Как я Горбачеву письмо послал

Нет, пожалуй это неинтересно, так, упомянуть разве. А отдельно не о чем говорить. Отнес в приемную ЦК на Старой площади, потом узнал, что его переслали в Мурманский обком. Никаких заметных дел не последовало. Да к тому времени уже как-то все более или менее успокоилось и проверок стало меньше. А просил я об одном: дайте спокойно работать, есть сомнения - пришлите большую  комплексную комиссию и, если она не найдет ничего, пусть это будет последняя проверка. Не прошу помощи, прошу не мешать! Наверное в обкоме посмотрели, увидели перемены и решили больше не дергать без особой нужды. Так и дожили.

В конце была только плановая проверка Народного контроля, потребовавшая строго наказать, чуть ли ни уволить главного инженера и главного бухгалтера, и я на заседании областной комиссии так рьяно защищал своих и обличал членов проверявшей команды, что ребят моих оправдали, а мне влупили выговор за непонимание значения Народного контроля, чем я еще долго гордился, как наградой.

И под занавес комиссия райкома, оценив перемены и результаты, признала только один недостаток: начальник слишком слабый и нерешительный. Большего комплимента я вообразить не мог. Когда-то помню вычитал у Льва Николаевича Толстого, в рассуждениях о Кутузове, что высшее мастерство руководства - когда все идет вроде само собой, без внешнего  вмешательства. И мне в качестве упрека это сказали! Действительно, что это за начальник, который не повышает голос, вежлив, внимателен, не орет ни на кого, не стучит кулаком, не угрожает и, страшно сказать, не матерится! Разве это начальник? Вот предыдущий был, сильный руководитель, строгий и решительный, кричал, матерился, ругался,- настоящий начальник. Правда экспедиция под его руководством въехала в кризис, планы не выполнялись, скандалы и жалобы не прекращались... Но начальник был сильный и решительный. Не то что этот. А как же перемены? Ну, как-то само собой, несмотря на слабого начальника.  Такое незабываемое удовольствие я получил, услышав вывод райкомовской комиссии. Глава этой комиссии,  вполне симпатичный интеллигентный человек, прочитал мне проект их решения. Я, как уже сказано, пришел в восторг, который не  скрывал, и спросил: а кто же по вашему все это сделал. Он смутился, признал и это убрал из заключения, ничего, правда, не добавив. Спасибо и на этом.

 А что собственно я сделал? Прежде всего, перетасовал все руководство так, что люди, оказавшись на подходящих для них местах, стали с удовольствием, не отвлекаясь на выяснение отношений, делать интересное и по их силам дело, и все это без насилия, с согласия участников. Второе и не менее важное, наверное, что, как рыба гниет с головы, так и поправка идет оттуда же. Нормальное, спокойное обращение со всеми каким-то образом передалось и другим и обстановка успокоилась, и орать стало не нужно и стало можно просто спокойно работать без обид и огорчений. Важность этого подтвердил следующий случай. Когда  я там появился, секретарем начальника была очень милая симпатичная доброжелательная и вежливая дама средних лет, с которой было просто приятно говорить и общаться. Я воспринял это как норму и особенно не обращал на это внимание. Норма. И вдруг однажды придя на работу обнаружил на этом месте молодую здоровую бабу с грубым голосом и такими же манерами. Оказывается, это креатура бывшего «сильного» начальника, видимо соответствовавшая его стилю, вернулась из длительного отпуска. Что тут началось?! Противно вспоминать, но легко представить. Я в панике стал думать, как от нее избавиться. Не так-то просто, ей возможность грубить и изображать важную персону очень нравилась и на мои попытки она конечно сразу вспомнила о правах и рьяно их защищала. В конце концов как-то переместил ее в специально созданную группу. Уволить тогда работавших по договору, заключенному обычно на пять лет до истечения этого срока было практически невозможно. Вот так один человек может изменить нервную атмосферу коллектива.

С начала так мрачно все мной воспринималось: проблемы куда ни сунься, всюду какие-то недоделки, неурядицы, конфликты, перечислять скучно, да и забылись детали. Что делать, сбежать - стыдно, сижу каждый день сперва до 12, потом сообразил, что не успеваю восстановиться, ограничился 10. Всех, все проверяю, все читаю... И при этом чуть ни каждый день какие-нибудь комиссии с проверкой анонимок и каждому объясняй, что не верблюд, почему так, а не иначе, или "на ковер" вызывают. Одна отдушина — раз в месяц слетать в Ригу для отчета перед начальством и отоспаться дома, избавиться от накопившегося, вылив эмоции на головы доброжелательных слушателей, воспринимавших это как приключенческий сериал. Два года был главным развлекателем друзей в Ленинграде, по пути домой,  и в Риге. Когда показалось, что не выдержу, не придумав ничего лучше, в духе «демократических» перемен и написал это письмо Михаилу Сергеевичу, разумеется еще до знаменательной встречи с ним, описанной в миниатюре «Квашенная капуста», когда еще сохранялись иллюзии и надежда.


Рецензии