Блокадным демагогам. Личное

  Интересна бывает судьба слов. Вот, например, слово “демагогия”. Сегодня оно воспринимается массами, как синоним слова “болтовня”. Мелет Емеля – значит демагог. Но это не так, граждане. Демагогия – есть особая разновидность риторики, в основе которой лежит метод использования ложных силлогизмов. В принципе, демагогию непросто изучать. Именно она во все времена является основой манипулирования общественным сознанием. Если бы люди чуть больше уделяли внимания логике вербального общения, чуть больше анализировали логические схемы входящих текстов, возможно, они были бы и счастливее и здоровее, не велись бы на жульнические трюки, не отдавали свои пенсии и зарплаты жулью, не слушали поповских сказок , разглагольствований пустых, как шланг тележурналистов, абракадабру законодателей и юристов, жили бы хорошо, светло, по совести…Но это, видимо, еще не скоро.

   Вот сегодня поднялся визг по поводу закрытия какого-там телеканала Дождь, а в связи с этим и вообще полная вакханалия исторических идиотов, которые наперебой доказывают друг другу и публике, как , понимаешь, надо понимать Ленинградскую блокаду. В смысле, как ее оценивать, с кого спрашивать, и т.д. И демагогия – наука и практика – цветет в этом заповеднике кретинов и подлецов буйным цветом.
  В сущности, проблема одна у обеих сторон. Считать ли блокадных ленинградцев героями, или – жертвами катастрофы. Надо ли было сдать город, чтобы спасти жителей, или его трехлетняя оборона была жесткой необходимостью?

   Сразу оговорюсь. Чтобы ни у рвущих на себе тельники патриотов, ни у дожде-либералов не возникало желания со мной брататься. Я одинаково ненавижу и презираю и тех, и других. Все мои довоенные родственники раскиданы по ленинградским кладбищам, ни один не выжил, кроме мамы. Но и ее уже давно нет. Повезло ей случайно. Весной 42-го офицер пожалел – пропустил через оцепление. Так и оказалась она в том эшелоне, что вез эвакуированных на берег Ладоги. Заметьте – случайно. Не положено ей было. Значит, и мне не положено. Положено было сдохнуть. Не родившись.

   История Ленинградской обороны тесно связана с историей войны вообще. Сталинские соколы-маршалы даже в пьяном кошмаре не могли себе представить, что враг за две недели докатится аж до Ленинграда (4 июля немцы вошли в Ленинградскую область, форсировав реку Великая). Пройдет как нож сквозь масло через две стратегические линии обороны и кучу укрепрайонов, пробьется к Ладоге и замкнет кольцо окружения. Надеялись соколы на русского Ваню – всегда спасал, штыками отбрасывал супостата. А какие уж тут штыки? Ваня и рад бы, да связи нет, командования нет, танки в одном месте, танкисты – в другом, пикировщики долбят с неба, а наша авиация горит на аэродромах. Вот Ваня и побежал. А что ему еще делать? Хорошо еще, не всегда быстро бежал – огрызался, бил немчуру в арьегардных боях, трепал крепко.
   Части Северо-Западного ВО отступая, вышли к Ленинграду, избежав тяжелых потерь и окружения. Они-то и стали основой той силы, что обороняла Ленинград. Спешное строительство Лужского рубежа не привело к значительным успехам – врага удалось задержать, но немцы обошли рубеж, двинувшись на Кингиссепп. Командовал в ту пору Ленинградским ВО Клим Ворошилов. На пару со Ждановым они тупо перебрасыали войска туда-сюда, в панике за свои молью побитые шкуры. Больше думали о том, как потом будут отбрехиваться. Только не знали, перед кем. Перед Сталиным, или перед Леебом. Тяжелый у них был период. Надо здесь заметить, что следы заметали профессионально. По-большевистски. До сих пор неизвестна истинная история генерала Пядышева, который командовал Лужской оперативной группой. Только был генерал – и не стало. Прямо с рубежа увезли в тюрьму, где и умер с голоду. “За обман государства” – такая вот была формулировочка. Не иначе как дачу себе в Луге построил под шумок. Чтобы отдыхать, чай пить и войну наблюдать. Свидетелей убирали сволочи. Видимо,  мог русский штабс-капитан и русский генерал Пядышев кое-что рассказать о тех приказах, которые он получал от Ворошилова и Жданова. Да не рассказал – уморили. Кстати, так же, как и всех жителей Ленинграда. Голодом.

   Для тех, кто не совсем в теме, разъясню. Ленинград – наверное наиболее укрепленный в военном отношении район в мире. С Гибралтаром не сравнить – масштабы не те. У Гибралтара - не те.С моря Ленинград не берется по определению. Система береговых батарей, Кронштадт, шестнадцать основных фортов – все это делает любую попытку войти в Маркизову лужу флотом попыткой самоубийства.  В Луже – только два фарватера – Петровский и Ораниенбаумский. Пристреляны, как в тире. Плюс – весь уцелевший Балтийский флот оказался в начале войны в Ленинграде.

   С суши опасаться приходилось только финнов. Горячие финнские парни не давали покоя аж с 1918 года, когда их отпустил на все четыре стороны дедушка Ленин. Зимой 39-40-го финнов отбросили за Выборг. Граница сильно отодвинулась от Ленинграда. Но в 1941 финнам удалось выйти на старую границу. Правда, преодолеть Сестрорецкий рубеж им не посчастливилось. Более того – Свирский рубеж сдержал их попытки замкнуть второе кольцо блокады. Чертовы финны – вам бы так когда-нибудь сдохнуть с голоду. Кавалергард и русский офицер Карл Маннергейм, какое же ты говно по сравнению с простым штабс-капитаном Пядышевым… Интересно, шведский барон Карл-Густав, вдруг вовремя ставший финном, ты не думал о том, что , может быть, в Ленинграде умирает твоя бывшая возлюбленная, твоя дочь, твой друг, в конце концов, просто люди,рядом  с которыми прошла почти вся твоя гребаная жизнь? Будь ты проклят, гад.

   С юга Ленинград укреплен не был, но надо было обладать богатой фантазией…Татары, что ли, могли напасть…Немцы же подошли именно с юга.

   Шлиссельбург немцы взяли 8 сентября. Одним батальоном. Отбивалась 1-я дивизия НКВД. Ушла на правый берег, чудом успела взорвать за собой мост. А Шлиссельбург взяли. Шлиссельбург – Ключ-город. Блокада замкнулась. Шлиссельбург Ворошилов и Жданов проспали. Это было начало трагедии.

   Восьмого же числа была большая бомбардировка. Загорелись Бадаевские склады. Или склады имени Бадаева – чертова большевика, который, будучи алкоголиком, в 1943 году во время визита в Монголию и Туву нажрался в соплю, потребовал себе баб для развлечения и был смещен Сталиным со всех должностей.  Бабы – дело святое. Бадаев….да и хрен бы с ним. Но Жданов очень, видимо, был рад этому пожару. На него (на пожар) списали всю блокаду. На Бадаевских складах хранились в основном сахар, овощные консервы и кондитерские изделия. При пожаре все это погибнуть не могло – можно было переработать. Вранье про Бадаевские склады пронизывает всю историю блокады. Тем более, что простой расчет показывает, что провианта для города на них не могло быть более, чем на трое суток.

   Потом были нервные, истерические попытки прорвать блокаду. Как же, - перед Хозяином оправдаться… Стрельнинский десант  был отражен и уничтожен случайно подвернувшейся немецкой ротой обеспечения (есть документы об этом). Весь героизм пошел нахрен. Потом с Ораниенбаумского пятачка была переброшена в Ленинград 80-я стрелковая дивизия (в прошлом 1-я Гвардейская ДНО) . Она была пополнена в Ленинграде призывниками-дистрофиками и пешком (!!!) отправлена в Шлиссельбург. Со стороны Дороги Жизни обессиленные пехотинцы без артподготовки (какая же артподготовка со льда?) атаковали немецкие позиции.

   За сутки до этой атаки командир дивизии Фролов Иван Михайлович доложил  Генералу Гусеву , представителю фронта, о том, что дивизия не готова к штурму, что солдаты не то, что не могут идти в атаку, а они вообще не могут идти. Полковника  Фролова расстреляли перед строем. А с ним заодно и полкового комиссара Константина Иванова. Чтоб поменьше свидетелей оставалось. Назначили командовать дивизией…майора Брыгина. Да хоть лейтенанта – какая разница. А вдруг получится? Брыгин сам повел бойцов на штурм.  Когда дивизия подошла к берегу на расстояние два километра, немцы начали артобстрел. Все были уничтожены. Брыгин был смертельно ранен, его пытались эвакуировать, но он умер в самолете.

   Следует заметить, что 80-я стрелковая была приписана к 54-й армии генерала Федюнинского, но еще не успела в эту армию вписаться. Просто " по дороге”ей поставили простенькую задачу – прорвать блокаду. Вроде как бы бесхозная дивизия…
Добрейший и интеллигентнейший Иван Иванович Федюнинский в своих мемуарах вспоминает, что в этот день... он ездил инспектировать дорогу жизни. А то ,что в этот же день почти полностью пропала без вести (все ушли под лед) целая дивизия его армии - ни слова. Не было этого.

 Точно таким же образом за две недели до штурма 80-й в том же месте,но не по льду, а по воде угробили бригаду морской пехоты - вывалили морячков в ледяную воду и те по шею в воде пытались атаковать вкопавшегося в берег немца. Мало кто остался в живых.

   Потом, в 42-м были попытки прорваться, которые привели к трагедии 2-й Ударной армии. Это – отдельная тема. Вообще, надо понимать, что для прорыва блокады был один очень удобный участок. Так называемое “бутылочное горло”- участок немецкой обороны всего в 12 км. С той, неблокадной стороны действовал Волховский фронт. Его основная задача была – прорвать эту чертову блокаду. Фронтом командовал Мерецков. Понятно, что со стороны Ленинградского фронта голодные, падающие в обморок солдаты не могли даже просто пройти эти 12 км, но там – целый фронт. Вы понимаете, что это такое – фронт? Нет, не зря Мерецкову били морду в лубянских подвалах. Надо было больше.

   Отличился на Волховском фронте и маршал Кулик. Единственный маршал, которого расстреляли после войны. Видимо, много знал. Или много болтал. Я не думаю, что целый фронт за три года не смог обеспечить продуктовый коридор в Ленинград. Скорее всего, была определенная стратегия. Стратегия голодомора. И пусть они все- эти маршалы, генсекретари, прочая большевистская срань – будут прокляты. Я – убежденный атеист и скептик – готов заучить все молитвы и бить все поклоны. Лишь бы эта дрянь горела в аду.

   Три года Ленинград был в осаде. Хлеба давали по 125 грамм. Попробуйте – взвесьте себе такой кусочек. Съели все – кошек, собак, старые обои (вы когда-нибудь ели клей? – вкусно) . Трупы лежали везде. В коммунальной квартире, где я жил (по рассказам соседей) трупы складывали на кухне – там было самое холодное место. Ленинград превратился в морг.

   Я не буду больше мучать вас ужасами. Все в прошлом. Родина-мать стоит на Пискаревском, в скорби и смятении опустив руки с погребальным венком. Есть ли ты, Родина? Есть ли еще? Или я вызываю к жизни образ давно несуществующий? “Та, с богатыми нивами, та, в кипеньи сирени, где приходят счастливыми и уходят в смиреньи…”

И вот еще что. Люди, будьте добры, заткнитесь о блокаде. Хотя бы из милосердия. Хотя бы из милосердия к себе. Каждый день я волей-неволей проезжаю мимо кладбищ. Смоленское – Охтинское – Волковское- Пискаревское… И везде лежат мои родные. Но я не знаю могил. Их хоронили в братских. А у церкви рядом с домом, где я родился в блокаду складывали штабеля трупов. Может быть, чтобы Бог заметил. Не заметил. Церковь эта – Иоанна Предтечи. А улица моя – Предтечинская. Дом пять. Стараюсь обходить этот адрес стороной. Но не всегда получается.

   Простите меня. И простите друг друга. Город надо было сдать. Если бы его взяли. И пусть сдохнут все эти патриотические отморозки и все те, кто пытается сделать политический капитал на гуманитарных ценностях ...

   Запомните, ребята. Блокада - это святое. То, о чем положено молчать, а не говорить. Молчать, сняв головные уборы. Молчать вместе с Родиной, которой, хоть и нет давно - в далекие сферы она ушла от нас, неверных и неправедных, - но молчать. К нам в Ленинград Родина спускается с небес 18 января. В день прорыва. Когда появилась надежда. Долго стоит она-скорбная и растерянная- смотрит на ленинградцев, приносящих на братские могилы хлеб и конфеты. Цветы здесь не приняты. Цветы приносят не наши. Но и им - спасибо.