Эскадрон топов летучих

 Нужно было закончить объект на БАМе в районе посёлков Звёздный, Ния. Подумали с Карагаевым Сергеем- моим другом и начальником партии и решили арендовать лошадей, вернуться на 20 лет в прошлое.

Приплыли в деревню на р.Лена, договорились с председателем, а на берегу познакомились с эвенком Николаем- мелким шустрым мужичком лет тридцати.
Он сразу согласился работать каюром и сказал, что всю местную тайгу знает вдоль и поперёк, поэтому без проблем коней перегонит с Лены на БАМ- порядка сотни километров. Ну, одного, естественно, его никто не пустит. Привезли рабочего Володю, с которым мы до этого по горам бродили. А я на поезде в Нию приехал, ждал их со всем барахлом и вьючными сёдлами в домике на берегу речушки.

В условленный день они не приехали, назавтра тоже. Волнуюсь, связи с ними нет, что случилось- неизвестно. Наконец, под вечер зафыркали за окном кони. Приехали. Спрашиваю, что случилось?  Володя, как всегда, отмолчался, а Колька говорит:
- Заблудились маленько...
И на Вовку с опаской поглядывает. После сезона уже он мне рассказал, что, проблуждав два дня, ночуя у костра, Вовка мрачно сказал ему:
- Ну, вот что, узкоглазый: если завтра меня не выведешь, то я сначала тебя сожру, а потом коней по одному есть буду.
Колька дорогу сразу нашёл, выехали в Нию, но он потом всегда побаивался и избегал рабочего, а мне ничего не рассказывал.
Лошадей распределили сразу. В поводу каждый вёл по одной, а она, бедная, несла на себе кг 100-120 во вьюках. Самую строптивую- молодую Маньку вёл каюр Колька, Вовке достался хитрый и ленивый мерин Гнедко, а мне пришлась по сердцу спокойная низенькая с умными человечьими глазами Якутка. У нас с Колькой проблем было мало, хотя Манька иной раз начинала бунт, но Колька подавлял его железной тунгусьей рукой и палкой.
А вот у Вовки с Гнедко дружбы не получилось. Может, конь чуял, что человек он не совсем добрый был, не знаю. Когда шёл за Вовкой, норовил между делом цапнуть за плечо или наступить ему на ногу. А когда тебе копыто животного весом кг 300 встаёт на сапог, ощущение неприятное. Иногда мы оставляли вещи и верхом уезжали на день поработать. Не было дня, чтобы Вовка не летел на землю со спины мерина, раскорячившись и с криком:
- Ну, гад, я тебя когда-нибудь убью...

Интересно было наблюдать за лошадьми. Например, попадается на дороге лужа, люди проходят по краю её, Гнедко и Манька вброд, а Якутка, брезгливо поднимая копыта, тащится за мной, стараясь не наступить в воду и сталкивая меня своим корпусом в грязь. А то и по бревну через ручей вслед за мной норовит перейти.

Гнедко первое время симулировал. Идём сквозь лес, мелькнула лужайка с зелёной травкой, мерин поравнялся с ней, вдруг тяжело вздохнул- просто охнул, и упал навзничь, задрав копыта. Я в панике бросился к нему, снимаю вьюки, разнуздываю, и Гнедко встаёт, как ни в чём не бывало, щиплет траву. Так было раза три, пока Колька попросил не вмешиваться. Смотреть на экзекуцию было дико, но она помогла справиться с хитростью коня. После побоев Гнедко, увидев следующую зелёную лужайку, прижимал уши и косился на Кольку- условный рефлекс выработался с одного раза.

Закончив работу, вдвоём с каюром мы поехали верхом отдавать лошадей обратно в колхоз, в котором их арендовали. Я на низкорослой Якутке, Колька на Гнедко, а молодая кобыла Манька в поводу сзади шла. Рабочего отправили с вещами, инструментами поездом до Усть-Кута, а сами рванули старыми профилями.

Стояла жара дикая, духота, остановиться невозможно было, лошади сразу дурели, так как гнус налетал просто облаком, жалил коней и нас до безумия. Так что обедали, не слезая с лошадей. Пару раз лишь коротко остановились, чтобы они попили да траву пощипали. К вечеру выехали к речке Таюра. На той стороне когда-то была таёжная деревня, жители разьехались, но несколько избушек осталось.

Места были ягодные, туда и забросили на лодке заготовителей собирать дары природы. Но было ещё рановато для ягод, так что они занялись рыбалкой. Колька спокойно переехал вброд реку, а моя низенькая Якутка не достала дна копытами и резко поплыла, едва не уронив меня в воду.

Нас встретили радостно, вид был живописный, конечно. У меня за плечом карабин, у Кольки ружьё, на поясах ножи, головы косынками повязаны. Напоили чаем, поставили огромную сковороду с жареными хариусами.
И тут я все приличия забыл. Колька съел пару рыбин и отвалил, а я не могу остановиться и всё. Понимаю, что неудобно, но ем, как котяра- так вкусно. Всю сковородку и умял. Вижу- косятся мужики, оставил их без ужина.

Тут один замечает у меня фотоаппарат-простенький,Смена.
И говорит, что на паспорт надо сфотографироваться, нет времени в город попасть. Я было пытался ему объяснить, что не получится, но Колька мне подмигнул. Кричит-несите простынь. Посадили этого парня на чурку, сзади натянули грязно-белую простынь, Колька его повертел, усадил, как надо, и сфотографировал. Записал данные мужика, пообещав выслать фото сразу же.

Ну, тут нас стали уже угощать по новой, опять пожарили свежую рыбку, которую я поел с чувством заработанной честным трудом. Переночевали мы у них, утром снова жареные хариусы, распрощались и уехали.

Уже дома, зимой, проявляя и печатая фотографии, долго не мог понять, что за тип бородатый сидит на чурке. Потом вспомнил. Жаль, но обманули мы его, не дождался фото на паспорт, зря нас рыбой кормили.