Статуэтка глава 1

  Если сознание путает… вымысел с реальностью, это называется безумием, но иногда бывает, что неведомая даль, в которую оно уводит, и правда существует...


— Вы хотите поэкспериментировать с этой маленькой голубой планетой? Как там бишь она у нас называется, id+ego ххх? — где-то далеко-далеко в просторах мироздания, там, где царят гармония и любовь, спрашивал магистр вселенского порядка магистра вселенского усовершенствования.
— Да хочу,— второй магистр разглядывал в огромном специфическом мониторе нашу Землю. — А разве это плохо?
— Нет, но это трудно, — напомнил первый магистр. — Ведь для эффективности испытания нужен чистый материал, а на id+ego ххх с этим напряженка…
— Знаю, — не смутившись, магистр усовершенствования, довольный, сообщил: — и все же один экземпляр мне, кажется, удалось отыскать!
— Что ж, тогда медлить нельзя, — обрадовался магистр порядка:
— Надо поскорее отправлять «посвященного»!

- - -

Вечер был промозглый, холодный и ветреный. Снежана торопливо шла домой, запахнув воротник  гламурной кожаной курточки. До дома оставалось  пол квартала. Улица была темной и безлюдной, только в помойке расположенной под тусклым фонарем, рылся бомж. Возможно, фриган*, но с виду скорее бродяга: опустившийся, заскорузлый, в грязных лохмотьях.

Снежана неприязненно покосилась на него, проходя мимо. В этот миг помойку осветила вспышка яркого света.
— Ай! — Снежана увидела, как на ограждении мусорных контейнеров засветилась странная статуэтка, выполненная в виде фигурки маленького белого старичка. — Что это? —  неожиданно для себя, сделала к статуэтке шаг, но свечение погасло.
Удивившись необычному для себя порыву, Снежана в недоумении остановилась, и заметив уставившегося на нее бомжа, брезгливо поморщилась.
Свет от фигурки повторился.
Снежана вздрогнула и… потянула к блестящей приманке руки.
— Гы..ы…ы…, — глухо загоготал бомж, увидев как шикарная ухоженная барышня собирается подобрать выброшенную вещь.
Фигурка погасла.
Смутившись от реакции бомжа, Снежана, недоумевая, хотела продолжить путь домой, подумав: «Наверное, какая-то игрушка,… на батарейке…», — но статуэтка, не отпуская, засветилась снова.
— Надо же… — девушка заметила, что бомж, заинтересовавшись, потянулся к сияющей фигурке.

Удивляясь собственной прыти, Снежана подскочила к статуэтке и схватила ее, опередив бомжа. Сделав рывок в погоне за диковинкой, тот зацепился за сверток с мусором, споткнулся, упал, и… проиграл «состязание».
Свет от странной безделушки снова погас, но девушке показалось, что найденная вещь имеет какую-то особую, исключительную ценность.
Расстегнув куртку, Снежана поместила трофей за пазуху и победоносно взглянула на пытающегося подняться среди пакетов с мусором бомжа. Но видя, что тот никак не встанет на ноги, посочувствовала: «Может помочь?» — однако не смогла преодолеть брезгливость, и пошла домой.
Пройдя пару метров,  засомневалась по другой причине: «Я взяла выброшенную вещь. С помойки! Отняла у нищего», — ей захотелось поставить находку обратно, отвязаться, очиститься от нее, чтобы бомж ее забрал. Она повернулась, но возле помойки никого не увидела. Вгляделась: «Никого!», — улица была совершенно пустой.
— Невероятно! — невозможно было предположить, что за то время, пока она сделала всего пару шагов, старый и немощный бродяга убежал. Решив, было, посмотреть: куда делся бомж, Снежана сделала шаг к помойке, но налетевший ветер растрепал ее длинные распущенные волосы, закрыв ими лицо. Охота возвращаться отпала: «Да какая разница, где нищий? Может, его просто не видно за контейнерами», — поправив прическу, она вспомнила, что задерживается и направилась домой.
Поддерживая рукой тяжелую статуэтку у себя под курткой, Снежана шла, и ей казалось, что статуэтка греет, как живое существо, только очень слабо, едва уловимо. Поддавшись этой иллюзии, Снежана слилась с ней,  словно соприкоснулась… с чудом… однако, не попытавшись объяснить странные ощущения, решила, что это просто фантазии.
Сейчас ее мысли были заняты другим, а именно: дома ли дядя - ее деспотичный опекун Флор. Сегодня она ушла, не спросив его разрешения, что бывало крайне редко, и сейчас Снежана сильно волновалась, зная, что если Флор дома, ее ждет выговор. Она всегда до дрожи боялась опекуна, вырастившего ее в чрезмерной строгости.
Подходя к своему подъезду, она размышляла: «Может, стоит посмотреть: горит ли у нас свет?», — окна их квартиры, которые выходили в сторону подъезда, были темными, но это ничего не значило. Ведь остальные выходили на противоположную сторону дома, а свет мог быть включен лишь в одной из комнат. Да и свой «Мерседес» Флор всегда оставлял за домом.
Но чтобы выйти на другую сторону дома, надо было пройти сквозь темную подворотню, расположенную рядом с подъездом, а это было неприятно и в вечернее время небезопасно. К тому же было слишком холодно. Поэтому Снежана оставила эту идею и зашла в подъезд, набрав код домофона.
Выйдя из лифта, она обнаружила, что свет на лестнице не горит, — это было, чуть ли ни в первый раз с тех пор, как они сюда переехали. Испуганно вглядываясь, подошла к двери. «Если дядя заметит статуэтку, то выбросит, а на меня наорет», — думала она, понимая, что надо зайти незаметно.
Пытаясь найти ключи, долго рылась в маленькой, до отказа наполненной косметикой сумочке. Когда ключи нашлись, оказалось что в темноте невозможно отличить какой ключ от какого замка. Замков было несколько, но днем дверь обычно запирали на верхний. Вспомнив, что статуэтка может светиться, Снежана, подумав: «Так может она поможет мне, подсветив» — вытащила ее из-под куртки. Но едва девушка стала ощупывать находку, чтобы найти кнопку включения, свет на этаже загорелся. Вернее, мигнул: как только девушка вставила нужный ключ в замочную скважину, свет снова погас, но это было уже не важно.
Приоткрыв дверь, Снежана осторожно зашла и быстро поставила статуэтку в угол шкафа в прихожей, прикрыв пальто, и тут заметила, что в глубине одной из комнат, в темноте, кто-то медленно прошел. Это была женщина в длинном, черном одеянии. Снежана вздрогнула, но сразу объяснила себе: — «Это Феликса! Видимо опять подглядывает. Отвратительно!». Феликса была их новой домработницей. Дядя недавно где-то нашел и нанял эту мрачную старуху. «Видела ли она, как я зашла?» — гадала Снежана, но делать было нечего. Чтобы возвестить о своем приходе, громко хлопнула входной дверью и включила свет в прихожей.
Дядя отреагировал. Выйдя из кухни, погасил там свет и степенно направился к племяннице. Предчувствуя головомойку, Снежана содрогнулась, ей захотелось спрятаться, убежать, исчезнуть, раствориться, только бы избежать разговора с опекуном, но деться было некуда. Подойдя, Флор остановился: немолодой, плотный, чуть выше среднего роста, угрюмый и властный, он внушал Снежане страх, своей деспотичностью, холодностью и высокомерием, а главное припадками внезапной ярости.
После длинной паузы, словно присмотревшись к жертве, Флор презрительно спросил:
— Где шлялась?

Начало было обычным для подобных случаев и не предвещало ничего хорошего, Снежана замерла, отключившись от всего.
— Я… я…
— Да, ты! Почему самовольно ушла? — пронзительный взгляд темно-синих глаз опекуна, казалось, просвечивает как рентген.
Надо было ответить, но язык, онемев, приклеился к небу.
— Извините… — сделав усилие, еле слышно прошептала Снежана.
— Заткнись! — взвился, услышав извинение опекун, и грубо продолжил, сверля холодным взглядом: — объясни, где таскалась?! Чертова овца!
Зная, что причина самовольного ухода будет неубедительна для дяди, девушка молчала. Пауза затянулась.
— Я жду! — резко напомнил Флор.
Вздрогнув, Снежана попыталась:
— Изви… — не придумав ничего другого начала, было, она и затихла, предвидя повторение вспышки.
— Прекрати блеять! — взвился родственник: — мне нужен ответ!
— Я ждала. А Вас все не было… — пролепетала племянница.
— Так! И что?
— И я …
— И ты посмела уйти?! — едко взвизгнул он.
— Да…
— И где же ты, была?! — вкрадчиво продолжив Флор, моментально накалившись, побагровел, затопав ногами: — Где же ты, дрянь, была!?
Снежана коротко выдохнула:
— Я ходила в салон…
— В сал-о-о-о-н???! — Флор стал пунцовым. — Ты посмела пойти одна?! Одна?! — провопил он то, что особенно зацепило. — Скорее рвешься на улицу?! Для чего?! Попасть в притон?! Стать шлюхой?! — как припадочный бесновался опекун, брызгая слюной.
— Дядя… — покраснев, еле слышно укорила девушка.
— Заткнись! — приказал он, замахнувшись огромной ладонью. Снежана сжавшись, зажмурилась.

Опекун и сам на секунду замер, словно испугавшись чего-то, и сдержался от пощечины.
— Это распущенность, ходить по улице одной! — снова вступил он, после короткой паузы, увидев, что Снежана открыла глаза. — Одной! Для чего?! Ловить мужиков?! Рвешься на дискотеки?! Хочешь окунуться в грязь?! В наркотики?! Пьянство?! Разврат?! Да?!
— Нет…— опустив голову, пролепетала девушка.
— Тогда какого черта ушла?! Какого черта ушла, тебя спрашивают?!

Глядя вниз, Снежана оправдалась:
— Но завтра… у меня день рождения... Я хотела сделать маникюр.…
Флор секунду переваривал ответ:
— Почему не дождалась меня?!
— Я ждала.… Но у меня была запись на пять часов. А Вас все не было…
Обычно, Снежана заранее предупреждала Флора, когда ей надо было уйти, и он везде сопровождал ее. А в этот раз забыла сказать ему о том, что записалась на маникюр и, не решившись отменить запись, подумала, что успеет обернуться, пока Флор не вернется.
— Значит, запись надо было отменить! — рявкнул опекун. — Почему ты не сделала этого?!
— Дядя, пожалуйста, простите меня… — взмолилась девушка.
— Почему не сделала этого?! Я тебя спрашиваю?!— не внял родственник.
Снежана молчала.
— Молчишь?! — тоном как если бы уличил в ужасном злодеянии надвинувшись, навис над ней Флор. — Почему не отвечала на звонки?!
— Батарейка села... — в ужасе отступила девушка, подняв на него глаза.
Взгляд дяди стал недоверчивый:
— Дай телефон.
— Что?
— Давай телефон! — грубо потребовал он.
Снежана открыла сумочку и трясущимися руками стала лихорадочно рыться в ней, ища телефон.
Ждущий в напряжении Флор резко вырвал у нее сумку и вытряхнул содержимое на тумбочку в прихожей. Помада, румяна и прочие атрибуты женской сумки рассыпались по тумбочке и полу. Не придав этому значения, Флор выхватил телефон и… убедился, что батарейка действительно разрядилась.
Снежана глотала слезы.
Поджав губы, дядя снова надвинулся на Снежану, внушая:
— Ты должна усвоить, как... азбуку, что не можешь выходить без меня! Куда бы то ни было! — диктовал он, грозя пальцем у нее под носом. — Не смей перечить мне! Шляться, и вести себя как... разнузданная дура!
Снежана робко кивнула:
— Киваешь? — взвился родственник, — а сама только и ищешь повод ослушаться! Ты специально доводишь меня?
Зная, что скандал перешел в фазу, когда придирка следует к любому ответу, переходя к оскорбительным нравоучениям, Снежана, не зная на какой вопрос отвечать, медлила.
Дядя напряженно ждал:

— Я жду!

— Нет, — после паузы выдавила девушка.

— Чего нет?

— Не знаю…
— Не знаешь, что ты должна слушаться? Чертова кукла!— взвизгнул он, когда спустя минуту пристального «гипноза» так и не услышал то, что хотел.
— Да! — вытирая выступившие от напряжения слезы, сориентировалась племянница.
Заметив ее слезы, Флор обрадовался, словно почувствовав, что выговор достиг цели, вернее, начал достигать, потому что обычно с этого и начиналось главное внушение. Однако сейчас Снежане показалось, что дяде больше нечего сказать ей. Он, словно растеряв все слова, которых раньше хватило бы часа на полтора, натужно подумал с минуту, потом еще с полминуты, и, недоумевая, подытожил:
— Это все! Можешь идти к себе, — и поймал изумленный взгляд Снежанны, явно не ожидавшей, что взбучка окончилась.
Всхлипывая, но удивляясь такой нетипичной для Флора «короткой» нотации, Снежана скинула куртку и сапожки и поднялась по лестнице в свою спальню, - единственную расположенную на втором этаже комнату в их квартире. Не включая свет, подошла к кровати, села и закрыла лицо руками. Ее жгла обоснованная обида на постоянный, оскорбительный диктат дяди, задевавший до глубины души.
Взяв ее под опеку, (в самом раннем ее детстве, когда Снежана осталась без родителей), Флор не проявлял к племяннице ни любви, ни расположения, ни какого-либо родственного чувства. Его гнетущая мрачность и замкнутость, занудливая скрупулезность и подозрительность в сочетании с огромной властностью и угрожающей вспыльчивостью, сделали жизнь Снежаны невыносимой. Опекун не разрешал ей ничего, и постарался настолько изолировать девушку от общества, что, не имея друзей, знакомых, никого с кем можно было бы просто поговорить, - она чувствовала себя совершенно одинокой.
По сути, девушка была нежная и кроткая, и пока даже не думала дать дяде адекватный отпор. Вот и сейчас она лишь тихо плакала, обреченно и пассивно, вспоминая нанесенную ей обиду: «Почему дядя так жесток? Не дает и шагу ступить…. Никуда не отпускает…. Ничего не разрешает... Только давит и требует, — Снежана остановилась, боясь верить еще одной, самой неприятной и страшной мысли: А иногда, мне даже кажется,… что он может убить. Он так замахивается на меня, что, похоже, еще мгновение, и потеряет над собой контроль».
Несмотря на невыносимый характер опекуна, Снежана цеплялась за него как за единственного родного человека, и возможно, поэтому, мирилась с положение узницы.
Обычно чтобы успокоиться ей требовалось довольно много времени, но сейчас она неожиданно для себя ощущала, что не может полностью сконцентрироваться на обиде: что-то еще притягивает внимание. Прислушавшись к мысли, Снежана поняла, что думает о статуэтке, оставленной в прихожей. Почувствовала, насколько не терпится рассмотреть находку, и обида в этот раз несколько отступила. «Что если Феликса видела, как я поставила статуэтку в шкаф? — вдруг заподозрила Снежана, вытерев слезы: Она может найти ее» — и, заволновавшись, девушка пошла в прихожую.
Флор сильно удивился, увидев, как его воспитанница спускается по лестнице спустя всего несколько минут после нагоняя. Он знал, что обычно ей требуется гораздо больше времени, чтобы прийти в себя. «Наверно почувствовала приближение совершеннолетия. Надо будет усилить контроль» — решил он, спросив:
— Ты далеко собралась?
Снежана не ожидала столкнуться с дядей, спускаясь в темноте по лестнице (свет на кухне и в прихожей не горел: дядя не любил свет и всегда - везде выключал его):
— Я... — начала она, не зная, что сказать.
— Да ты. Вижу, ты не сильно переживала из-за непослушания? — подозрительно поинтересовался он.
— Нет, я переживала, — быстро оправдалась Снежана и, заметив недоверчивый взгляд опекуна, пояснила:
— Я очень замерзла и хочу принять ванну.
Опасаясь дальнейших вопросов, Снежана стремительно прошла в ванную и включила воду.


Флор же остался в прихожей, что-то обдумывая.
«Я не смогу взять статуэтку, пока Флор там» — с досадой думала Снежана, наливая в наполняющуюся ванну пену и ароматические масла. Оставив дверь в ванную приоткрытой, девушка осторожно прошла на кухню для того, чтобы попутно заглянуть в прихожую и узнать, ушел ли дядя. Не заметив его, хотела вернуться в ванную, чтобы оттуда зайти в прихожую за статуэткой, однако как только включила свет на кухне, туда вошел Флор:
— Ты оставила включенным свет в ванной. Ты должна выключать его, когда выходишь, — выговорил он.
— Хорошо, дядя, — Снежана измучилась от привычки Флора: везде выключать свет. Нельзя было даже на минуту выйти из комнаты, не выключив его. А Снежана чувствовала себя крайне неуютно в их большой и даже шикарной, но вечно темной, обставленной под старину квартире. Снежана боялась темноты и никак не могла перебороть этот страх.
Но больше всего ее пугала страсть Флора к темным и мрачным портретам, которые висели у них на стенах. Проходя в темноте по коридору или зайдя в какую-нибудь из комнат, Снежана озиралась по сторонам: сумрачные лица на портретах отовсюду будто наблюдали за ней, заставляя содрогаться. Из-за этого находясь дома, она ощущала себя в постоянном напряжении, а жесткий напор дяди увеличивал ее страхи.
Быстро погасив свет на кухне, чтобы лишить опекуна возможности продолжать нотацию, Снежана вернулась в ванную. Не закрывая дверь, делала вид, что готовиться к купанию, а на самом деле напряженно ждала, когда Флор пойдет к себе. Увидев, что он прошел и, подождав пару минут, тихонько вышла в коридор и заглянула в прихожую. Там никого не было. Начала осторожно открывать шкаф, в который поставила статуэтку, но тут со стороны кухни вышел Флор. Снежана вздрогнула, и отдернула руку от дверки шкафа.
— Ты что здесь делаешь? — остановившись, подозрительно спросил дядя.
Снежана замерла, с ужасом глядя на него: «Странно, я отчетливо видела, что он прошел». Но из-за включенной в ванной воды и света пока она, находясь там, ждала, когда пройдет дядя, засомневалась: — «Наверное, показалось» — предположила она, удивляясь, что так явственно обманулась.
— Похоже, ты последнее время совсем не слышишь меня! — резко рявкнул дядя, устав ждать, когда она ответит.
Снежана дернулась, опомнившись:
— Я…я.…… Искала духи, которые выпали из сумки, — быстро ответила она.
Услышав ответ, Флор успокоился и разрешил:
— Хорошо. Можешь собрать свою косметику, — не найдя в действиях подопечной ничего плохого, направился к себе.
Дожидаясь, пока Флор скроется в комнате, Снежана рассеянно подбирала с пола косметику, складывая на тумбочку. Полностью уверенная, что опекун ушел, достала статуэтку из шкафа. Затем быстро вернулась в ванную и закрыла дверь на задвижку.
Все это стоило определенного напряжения, но теперь можно было не волноваться. Снежана присела на кожаную скамеечку и перевела дух, но, взглянув на статуэтку в руках, испытала брезгливость: «Она же с помойки! Надо помыть» и поставив статуэтку в раковину, тщательно намылила и ополоснула.
Затем хотела взять, чтобы рассмотреть, но заметила, что ванна почти наполнилась. «Рассмотрю в ванне», — девушка стала раздеваться.


Сняв одежду, расчесала длинные шелковистые светлые цвета платины волосы. Несколько зеркал в ванной отражали ее стройную фигуру, бархатную, тронутую легким загаром кожу, прелестное личико и выразительные, чуть печальные ясные голубые глаза.

Взяв статуэтку, Снежана прижала ее к себе и погрузилась в ванну. Можно было расслабиться хоть на полчаса. Снежана любила ванную комнату: здесь был яркий свет, который можно было приглушить по желанию. Не было «жутких», пробирающих до глубины души портретов. И сюда не мог зайти дядя. Ванная имела неплохой дизайн и была умиротворяющей, а главное, единственным убежищем, где можно беззаботно отдохнуть. Поэтому несколько минут Снежана просто лежала, закрыв глаза и не думая ни о чем.

Потом вспомнила о статуэтке.

Подняв вещицу над водой, девушка внимательно рассмотрела ее. Статуэтка была цельнолитой. Это был белый старичок с длинными до плеч волосами и в длинном одеянии, подвязанном кушаком на поясе. Опираясь на посох, старик, словно выходил из леса расположенного в виде нескольких деревьев за его спиной. Он будто действительно «шел», одухотворенно, как живой.

Несмотря на то, что статуэтка была в высоту сантиметров двадцать пять, она была очень тяжелой.

Материал, из которого она была сделана, походил на мрамор, или возможно слоновую кость. Статуэтка не производила впечатления дешевки и скорее напоминала произведение искусств. Каждая ее деталь была тщательно отточена. По исполнению фигурку можно было бы сравнить с нэцкэ, но облик старичка был явно не японский.

С интересом разглядывая этого белого дедушку, Снежана провела пальчиком по его лицу, волосам, рубашке и вдруг почувствовала какую-то выемку у него на груди. Старичок был в мыльной пене, и Снежана не сразу заметила, что у него на шее висит круглый медальончик. Вернее медальончик там когда-то был, на это указывала выемка, оставшаяся от него. «Странно, у такой цельной вещи была отдельная деталь, — подумала девушка, обнаружив выемку: — Похоже, здесь было какое-то украшение, кажется, медальон и, наверное, он потерялся».

«Интересно, почему же статуэтка светилась? — продолжала размышлять Снежана, вспомнив предыдущую версию. — Скорее всего, это ночник. Наверно я испортила его, опустив в воду», — она стала осматривать статуэтку со всех сторон, ища кнопку включения или отделение для батареек.

Вдруг Снежана, до сих пор непринужденно лежавшая в ванне, резко села. Она, после тщательного обследования статуэтки, обнаружила, что никаких кнопок и отделений для батареек нет.

— Этого не может быть! — вскричала девушка. — Я отчетливо видела, как эта штука светилась…. От нее, бесспорно, шел яркий свет!

Быстро ополоснув статуэтку водой, Снежана снова тщательно осмотрела, нажимая на каждую впадину или бугорок. Вертела статуэтку, надавливая на нее так и этак в надежде, что в ней тайник, ощупывала ее пальцами. Но ничего, никакого эффекта: статуэтка была абсолютно цельной. Осознание этого вызвало в девушке шок. Она чуть не бросила статуэтку от ужаса, но сдержавшись, быстро поставила на широкий край ванны и, отдернув руку, замерла. Часто и отрывисто дыша, с ужасом глядела на странную находку. Снежана явственно представляла себе момент, когда увидела свет, идущий от фигурки, и теперь не зная, как объяснить тот свет, находила это мистическим. Казалось, в статуэтке присутствует что-то необычное, живое. Больше всего Снежане хотелось отскочить от нее подальше, но испуг настолько завладел девушкой, что она не в состоянии была пошевелиться. Постепенно успокаиваясь Снежана, не отводя взгляда от статуэтки, осторожно встала и, быстро выскочив из ванны, отошла. Отрешенно постояв, накинула на себя полотенце, подошла к банкетке и села на нее: «Я схожу с ума... Не иначе... — совершенно серьезно думала она, слыша, как стучит сердце. Я же видела, совершенно отчетливо видела, как из нее шел свет. Именно из нее. Поэтому я и взяла ее».


Снежана стала снова и снова вспоминать момент, когда увидела статуэтку возле помойки, изо всех сил пытаясь понять: что это был за свет? И нашла объяснение: «Да нет! Что это я? Наверное, у нищего просто был фонарик. И он подшутил надо мной, направив свет на статуэтку…. А мне показалось, что светится именно она. Да, конечно же, так и было! — Снежана вздохнула с облегчением и несколько несвойственно для своего возраста заключила: видимо, нервы сдают... Нищий попросту поиздевался надо мной, а я подумала незнамо что».

Сделав такой вывод, Снежана почти успокоилась и немного повеселела. Она снова шагнула в ванну и продолжила мыться, время от времени поглядывая на загадочную статуэтку: «Надо же, как она меня напугала. А, в общем, и неудивительно: от такой жизни все, что хочешь, начнет мерещиться... Дядя совершенно задергал меня».

У Снежаны было странное ощущение, в котором она не отдавала себе отчета. Ей было немного жаль, что таинственное свечение от статуэтки, которое привлекло возле помойки, имело такое прозаическое объяснение.

Закончив мыться, Снежана вытерлась мягким махровым полотенцем, накинула тонкий шелковый халатик и подошла к статуэтке: «Надо забрать ее из ванной». Объяснив для себя загадочный свет, девушка больше не боялась необычной фигурки. Теперь главным было, чтобы дядя не заметил ее, и Снежана, собрав вещи, которые сняла перед купанием, обернула ими статуэтку, поднялась на второй этаж в свою спальню и положила находку под подушку.

Затем, решив, что надо попить чаю, спустилась на кухню.



Включив свет на кухне, она услышала шорох в прихожей и увидела дядю. Он вышел запереть дверь на ночь: закрыть все замки. Обычно он проделывал это каждый вечер, но сейчас Снежане показалось, что он намеренно ждал, когда она выйдет из ванной. Снежана поморщилась: «Наверное, хочет продолжить нотацию», — хорошо зная, повадки дяди. И действительно, заперев дверь, дядя направился к племяннице.

— Феликса перед уходом приготовила ужин. Так что можешь поесть, — всего лишь сообщил он, заходя на кухню.

Снежана дернулась:

— Феликсы нет дома? — с испугом спросила она, вспомнив тень, которую заприметила, когда вошла. Девушка была уверена, что в тот момент видела домработницу.

— Я же сказал: перед уходом. Значит, ее нет, — пояснил Флор.

— Она ушла, пока я была в ванне?

— Что тебе за интерес? — удивился Флор.

Видя его тяжелый взгляд, Снежана, чуть поколебавшись, отважилась настаивать:

— Но все же. Она давно ушла?

Все больше удивляясь интересу племянницы к Феликсе, Флор скривил губы, но ответил:

— Давно. Еще до твоего прихода.

Снежана замерла: «В доме кто-то есть?» — раздумывала она, не решаясь сообщить Флору о подозрениях, но понимая, что в квартиру, возможно, проник кто-то посторонний, неуверенно сказала:

— Но когда я зашла, то видела, как кто-то прошел в гостиную. Я думала это Феликса.

Дядя напрягся, помрачнев сверх обычного, пару секунд что-то усиленно обдумывал, сдвинув густые брови, затем резко дернул Снежану за руку, усадив на стул.

— Сиди здесь! — отрывисто приказал он и выскочил из кухни.

Флор, которому было за пятьдесят, с проворностью пантеры метнулся к себе в комнату. Взяв пистолет, с бешеной прытью, стал осматривать квартиру. В одни комнаты, резко включая свет, заскакивал с пистолетом в руке, появляясь из-за двери, как из засады, в другие наоборот медленно заходил. Осмотр занял несколько минут. Обследовав, таким образом, все помещения, проверив двери на балконы, заглянув в кладовки и шкафы, ванную и туалет - никого не обнаружил. Методично выключив везде свет, Флор засунул пистолет за пояс, прикрыв домашней безрукавкой (надетой поверх рубашки), и вернулся на кухню.

— Никого нет, — сухо сообщил он, — тебе показалось.

«Показалось? — думала, не успев опомниться Снежана, с ужасом глядя на Флора: — Мне кажется невесть что, по нескольку раз в день?».

— Можешь не бояться, я все проверил, — добавил Флор, заметив испуг в глазах подопечной. — Ладно. Доброй ночи, — и он пошел к себе.

— Доброй ночи, — машинально ответила девушка.

На этот раз испуг и недоумение не спешили оставить Снежану, несколько минут она сидела сама не своя, обдумывая сегодняшние события, но, не зная как объяснить «видения», списала все на «разыгравшиеся» нервы.

Удрученная, подогрела ужин, слегка перекусила, и пошла спать.

Зайдя в свою комнату, включила ночник, надела тонкую рубашку, села на кровати и достала статуэтку из-под подушки.

И хотя Снежана почти убедила себя, что в статуэтке нет ничего мистического, но, взяв в руки, снова испытала необычные ощущения, на секунду почувствовав, будто в руках живое существо.

Держа статуэтку на коленях, Снежана незаметно для себя начала мысленно общаться с ней, думая: «Завтра мой день рождения - мне восемнадцать. Наконец-то! Только вряд ли дядя захочет признать это, он так замучил меня контролем. А я безумно его боюсь, так... что  внутри все дрожит, когда он на меня кричит или просто смотрит. И что с этим делать, не знаю... — жаловалась она, глядя в глаза старичку со статуэтки, и, как дети, играя в куклы, «слышат» их «ответы», так и Снежана, словно ощущая сочувствие старца, продолжала: — А ведь дядя единственный родной мне человек, но он не хочет этого признать. Он так жесток со мной и от этого невыносимо больно…. Флор держит меня в клетке, и как выйти из нее я не знаю. Мне и в ней плохо и… я не представляю, как мне жить без нее» — грустила Снежана, жалуясь неожиданной «игрушке». Затем, поставив ее на тумбочку возле кровати, повернула к себе и легла спать.


Ложась в постель, Снежана не выключила ночник на ночь. Она иногда так делала, пользуясь тем, что дядя не имел привычки заходить к ней, пока она спит. Сегодняшние события, несмотря на все попытки объяснить их с помощью здравого смысла, показались девушке мистическими, и ей было не по себе. Поэтому она оставила свет включенным.
Она смотрела на статуэтку, стоявшую перед кроватью прямо на уровне лица, и думала: «Все-таки в ней есть что-то волшебное», — ощущая, что хочет прикоснуться к вещице, статуэтка манит ее. И чем дольше девушка на нее смотрела, тем сильнее ощущала притяжение. Подчинившись, Снежана вынула руку из-под одеяла и дотронулась до руки старичка, погружаясь в полудрему. Как вдруг… — старичок со статуэтки стал увеличиваться: медленно приближаясь к обычному человеческому росту.