю  и подумаю. Очень жаль, что такой инструмент стоит без пользы.

С неописуемым трепетом взял я в руки это сокровище, надел ремни и  взял  несколько аккордов. Он сделал удивленное лицо.                – У кого вы учились так резво брать триммоло. – Я назвал имя Таймы Саар.                – К сожалению,  не приходилось слышать.  Но  очень даже неплохо. Попробуйте что-нибудь еще.                Я попробовал. Молдавский танец   «Жок». Вижу, понравилось.  Я выдал еще  и «Финскую полечку».

   -А что, очень даже ничего. Правда,  над техникой надо еще поработать.                – Так у меня  даже инструмента нет.                – А знаете, что я вам посоветую: купите пока наш  новосибирский «Аккорд». Конечно, это не ахти какой, но для начала он будет и по средствам, и по размеру. Я думаю, вам пока и не нужен многорегистровый, достаточно вполне и трех. А когда научитесь и поймете, что вам этого  станет недостаточно, тогда можно будет и что-то посолидней.    Надеюсь, адрес мой вы запомните.

   На том и расстались.  Поехал в универмаг, что на площади. Но там  стояли одни гармони-хромки,  да тульские баяны. Долго рассказывал продавщице о своих планах, и она посоветовала  поехать в комиссионный магазин к Центральному рынку  на углу Крылова и Каменской.                И  не зря я сюда приехал. В этом маленьком заведении оказалось сразу три инструмента. Я выбрал итальянский «АЛЛЕГРО». Конечно,  трофейный и сильно потёртый, но какие тембры! И желто-золотистый перламутр.  Лёгкий на удивление. И главное – не дорогой!  Я попробовал несколько аккордов. Посетители навострили  уши, даже забыли зачем пришли. Окружили меня, приготовились послушать. Ну что ж, слушайте на здоровье. Я выдал «Молдавеняску», такой эффектный  и быстрый танец. А какой тембр! Просто фантазия!   Мне даже зааплодировали.  А что, мы тоже не в сору найдёны. Беру!

   Вот с этой красотой я и заявился к тётушке. Как она, бедная, охала и ахала, разглядывая моё приобретение, гладила его,   даже подышала и стерла следы своих ладоней.  Я слетал в ближайший гастроном, что на Гоголя, рядом с зоопарком, затарился и бегом обратно. А тут и дядька подъехал. И тётушка подсуетилась. Накрыли стол. Дядька не ожидал такого поворота событий, но  поздравил меня с покупкой.

  Пока он мыл руки, а тётушка  ставила самовар, я  порадовал их своей игрой. Тётушка даже прослезилась:                - И в кого же ты пошел. В нашей родне отродясь не было гармонистов. Отец – то  тележного скрипу боялся  и вот тебе на!  Ты в деревню-то как-нибудь заверни, порадуй мать. Да что ты! Там же не поверят,  пока сами не увидят и не услышат. Надо же! – продолжала удивляться тётушка, - кто бы мог подумать!  Вот, Петичка, ты говоришь, что бога нет. А он есть. Вот тебе доказательство! Разве мог бы простой деревенский парнишка из беднеющей семьи  вот  так вырасти  и такие вещи покупать.   Это в его- то годы!  Нет, это Никола – угодник  его направляет.

Для неё   моя  покупка  была  такой неожиданностью, что она еще долго качала головой и радостно хлопала себя по бёдрам,  пока в нашей компании не появился новый персонаж.

      В открытую настежь  дверь не вошел, а ввалился тётушкин сосед Алёша, причем почти трезвый. И прямо с порога: - Кольша,  гость ты наш сердешный,  сто лет, сто зим. Какими судьбами? – и без паузы:- А я лежу, значит, отдыхаю, слышу где-то музыка. Вроде, у нас по соседству гармонистов не водится, - а сам на стол всё внимание. Тётушка, конечно, приглашает его.  Упрашивать не пришлось. Дядька наливает Соседу в гранёный стакан. Тётушка предлагает выпить за мою  покупку.

    Выпили.  Закусили. Пошли на улицу курить. Долго бы мы курили, обсуждали преимущества и недостатки моего приобретения, но в открытое окно выглянула тётушка:

   - Эй  вы, куряки, пельмени стынут,- и закрыла окно.
       Мы поспешили к столу. 

                И  хорошо  посидели.

.

.
 

   

    …Прошло сорок лет…

 Ушел в мир иной  незабвенный Ильич. Пришли к власти новые люди. С новым  мышлением. Сначала  «  Президент» с отметиной на лбу  развалил огромную страну,  другой  «Царь» развалил экономику.   И началось…

    Талоны на все виды продуктов. Бесконечные очереди везде и за всем,  с боЯми без правил, с обморожениями ног зимой и обмороками летом.  Водка и сигареты стали обменной валютой во всем. Откуда-то появились новые русские в малиновых пиджаках и длинных черных пальто на дорогих зарубежных автомобилях. Началась прихватизация всего, что можно было прихватить. Кто был ничем, тот и остался ни с чем. А вот кто был у руля -  стал всем. Особенно преуспели в этом наши партийные и комсомольские лидеры. Закрылись многие кинотеатры. Но открылись  ночные клубы для избранных.  В обществе появилась своя элита.  Остальное население осталось ни с чем. Новая денежная реформа оставила людей совсем без денег.  А новые – «павловки»  тоже вскоре сгорели.  В городе вдоль улиц на тротуарах расположились торговки самым разным « товаром»  от тряпок до старых телевизоров.

    Лишь тётушка моя  не пала духом. Она даже обрадовалась.

 - Всё. Кончилась ваша власть!  Миша Меченый  сделает вторую революцию. Вот увидишь, всё перевернёт. И эти чертовы павловки  отменит. Но процарствует недолго. Не дадут ему развернуться. И партию Вашу ликвидируют.  Конечно, старых порядков не вернут эти демократы, но зато  дров таких наломают, что  долго будем расхлёбывать,  - это она мне говорила без  особой злости, но с  явной долей укоризны.-  Вот и твоё кино, куда оно делось? Чё твой кинопрокат-то  накрылся? Куда всё вдруг подевалось?  Прав был Петичка, царство ему небесное, тёплое место.  Помнишь? Молчишь. Да и чё тут скажешь.  Теперь все в торговлю ударились. Все продают. А кто покупать-то будет? И на какие шиши?   Пенсию уж  третий месяц не носят. Чем жить-то старикам. Молодые воруют да грабят, даже убивают ни за что.  Вечером на улицу выйти страшно. Это как называется? Ведь  такие порядки гражданской войной  пахнут. Вот тогда вспомним царя- батюшку. При нём-то был порядок. Дак ведь большевикам не нравилось,  как люди жили. Беспортошники  решили всё переиначить. Да и то не сами. Немцы науськали. У них же план был,  разорить Россию- матушку да и прибрать к рукам. А теперь что? Милицию резиновыми палками вооружили.  Глянь в ящик, чё там? Одни рекламы да  разврат. Разве не прав был Петичка, когда говорил, что скоро ваша власть кувыркнётся, дак ты тогда смеялся над ним.

 Немного помолчала, вытирая руки о полотенце, причесала поседевшие пряди.

 -  Вот видишь, чем приходится промышлять на старости лет. В Искитим к сватье езжу за курочками. Она в Лебедёвке на птицеферме работает. Их там вместо зарплаты курями да яйцами отоваривают. Покупаю у неё  по дешевке. А уж дома  разделываю. Чё себе, чё на базар. Вот пирожков с потрошками нажарила. Яичек сварила. По  рублю штука. Всё какая-то копейка. Вот думаю бражку поставить да потом перегнать и потихоньку сбывать.

  -  Смотри, за это могут и привлечь, по статье, - предупредил я её.

  - Да, Сыночка, теперь от сумы да от тюрьмы не так и далеко. Да видишь как с сахаром-то. Так, что  с этим делом может и не выгорит ничего,- и,  помолчав, предложила:               

- А давай-ка  чайку попьём. С пирожками. Садись к столу.

    Чай пьём молча. Потом она возвращается к прерванному разговору.

  - Чё приехал-то?  Работу искать,  а кому теперь работники-то нужны. Вон все заводы стоят. Даже наш жиркомбинат  закрылся. Комбижир и тот только из-под полы, - и долго еще она изливала мне душу, а я не знаю, чем  ей возразить. А ведь когда-то приезжал в город таким молодцом: всё  мог, всё умел, всё впереди было ясно и безоблачно. И вот сижу теперь перед тётушкой как неприкаянный, ни кому не нужный специалист высшей категории…

  « Главкинопрокат» на Каинской, где я всегда был своим человеком, переделали в коммерческий кинозал.  С  эротической тематикой на штатовских лентах. Для избранных. Цена билета – просто немыслима: с пяти рублей вдруг стала в десять раз выше. Естественно, что простой смертный туда не пойдёт. Да и не пустят.

    В Маяковском и Победе два сеанса утром - для неимущих.   Старые советские ленты. Вечером - для имущих.  Два сеанса импортных. Остальные кинотеатры и клубы перепрофилируются под казино  и фитнес. Зато появилась уйма подпольных видеосалонов, с божескими ценами. Вот куда и повалила наша молодёжь. Репертуар таких залов  весьма сомнительный.  Это стало что-то, чего раньше не было. А вскоре появились и девочки в коротких юбочках  за пачку импортных сигарет или бутылку пива. Несколько позже и этот бизнес вырастет до зарубежных размеров и по сервису, и по ценам. Появились разные салоны красоты,  бани – сауны с массажными кабинетами, девочки по вызову: любой каприз за ваши деньги.

 ….Смотрю в окно, как обычно смотрел. Напротив, на веранде,  давным–давно,  красивая девочка Вера играла на аккордеоне, а я ей завидовал. Она  работала  в ресторане Дома Офицеров, куда неоднократно я пытался проникнуть  в лучшие дни своей жизни, но, увы,  строгий швейцар каждый раз предлагал покинуть заведение.

     Решил спросить тётушку про Веру.

- О, милый мой, Вера поменяла фамилию и умотала в свой Израиль. Родители померли, дом она продала, жила где-то в Центре. А чё ты про неё вспомнил?

- Да так просто. Смотрю в окно, а на веранде  никого.

  – А тут теперь живёт крутой бизнесмен.  Узбеки у него  в подвале хранят свои запасы. А сам он на Рынке хозяйничает. Вот забыла его фамилию, азербайжанец  или грузин. Был как-то скандал  по телику.

- А почему она фамилию  сменила?

- Как почему?  Она же была Яковлева,  а отец- то с матерью Якобсоны.

 - А она как стала …

- Она же замуж выходила за этого, как его, депутат-то наш бывший.

- Ну-ну, вспомнил.

 

      ...   - О! Вот идея! – тётушка даже руками всплеснула, - Ты Аккордеон-то свой не продал?

-Нет, конечно. А что?

- Дак мотоцикл-то продал. Вот я и подумала, может и его тоже.

-То мотоцикл. После того у меня их еще три было. Лет-то сколько прошло? А что ты вдруг про аккордеон вспомнила?- смотрю на тётушку с интересом.

- А вот чего. Ты в метро на Речном бывал, конечно. Значит, видел там на лестнице в переходе мужик играет на баяне.

- Видел. Серёгой зовут.  И что?

- А то. Прилично зарабатывает.

-И что? – не понимаю.

- А то. Может и тебе попробовать где-нито пристроиться.

-Да ты что!  Тот баянист -  слепой. Ему простительно.

- И ты, – не унималась тётушка, - надень темные очки,  да и наяривай.

- Ну, ты даёшь! У меня даже в уме не укладывается, как я сижу в переходе и играю. А мне денежки сыплются, не успеваю считать.  Да еще кто-нибудь из знакомых увидит. Стыда не оберёшься.

- А нынче  нету ни у кого этого самого стыда. Все средства хороши. А как иначе-то? Милостыню просить на паперти и то стало привычно. А играть - это же труд. Попробуй-ка на морозе или в дождь.

- Нет, тётушка, это последнее дело - у инвалидов кусок отбирать. А сама идея заслуживает внимания. Надо подумать.

-Вот-вот, подумай. Тётушка плохова не посоветует.

- Да,  тут ты права, как всегда,  на все сто.

- Конечно,  права.  Воровать грешно, а труд любой господь  поощряет. Он не Микишка – всё видит.

- Что-то ты часто стала бога вспоминать. Небось, и в церковь ходишь?

- Хожу. А как же. Нельзя человеку без веры. Вы вот всю свою  жизнь в партию верили, а она взяла да и окочурилась. Значит, вера ваша была пустышка. Мыльный пузырь. А бог, он и Африке бог. Так теперь модно выражаться, - тётушка встала и перекрестилась на пустой угол.- Да и то возьми, куда теперь человеку податься, всё же позакрывали. А храм божий всегда открыт и для каждого.

- Что он даёт-то человеку? – не унимался я.

- А ты сходи хоть  раз, узнаешь. Хотя за один раз можно и не узнать. Я вот как-то, зимой еще, сильно заболела. Ноги отнялись, ходить не могла. Лёша, сосед, вызвал скорую. Увезли, неделю держали, уколы делали, таблетками поили, в ванну с грязью садили, - не помогает. Всё, думаю, отжила, отбегала Дора Михайловна, пора собираться. Попросила выписать. Выписали без звука. Даже на машине домой привезли. А дома холодина, неделю не топлено.  Опять же  Алёшу попросила печку растопить. А он сам уже плохо ходил. Он же старше меня. Но всё же справился.    

- А чего ж ты мне не сообщила. Я бы примчался.

-Я же не знала, что ты уже не  работаешь.  Да и нашлась тут помощница. Соседка снизу. Мария Никитишна.  Она, оказывается,  в  церкви служит причетчицей. Ну, и меня стала лечить. Молитвы, питьё разное. И вот видишь, хожу теперь. И храм не забываю. Думаю, что и тебе там дело найдётся. Я как-то разговор там слышала краем уха. Нет в храме  музыки, только хор. А в других – есть.  Я могу с батюшкой поговорить.

 - Ты что, предлагаешь мне в храме танцы устроить?

- Да почему!  Вон у Михаила Архангела играет же женщина. Женщина!  Сходи-ка, послушай. И подумай. Я дело говорю…

    Д-а-а, задала тётушка мне задачу. Ничего себе!  После Дома Культуры  играть в храме! Это надо же было  додуматься!

А ведь в её совете есть, кажется, рациональное зерно, как любил выражаться наш директор. Это ж не на паперти стоять.
  Поехал я в этот храм. Раньше  тут церквушка деревянная была. И трамвай сюда ходил. Первый номер. До Плющихи. Потом её снесли, кинотеатр построили, а теперь снова перестроили малость,  и получился  храм. Да еще какой! А  трамвай перестал ходить.  Теперь власти ударились в религию, замаливать грехи.  И снова теперь здесь храм. И школа звонарей. Вот такие метаморфозы. Даже удивляться  не приходится. А удивиться есть чему. В нём  музыка как в настоящем храме. 

 

   Я поинтересовался, как здесь всё обустроено. Секретов – никаких. Женщина играет на аккордеоне в органном регистре через микрофон. Да как здорово! Эффект, конечно, огромный. А главное – недорого. Посмотрел и кое-что другое, тоже не менее любопытное. Молодцы Христовы люди. Находчивы, даже изобретательны. Ну, да при нынешнем уровне техники и не мудрено.

 

 

          … Тётушка познакомила меня с отцом Никифором. Мы с ним долго беседовали в его покоях. И понравились друг другу. Решили действовать сообща: он советует, я предлагаю. Исходя из возможностей, конечно.  Нашел старых друзей-кинаповцев. Они отдали без лишних расспросов звуковую часть кинотеатра «Металлист». Там теперь видеосалон, звук новейшей системы.  А старая аппаратура стояла в каптёрке без дела. Потому и отдали. Не выбрасывать же  такое ценное, по тем временам,  оборудование.    Вот  его и установили мы в храме. И помощников отец Никифор дал мне неплохих. Всё на лету схватывают, только подскажи. Динамики установили в пазухах антресолей так, что их  никак не обнаружить глазом. Попробовали вечером. Один мой помощник как дал басом  Реквием Моцарта. Аж стены задрожали. Отец Никифор прибежал, глаза по полтиннику: понять не может – что такое?! Потом долго качал головой, и всё пытался определить: откуда такой голос и мощь. Такой  Эффект!  Тут и я подсуетился: поставил кассету с записью скерцо из девятой симфонии Бетховена. И грянул ОРГАН!  Нечеловеческая музыка! Все стояли не в силах вымолвить ни слова. А орган продолжал исторгать  волшебные звуки. И нельзя было понять,  откуда льётся эта музыка. Кто играет. И на чём?

    Так бы  и стояли, пока не кончится кассета.   Первым очнулся Отец Никифор. Он долго  молча смотрел на меня. На глазах его были слезы.  Наконец, он подошел ко мне, положил руку на моё плечо. Промокнул лицо платком и молвил:

 - Как же мы раньше-то не додумались.  Завтра  великий праздник: Введение во храм Пресвятой Богородицы. Вот  подарок-то  прихожанам. Думаю, что многим будет не по себе. Надо бы как-то не сразу, а постепенно и не очень громко. Как бы с нарастанием, понимаешь?

 - Конечно, отче, сделаем всё в лучшем виде. Даже предвижу, как прибавится Вашей  паствы.

  Тётушка была просто в восторге от этих новшеств в храме.

  - Ты бы заметил, как люди удивлялись. А сколько народу прибавилось. Просто как в настоящем соборе. Я в каком-то кино видела. А тут! Музыка как грянула – у меня в затылке похолодело и по спине мороз! Молодец! Здорово всё придумал. И играть не надо. Вот до чего техника дошла. Всё же не зря ты столько лет учился в разных «академиях». Видишь, как пригодилось…

    

        Прошло пять лет.  Пришел к власти новый человек с трезвым мышлением. Начала  понемногу  подниматься наша многострадальная Сибирь.

  Я переехал жить в родную Хмелевку. Наш старый домишко совсем развалился и зарос. Так, что продал я  за ненадобностью свой аккордеон. Купил на Новой улице хороший дом и занялся  хозяйством.  Вскоре перетащил из города и тётушку.

  Ей всё у меня понравилось; и дом, и дворы, и огород, и живность во дворе.

        Долго она присматривалась ко всему, а потом выдала;                - Вот, милый мой дитёнок,  так и возвращается всё на круги своя, как в библии сказано. Жалко, мамочка твоя не дожила до этого светлого дня. Да и мне осталось чуть. Никого ведь уже из нашего-то  возраста и нет.  Скоро и мы уйдём. И страшно даже; ведь нас и похоронить- то будет некому.  Вся родня уж там.

 - Ну, что ты, тётушка,-  утешал я её.- Рано засобиралась.

                Поживём еще!..                2012.