На краю пропасти...

                НА КРАЮ ПРОПАСТИ.

      Время истекало.

      Чем ближе был конечный пункт маршрута, Владимир, тем острее ощущалось в воздухе тревожное и необъяснимое: что-то случится очень скоро, то, что поделит отныне их жизни: «до» и «после» маршрута.

      Сходя с ума от беспокойства, Николаев в отчаянии вызвал на разговор… Вадима Зорина. Не потому, что Лиза влюбилась в офицера и уже не мыслила жизни без него. Нет. Хотел…

      Он и сам не мог объяснить, чего. Тревога снедала так, что не мог сидеть сложа руки, как и просто наблюдать за концом.


      Воспользовавшись маленьким перекуром в марафоне по чудному маршруту, когда старики забастовали и притормозили в гостинице «Заря» города Владимир, парень отвёл «опера» в старое неприметное кафе, сто раз проверившись и убедившись, что никто не увязался следом.

      – Ну? – офицер был спокоен и… надменен.

      – Я хочу ей помочь, – постарался не смутиться Анатолий.

      – Грозит опасность? – едва раздвинул в усмешке губы.

      – Да. Не объяснить. Чувствую. Попадёт в беду.

      – Фактов нет, так понимаю.

      Кивок.

      – Только тревога.

      Кивок.

      – Давно?

      Кивок.

      – С чьей стороны?

      Пожатие плечами.

      – Мои?

      Пожатие.

      – Чужие?

      Пожатие.

      – Весело.

      Тяжёлый вздох.

      – Предложения.

      – Думал. Есть идея, – покачал головой. – Не простит обмана, а надо. Для неё, – покраснел до слёз, вздохнул. – Помоги, – посмотрел в глубину серых строгих насторожённых недружелюбных глаз. – Надо «снять» раньше…

      Вскинул голову, загорелся, схватил «комитетчика» за руку, когда тот попытался встать.

      – Обязательно! Срочно! – побледнел. – Выслушай же! – вздохнув, даже передёрнулся. – Меня возненавидит, конечно.

      Помолчал, проглотил ком в горле, судорожно вздохнул.

      – Отправить обманом далеко. Пока всё не уляжется. Будет буря. Понимаю. Пусть «пропадёт» на время. Для всех. Даже для семьи. Потом сообщить, где она.

      – С чего такая забота? Честно только.

      – А ты не догадываешься сам? Нет, – покачал головой, густо покраснел, – я не о своих чувствах! Клянусь! – гордо вскинул голову, прямо и серьёзно смотря в холодные глаза. – Это ваше… Личное… Её…

      – Объясни, – осипнув голосом, Зорин выпрямил спину, напрягся. – Подоходчивее.

      – Ей уже давно нехорошо, – так вспыхнул, что краской залилось не только лицо, уши и шея, но, наверное, и пятки. – Давно.

      – Нагрузки.

      – Нет. Поверь. Есть не может. Синяя. Головокружения, – глаз не мог поднять. – Тошнота.

      – Ты… хочешь сказать?.. – побледнел, привстал, испарина выступила над губой, вновь осел на стул. – Но… Нет, это усталость.

      – Очнись, Вадим!

      Вскрикнул, привлеча невольно внимание пары-тройки алкашей в углу.

      – Спаси её! И быстро. Пока не поняла этого сама и не наделала глупостей! Ты – главная её опасность, сам понимаешь.

      Умоляюще посмотрел в застывшее лицо взрослого мужчины, став совсем юным, страстным, невинным каким-то.

      – Я не знаю, как это сделать, но ничего, кроме банального – усыпить и вывезти, в голову не приходит.

      – Объясни, – прохрипел «опер» едва, всё ещё не в состоянии смириться с известием.

      – Глухомань. Закрытая территория. Турбаза. Не знаю. Горное селение. Чёрт! – схватился за голову. – Не в самом месте дело, а в том, что и от тебя это должно быть тайной! – покачал головой. – У меня ноль возможностей. Не те связи.

      – Я ей не враг! – вскинулся.

      – А твои?! Да стоит страшному завертеться – её сразу втянут! – не отступал, впившись серыми глазами в холодный взор. – Спаси её от тебя и твоей Конторы! Выведи на человека. Я сделаю сам. Или укажи направление, куда двигаться. Господи… – сжимал голову руками. – Чтобы они не могли и под гипнозом у тебя узнать, где она. Так понятно?

      – Не перегибаешь? Не накрутил себя?

      Офицер вдруг как-то странно успокоился и развалился вальяжно на старом деревянном стуле, поглядывая свысока на гида.

      – Нет! Уверяю тебя! Кошмары не отпускают. Не кисейная барышня – отродясь не видел. Это знак, – Толик откинулся на спинку обшарпанного расшатанного стула. – Пусть со стороны это выглядит, как наш побег от тебя. Гадко, а надо такую сплетню распустить. Это её спасёт. Я постараюсь удержать там, пока тут всё не уляжется полностью, – вздохнул судорожно толчками, нервно. – Возможно, пройдёт год. Потому нужно большое расстояние. Чтобы не рвалась и не искала! Нарвётся на вашу Контору – станет заложницей с ребёнком.

      Надолго повисла пауза. Очень.

      Толик смущённо краснел и не поднимал на возмущённого и насупленного мужчину глаз. Понимал, что шансы убедить «спеца» мизерные. Простой гид против кадрового офицера ГБ! Только и понадеялся, что собственнические порывы того будут побеждены трезвомыслием, пониманием сложности ситуации и практически безвыходности положения.

      – Мне нужно время, – очнулся старший.

      – Его у тебя почти нет, Вадим. Ещё неделя, и будет поздно. Не думаю, что твои будут ждать до самого конца. Уверен: скоро начнут «снимать» с маршрута по одному. Голову даю на отсечение! – тяжело задышал, стал панически заглядывать в глаза. – Спаси её!

      – Я услышал. Дай подумать. Обещаю, не затяну. Клянусь честью.

      Потеплел взглядом, расслабил плечи.

      Встав, протянул руку в дружеском прощальном жесте.

      – Благодарю, Анатолий. Посиди. Я выйду первый.

      Проводив взглядом гостя, Толик рухнул на стул. Долго сидел за столиком, уставившись в стену пустым, слепым, невидящим взглядом. Никак не мог перебороть в душе чёрного отчаяния и невыносимо горького ощущения, что катастрофически опоздал. Никак…

                Январь, 2014 г.                Из романа «Время вершить чудеса».

                Фото из Интернета.

                http://www.proza.ru/2014/02/20/1498