Скандальный случай

Каждое утро ему приходилось выдумывать причину, которая могла бы заставить его расшевелиться, почувствовать вкус к жизни, обрести бодрость. До того, как это удавалось, он оставался ходячей мебелью, зомби, выпотрошенным и выброшенным на свалку автомобилем. И каждый раз это казалось невыполнимой задачей – таким подавленным было его состояние.

Метаморфоза происходила внезапно. Она заставала его  в момент, когда он смотрел на свое отражение в зеркале в ванной или становился под горячий душ, или вдыхал аромат кофе, или выходил на террасу, чтобы глотнуть свежего воздуха, или в десятках других подобных случаев.

Мозг, которому давалось почти безнадежное задание найти стимул для активной, заинтересованной жизни, вдруг замыкал какие-то электрические цепи между извилинами, проводил окисление каких-то участков серого вещества, и выдавал под черепной коробкой яркую картинку, которая кардинально преображала всю окружающую действительность, раскрашивая ее в оптимистичные тона.

Каждый раз это было похоже на чудо, но, поскольку чудес не бывает, он осторожно уверовал в некую, весьма редкую способность своего организма генерировать на пустом месте хорошее настроение. Конечно, это удивительное и так необходимое ему свойство не будет проявляться вечно. Его запасы, поштучно выдаваемые по утрам, вероятно, скоро подойдут к концу. Но пока этот механизм взбадривания работал, он чувствовал в себе силы весело шагать по жизни.

Сегодня картинка возникла в то время, как он чистил  зубы. Это был образ   молодой женщины, да что там (!), девушки со стройной соблазнительной фигурой, гордо посаженной головкой и жгучим дразнящим взглядом. Она не была плодом воображения, ее звали К., и она вполне осязаемо присутствовала в реальности.

Он иногда видел ее в здании миссии, и сразу выделил из остальных жен сотрудников - как хрустальный фужер на фоне граненых стаканов. Со своим мужем, новоиспеченным атташе посольства она прибыла в командировку недавно. Молодой дипломат звезд с неба не хватал, но был миловиден, в меру старателен, усидчив и почтителен – достаточный набор качеств, чтобы удовлетворять, на первых порах, начальство.

Но жену отхватил – конфетку, куколку. Самое место, если приодеть, на глянцевой страничке светской хроники или в окружении топ-моделей, где она окажется не последней. «Значит, не дурак», - равнодушно просквозила мысль и пропала, вытесненная другими.

А другие мысли были целиком захвачены внутренними ощущениями. Кровь уже не текла, а бурлила в жилах. В мышцах появился тонус как у спортсмена в предвкушении победы. В голове ровными рядами  выстроились задачи на день.  Да и отражение в зеркале посвежело.

***

В девять часов он любезно попрощался с прислугой - пожилой филиппинкой, которую когда-то спас от иммиграционной службы, и спустился по красной ковровой дорожке к парадному входу. Лимузин с шофером уже ждали у дверей, и он с удовольствием, как в бассейн, нырнул в просторный, отделанный  белой кожей и красным деревом салон.

Мысленно он уже формулировал указания, которые предстояло дать по приезде в миссию, чтобы шестерни особой машины под названием посольство  закрутились без задержки и в нужном ритме.

Короткий кивок вытянувшемуся в струнку дежурному коменданту, широкая улыбка сувенирных размеров секретарше, и он погрузился в мир писем, справок и вербальных нот, который, возможно, был бы скучным, если бы ежедневно не обновлялся как узор в калейдоскопе.

Бестелесной чередой прошли через кабинет советник, первый секретарь, консул, завхоз. Все получили задания и приступили к их выполнению. Ближе к обеду он вновь вспомнил о жене атташе – «обычная симпатичная девица, стандартные черты лица, слишком бледные губы». И почему это она его заинтересовала? Он без сожаления стер ее образ, как обычно списывал в архив потерявшую актуальность служебную бумагу.

Позвонил секретарше, чтобы предупредила водителя. Она не отзывалась. Выглянул в приемную. Пусто. Философски сетуя на беспечность молодежи, зашел в подсобное помещение – здесь хранилась посуда для приема важных гостей, стояла множительная аппаратура. И понял, что ошибался. Нет, не в отношении секретарши, которая была здесь. А в отношении жены атташе, с которой та зубоскалила полушепотом.

В теле и взгляде К. было столько манящей силы, что его обдало жаром как от потока лавы. Скорее всего, сама она даже не подозревала об этом эффекте, потому что одновременно с секретаршей сконфузилась и виновато замолкла.

- У вас появилась помощница? – шутливо заметил он, обращаясь к секретарше.

- Мы учились вместе, - она потупила взгляд.

- Какое совпадение? – изумился он. – Тоже институт иностранных языков?

Обе девушки, осторожно заулыбавшись, кивнули.

Иных вопросов у него не было, и, вспомнив, что ему надо позвонить министру, он вернулся в свой кабинет.

***

Ближе к вечеру он снова вызвал консула.

- Что у нас делается с визами? Посетители жалуются, что задерживаешь, - сказал строго.

- Не успеваю, - консул тяжело вздохнул и развел руками. – Но буду стараться.
У этого добродушного на вид дипломата был самый горячий участок работы, где сделать все и вовремя было практически невозможно.

- Ладно. Дам тебе человека в помощь. Правда, не  юриста, но зато со знанием языка.

После ухода консула он пригласил бухгалтера – пожилую, жесткую на вид женщину и поручил ей подготовить временный контракт на жену атташе.

Она восприняла указание как должное, и он понял, что кривотолков новое назначение в посольстве не вызовет. Похоже, о будущей сотруднице в маленьком коллективе уже сложилось хорошее мнение.

***

Спустя неделю К. принесла ему на подпись несколько паспортов. Консул уехал заниматься важной делегацией, и часть его забот легла на нее.

- На работе все в порядке? – приветливо поинтересовался он.

- Да, - ответила она смущенно. - Хотя, непросто, конечно.

Их разделял стол, над которым она наклонилась, раскрывая перед ним папку с документами. Ее блестящие черные волосы, как две половинки занавеса закрывали  щеки, и он, даже не подаваясь вперед, ощущал их волнующий запах. 

То, насколько К. была длиннонога,  он осознал только сейчас – нижний край юбки делового костюма, выгодно подчеркивающей округлость ее бедер, был вровень с крышкой стола. Грудь тоже была высокая и крепкая – зовущие очертания недвусмысленно и туго обозначались тканью жакета.

Он опустил взгляд на ее руки –  нежные и ухоженные. Руки  и тонкие длинные пальцы  с продолговатыми, как виноградины,  ногтями.

- Нравится вам здесь? – спросил он благодушно.

Она выпрямилась,  сведя руки за спиной:

- Конечно.

- Одна из красивейших столиц мира, - напомнил он.

- Очень нравится.

- В музеях, театрах уже побывали?

От того, что она стояла перед ним как первокурсница на экзамене, грудь ее еще рельефней проступала под жакетом.

- Пока еще нет. Но собираемся.

- Обязательно надо, - улыбнулся он. – Пожить здесь – редкая возможность даже для дипломата. Нужно ценить время, которое подарила судьба. А оно летит быстро.

- Знаю, - кивнула она. – Спасибо за то, что вы взяли меня на работу. Приятный сюрприз. Муж тоже вам очень благодарен.

- Это установившаяся практика, - вновь улыбнулся он.- Сейчас вы поработаете, потом кто-нибудь другой. Руководители учреждений должны заботиться о своих сотрудниках, особенно если зарплаты небольшие, да курс доллара падает. В нашем  ведомстве – это добрая традиция, многие послы ее поддерживают, и я не исключение.

Он встал и с задумчивым видом подошел к окну. К., подобно стрелке компаса за кусочком железа, развернулась вслед.

 - Когда в коллектив вливается свежая кровь, я всегда очень рад, - заметил он.

-  Из новичка можно сделать настоящего дипломата. Главное, чтобы у руководителя было желание. А оно у меня есть. Обещаю вам, что он проработает  у меня четыре года. Никакие кадровые ветры и перестановки его не коснутся. За  это время он вырастет профессионально, поднимется по служебной лестнице, получит ранг и должность первого секретаря. Укрепит, не будем лукавить, семейный бюджет. Когда наступит день возвращения в министерство,  дам ему отличную характеристику. Лет через десять станет советником-посланником в хорошей стране. Не сомневайтесь – я поддержу. У вас будет счастливая благополучная семья. И будущее будет лежать перед вами как на ладони.

- Звучит как мечта, - ответила она недоверчиво.

- Которая станет реальностью, - заверил он. – Но…

- Хотелось бы, - сказала К.

 - При одном условии, - он повернулся к ней, старясь не выдавать внезапно охватившего его мальчишеского волнения.
К. разглядывала его с заинтригованным видом.

- Обещайте, что не испугаетесь? – притворно нахмурился он.

- Не знаю, - промолвила она.

Но его уже сжигал огонь нетерпения.

- Дайте мне вашу руку, - сказал он мягко, пытаясь вложить в эту просьбу гипнотическую силу и проникновенность.

К. повиновалась. Ее ладонь и пальцы были горячими, а сама рука - почти невесомой.

- Вы очаровательны, - он нашел ее взгляд, и тут же залюбовался ее лицом, в котором все было юно и красиво,  не было ни намека на скрытые пороки и болезни, и  ни крупинки лишней косметики.

- Спасибо, - пролепетала она.

- Давайте будем встречаться, - предложил он. - В свободное время.

Рука чуть вздрогнула, но не была отдернута.

Он сам отпустил ее, но молодая женщина застыла как манекен из гипса.

Тогда он вернулся к столу, неторопливо подписал паспорта и протянул ей папку.

-  Мне будет жаль, если вам с мужем придется уехать отсюда раньше времени, - сказал он. –  У него может быть... замечательное будущее.

Он произнес эти слова со значением, как поступал на важных переговорах, стараясь довести до собеседника весь скрытый смысл своей речи.

У нее мгновенно порозовели щеки.


- Вы со всеми такой быстрый? – спросила она с вызовом.

- Да, - ответил он. – Но такого предложения еще не делал никому.

Она испытующе посмотрела на него. Он спокойно выдержал ее взгляд.

- Я подумаю, хорошо? – сказала она.

- Разумеется, - сказал он. - Идите.

К. гордо кивнула и вышла. Он проводил завороженным взглядом тугие мячики ее ягодиц.

***

 В тот день она больше не давала о себе знать. Прошло еще два дня,  она по-прежнему не заходила. Но он знал, что К. аккуратно появляется на работе -  иногда слышал ее спокойный голос в коридоре, и раз, из окна лимузина, заметил, как она идет вдоль фасада посольства.

На третий день он вызвал советника.

- Приближается очередная годовщина установления дипломатических отношений между нашими странами. На следующей неделе надо организовать прием. Деньги у нас есть.

- Дата вроде бы не круглая, - заметил советник.

- Поэтому и прием сделаем небольшой, - парировал он. – Для узкого круга настоящих друзей из политических и предпринимательских кругов. Тех, кто с нами активно сотрудничает.  Займитесь, не откладывая.

- Хорошо, - советник по-военному на миг прижал подбородок к узлу галстука.

- Наши дипломаты тоже приглашаются. В полном составе, - сказал он. – Предупредите, чтобы были с женами.  Нечего их прятать по квартирам. Пусть приобщаются к светской жизни.

Советник понимающе усмехнулся. Сам он появлялся с супругой на всех официальных мероприятиях.

Неделя пролетела быстро. Он провел ее в дразнящем ожидании.

***

Утром в день приема он собрал дипломатов на совещание. Поочередно глядя на каждого, испытывал смешанное чувство тревоги и покорности судьбе.

Советник – опытен, но скоро на пенсию.

Консул заморочен семьей и работой.

Первый секретарь – может быть блестящим, но ленив и неряшлив.

Два вторых ему под стать – щегольнуть эрудицией, пожалуйста, но работать надо заставлять, и культура поведения оставляет желать лучшего.

Атташе, муж К. – вроде исполнителен и оперативен, но подчас робок чересчур и не слишком гибок умом. Чем-то похож на советника. В каких-то делах на него можно опереться. Но далеко не уедешь.

Совещание началось с обсуждения текущих дел, проверки выполненных поручений.  Закончилось предупреждениями  и критикой. Не называя имен, он ядовито посетовал на безынициативность, дармоедство, отсутствие энтузиазма. Особенно доставалось тем, кого он назвал молодым пополнением - за куцые мысли, поверхностное видение, бестолковую суетливость, низкую отдачу. 

Разнос был беспощадней обычного.

Дипломаты  сидели с посуровевшими, но бестрепетными, как у статуй с острова Пасхи, лицами. Кроме атташе, который все принимал близко к сердцу, морщился и ерзал, словно его разделывали скальпелем. 

«Да, тебе еще предстоит поработать над собой», - почти с жалостью подумал он о сотруднике.

***

В восемь вечера, одетый в новый парадный костюм, он встречал гостей у государственного флага. За окнами сгустились сумерки. Зал ослепительно сверкал зажженными люстрами, золотыми и прочими украшениями гостей, искрился рядами бокалов с шампанским.

 Несмотря на то, что прием был организован в рекордно сжатые сроки, все основные гости явились и горячо благодарили за приглашение. Он радушно улыбался в ответ. С удовлетворением отмечал про себя, что праздник удался. Все дипломаты посольства были с женами.  По больше части держались чопорно и даже скованно, но его это не злило, так как способствовало сохранению торжественной атмосферы. Его сердце учащенно забилось лишь однажды – когда он увидел К. На ней был элегантный коричневый костюм с какими-то золотыми позументами. Он не любил коричневый цвет, но молодая женщина вновь поразила его своим шармом, и на несколько приветствий он ответил рассеянно.   

Посольские дамы щеголяли лучшими нарядами и новыми прическами, благоухали французскими духами и старались не отходить от своих мужей. Некоторые бросали в его сторону опасливые взгляды. Заметив это, он вообще перестал обращать на них внимание – пусть хоть немного расслабятся.

В середине вечера, устав караулить у флага,  он сделал круг по залу. Охранник, одетый по случаю в белый официантский пиджак, поднес ему шампанского. Он подхватил узкий бокал, и в этот миг кто-то будто случайно коснулся его локтя.
Это была К. Если согласиться с утверждением, что идеалов красоты может быть много, то она была идеально красива.

- Добрый вечер, - сказала она. Мелодия ее голоса ласкала слух и, и сама она была свежа как роза.

- Добрый, добрый, - откликнулся он,  в задумчивом восхищении разглядывая ее.

Она опустила глаза и едва слышно сказала:

-  Я согласна.

А затем незаметно исчезла в толпе. Усилием воли он унял внезапную дрожь в руках и, покачиваясь от приятной слабости, вернулся к флагу.

***

На следующий день, ближе к обеду он вызвал молодого атташе. Осторожно постучавшись, тот замер в дверях.

- Проходите, садитесь, - кивнул он дружелюбно. Лицо сотрудника было
сосредоточено и выражало готовность исполнить любое задание.

- В Лиссабоне в понедельник открывается конференция по устойчивому развитию, - начал он, достав из стопки бумаг нужное  письмо.- Тема актуальная, но от нас, как я чувствую, никого не будет. Поэтому поезжайте, соберите материал, пообщайтесь в кулуарах и подготовьте хорошую справку для Центра.    Справитесь?   

- Постараюсь, - ответил атташе не слишком уверенно. Но глаза уже радостно блестели. Европа плюс командировочные – это всегда звучит вдохновляюще.
Чтобы он не расслаблялся, пришлось напомнить:

-  Жду толковую бумагу.

Подчиненный закивал как цирковая лошадка.

«Неопытен еще», - подумал он. – «Но через год-другой заматереет».

***
 В воскресенье вечером дежурный посольский водитель отвез атташе в аэропорт.

Он хотел, не откладывая, позвонить К., но у атташе не было домашнего телефона.

Тогда он сам выгнал из гаража слоноподобный лимузин и поехал к ней домой в сгущавшихся сумерках. Адреса всех сотрудников он знал наизусть.
Возле нужного дома бросил машину и, ощущая в ногах легкость, направился к подъезду. Он почти парил в воздухе и чувствовал себя киноактером на экране. Так бывало с ним в молодости, и он всегда ликовал, когда это состояние повторялось. Найдя в списке жильцов нужную фамилию, ткнул кнопку домофона.

- Да? – со спокойным любопытством осведомился голос К.

- Это я, - сказал он просто. – Добрый вечер!

- Здравствуйте, - откликнулась она, не меняясь в голосе.- Вы поднимитесь?

Дверь зажужжала.

- Слишком хорошая погода, - сказал он весело.- Не хочется сидеть взаперти. Приглашаю вас поужинать.

С этими словами он огляделся. Город умиротворенно затихал. Вечер был теплый, пахло травами, и дуновения ветерка приятно ласкали щеки.

- Я буду готова через десять минут, - сказала она.

- Прекрасно, - ответил он.

К. вышла через девять. Знакомый коричневый костюм сидел на  ней безукоризненно.

***

Они поужинали в  уютном ресторанчике, напоминавшем старинную библиотеку. Часть стен была заставлена до потолка бутафорскими древними книгами, а часть была просто стеклянной и позволяла разглядывать как рыбок в аквариуме - нарядных прохожих. Он заказал две дюжины  бретонских устриц 2 размера, печеной ягнятины и мороженного с фруктами.

Пили «шабли».

У К. был хороший аппетит.

Очаровательно работая челюстями, она с интересом слушала его рассказы и рассуждения о жизни, на вопросы отвечала умно, хотя и односложно. Изредка поправляла волосы и будто стеснялась смотреть ему в глаза. В ее поведении не было ни фальши, ни принужденности, ни, тем более, вульгарности.  Его это радовало.

Все происходящее было хрупко как карточный домик, разрушить который могло любое неосторожное слово или жест. Была ли К. естественной или играла роль? Он не искал ответа, потому что для него эти понятия зачастую сливались воедино.

- Мне будет очень приятно, если вы согласитесь выпить кофе в моей резиденции, - сказал он, дав знак метрдотелю. – Я сварю его сам.

Он прислушивался к звуку собственного голоса, который рокотал мягко и внушительно. От этого вопроса зависело многое.

Блестящее вороное каре ее волос качнулось как плащ иллюзиониста.

- С удовольствием попробую ваш кофе, - сказала она. Ее язык и губы красиво взяли последнюю ложечку мороженного.

***

К. вошла в апартаменты первой. Как только он зажег свет и защелкнул дверь, она, не оглядываясь, медленно и грациозно пересекла холл, и остановилась где-то посередине необъятного пушистого ковра в гостиной.

Он оставил ее привыкать к обстановке – в гостиной было, что посмотреть – а сам вышел на кухню, где приготовил кофе с щедрыми восточными добавками.

- А вы? – удивленно спросила она, когда он, вернувшись, протянул ей дымящуюся миниатюрную чашечку.

- Для меня это будет слишком, - ответил он. – Не хочу себя баловать.

- Ну, раз уж начали…, - впервые парировала она, но при этом так азартно и по-доброму улыбнулась, что он простил ей  выпад.

- Я – в гастрономическом смысле, - он наклонился к ее лицу и, отодвинув черную прядь, поцеловал в выразительные губы, бледность которых была искусно скрыта под алой помадой.

Его снова восхитила юность и чистота ее лица, которое, казалось, никогда не будет подвластно старению.

Он отошел к бару и отмерил себе несколько капель двадцатилетнего "Хеннесси". Крепкая сладковато-горькая жидкость приятно обволокла язык.

К. сделала глоток кофе и, поставив чашку на ковер, вопросительно посмотрела на него.

Он приблизился и уронил рюмку рядом. Затем обнял ее за талию.

***

У нее было упругое, гибкое, но послушное тело. Он вновь ощутил аромат и мягкость ее губ, которые, чутко вздрагивая, отозвались на его поцелуй. Он освободил ее от жакета. Под блузкой не было лифчика. Расстегнув ее, он осторожно, как к произведениям искусства, прикоснулся к двум молочно-белым полушариям, прижал их, ощущая под пальцами твердые, но податливые кнопочки сосков. Два этих спелых, почти девственных плода и обнаженные, беззащитные плечи со слегка выступающими ключицами, а еще - внимательный завораживающий взгляд вызвали в нем прилив первобытного обожания, которое он с наслаждением сдерживал. До поры до времени.  Он заложил пальцы за пояс ее юбочки, нащупал молнию, сдвинул вниз. К. помогла ему, присела, снимая колготки, выпрямилась.


  На ней оставались только кружевные пурпурные трусики, когда он нес ее в спальню.

Он не следил за временем, не считал, не планировал, что делать дальше. Впервые за многие месяцы он отдыхал, полностью отдавшись чувствам и слабостям. Повинуясь лишь самым сильным желаниям и тем рефлексам, которые вызвала в нем К. своими прикосновениями. А она была нежна и неутомима.

Был час ночи, а может быть, два. За окнами вдалеке шумели редкие автомобили. У широкой балконной двери опахалом шевелилась штора.

- Вы не хотите пить? – спросила К. Она привстала на локте и поглаживала его ногу. Эти ласковые щекочущие касания могли вновь разбудить в нем вулкан.

- Нет, продолжай, - сказал он. Через минуту желание стало нестерпимым, и он овладел ей.

Теперь его охватила легкая дрема. Потом он ощутил под головой ее руку, а на губах  прохладное стекло. Струйка воды потекла в рот. Он перехватил стакан, благодарно улыбнулся:

- Спасибо.

Бодрость вернулась к нему. Приобняв худенькие теплые плечи, он вывел К. на балкон. Нагота не стесняла. Чугунная ограда поднималась до пояса.

***

Высоко в небе висел тонкий серп. Вокруг на черном подкладе сияли искорки драгоценных камней. В городских жилищах кое-где горел свет. Земное перекликалось с небесным.

Сердце не болело. Он благодарно прижал к себе К. Подумалось – «как голубица под крылом орла». Хотелось защищать и оберегать ее. Хотелось, чтобы всегда была рядом.

Посторонний шум за спиной вызвал неприятную горечь во рту, спускавшуюся в желудок, и чувство тревоги. Вспомнилось мимолетное отсутствие К., исчезавшей, чтобы принести воды.
Девушка отпрянула, он развернулся.
Молодой атташе, втянувший голову в плечи и оттого казавшийся непривычно низеньким, мчался на него с выставленными руками. Лицо его было перекошено злобой.

«Совсем не умеет контролировать себя», - мелькнуло в голове. Он ощутил сильный толчок в грудь, и спина, как доска на перекладине, опрокинулась через перила. Стена и обрез крыши дома, стремительно ушли вниз. Под ногами зияла черная пустота.

«Если не научится, никогда не будет настоящим дипломатом», - подумалось с укоризной.

«А научится ли?»

Додумать он не успел.

2005 г.
Впервые опубликовано под названием "О смысле жизни" в "Джип на обочине" (сб. маленьких драм).- М: Евразия+, 2008. ISBN 9785934941483