Объективная нереальность

  Свободные ассоциации в пространстве кажимостей.

   Для философии и вообще для человеческого разума всегда будет скандалом, что существование вещей вне нас остается для нас предметом веры и что, если кто-либо вздумает в нем сомневаться, мы не в состоянии доказать ему это существование.
                ("Критика чистого разума " И.Кант)
 
    Рассказ о событии важнее самого события. Событие гораздо ничтожней смысла из этого события извлекаемого. Факт вероятностен в том отношении, что для человеческого сознания фактичность интерпретации реальнее самого факта. Поскольку кроме самосвидетельствования сознания о себе самом мы ничего не имеем, то факт как внешнее по отношению к сознанию событие в каком-то смысле не существует.   
    Внешнее вообще под большим подозрением.
    Феноменологи уверяют, что мы в состоянии отслеживать только акты сознания, но не то на что направлено его внимание, хотя и эта способность сознания постструктуралистами поставлена под вопрос -- нечто ведёт себя как сознание, создавая иллюзию субъекта и его референций. Каждое индивидуальное сознание подобно фонарику выхватывает только освещённый участок некой местности погружённой в хаос и тьму бессознательного.
    Так в фильме «Матрица» бунтующий Нео, оказывается лишь рефлективной составляющей всесильной Матрицы, выхода из которой принципиально не может быть – Матрица и есть сама реальность реального, возможность всякой возможности, пространство произвольно «ветвящейся» событийности.
    Таким образом, Нео "прогрессирующая" Матрица, мистер Смит "консервативная". Здесь присутствует игровой дуализм ради динамики процесса -- экзистенциального напряжения условных героев в условной драме.
    В силу принципиальной децентрированности, Матрица даёт свободу любой субъективной позиции реализовать себя как объективную, возомнить себя «осью мира»,  полагая  это как  имманентный процесс. Матрица трансцендирует в имманентность, имитируя метафизику свободного выбора,  превращая её в гадание на кофейной гуще, где важна не сама гуща, а интерпретации гадающего.
     Иными словами, любой индивидуальный выбор априори предрешен уже тем, что он будет безоговорочно принят как выбор самой Матрицы.
     Для фигуры всё происходящее на доске драма, а не игра.
     Гипотетически оживший офицер на шахматной доске может спутать планы игроков, но выиграть партию он не в силах.
    «Человек может делать то, что он желает, но не может желать, что он желает» А.Шопенгауэр. То есть, агент обладает свободой действия согласно собственному мотиву, однако природа этого мотива предопределена.
     У К.Кастанеды подобным образом ведёт себя Черно-белый Орёл,  в свете эманаций которого, возникают носители сознания, в свою очередь усиливающие сияние Орла собственными эманациями. Однако у Кастанеды есть намёк, что Орёл всё же позволяет уйти «видящим магам» из сферы своего могущества в некое пространство, где они могут реализовать себя как демиурги-орлы, творя миры по своим принципам. Таким образом, мир представляется неким гнездом, где Орел высиживает яйца будущих птенцов. Сознание даётся "на прокат". Условие простое -- не сумел воспользоваться в отпущенный тебе жизнью срок для обретения свободы, отдай назад. Всё пустое и ненужное, что налипало на сознание в течении бездарно проведенной жизни, пойдёт на корм Орлу. Он страсть как любит набивать брюхо этой падалью. Если же ты как "видящий маг" оказался ловок, смел и умён, и нажил путём магической практики своё автономное сознание - тогда ты сам орёл орлом. Орёл орлу, как известно, глаз не выклюет. Иди и летай сам по себе, никто тебя не тронет. Орлы не каннибалы. Пари над своей вселенной и высматривай, что бы такое поклевать...
     ...Взлетел — чертить за кругом круг,
        Несытым оком и бездомным
        Осматривать пустынный луг… (А.Блок)
     Нечто подобное можно увидеть и в логоцентричной модели Гегеля, только у него роль "видящих магов" исполняют философы, как наиболее полное воплощение мирового Духа. Кант же оставляет некоторый трансцендентальный зазор, идеализируя субъективность как непреодолимый порог возможного опыта.
     Существует граница восприятия, а не воспринимаемого, о реальности которого трудно судить. От ужаса перед бездной, нам, как существам конечным, хотелось бы, чтобы объективная данность имела начало и конец, хотя не меньший  ужас вызвала бы непроницаемая стена или пропасть ничто, дойди мы до края видимого мира. От неопределённости как-то легче и надёжней -- слава богу, что мы не знаем закрытая мир система или открытая. В этом вся гносеологическая интрига -- кантианское "что я могу знать?" в этом случае, то срывается в бездну непознаваемого, то само конструирует комфортную сферу познания.
     В конце концов, детская песочница в воображении ребёнка может стать, как холодным бескрайним космосом, так и уютно обжитым мирком. Скрытый смысл наших действий сделать вселенную уютной материнской утробой.
     Сознание само по себе бездна, поглощающая зеркально отраженную бездну.
     Если мы имеем дело с бесконечностью, то конечное, с какого момента или места его не полагай, будет в неё включено как бесконечное. По этой же аналогии бесконечность можно "упаковать" в конечность Единого.
     О "реальным положении дел" (Ф.Брентано) мы можем судить (ноэзис) только по интенциям нашего сознания, имеющего исключительно психическое наполнение (ноэма). То есть изучая, скажем, физиологию собаки мы поневоле оперируем только архетипом собаки. И так с любым другим объектом. В опыте восприятия интенция априори имеет дорациональное, мифологическое предубеждение.
     Человек как бы играет в науку, дабы заклясть свой ужас перед неизвестным, как это он делал в старые добрые времена ранней архаики, где торжествовал всеобъясняющий Мифос.
     Бессознательное, так или иначе, держит сознание на коротком поводке.
     Логос оказался лишь каранвальной маской Мифоса. Проще говоря, мы принимали смену масок за прогресс представлений о реальности, эволюцию человеческого сознания от наивного мифологизма к кристальной ясности логического мышления.
     Всё оказалось не так.
     Убегая от Мифа, человек с ужасом заметил, что тот с улыбкой идёт ему навстречу.
     Мир не дан, а задан как интерсубъективный поток переживаний, как многожильный кабель несущий ток. Мы приходим в "жизненный мир", чтобы набить мешок интенций переживаниями и тихо отойти в инобытие.
     Зачем?
     Возможно ради циркуляции смыслов повышающих онтологический статус Сознания. Это как езда на велосипеде, остановился -- упал. Частная флуктуация сознания может исчезнуть, но не исчезает Сознание как субстанция.      Феноменология занята описанием явления сознания в осознании явлений, то есть в этой методологической процедуре сознание занято исключительно самим собой -- "сами производим сами и потребляем".
     Это как если бы, выброшенная на берег рыба, постигала не столько сущность животворящей воды, сколько свойства умертвляющего её воздуха.
     Интересно, но уже первые каббалисты утверждали, что пространство находится не снаружи, а внутри Адама-Кадмона, которое он осваивает в образе Адам-Ришимот.
     В каком-то смысле, первый Адам является надуманной проблемой другого.
     Зачем?
     Возможно затем, чтобы насладиться мукой становления.
     Надо же чем-то занять себя в этой вечности.
     В сущности, я как симпатик "модельного агностицизма",  свожу всё к полисолипсизму -- сколько носителей сознания столько и реальностей.
     Базовая же реальность это реальность самого сознания, а не того, что оно воспроизводит посредством мышления.
     "Дорога возникает под ногами идущего".
     Следуйте каждый своей, не спотыкаясь о сомнения в цели пути.