их надежды

…и открыла глаза. Яркий свет, очень яркий свет, комната, словно нет в ней стен, один свет, солнечный, теплый. Насыщенный. Много цветов. И запах…,запах чего то очень знакомого. И мама…
-Мама?- Надя распахнула глаза,- мама, где я?
Мама склонилась, пригладила ее волосы. А за спиной ее улыбался отец. Добрый ее папа. Папуля. Папулечка.
-Ты у нас в гостях?
- В гостях?- Надя удивилась.- В гостях?
- Да, - кивнула мама,- а сейчас тебе пора.
- Пора?- Надя умоляюще сложила руки.- Мама, мне здесь хорошо. У вас.
- Надя, тебе надо все начать сначала…
- Что начать сначала, что, мама? Что начать сначала?
    Медсестра обернулась и увидела, что пациентка глубоко вздохнула, напряглась на мгновение и задышала ровно, как совершенно здоровый человек. И еще … еще она изменилась.  Лицо ее посвежело,  кожа дышало молодостью и здоровьем.
- Доктор,- медсестра понеслась по коридорам госпиталя,- доктор…
-Ну что ты орешь, - молодой доктор выглянул из кабинета персонала,-  ночь на дворе.
-Доктор, - медсестра еле отдышалась, - там Николаева очнулась.
- Что? – доктор нервно потер руки,-  не может быть.
Пациентка Николаева впала в  кому после операции  на головном мозге.  И провела в таком состоянии почти год. Кома- вещь загадочная, и никто так и не объяснил причин ее возникновения. Кома, как защитная реакция организма, и когда, организм решал, что пациент готов противостоять реальной жизни, он возвращал его на эту бренную землю. Иногда кома могла длиться годами, и, если бы родственникам хватало терпения, а главное средств для поддержания человека в таком состоянии, то пациент мог «пожить» и пережить их самих. Доктор был молод, он писал что-то научно необходимое на тему «комы», писал самоуверенно, сугубо научно, опровергая все домыслы и доводы псевдо ученых в этой области. Он еще ни разу не сталкивался с «чудом» в медицине, он не верил в чудеса, может потому, что исполнял свои обязанности скрупулезно, но без души. Пациентов много, а он один. И здоровье у него одно. И сердце. И нервы.
   Доктор и молоденькая растрепанная медсестра стояли над пациенткой Николаевой.
- Это она?- доктор покосился на медсестричку.
- Угу,- кивнула та  и развела руками, мол, я  совершенно непричем.
- А как это? – доктор обвел вокруг собственного лица круг,- как она так… помолодела.
- Не знаю, - еще раз пожала плечами сестра.
- А что Вы ей вводили в последнее время?- доктор покосился на капельницу.
- Что в листе назначения,- почти обиделась сестра, - можете проверить.
- Проверю, - кивнул доктор,- обязательно проверю.
Он взял пациентку за запястье, послушал пульс. Рука тоже была нежной. С прозрачной свежей кожей, голубыми тонкими, ненабухшими венами. Пульс ровный, замедленный. Как и любого спящего человека. Зрачки под веками не суетились, как все  последнее время, а отдыхали вместе со всем телом. Надежда Николаева спала. И была абсолютно здорова.
- Завтра утром полное обследование,- буркнул доктор. – Если проснется…
Он все-таки был неисправимым реалистом.
Надя проснулась. Поморгала. Потянулась. Еще раз поморгала, не узнавая собственную спальню.
-Доброе утро, Надежда Сергеевна,- рядом с кроватью стояла молоденькая очаровательная девушка в белом халате и белой шапочке медсестры.
- Кто? Сергеевна?- засмеялась Надя,- ну спасибо , какая я тебе Сергеевна.
Медсестра закусила губу, словно боялась сказать лишнее.
- А где это я?- Надя с удивлением оглядываясь.- В больнице что ли? Это что я после экзамена загремела?
Медсестра молчала. Только глаза ее округлялись все больше, грозя покинуть свои глазницы.
- Голова болела, и кровь утром носом шла, потом экзамен, потом мы вроде все собрались отмечать…в «Риге». Я что так напилась? Ничего не помню.- Надя потрясла головой.- Надеюсь, родителям моим ничего не сообщили.
- Неет, - потрясла головой «сестра», и это было правдой, у Николаевой Надежды Сергеевны, той, кто легла в их госпиталь год назад, родителей уже не было. Они погибли вместе, сразу. В одну минуту. Как бывает с людьми, что прожили свою долгую  жизнь вместе, и оставались вместе после смерти. У нее был сын. Была хорошая престижная работа . Немного приятелей. Немного личной жизни. И все.  В двадцать один год вышла замуж, муж ушел к другой, тянула жилы, чтобы у сына было все и больше, чем все. Потом лет в тридцать подвернулся еще какой-то, но она из-за сына не стала настаивать на отношениях. И снова тянула жилы. Потом настала передышка, и на работе ее как-то заметили, и с жильем утряслось, и  личная жизнь появилась. Но все не грело, не задерживалось, не запоминалось. А ей так хотелось чего-то., а весной особенно. И плакала она все чаще от того, что ждала то от жизни совсем не того, не того. Оглянуться не успела… ,как зима катит в глаза. Она смотрела на сослуживцев, на подруг. Семьи, дети, ссоры, разборы полетов. Зачем тогда выходили замуж. Зачем женились. А может быть это она неправа. Надо было держать при себе мужика, двумя руками, чтобы хоть кто-то был рядом. Хоть кто-то. Но мама всегда говорила, что найти свою вторую половину большое счастье, и большая редкость. Надя обожала своих родителей, обожала, и очень хотела, чтобы ее муж был похож на отца. Они погибли двадцать лет назад, когда поехали к ней на «госы».  Какой-то пьяный идиот на дороге. Отец просто спасал ему жизнь… . Надя целый год не могла придти в себя. И замуж то пошла, не глядя, чтобы маета и тоска закончились.  Такая случайная встреча. И брак оказался случайным. Сын нет. Сыном она гордилась. Такие, один на миллион. Копия деда. Тоже искал свою половнику… ,не везло пока. Ему не везло, а ей, наверное, уже не повезет. Да и негде ей было найти эту половнику.  Все подружки по парам. А если и знакомили ее  с кем-то, то она старалась быстренько улизнуть, не ее это были мужчины, не екало внутри. Как тогда.. , когда ей было лет тридцать.., она его на улице увидела. И она, забыв про стыд, была готова сама подойти и спросить что-нибудь незначительное, про погоду, про природу, или где находится знаменитый  нофелет. Просто хотела увидеть его поближе. Проверить, ведь сердце стучало так, словно и само рвалось навстречу этому мужчине, такому родному и знакомому …  Но  к нему подошла женщина, взяла его под руку так, словно имела на это право, и посмотрела  на него так, словно имела на это право, и говорила  так, словно имела на это право. Мужчина скользнул по фигурке Нади взглядом, что  застыла в метрах пяти от них, задержался на мгновение на ее глазах, что-то даже хотел сказать, но спутница его начала оборачиваться в сторону Надежды, и та, испугавшись, смутившись, покраснев от своего нелепого, необъяснимого порыва рванула куда-то , расталкивая прохожих, ругая себя на чем свет стоит. Ничего похожего больше она не испытывала. Никогда.  И была бы она как все…, если не считать маленькой аневризмы, которая поселилась  где-то внутри черепа, и угрожала взорваться в любую минуту. Это сын настоял на операции, он не хотел остаться совсем один на белом свете, и уговорил мать лечь в госпиталь, по великому блату его самого и связям самой Надежды Сергеевной. Молодой врач, что взялся оперировать Николаеву, был практически господь-бог в хирургии, и обещал целых 95 процентов успеха, оставляя пять малюсеньких процентов на неуспех. И операция действительно прошла успешно, почему все закончилось комой, никто объяснить не мог. Сын приходил к матери каждый день. Сидел, держал ее за руку и молчал. И он очень нравился молоденькой медсестре, и она приносила  ему из дома котлеты, что готовила ее мама, и теплые домашние пирожки.  И очень  очень сочувствовала ему потому, что слышала, что говорил молодой доктор. А он не обещал ничего хорошего. И ошибся…
   …доктор ошибся. Он сидел в своем кабинете и пересматривал  результаты обследования пациентки Николаевой.  Судя по результатам, ей было лет двадцать. А не сорок пять, как следовало из медицинской карты. Он бы не поверил. Если бы сам не видел ее до… и после. Даже зубы, даже зубы… он помотал головой, пытаясь проснуться. Это,  во всяком случае, хоть как-то объяснило происходящее. Ну, просто ни в какие рамки… Доктор достал мобильник и набрал номер сына Николаевой.
- Олег, это я . Да не волнуйся ты. Мама твоя в себя пришла. Да! Вчера еще. Только .. Слушай, ты давай приезжай. Может быть это не она. Как. Как.. Сам не знаю как.
Доктор прервал вопросы Олега, нажав на кнопку. Может быть и правда, настоящую Николаеву выкрали… на органы там. Ага, а подсунули практически близнеца, молодого и  с органами, гораздо более соблазнительными… с точки зрения медицины. Надо встретить Олега. Как то подготовить, что его мама моложе его самого, да еще и ни черта не помнит. По логике и не должна помнить, ей же двадцать лет, что она может вспомнить-то…
  Надя веселилась. Просто закатывалась. Вот проверочку  ей устроили. Она, конечно, по началу даже  делала вид, что верит. Сдерживала смех. Не кололась. Интересно, кто их подослал, Маринка или Настюха.  Значит, ей не двадцать лет, а сорок пять - она начальник рекламного отдела, у нее отдельная квартира в центре. Какая-то машина со странным названием. И вообще, она  в больнице уже год, у нее что то там зашили в мозгах. Или ушили. Или вшили, она не очень поняла. Это -то ладно, но когда, доктор, с растерянным взглядом сумасшедшего, заявил, что  красавчик в больничном халате, болтающимся на широких плечах, ее сын, Надя не выдержала. Она захохотала, хватаясь за живот, и все время тыкала собственного сына кулаком в плечо.
-Ты чей? Маринкин или Насти? Где они спрятались? Заходите. Розыгрыш закончен.
Вдруг в кармане халата доктора что-то зазвенело, он вытащил плоскую коробку и сказал.
- Я сейчас, -и ушел, махнув рукой, словно говоря, а  ну вас к черту всех.
- Это что?- Надя удивилась,- такая связь в больницах. Рация?
- Это телефон, мам,- великан достал из своего кармана похожую коробку. На ней был экран , совершенно черный. Как маленький телевизор.
- Какая я тебе мама, - уже зло отмахнулась Надя, взяла коробочку и стала рассматривать  ее с любопытством члена племени тумбо- юмбо. Она слышала про сотовые телфоны. И даже видела у одного. С параллельного потока. Но там была такая громадина… Лжесын взял коробочку. Нажал на что- то и экран засветился.
- Кого тебе набрать? Хочешь теть Лену?
- Какую на фик тетю Лену, - возмутилась Надя,- Слушая. Дядя. По- моему, эксперимент затянулся. Уже не смешно. Гоните мою одежду. И я пошла. И где здесь нормальный телефон. Мне надо маме позвонить. Они ко мне с отцом  собирались. На выпускной.
- Мам, - великан вздохнул, - бабушка и дедушка разбились. Еще до моего рождения.
Надя , уже дошедшая до двери, прямо так в ночнушке и босиком,  неожиданно села на пол.
- Что? Что ты сказал?- она сидела на холодном  больничном полу. Пытаясь сообразить, что же такое происходит. И зачем им все это надо. Может быть, ее забрали на какие-нибудь опыты. Так надо кричать, звать на помощь. И зачем придумали про родителей. Или они их убили, специально, чтобы у нее никого не было там. В прежней жизни. Надя помолчала и заревела, обиженно, как ребенок.
-Мам, - Олег попытался поднять мать с пола,- мам, не плачь. Я сам ничего не понимаю. У меня в голове не укладывается,  что это ты. Вот смотри. Смотри, - и он снова нажал что то там в своем волшебном телевизоре, и перед глазами Нади поплыли фотографии, где она, а это была она, только  старше, с короткой стрижкой, печальными глазами . Она была там с сыном. С какими -то незнакомыми людьми, горы, море, верблюды, снова горы.
- А вот смотри, это твой выпуск. Ты была на встрече однокурсников три года назад.
Господи, и правда, это были ее однокурсники. Вот и Маринка, толстая какая. И Настя, это высохла совсем, и Дмитрий, их староста,  с лысиной и животом, свисающим над брюками. Наверное, из-за земного притяжения.  И еще чьи-то лица, кого то напоминающие , но неузнаваемые.
- Что это? А?- Надя всхлипнула.- Сон?
- Если бы,- вздохнул Олег, поднял ее, наконец, и довел до постели.- Ты это.., - он замялся, стесняясь снова назвать девушку мамой,-  поспи. Я сейчас сестру попрошу чего - нибудь успокоительного.
- Нет,- истерично вскрикнула Надя, натягивая одеяло, словно прячась за ним. - Не надо. Уже навкалывали чего-то. Галлюцинации сплошные. Я сама. Сама. Спать сейчас лягу. Вот, А ты иди, иди. Сынок… куда шел.
Олег вздохнул и вышел, тихо прикрыв за собой дверь.
   …доктор мерил комнату шагами.
-Понимаешь, ты, что я не могу ее выписать. Понимаешь. Что это ..- доктор хмыкнул, ибо слов для описания  «этого» у него не было, - этот феномен надо изучать. Человек вышел из комы на двадцать лет моложе. Весь, до мельчайшей клетки. Метаболизм ускорился?  Сбой биоритма? А?
Доктор в запале закусил губу.
- Да я из этого такую конфетку сделаю.
Олег, не выдержал пафоса приятеля, поднялся и осторожно взял того за грудки.
- Слушай, ты, - он опустил товарища на пол, и пригладил взъерошенные фалды халата,- светило. Я ведь не посмотрю. Что ты…оно. Я тебя закатаю  в асфальт как в восьмидесятые говорили бывало. Или ребятам своим скажу, они тебе быстро место определят. В бочке и в море-океан. В царство славного Салтана.
- А если я твоей матери расскажу чем ты занимаешься? А? Агентство «Черный квадрат»?- заикаясь и, храбрясь, по- петушиному  выпятив грудь, крикнул доктор.
- Расскажи,- усмехнулся Олег.- Матери. Вспомнил, что она все-таки моя мать, наконец.
- Ладно, - доктор сел на стул,- ладно. Надо просто успокоиться. Морды успеем друг другу набить.
- Вот, - Олег тоже присел, сложив могучие беспокойные кулаки на коленях.- Другой разговор. Да и не спеши ты ее выписывать. Может, само как пройдет? Слышал после летаргического сна, тоже… молодыми просыпаются.
- Да, - кивнул головой доктор, - только потом быстренько стареют, до положенного возраста.
- М-да, -Олег пошевелил кулаками,- А куда я ее сейчас? Приведу на работу. Скажи, здрасьте, это ваш начальник. Она же ни фига не помнит… и не знает. Девчонка сопливая. Даже моложе меня. На два года.
- Скажи,  что жена,- доктор оживился, найдя хоть какой-то выход из положения.-  А что! Женись. И паспорт новый оформишь. На курсы ее куда-нибудь засунь. Пойдет работать. А там…
- Ты чего, дурак?- Олег покрутил у виска пальцем.- Инцестом попахивает.
- А я что тебя спать с ней уговариваю. Но надо же, как-то  пристроить тетку…, в смысле девушку,- доктор улыбнулся.- Она ничего такая. С формами. Если бы не знал, что она твоя мать…. Вот бл…,- доктор потряс головой,- и это я говорю. Человек с высшим медицинским образованием. Слушай, если это не сон, то тогда мы все тут где-нибудь в дурке. Короче, я пока все замну. Выпишу на свой страх и риск, только вот медицинской сестре надо как –нибудь  доходчиво объяснить, что и как. Только без асфальта, умоляю, Олег, без асфальта.
- Объясню,- кивнул Олег.- Вот на ней-то я и женюсь.
-Чего?- доктор разинул свой высокообразованный рот.
- Рот закрой.- Олег выпрямился, подперев головой потолок.- Готовит она, пальчики оближешь. И вообще. Нормальная девчонка. С понятиями. И медсестра. Три в одном. Ладно, только сегодня мать никуда не выпускай, закрой ее что ли. А то сбежит. Она у меня, между прочим, сейчас так…, присмирела. А раньше, говорят. Огонь была… Тоже.. с понятиями…
…. она слышала, что ключ в замке повернулся. Значит, ее закрыли, чтобы не сбежала. Надя по смотрела в окно, на котором были решетки, как в тюрьме. Там, за решетками, было лето. Лето. И вчера было лето. «Господи, можно я проснусь,- подумала Надя,- проснусь и не сдам экзамен. Лучше я его не сдам. Я просила, чтобы сдать, а теперь не хочу. Пусть все станет на свои места. Вот я сейчас засну, и все, все будет нормально.» Но только сон не шел. Надя ворочалась с боку на бок, вспоминая, как приехала поступать. Вспоминала школьный выпускной перед этим. Вспоминала школу, и все, уперлась. Дальше воспоминания были мутными. Стертыми. Так урывками. Вот в детском саду с качелей сверзилась, А в первом классе стащила дневник соседа и наставила двоек на каждой странице. И все… помнила только маму, отца. Всегда вместе. У нее было счастливое детство. И юность. Может быть сейчас это расплата. Бывает же такое, когда все хорошо. Потом все плохо.
   В дверном замке опять заскрежетало.. и смолкло. Никто не вошел. Надя сползла с кровати и на цыпочках подобралась к двери. Выглянула в коридор. Никого. Тишина. И даже дежурной медсестры не было на месте. Надя вернулась. Обулась в тапочки, накинула больничный халат, и снова вышла в коридор. Обычная больница. Обычный коридор. Только вот какая-то ненастоящая. Слишком новая. Окна какие-то… не деревянные. И полы… Надя шла, читая таблички на дверях, и ощущение того, что что-то не так охватывало ее все больше и больше.  Она вышла во двор больницы. Никто ей не препятствовал. И внизу на вахте никого не было. Ни дежурного, ни сторожа. Надя вышла во двор госпиталя. Ночь была теплой. Откуда-то тянуло табаком. И огни. Прямо за оградой огнями сияла улица.
- Господи, как в кино, - подумала Надя и плюхнулась на ажурную кованую скамейку у ограды. – Это я что, вообще не в Москве. Это они меня куда? В Америку что ли увезли.
- Что вы сказали,- раздалось прямо над ее ухом, Надя вздрогнула и обернулась.
Рядом со скамейкой стоял мужчина. Обыкновенный. Неамериканский. Спортивный костюм. Пачка сигарет в руках. Он проследил за  взглядом Надежды.
- Вы уж меня не выдавайте. Здесь курить нельзя. А мне совсем запретили. Никак не могу бросить. А кодироваться не хочу. Чтобы в моих мозгах копались…ни за что.
- И у Вас тоже?- ахнула Надя.
- Что тоже?- переспросил мужчина и присел рядом с девушкой. От него пахло табаком и какой-то приятной мужской туалетной водой.
- В мозгах копались?- Надя шмыгнула носом. – Мы где вообще.
- А вы что имеете в виду?- мужчину засмеялся, забавная девчонка, испуганная какая-то, взъерошенная, и ужасно милая.- Разрешите представить, планета Земля. А вы откуда прибыли.
- Если бы я знала, - Надя вздохнула и… рассказала все, что с ней произошло,  на одном дыхании, а мужчина слушал. Не прерывая. Не усмехался, не удивлялся. Слушал.
…он откашлялся.
- Вы ведь не поверите, если я скажу, что на дворе действительно далеко не девяностые.
Надя с негодованием повернуло к нему лицо. Глаза ее сверкали, лицо пылало.
- Вы один из них? Да? Один из них.
- В каком то смысле… Если Вы имеете ввиду тех, кто лежит в госпитале.
- Вот, - Надя подняла указательный госпиталь,- и госпиталь. Значит, действительно, какие-то эксперименты.
- Что вы заладили, - мужчина засмеялся, хотя Надя ожидала другой реакции. – А почему вы не примите такой версии. Вы больны, скажем, нервным расстройством. Сейчас, дамы все повернуты на омоложении. Все боятся старости. Даже в двадцать лет. Вас пытаются вылечить.
- От чего, от молодости?- усмехнулась Надя.- Они все твердят, что я сороколетняя тетка, и сыну моему уже двадцать пять лет. Вы что не видите, что мне не сорок.
- Вижу, - кивнул ее нежданный ночной собеседник,- даже в темноте. Но может быть, я тоже болен.
- Издеваетесь.- Надя пнула его ногой, потом испугалась.- Слушайте, а Вам то сколько лет?
- Мне-то. Мне то как раз за сорок. И зовут меня, уважаемая  венерианка , Кирилл.
- А меня Надя.- Надя встала и сделала реверанс. Смешно получилось, учитывая ее форму одежды.
- Надежда. Хорошее имя. Маму мою звали Надеждой. И тоже была фантазеркой.
Надя нахмурилась. Может быть, она и впрямь сошла с ума. И этот Кирилл просто ей подыгрывает, чтобы не буянила.
- А почему была?- спросила она.
Кирилл помял сигаретную пачку в руках. Оглянулся в поисках урны. Не найдя, сунул пачку в карман куртки.
- Она умерла пять лет назад. Сердце. Вот  и я с сердцем. Каждый год лежу. Все никак не решался оперировать. Завтра операция…
Надя растерянно молчала. Что сказать-то.
- А мне  сегодня сказали, что мои родители умерли. Разбились на машине. Вместе. Знаете, они так любили друг друга. ..
- Когда?
- Двадцать лет назад…- Надя встала, отряхнула халат.-  Послушайте, может быть мне все - таки снится. И больница, и эта улица, и вы… Хотя Вы почему то мне знакомы…
- У Вас тоже такое ощущение, - Кирилл поднялся, и оказался на голову выше Надежды,-  и я почему-то знаю вас. Откуда-то. Может быть встречались?
- Где?- засмеялась Надя, - в моей прошлой жизни?
- А пойдемте-ка спать, Надежда,- Кирилл слегка приобнял ее за плечи,- если нас хватятся, мало нам не покажется. Сегодня дежурит баба Катя. Она нас с Вами веником забьет до смерти. Утро вечера мудренее. Завтра проснетесь, и все образуется, хотите, будете Надей, а хотите - Надеждой Сергеевной.
- А Вы?- Надя посмотрела на Кирилла. - Вы там будете?
- Если захотите.- Кирилл засмеялся, - знаете, мне пришла отличная мысль. А попрошу я завтра доктора, чтобы он организовал мне кому, и я выйду из нее мальчишкой. И найду вас  и ,пожалуй, возьму вас замуж. И мы все начнем сначала..вместе.
Он довел ее до больничной палаты.
- Это хорошо, что я вас сегодня встретил.- Кирилл взял ладонь Надежды в свои .- Девушку с именем Надежда. Даже, если Вы мне только  приснились, хорошо.
- Вы мне не поверили,- Надя вздохнула, но не отняла руки.
- Можно, я скажу вам завтра.- Кирилл заглянул в ее глаза.- Определенно с Венеры.
- Боитесь?- Надя тоже заглянула ему в глаза, и отчего-то повторила, перейдя на ты. -Боишься?
- Безумно,- ответил Кирилл, - боюсь, что очнусь стариком, а ты  меня не возьмешь в мужья.
- Я возьму…,- Надя сказала это почти шепотом. Только ты очнись. И не надо комы. А ну на фик эту кому…
…. и очнулась.
- Доктор, - закричала истошно медсестра,-  ваша Николаева очнулась.
Ирина Сергеевна поморщилась, слишком громко. Поморгала. Потянулась с большим удовольствием. Посмотрела на руки. Нет, это была рука не двадцатилетней девчонки…
Дверь хлопнула, и следом за сумасшедшей медсестрой в палату  быстрым шагом вошел мужчина в белом халате.
- Кирилл?- Надежда Сергеевна села в кровати, смущенно поправляя   на груди слишком открытый ворот рубашки.- Ты для меня организовал кому ? Чтобы я состарилась!
- Чего это она, Кирилл Андреевич,- спросила у   доктора  медсестра,- Бредит?
Кирилл Андреевич  улыбнулся.
- Это бывает. Слишком долго пробыла на Венере.
-Где?- снова спросила медсестра, уставясь на  врача  изумленными двадцатилетними глазами.
Кирилл Андреевич засмеялся и присел рядом с Надей, взял ее руку, заглянул в глаза.
-  С прибытием, Надежда. Здравствуйте.
Надежда Сергеевна кивнула в ответ, и в сердце у нее что-то громко екнуло.