Килько за чертой горизонта

Порфирио Диас Мачикао, Боливия

Поскольку он был потомком индейцев, его называли Килько(1) - чтобы посмеяться над ним, задеть как можно сильнее. Он не обращал внимания. Выгибал спину, как это импульсивно делают коты, и смотрел на обидчика горящим взглядом. Но не более того. Кот, напуганный мышами. Затем медленно и опасливо соскальзывал в своё одиночество.

- Что будет делать Килько в жизни? 

- А, скорее всего - ничего!

Очень трудно бывает прийти к сложному и чудовищному решению ничего не делать. Килько соответствовал своей расе, склонной к созерцанию. Внутри его было что-то, похожее на вставную челюсть, непрерывно жующее коку(2), время от времени сплёвывая желание. Но такое абсурдное желание...

- Что будет делать Килько в жизни? – потешались одноклассники.

Тогда он втягивал коготь внутрь и расчёсывал зудящие грёзы.

Плавать на судне… Но не среди камышей тысячелетнего священного озера(3) в пампасах, не в утлой лодчонке из того же камыша, а на больших судах, покачивающихся на свирепых волнах бескрайних морей, безмерных, как время, как его томление, как он… И, заточившись в стены нескончаемого  горизонта и неумолчного рокота неистовой воды, покрытой опытом поседевшей пены, отдаляться от земли, ходить по морю наперегонки с неистовым ветром. Ходить по морю…

Килько по привычке повторял вслух:

- Ходить по морю…

Бесплодная тоска снова заставляла его жевать листья коки. Ни один из его соплеменников, обвитых ледяным ветром Кордильер, не знал моря. Море индейцев была сухим, мертвым: высокогорье под голубым небом. Без пены, без волн, без пляжей: море серой земли, исчерченной терпением волов. Разлинованное море.

Поэтому и хотел он плавать на настоящих судах, чтобы унять гнетущую тоску этого мёртвого моря и поменять индейскую коку на моряцкий ром. Перестать быть земляным червяком и стать свободной рыбой. Ах, только бы привелось ему охватить взором другие пейзажи! Ах, если бы он мог обвить своё сердце мокрыми водорослями и услышать тайны других миров… Так хотелось быть Колумбом или Писарро(4), да хотя бы последним бродягой-матросом, который подчиняется, страдает, съёживается от бессилия и тишины. Пусть бы так оно и было!

Но из сумрачных глубин что-то тянуло его обратно к земле. Килько оставался... а корабль иллюзий уплывал, терялся вдали, вздымаясь,  проваливаясь и исчезая среди волн. Моряки смывали соль моря и своего пота, и их сердца смеялись раскатами смеха далёких небес, и у них были свои, особые жесты, когда они вспоминали гавани, где становились на якорь. Килько, покинутый в порту, махал им вслед платком.

- Что будет делать Килько в жизни?

Транжирить! Швырять деньги на всякую роскошь и свои прихоти. Например, приедет он в один прекрасный день в Нью-Йорк, купит акции, продаст их и снова купит: в зависимости от колебаний котировок на бирже. А потом сядет в машину и помчатся по дороге современной лихорадочной жизни, на секунду усмехнувшись романтическим воспоминаниям или минутки на три задумавшись о смирении, любви и красоте. Поблагодарит Бога, если будет настроение. Добавит в коктейль несколько капель удачного контракта и десять процентов радости в сигару. Тем временем его состояние будет всё расти и расти, как крепыш с румяными щёчками его власти, глазками процветания и животиком расчётного счёта…

- Мистер Килько, великий Килько, король леса! О, мистер Килько!

Пятое авеню - Нью-Йорк - Америка: по локоть засунувшие руки в мешок с золотом, и в то же время швыряющие это золото из окон небоскрёбов руками синдикатов или акционерных компаний.

Мистер Килько прочно стоит на ногах. Мистер Килько, живая лучина боливийской корпорации лесоматериалов. Мистер Килько, золотой человек!.. Какая-то настойчивая рука тянет его совершить предательство: раса, сильная раса, непостижимая, убийца грёз. Ни один человек в его расе не пользовался чужой собственностью или доходами от неё, даже не ведал, что такое мотовство, не говоря уже о безрассудстве. Это были индейцы, которые даже на пустую дорогу ступали со смирением раба. Они определяли время по солнцу долгими днями нескончаемой работы и бесконечных забот. В их жизни никогда не было ни малейшей попытки к сумасбродству. Более того, они были слишком робки, чтобы заниматься коммерцией, поэтому долбили землю, роняя в неё слезы, прорастающие тишиной. Индейцы, бедные индейцы! Килько, вздрогнув, с тоской возвращался в знакомую болезненную реальность.

- Что будет делать Килько в жизни? 

Любить… любить из всех сил, целиком отдаваться страсти. Владеть  женщиной, как необыкновенным плодом, и наслаждаться ею в триумфе новой свободы. Это будет белая женщина из другого мира, гранд-дама, испанка… Не Люрпилю с поля, не пастушку Кантуту с пальцами, приклеенными к прялке, чей силуэт застыл на краю пустоши - нет, Килько хотел настоящую сеньору. Больше его тела не будет касаться жёсткость пуллюс(5), сотканных из грубо спряденной овечьей шерсти - только чувственная нега шёлка…

С новым упорством он начал было погружаться в убожество своего самообмана. Но все его грёзы улетучились. Горячая кровь его загорелой плоти настойчиво взывала к здравомыслию, к необходимости вернуться. Никогда сердце аймара(6) не будет биться из-за женщины другой расы. Никогда его мозг не закипит настолько, что переступить вековые рубежи. Горе тому, кто хотел бы видеть его за чертой горизонта! Только Люрпиля и Кантута, прялка(7) и овцы для суровых мужчин сильной расы. Пока он будет ткать пончо, будет ткаться и его судьба, а без пончо судьба голой уйдёт в холодное забвение.

- Что будет делать Килько в жизни?

- А, скорее всего - ничего! – смеются школьники над робостью товарища.

И тогда он, распятый, навеки крест-накрест приколоченный к ссвоему народу аймара, рухнул на колени, и душа его вобрала прах земли.

- Что будет делать Килько в жизни?

Он ответил решительно:

- Ничего!

И обернувшись, он бросился в распахнутые объятия родной земли. Бороздил стремительными ногами затверделую спину пампасового моря, расчёсывал шевелюру ветром и утолял жажду у трепетного ручья. Он перекрестился крестом четырех сторон света и освятился воздухом горных хребтов. Он завернулся в пампасы, и встав лицом к горизонту, определил путь домой. И осёл его утомился, и кошара, где он остановился на ночь, раскрыла ему сокровенность пастушки.

И когда Килько вынырнул из себя и снова очутился в деревне, он положил руки на плечи отца и сказал на языке аймара:

- Отец, я вернулся ...



1. от исп. Quilco – большая корзина.
2. кока – кустарниковое растение, сырьё для изготовления кокаина. Индейцы жуют сушеные листья кустарника кока, чтобы снять усталость, заглушить голод, унять тревогу и т.д.
3. камыш тотора, который растёт только на берегах священного для индейцев озера Титикака.
4. капитан Франсиско Писарро-и-Гонсалес – испанский конкистадор, завоевавший империю инков.
5. покрывала в разноцветную полоску, связанные из пряденой овечьей шерсти, используются живущими в Андах боливийцами для защиты от холода и дождя
6. аймара  – индейский народ, живущий в очень суровых условиях высокогорных областей Анд в районе озера Титикака
7. у аймара шерсть прядут и мужчины, и женщины. Ткут мужчины.


Перевод с испанского и пояснения Шахризы Богатырёвой