Клинок генерала Бенкендорфа ч13 Отвага или смерть!

 
        ч.13  ОТВАГА ИЛИ СМЕРТЬ!
   

        10-го декабря, в стылом холоде, французы, остервеневшие от своей неудачи и яростной защиты Бреды, ринулись на общий штурм крепости!

       Бенкендорф взглянул на часы: шла вторая половина дня.   
      - Неприятель пошел на приступ сразу с трех сторон – доложили ему. - Его солдаты подступили к валам. Их пушки хлещут картечью по укреплениям и людям.

        Генерал приладил пистолет, прикрепил саблю к поясу - морозный день обещал быть жарким! Смерти он, навидавшийся ее оскала, не боялся. Просто смелый человек должен преодолеть страх, ибо его не ведают только придурки и безумцы. Он понимал, что и в сей раз надо вести за собой людей в атаку.

       «Они захватили все дороги, кроме той, которая вела к позициям, занимаемым князем Гагариным, - вспоминал Бенкендорф. - Батареи, выставленные авангардом, в течение ночи приближались к крепости и продвигались стремительно. Из-за этого мы потеряли людей, было разрушено несколько домов. Бастион, на котором я поставил отряд, стал уже почти непригодным для боя, и большинство стоявших здесь орудий было снято».

        Когда я, автор, описывал и жил обороной крепости-города Бреды, это мне напоминало отвагу российских солдат при защите от гитлеровских войск Брестской крепости. А так же ожесточенную оборону родного мне города-героя на Волге, в годину Отечественной войны Сталинграда. За Бреду, как и за Сталинград, дрались насмерть день и ночь бойцы разных национальностей и вероисповеданий.А впереди, как и в Бреде, стояли  насмерть русские люди. 
 
        Итак, продолжается боевой день 10 декабря 1813года. Читатель, день нашей славы и доблести!
        В моих ушах звучит напряженный голос генерала Бенкендорфа:
       - Гусарам Павлоградского полка спешиться на подмогу! Всем на защиту крепости.

            На затылке - кивера,
            Доломаны - до колена,
            Сабли, ташки у бедра...

        Стрелять в мешанину своих и чужих уже никто не решался. Молодцеватые, с усиками, гусары, малопривычные к пешему бою, с безумной отвагой раздавали сабельные удары налево и направо. Лязгало со страшной силой оружие, крики "Ура" смешивались с возгласами "Вива Император". Гусары  в отважном напоре теснили французов, были окровавлены, но не теряли присутствия духа.

        Бенкендорфу бросилось в глаза, что при отражении приступа храбро бился 72-й пехотный Тульский полк, с которым он пришел от Амстердама и укрепился в Бреде. Бойцы его умело побивали врага, поэтому потеряли убитыми и ранеными  всего несколько человек. Под ядрами и пулями мужественно сражались офицеры полка.
 
         Подполковник Костырко с бастиона призывал:
        - Покажем этим петухам, каковы русские! Пусть вспомнят Бородино. Не выйдем отсюда живы, пока их не расколошматим! 
         Майор Сокологорский, фельдфебели Герман и Берх, повели за собой людей, крича во всю мощь голоса:
         - Ружья наперевес! С нами Бог. Ура!
         В ответ неслись крики решимости:
        - Погибать, так прикажИте.
        - Костьми ляжем, а вражина не пройдет!
         Пули свистели над храбрецами, снаряды разрывали людей на куски, но никто не думал отступать.
        Все выстоявшие, за проявленное мужество и бесстрашие, были впоследствии повышены в чинах.
   
          К вечеру французы неистово атаковали трое ворот.
          - Сержанты! - кричали  их офицеры с перекошенными лицами. - Неужели вы предпочтете поражение славной смерти за императора и мать-Францию!?
        Сержанты орали на солдат благим матом, рявкали:
       - Канальи, кто останется сегодня живым, тот не француз, а собачье дерьмо! 
        - Не дрейфить, остолопы!
        И подгоняли отстающих саблями плашмя. Кто же без сил сваливался на искореженную землю, того офицеры пристреливали в спину из пистолетов.

         В исступлении боя вылетали из ножен сабли. Взметались тесаки. Вверх взлетали иссеченные кивера. Валялись раскромсанные каски и простреленные шапки гренадер из медвежьих шкур.

        Пока Бреда не была сметена с лица земли, а часть защитников оставалась в живых и дралась безумно,  то сохранялась надежда отстоять ее. Повсюду звучал  тревожный колокольный звон.      

          Над несломленной крепостью, над головами защитников гордо реяли   Российский и Голландский флаги! И среди разноликих обороняющихся не нашлось ни одного предателя, который открыл бы врагам ворота. Они стойко защищали  крепость, этот оплот свободы, и дали бы быстрее изрубить себя на куски, но не оставили ее.

          Бенкендорф вспоминал:
         «Антверпенские ворота защищал князь Жевахов. Его пешие гусары соперничали в отваге с нашей пехотой. Турнгутские ворота защищал генерал Сталь и пруссаки под командованием полковника Коломба.
Все были преисполнены удивительнейшею отвагою; на лицах была написана уверенность в успехе".

     Глядя на них, Бенкендорф поражался. Защитники,разноязычные и разноплеменные, разноверые были спаяны и сильны боевой стойкостью и содружеством в общей борьбе. Никак не спасовали перед многосилным, самонадеянным захватчиком. Все они протянули руку помощи угнетенным голландцам.
      
       Бенкендорф вспоминал:" Я же бросился с резервом к Буале-Дюкским воротам, где атака казалась мне решающей. Место было достаточно открытым, и когда настал вечер, я выступил с тремя эскадронами гусар, отрядом казаков и четырьмя конными орудиями. Мы с ожесточением бросились на противника".

       И что же? Французы, ошеломленные дерзновенным видом презирающих смерть людей, устрашенные их единением и орущих во все горло крики ярости и победы, первой же атакой были отбиты.   
      Однако Бенкендорф опасался, как бы успех не таил в себе коварного подвоха и приказал осмотрительно прекратить приследование .
      А тут внезапно, как черти из шкатулки, выскочили казаки князя Гагарина. Громко гикая, бросились они в тыл опешивших французов, щедро награждая  тех сабельными ударами.

      Не случайно французский генерал Морана так говорил о лихости казаков.
      «Казаки, кидаясь в атаку, обыкновенно несутся марш маршем и хорошо останавливаются на этом аллюре. Их лошади много способствуют смелости и со своими всадниками составляют как будто одно целое. Эти люди, будучи осторожны… отличаются необыкновенной стремительностью в своих действиях и редкою смелостью в своих движениях».

        Бурная схватка у Бреды появившихся казаков вызывла переполох в тылу французов. Репутация же этих  бесстрашных сынов сатаны удручала противника, и он попятился, считая дальнейшее наступление бестолковым. Приступ был успешно отбит и неприятель понес значительные потери.
    
      Бенкендорф, вытирая окровавленный клинок, огляделся вокруг. Какое же страшное зрелище представлял полуразбитая, опаленная крепость! Повсюду дымящиеся обломки, разломанное оружие, убитые или жутко  покалеченные люди.   Бледные раненые умирали на бастионах и земле в лужах крови.
       И генерал подумал, что за этими полуразрушенными укреплениями таилась сталь сердец защитников, которая сгибается, но не ломается и защищает город, неуязвимая для оружия врага.

       И это чувствовали французы. В сумятице они запаниковали, что Бенкендорф с казаками с тыла действует совместно с прусскими войсками генерала Бюлова. Именно опасность быть разбитыми заставила их поспешно отступить.

       Вечером Бенкендорф заранее все продумал. Приказал зажечь побольше бивуачных огней, чтобы укрепить заблуждение французов о подходе прусских частей генерала Бюлова. А часовых расставил так, что казалось, будто в лагере стояло целое войско.
     По его распоряжению большие костры раскладывались подальше, будто бы   подходили новые части подкрепления. Солдатские костры высветили пол неба и в зареве их виднелось что-то зловещее. С наступлением темноты перестрелка  заглохла. 

       Воцарилась тревожная ночь. Бенкендорф призвал к себе оставшихся в живых  офицеров и сказал:
        - Сегодня с Божьей помощью и силой нашей мы выиграли схватку. Наши люди бились с открытой грудью! Однако у нас кончается фураж, а жители города последнюю репу догрызают. Призрак голода навис над нами.
         Завтра надо добиться победы! Всем быть на острее атаки. С именем Бога и Государя одолеем неприятеля.

       А прокудные казаки-разведчики раз за разом доносили обнадеживающие вести. О том, что в лагере неприятеля поднялся неистовый шум-гам, паника и выкрики: 
         - Бреда, это раскаленная пасть самого дьявола!
         - Проклятье. Бросаем все к черту, пора сваливать назад!

          Из мемуаров Бенкендорфа о событиях наступившего утра.
          «Из-за густого утреннего тумана невозможно было различить позиции врага. В 8 часов я опустил мост и, несмотря на туман, продвинул вперед патрули.
         Они и сообщили мне, что осаждающие покинули свои позиции и отошли от Бреды.
       …Генерал Сталь получил приказ преследовать врага по Антверпенской дороге. Он мог это делать лишь до Вествезеля, где французы остановились и закрепились. Полковник Коломб с отрядом казаков пошел к Турнгуту».

          Посмотрите, насколько правдиво, бескорыстно и благодарно, не преувеличивая и не приукрашивая свой роли, Бенкендорф отзывается о героях обороны этой крепости.

        «Бреда счастливым успехом защиты своей обязана деятельности и неутомимости храбрых наших офицеров, рвению артиллерии нашей капитана Сухозанета и командира голландской подполковника Штейнмеца, особенно же благоразумным советам голландского губернатора Фон-дер-Платена, служившаго прежде инженерным офицером в наших войсках.
       Вся Голландская экспедиция, стоившая нам 460 человек ранеными и убитыми, была благоприятствуема общим расположением голландского народа и споспешествуема мудрыми распоряжениями генерала Бюлова.
        На следующий день, 12 декабря, — в день рождения Его Величества — на стенах Бреды мы отслужили благодарственный молебен.
        Голландцы и пруссаки, бывшие с нашими войсками, присутствовали на нашем богослужении и преклоняли колени…».

        - Ага, драпанули французики, несолоно хлебавши! – неслось по искореженным бомбами улицам и переулкам ликование.
       Бенкендорф искренне подумал: «Вот ради таких мгновений стоит жить и рисковать».
         Он говорил об этом походе так:
         - Кровь русская, башкирская, прусская и другая, пролитая за свободу на земле Голландской, берегах Северного моря не менее драгоценна, чем пролитая на берегах Москва–реки или немецкого Рейна.
         Отвага во славу и за честь Отчизны должна оцениваться по её достоинству, а не по географическим картам. Господа, замысел Наполеона захватить Бреду и поставить Голландию на колени сорван!

          Да,читатель, все они сражались не для себя, а ради будущего. И этой бойне с войсками Наполеона миф о его непобедимости, как затем о непобедимости Гитлера, был взорван залпами русской артиллерии и изрублен саблями казаков. Это был триумф!

          Генерал-метеор Бенкендорф пронесся по Голландии, отвоевав и подарив независимость народу и корону правителям Оранским. Хотя нет, он не промелькнул  вроде метеора, а остался вечно непотухающей звездой в созвездии видных военных деятелей России.

        В далеком, заснеженном синими метелями Петербурге за подвигами Бенкендорфа зорко следили в лице самого императора Александра Первого и благословляли на дальнейший успешный ратный путь. Город на Неве расцветал торжественными огнями фейерверков. Победы летучего корпуса Бенкендорфа украшали Россию, продолжая славу предков.

   А через красную площадь вышагивал полк и впереди музыканты наяривали:
             Гром победы раздавайся,
             веселися храбрый росс.
  На  улицах шум веселья, выкрики и возгласы военных, чиновников, студентов:
            - Виват, Россия-а!
            - Виват, драгая-а!
            
        И если испанская Сарагоса от бомбардировок и атак французов пала геройскою смертью, то голландская Бреда общими силами выстояла! И народное движение Сопротивления Голландии против захватчиков нашло свое продолжение во Второй Мировой войне, когда Гитлеровские рейх оккупировал страну.
 
        Там, вдали от матушки-России, вместе с павшими за свободу Голландии бойцами корпуса Бенкендорфа, упокоились 865 советских военнопленных, узников  гитлеровских лагерей концлагеря Амерсфорт.       
         В нынешних Нидерландах (Голландии) над каждой их третьей могилой высечена надпись «Неизвестный советский военнопленный». На других читается фамилия и имя. Голландский народ хранит светлую память об этих россиянах.    Среди них значатся и наши земляки с Дона и Волги, потомки бойцов легендарного  корпуса-клинка генерала Александра Бенкендорфа. Возле их могил незримо высится тень этого отважного генерала. Так сомкнулись грани истории, воскрешая  мужественные имена.

         Повествуя об отважном генерале Бенкендорфе, как не вспомнить слова историка наполеоновской эпохи академика Е.Т. Тарле, так подходящие к нашему герою.
        «Неукротимые, бурные силы жили в этом необычном человеке, никакие ни моральные, ни физические, ни политические препятствия для него не существовали, и он даже не мог взять в толк, почему они существуют для других».

        Да, с виду спокойный и выдержанный, наш генерал обладал железной твердостью и даже скрытой яростью, которая прорывалась в его атаках. В нем  таилось что-то неукротимое, зовущее только вперед, что было важнее его внешней  невозмутимости.
      
        Он не щадил себя и судьба неизменно к нему благоволила и покровительствовала. Надо ли удивляться, что во всех ожесточенных  войнах Бенкендорфа не убили и не ранили. Значит, всемогущая рука Провидения или счастливый рок сберегали его для будущего.
 
         Имя этого Георгиевского кавалера, героя войны 1812 года, Заграничного похода и освобождения Голландии, достойно высокой памяти в истории военного  искусства и безопасности нашего Отечества!
        Дабы из пепельной черноты прошлого не явились тени сгнивших гениев  мирового зла, и не воспрянул дико их мрачный последователь международный терроризм, уже поглотивший несметное количество неповинных человеческих жертв.

      …За окнами Зимнего дворца тихо вечерело. В Военной галерее 1812 года из туманного далека смотрели на прибывших вальяжных графов, дворян и сановников  портреты Георгиевских кавалеров, оставивших след в той войне и Заграничном походе. Заслуживших бессмертие! Представлены здесь и красочные портреты донских героев. В роскошных парадных мундирах и ярких наградах. Перед ними вскидывали лорнеты светила Российской империи, и склоняли седые головы ветераны-генералы.
       Многие из этих героев прошли с нами, читатель, на страницах книги. Потомству - в пример! И ныне они с нами идут в тишине, а, может, это только кажется мне...

        Военачальник Александр Бенкендорф завсегда оставался пылким патриотом, и в его беспокойном сердце билась горячая любовь к России.
            
          Энергия его не иссякла, как грядущего государственного деятеля Российской державы. И была куча разных великих планов по укреплению державы!

        Но это уже, как говорится, совсем другая, и не менее увлекательная история!