Либерализм и мораль

Участвуя  в дискуссиях на сайте Ю.И.Мухина ymuhin.ru, я спорил с человеком, укрывшимся за ник-неймом Panther (Пантер) по поводу либерализма.  Долгий спор ни к чему не привёл. Я лишь увидел, что то, что мне представляется очевидным, неочевидно для других и вообще не принимается ими. Те же, кто имеет сходное с моим мнение насчёт либерализма, ограничиваются руганью в адрес его защитников, в качестве доказательств используя только исторические факты, без анализа и обобщения. Поэтому чувствую, что есть смысл написать обо всём подробнее.

    ИСТОКИ МОРАЛИ: ИНСТИНКТЫ И НЕДОСТАТОЧНОСТЬ ИНСТИНКТОВ

Спор о либерализме быстро скатывается к спору о морали, поэтому и начнём с неё.
Человеческая мораль возникла на базе стайных, социальных инстинктов, которыми обладали предки человека, и которыми обладаем и мы. Назначение морали то же самое, что и у стайных инстинктов – обеспечивать выживание общества в целом, сдерживая взаимную агрессию и поощряя взаимную поддержку.
Вообще инстинкты в жизни человека играют огромную роль, о которой просто мало кто задумывается – практически всегда инстинктивные действия представляются нам естественными, само собой разумеющимися, так что задуматься над их причиной и в голову не приходит. Только тот, кто занимался когда-либо теорией и практикой технических систем управления, кто понимает, что система даже простейшего действия не будет делать без вызывающего это действия управляющего сигнала, представляет, как много сигналов выдают управляющие нами инстинкты. Даже примитивное поглощение пищи связано с множеством инстинктивных действий, начинающихся с сосания груди, а потом включающих и реакцию на чувство голода, и выделение слюны и желудочного сока, и изменение поведения.
Кстати, аналогия с инстинктами, связанными с питанием,  делает понятным вопрос: зачем в обществе понадобились дополнительные меры для регулирования социального поведения, почему одних социальных инстинктов оказалось мало? Такой же вопрос можно задать и насчёт питания: почему понадобилось создавать правила питания – например, мыть руки перед едой, соблюдать различные диеты?
Мы легко можем увидеть, что правила, вводимые человеком, не затрагивают процессов, хорошо работающих только за счёт инстинктов, как выделение желудочного сока, вертикальное положение туловища при приёме пищи, глотания. Правила вводятся там, где инстинктивных требований недостаточно. Правило мыть руки перед едой вызвано изучением причин возникновения инфекционных заболеваний, а на это инстинкты не были настроены. Диеты вызваны ожирением, ограничения на продукты – различными заболеваниями, использование посуды – гигиеническими требованиями и новыми по сравнению с диким образом жизни продуктами питания.
Ни одного правила не придумано, которое было бы не вызвано какой-либо причиной. Даже экзотическое по нынешним временам требование прижимать локти к туловищу, для чего обучаемых заставляли есть с двумя зажатыми подмышками книгами, имеет причину: чтобы можно было есть в большом обществе, где сидят тесно, и не мешать соседям.
Соответственно, если инстинктов социального поведения оказалось недостаточно и общество было вынуждено создать ещё и мораль, то у этого тоже есть причины, и эти причины следует определить.
Первое, что приходит в голову, это изменение образа  жизни людей, как в случае с питанием. И это действительно важная причина возникновения морали. Дело в том, что в диком состоянии предки человека жили небольшими стаями, и инстинкты резко различали поведение по отношению к членам своей стаи и по отношению к чужакам. Степень этих различий мы можем видеть по стайным животным, существующим на Земле в настоящее время рядом с нами. Например, крысы внутри стаи обладают развитыми инстинктами взаимной помощи и защиты, такими сильными, что биолог Конрад Лоренц сказал, что внутри крысиной стаи существует коммунизм. Но чужую крысу, случайно попавшую на территорию стаи, крысы немедленно и жестоко убивают. Сходные отношения существуют и среди обезьян, и даже среди диких племён нашего вида.
Когда логика развития подсказала людям, что выжить они смогут, только объединившись в более многочисленные группы, понадобилось расширить родственные, племенные отношения на более широкий круг людей, не являющихся кровными родственниками в обозримом прошлом. Тогда начали возникать первые религии, как правило, объявляющие предками людей то или иное животное (например, чукчи называли своим предком кита-касатку). А это означало автоматическое породнение всех людей, считавших это животное своим предком, и соответственное распространение на них родственных алгоритмов поведения.
Для дальнейшего важно отметить, что расширение круга «своих» сделало моральные алгоритмы ещё более противоречивыми, ослабило их. Защита своих – очень энергозатратна, и когда своих слишком много, чисто физически невозможна. Если у животного свой – значит свой, и стайный инстинкт включается безусловно, то у человека ещё включается проверка: а достаточно ли он свой, чтобы ему помогать?
Ещё одно изменение жизни людей, вызвавшее необходимость появления морали, заключается в том, что в результате труда различные люди стали иметь некоторые необходимые предметы, которых не имели другие – появилась собственность. Сильный член стаи (общества), естественно, имел физическую возможность отнять продукт труда у слабого. Если бы общество не сумело решить проблему регулирования отношений собственности, оно не смогло бы развивать труд и разделение труда. Но мы видим по полученному результату, что отрегулировать отношения удалось, значит, либо инстинкты оказались достаточно сильны, либо появившаяся мораль взяла на себя часть функций, выполнявшихся ранее инстинктами, и они справились вдвоём.

ВЛИЯНИЕ НА МОРАЛЬ ОСОБЕННОСТЕЙ РАЗВИТИЯ МЫШЛЕНИЯ

Но указанные причины не являются всеми причинами возникновения морали. Для того, чтобы понять, какая ещё причина вызвала появление морали, обратимся к историческим фактам.
В Египте осталось немало письменных документов I-III веков нашей эры. Эти документы давно привлекают внимание исследователей, поскольку за 2 века совершенно меняется их стиль. А поскольку эти документы – указы власти, частная переписка, т.е. деловые документы эпохи, относящиеся к отношениям людей, то и господствовавшие в те времена моральные принципы нашли в них достаточно полное отражение.
Вот цитаты из книги А.Б.Ковельмана «Риторика в тени пирамид», посвящённой этому вопросу.
«Со второго века нашей эры меняется стиль документальных папирусов: частных писем египтян, прошений, приглашений и т.п. Всё та же эллинская речь, но слова и фразы как бы другие. Вместо сухих записок – литературные письма с цитатами, сентенциями, философскими красотами. Вместо жалоб с протокольным перечнем ущерба – возвышенные призывы к закону, похвалы добродетели, порицания порока. Расхожие философские истины витают в воздухе, переходя в религиозные откровения».
«С бедностью дело обстоит как с болезнью. Там гнетёт не столько сама боль, сколько «боль в ожидании боли», здесь – не столько сама бедность, сколько «бедность богатых» - боязнь разорения, жупел нищеты».
«Обновились ли чувства египтян? Конечно, многие «глубинные» ощущения остались прежними, но изменилось отношение к ним: из неосознанного оно стало рефлексивным. Авторы писем «переживают» свои эмоции, любуются и ужасаются им».
«Изменились не интересы, но отношение к жизни. На место бездумного действия стало осмысление – и чувств, и общества, и религии, и нравственности. Строго «функциональный» подход сменился «избыточным» - «избыточными» сделались и документы эпохи».
«Если прежде основным был результат, дело (соответственно требовали не медлить и т.п.), то теперь главное – отношение к делу. Серьёзное, моральное отношение – одна из форм сочувствия, понимания».
«Новое отношение к морали – тоже своего рода повышенная чувствительность – чувствительность к греху. Прежде любой конфликт, любой поступок исчерпывались собственным содержанием – не типизировались и не систематизировались. Исидор обижал Петесуха – не более. Теперь Исидор ведёт себя не так, как подобает брату, а Петесух, напротив, относится к Исидору, как к брату, отцу и богу. Близость братьев – величайшая надежда, родные познаются в беде и т.п. Конфликт вышел за рамки конфликта, поступок за рамки поступка. Исидор нарушает общую моральную норму».
«Налицо и такие пороки «интеллигентного общества», как слабость духа, неспособность переносить удары судьбы, рефлексия. Их оборотная сторона – стремление к анализу, осознание противоречий».
«Отношение к труду, учёбе, успеху в конечном счёте – отношение к цели и смыслу жизни. Изменилась ли эта цель, изменился ли смысл? Конечно, перемены во II в. н.э. – разительные. Но речь не идёт о переоценке труда, протекции или учёбы. Речь идёт именно об их оценке, о сознательном, теоретическом, рефлективном восприятии. Все антиномии, конфликты, порицания и поучения рождались именно из этого восприятия.
Для самого же восприятия характерна разорванность, раскол между мыслями и чувствами, идеологией и психологией. Мысли, выраженные в поучениях и сентенциях, прославляют труд, порицают протекцию, видят в науке нечто самоценное. Чувства же, изображаемые фразами от первого лица (эпистолярный рассказ, пожелания и т.п.), доносят отвращение к труду самых широких слоёв, жажду обогащения и карьеры, невиданную прежде, утилитарное отношение к учёбе и т.п.»
«По мнению английского учёного Э.Р.Доддса, М.И.Ростовцев  одним из первых выдвинул в 1926 г. «психологическое объяснение» упадка и гибели Римской империи, признал перемену взглядов на мир «одним из наиболее мощных факторов исторического развития».»
А.Б.Ковельман, не указывая прямо причин изменения морали и механизма этих изменений, сказал достаточно, чтобы всё это понять.
Причиной изменения морали (а если смотреть глубже, то и одной из причин её появления) является закономерность развития сознания человека. Дело в том, что основное направление развития сознания идёт в сторону образования абстрактных понятий, выявляющих связь между конкретными явлениями или связь между менее абстрактными понятиями. При этом, чем более абстрактным является понятие (то есть чем большее количество конкретных ситуаций использовалось для его формирования) – тем чаще оно используется в действии. Потому что ситуации повторяются, и каждое повторение в случае удачного применения данного абстрактного понятия его ещё раз укрепляет. Человеческий мозг работает в этом отношении как автомат – он не выбирает (потому что не имеет возможности выбирать), какие факты при обобщении дадут ему открытие более общего закона природы, а какие факты не могут быть правильно обобщены на данной стадии его развития. Если он замечает закономерность – статистическую связь каких-то предпосылок с каким-то результатом – он обязательно оформит эту связь в виде понятия.
Понятия создаются не только над явлениями внешнего мира, но и над взаимоотношениями самих людей между собой, над поведением отдельного человека. При этом наиболее быстро выявляются причинно-следственные связи, заключённые в эгоистических алгоритмах поведения человека. Понятно, для чего служит пища, какова важность её добывания, для чего служит чувство голода. Понятно, как важно сохранение тепла, для чего нужна одежда, зачем разводить костёр. Понятна роль орудий в труде и охоте и т.д. Осознание этой взаимосвязи делает алгоритмы удовлетворения указанных потребностей ещё сильнее. Если человек осознал важность пищи, он готовится её добывать заранее и делать запасы, совершает много действий для подготовки этой добычи. Это делает его гораздо приспособленнее к окружающей среде, повышает вероятность выживания.
Но в человеке есть не только эгоистические, но и социальные алгоритмы поведения. Эти алгоритмы также были усилены, поскольку были замечены и оформлены в понятия. Люди видели, что какая-то неведомая сила заставляет их поступать непонятным им самим образом – например, дружно бросаться на опасного врага и побеждать его вместе, тогда как поодиночке он расправился бы со всеми. Но враг опасен, он может убить человека, поэтому у человека при встрече с ним возникает вполне понятный страх. И всё же что-то заставляет преодолевать страх, некоторые при этом гибнут, но стая в целом выживает. Не видя (и не имея возможности увидеть) причин такого своего поведения, люди повсеместно, независимо от других обществ людей, приходили к выводу, что так поступать их заставляет некоторое существо, невидимое и имеющее возможность влиять на поведение людей. Вдобавок это существо бескомпромиссное и суровое (гонит человека навстречу опасности, невзирая на возможность его гибели) и мудрое (в результате всё-таки получается максимальная выгода для общества). Так появилось понятие Бога. Понятие Бога долго было единственным моральным понятием общества людей. Мораль и требования Бога отождествлялись, это было одно и то же.
Но развитие сознания шло дальше. Вообще развитие понятий, возникновение на их основе других понятий происходит методом моделирования ситуаций. Мозг человека прокручивает ситуации одну за другой, проверяя возможные реакции на данную совокупность воздействий окружающей среды, по результатам каждой реакции проверяя, что получится, затем по прежнему опыту вызывая образы новой окружающей среды, которая возникнет после данной реакции, и т.д. Возникает цепь последовательных действий и последовательно меняющихся ситуаций. Если эта цепь ситуаций оказывается выгодной, включается чувство радости и путь решения задачи запоминается.
Человеческий  мозг должен был просматривать возможное поведение в разных ситуациях под влиянием всех ранее заложенных в мозг алгоритмов. И он рассматривал не только поведение в соответствии с этими алгоритмами, но и возможность нарушения этих алгоритмов – а что будет тогда? Повторяю, это общий принцип мышления, по-другому оно не работает. Если человек отказывался выполнять эгоистические алгоритмы поведения, последствия были очевидны. Если откажешься принимать пищу, ослабеешь и умрёшь от голода. Здесь всё просто. А что будет, если не будешь выполнять приказы Бога? Все понеслись в драку, ты остался, в результате убили Васю, а ты остался жив. А отсутствие одного человека в большой драке вовсе незаметно. Понятно, что если сказать соплеменникам, что ты не будешь воевать, а предоставишь это сделать им, а сам лишь воспользуешься плодами победы, то тебя определённо покарают они сами, не дожидаясь, когда это сделает Бог.
Сказанное касается не только военной угрозы. Проявлений социальных алгоритмов множество, и все их можно исказить, вывернуть в свою корыстную пользу. Да хоть куском хлеба не поделиться с товарищем или родственником, а сожрать втихомолку одному.
В результате идея Бога начала быть недостаточной для регулирования социального поведения людей.
Надо сказать, что я не открываю Америку – всё, что я здесь говорю, давно известно, хоть и не объяснялось с материалистических позиций теории автоматического управления. Религиозные деятели давно заметили связь развития мышления с возникновением безбожия. Они стали относиться резко отрицательно к попыткам людей размышлять над религиозными догмами. Они ввели в употребление оборот «мудрствовать лукаво», т.е. объявляли размышления над некоторыми проблемами – «мудрствования» - лукавыми, то есть продиктованными чёртом, антагонистом Бога. Здесь ещё сыграла свою роль изначальная неправильность объяснения социального поведения людей неким внешним существом. Фантазия приписала этому существу многие черты других существ, а развитие науки стало противоречить этим фантазиям – например, предположения о том, что Бог сидит где-то на облаках, были достаточно быстро опровергнуты данными естественных наук о строении атмосферы, облаков, а затем и космического пространства. Научные сомнения в существовании Бога стали перерастать в сомнения насчёт существования алгоритмов социального поведения, выбивали подпорки, подведённые человечеством под эти алгоритмы на более раннем этапе своего развития.

МОРАЛЬ И РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ЛЮДЕЙ ПО МОРАЛЬНЫМ КАЧЕСТВАМ

Но вначале идея Бога не подвергалась сильному сомнению, хотя социальные алгоритмы ослабли. Люди пошли тогда по обычному в таких ситуациях пути – если внешнее средство не действует, надо самим организовать дополнительные меры для получения нужного результата.
Во-первых, необходимость морального поведения стала осознаваться, и моральные требования стали обосновываться, рационализироваться. Это дало возможность усиливать моральные алгоритмы путём их осознания.
Во-вторых, понятие Бога претерпело изменения с целью заставить людей принимать моральное поведение под угрозой последующего наказания – Бог стал всемогущим, у него появился ад, в котором грешников за неправильную жизнь после смерти ждут бесконечные мучения.
Механизм изменения морали, появления новых норм, изменение свойств Бога – всё это происходит в условиях, когда люди по-разному склонны к выполнению этих норм. Есть люди, в которых социальные инстинкты сильны и не требуют подкрепления, есть такие, которых никакими усилиями не заставишь поступать морально, есть многочисленный промежуточный слой.
А.Никонов в книге «Апгрейд обезьяны» (книге во многом гнусной, и ценность её в том, что автор не стесняясь, откровенно вываливает  на голову читателя свою гнусность, чем себя и разоблачает. Но властные придурки запретили её из-за пропаганды наркотиков, которую они там углядели) описывает такой эксперимент над крысами: «Чтобы получить пищу, крысе надо нажать на рычаг. Но при этом нажатие на рычаг причиняет другой крысе сильную боль. Крыса, нажимающая на рычаг, видит, как другая крыса при этом пищит и корчится от боли. Как только крысы улавливают эту взаимосвязь, треть из них тут же перестает добывать пищу ценой страданий своих сородичей. Еще треть перестает жать на рычаг только после того, как сами побывали в роли жертвы, ощутили, так сказать, всю меру страданий на своей шкуре, прониклись. То есть две трети крыс были готовы терпеть голод, лишь бы не причинять боли сородичам. И только треть оставшихся крыс продолжала как ни в чем не бывало жать на рычаг, не обращая внимания на страдания других. Это были не эмпатичные, жестокие крысы.
Эмпатия [способность к сопереживанию, сочувствию] нужна виду для выживания. Точно так же, как и жестокость. Потому что иногда бывают ситуации, когда необходимо быть жестоким! Скажем, полководец вынужден жертвовать частью своих сородичей, чтобы сохранить социальный организм в конкурентной борьбе. Природа поддерживает необходимый баланс эмпатичных и жестоких особей одного вида.
Эмпатия – природное свойство стайных животных. Эмпатия – это неравнодушие к сородичам, на котором зиждется дружба и личные связи между отдельными животными. То, что скрепляет стаю, не дает ей распасться на отдельные особи. Потому что совместно, коллективом выжить легче. Если бы это было не так, эволюция не закрепила бы коллективистское поведение».
Надо полагать, разрушение морального поведения большинства наиболее сильно переживалось людьми с высокой врождённой моральностью. Они немало мучились вопросом – почему так происходит, как это изменить. Некоторым из них приходили как будто божественные откровения (ведь вся мораль основывалась на понятии Бога), и таким образом они меняли Бога от имени самого Бога. Возник монотеизм, в котором языческое буйство и соперничество разных, весьма похожих на людей своими моральными свойствами богов сменилось господством единого, могучего,  олицетворяющего мораль Бога, способного наказать нарушителей морали как при жизни, так и после смерти.
Вообще разделение людей по их отношению к морали сильно сказывается на морали за всё время её существования. Кроме того, социальное положение в обществе во многом определяет внимание людей к моральным вопросам. В обществе, как и в стае животных, как и вообще в любой системе, состоящей из множества элементов и имеющей единую цель, необходимо согласованное действие. Наиболее просто выделение особой части системы, осуществляющей управление всей системой в целом. В стае это вожак, в человеческом обществе вначале вождь (и, возможно, шаман), в дальнейшем – разнообразные органы власти. Человек, находящийся во власти и вынужденный осуществлять руководство обществом в целом, не может не использовать мораль как один из рычагов управления, и соответственно уделяет вопросам морали большее внимание, чем все остальные люди. Для управления поведением людей моральные нормы должны стать полностью определёнными, зафиксированными, с возможностью проверки их выполнения и наказания за невыполнение. Естественно, не все социальные алгоритмы позволяли так себя формализовать. Но некоторые – позволяли. Так появился закон. Таким образом власть стала вполне определённо влиять на поведение людей, чего ни в малейшей степени нет у животных. Там всё поведение всех особей регламентируется только инстинктами, как бы внешне их проявления ни казались похожими на управление среди людей.
Точно так же, как источником морали стала недостаточность инстинктов, приведшая к нарушению социального поведения, источником законов стали их нарушения. В обществе, где законы не нарушаются, они и не нужны.
Надо отметить, что действие социальных инстинктов происходит по двум основным схемам. Первая схема – это действие через страх. Человек (как и животное) боится нарушить установленный порядок, поскольку ожидает плохих последствий от этого нарушения. Это естественный, присущий не только стайным животным механизм. Животные пользуются огромным множеством алгоритмов поведения, доставшихся им генетически от предков или воспринятых при обучении. Если не поддерживать каким-либо образом целостность этих алгоритмов, испытывающий ситуации мозг может всё подвергнуть сомнению, всё изменить. А опыт предков гораздо важнее, чем опыт отдельной особи – хотя бы потому, что предков было гораздо больше, их опыт интегрирован от многих поколений. Поэтому изменять поведение можно, но осторожно, природа позаботилась, чтобы живые существа не слишком увлекались такими изменениями.  Отклонение от привычного поведения рождает неосознанный страх – примеры такого страха описаны многими исследователями, в частности, Конрадом Лоренцем.
Вторая схема – это действие через механизмы эмпатии, сочувствия, взаимной поддержки. Эти механизмы тоже заложены в социальных инстинктах, но для их описания надо сделать отступление и описать в общем виде работу мышления по поиску новых алгоритмов поведения.


                О РАДОСТИ

Всякое живое существо представляет из себя систему автоматического управления с отрицательной обратной связью. Живой организм имеет оптимальное состояние, которое он должен поддерживать. Для этого живое существо должно измерять отклонения от оптимальности и предпринимать какие-то действия для устранения этих отклонений. Например, недостаток питательных веществ в организме должен быть обнаружен организмом, и сигнал об этом должен быть послан в устройство принятия решения (для человека и многих животных – головной мозг). Устройство принятия решения должно запустить какие-то программы поведения, которые могут снабдить организм нужными ему веществами (найти пищу и съесть).
Сигнал, посланный в мозг датчиками внутреннего состояния организма, чувствуется нами в виде отрицательных эмоций. Голод – недостаток питательных веществ; жажда – недостаток воды; боль – поражение организма внешней средой; страх – угроза такого поражения.
Смысл отрицательных эмоций (или неудовольствий) понятен.
В принципе, для нормального функционирования живому существу отрицательных эмоций достаточно. А как же сексуальные эмоции, необходимые для продолжения рода? А почему они обязаны быть именно положительными? Если бы природе нужно было заставить живые существа «заниматься сексом», она должна  была бы придать недостатку секса вид сильной отрицательной эмоции. Трахались бы, как миленькие. Хватило бы этого вполне.
Но природа сочла выгодным дать и положительные эмоции – и от любви, и от еды, и от многого другого. Почему и для каких целей они возникли? Попробуем разобраться.
Аналогично тому, что отрицательные эмоции – это чувства, используемые для замыкания контура отрицательной обратной связи, положительные эмоции – это чувства, замыкающие контур положительной обратной связи. Если отрицательная обратная связь стремится стабилизировать состояние организма, то положительная – это ее основное свойство – стремится максимально усилить тот параметр, к которому прилагается. То есть, если голод при достижении нормального уровня питательных веществ в крови пропадает, то удовольствие от еды заставляет есть еще и еще, пока не появятся отрицательные эмоции от переедания. А если отрицательных эмоций от переедания нет или они слабы, можно доесться до смерти!
Положительная обратная связь – опасная вещь, системы с положительной обратной связью склонны к переходу в режим генерации. Известен опыт, как искусственное создание контура с положительной обратной связью приводит к неизбежной гибели животного – крысе вживляют электрод в центр удовольствия в мозгу, и присоединяют провод к кнопке, нажимая которую, крыса может раздражать центр удовольствия в своем мозгу. Такая крыса всегда погибает, потому что отказывается от еды и питья и нажимает кнопку, пока не умрет от нервного истощения.
Но наши собственные положительные эмоции свидетельствуют, что природа зачем-то оставила в руках человека (и не только человека) это опасное оружие. Почему, что это дало?
Положительная обратная связь существенным образом используется мозгом человека и высших животных в процессе мышления. Это наводит на мысль о связи положительных эмоций и способа функционирования мозга. Я полагаю, что эта связь прямая: положительные эмоции возникли из потребностей мыслящего мозга.
Мышление животных с большим мозгом, в том числе и человека, происходит по следующей схеме: набор образов обрабатывается логически и включает образ действия (тогда как само действие не происходит), образ действия вызывает новый набор образов по каналам обратной связи (тогда как датчики новых образов еще не дают), новый набор образов приводит к выбору нового образа действия и т.д. Происходит моделирование ситуации,  прокручивается вариант поведения с учетом возможных последствий своих действий. При этом возможны возвраты к предыдущим ситуациям, многократное прокручивание каких-то промежуточных ситуаций, чтобы найти, наконец, лучший вариант поведения. Нейрон – достаточно просто устроенная клетка, он увеличивает проводимость тех синапсов, которые возбуждаются в процессе его жизни, а срабатывает он, когда суммарный взвешенный сигнал на его входах превосходит некоторую величину. (На этом,  кстати, основывается его способность выделять статистически связанные сигналы – сигналы, часто приходящие одновременно по нескольким входам). При многократном прокручивании разнообразных вариантов поведения правильный не слишком выделяется. А задача состоит в том, чтобы правильный алгоритм запомнить наилучшим образом. Для этого и существуют положительные эмоции – они заставляют вновь и вновь пробегать найденный алгоритм, тем самым увеличивая проводимости соответствующих ему нервных путей, запоминая алгоритм для последующего использования. Положительная эмоция рождается как результат правильно решенной задачи – не важно, какая это задача. И, кстати, многие люди, не зная устройства мозга и механизма мышления, давно уже интуитивно назвали радость от решения задач, радость творчества – чистой радостью. Действительно, это положительная эмоция без примесей, чистая радость. А удовольствие, к примеру, от еды – это побочный продукт, радость полагалась за найденный способ добычи еды, а достается лишь за последний шаг этого алгоритма – поглощение пищи. Что делать, издержки положительной обратной связи.
Человек обладает не только чисто наследственными (как инстинкт сосания) или чисто приобретенными алгоритмами поведения. Есть множество алгоритмов, заложенных в мозгу в виде тенденций, не доведенных до конкретных действий. К таким алгоритмам относятся алгоритмы полового поведения, а также множество алгоритмов, которым человек обучается в детстве – различные движения, лазание, ходьба, даже зрение. Несомненно, какие-то части этих алгоритмов хранятся в мозгу, но главное, в мозгу хранятся некоторые образы результатов этих действий. Для любого живого существа важнее развернуть в себе стандартный набор необходимых для жизни алгоритмов, чем искать новые, которых еще не было. Поэтому природа должна была снабдить положительными эмоциями поиск именно таких, полупредопределенных алгоритмов.
Это объясняет, почему детство – такая радостная пора в жизни: ребенок открывает множество новых для себя алгоритмов, за которые ему полагается награда, и он ее получает. Именно полупредопределенностью практически всех алгоритмов, получаемых в детстве, объясняется известная с древности пословица: «Ученик – не сосуд, который надо наполнить, а факел, который надо зажечь».
Точно так же обстоит дело с половыми алгоритмами поведения. Сам я в этом не большой специалист, но доводилось слышать мнение матерых ловеласов, что обладание женщиной не так интересно, как процесс ее соблазнения.
Аналогично обстоит дело и с общественными алгоритмами поведения. Если человек в какой-то сложной ситуации вдруг осознает, что НАДО поступить таким-то образом (по совести, но в ущерб себе), то он испытывает сильную эмоцию (собственно, это и есть механизм действия социальных алгоритмов). Незнание, откуда она берется, заставила людей прийти к выводу, что она наводится извне (верующие люди говорят, что на человека снисходит святой дух).
Собственно говоря, и чистая радость познания должна иметь в мозгу образцы, ориентиры, за приближение к которым полагается награда. Эти ориентиры связаны с заложенным  в человека основным направлением его эволюции – усовершенствованием его алгоритмов поведения путем создания все более общих понятий – которое осознается в виде понятия гармонии и единства мира. Если удается найти хотя бы небольшой прием, который позволяет найти общее правило для некоторых частных ситуаций – человек получает в награду положительную эмоцию, радость.

РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ЛЮДЕЙ ПО МОРАЛЬНЫМ КАЧЕСТВАМ. ПРОДОЛЖЕНИЕ.

Теперь, после описания радости вообще (признаюсь, я перекопировал его почти дословно со своей старой статьи), можно опять вернуться к вопросам морали. Да, второй механизм стимулирования морального поведения связан с сильной положительной эмоцией от морального поведения. Природа дала эту радость как награду за то, что человек нащупал верный путь, на котором находится выживание вида. Здесь нет места мистике и сверхъестественным существам. Эмпатия свойственна стайным животным, то есть такую эмоцию способны получать и они. Многие животные (см. цитату из Никонова) воспринимают чужие страдания сильнее, чем свои. Социальные алгоритмы, цель которых – избавить от страданий своих близких, вполне могут давать более сильную эмоцию, чем эгоистический алгоритм. Возникла эмпатия, видимо, как распространение  родительских чувств (свойственных множеству животных, выкармливающих и обучающих своё потомство) на более широкий круг соплеменников. Поскольку тут завязаны инстинкты продолжения жизни – самые сильные в природе – и эмоции, обслуживающие этот инстинкт, тоже очень сильны.
Но, как и у животных, у людей способность к сопереживанию, к эмоциям от правильного, морального поведения свойственна не всем. Видимо, Никонов прав, когда говорит о необходимости сохранения особей с самыми разнообразными наклонностями, поскольку в различных обстоятельствах полезно разное поведение. И у людей есть представители, чувствующие справедливость и несправедливость общественного поведения особенно остро и не нуждающиеся в дополнительных стимулах для морального поведения, и представители, совершенно лишённые морального чувства, которых заставить поступать по-человечески может только страх. Инстинктивный страх по мере развития разума заменяется страхом всеобщего осуждения и страхом перед законом. Большинство же людей может чувствовать сострадание, поступать морально от души, но и страх наказания в некоторых ситуациях им не помешает.
Составители любых моральных доктрин, осознанно или неосознанно, вынуждены были приспосабливаться к такой неоднородности моральных качеств своих сограждан.
Это отчётливо можно видеть на примере монотеистических религий, в частности, наиболее известного нам, русским, христианства. Для наиболее чутких в моральном плане даются примеры морального поведения апостолов и праведников, отмечается важность и почётность такого поведения, готовности жертвовать всем, включая жизнь, ради правильного поведения (Бога). Описывается и эмоциональный подъём у правильно действующих людей. Например, в Евангелии от   Матфея говорится: «Когда же будут предавать вас, не заботьтесь, как или что сказать; ибо в тот час дано будет вам, что сказать, ибо не вы будете говорить, но Дух Отца вашего будет говорить в вас». А для тех, кто морально туп и на кого можно действовать только через страх, заготовлена геенна огненная и скрежет зубовный.
Формализация моральных норм и появление законов имели побочное действие, связанное опять же, как и ранее при появлении моральных понятий, с общими законами мышления. Лёгкость нахождения основных принципов поведения вне человека и лёгкость обоснования правильного поведения исключительно угрозой наказания приводит к ослаблению внутренних социальных алгоритмов. Это приводит к последствиям, описанным Ковельманом (не удержусь от повторного цитирования): «Для …  восприятия характерна разорванность, раскол между мыслями и чувствами, идеологией и психологией. Мысли, выраженные в поучениях и сентенциях, прославляют труд, порицают протекцию, видят в науке нечто самоценное. Чувства же, изображаемые фразами от первого лица (эпистолярный рассказ, пожелания и т.п.), доносят отвращение к труду самых широких слоёв, жажду обогащения и карьеры, невиданную прежде, утилитарное отношение к учёбе и т.п.».   
Нельзя сказать, что люди ослабили таким образом все социальные алгоритмы поведения. Мы обычно недооцениваем их роль и количество; чтобы понять, сколько таких алгоритмов заложено в нашем мозгу и какова их роль, надо сравнить поведение людей с поведением какого-нибудь животного, живущего не стайно, а индивидуально. У многих таких животных любой представитель своего вида – враг, с ним надо драться не на жизнь, а на смерть за жизненное пространство, за ресурсы. Один вид сородича вызывает агрессию. Многие социальные алгоритмы нижнего уровня остались неосознанными и сохранились благодаря неосознанности.
Для осознанных алгоритмов вместе с появлением формальных моральных норм, освящением этих норм, подкреплением некоторых из них законом появилось и осознание того, что нормы могут быть нарушены, из чего следует необязательность этих норм для себя и страх перед нарушением этих норм другими. Моральные нормы оказываются ненадёжными. В результате, как пишет Ковельман, люди начали подкреплять свои позиции моральными правилами (конфликт стал выходить за рамки собственного содержания, а описывался как нарушение общих, освящённых обществом норм). Но это не мешало «исидорам» обижать «петесухов».
Высокоморальное поведение сохранилось там, где его отсутствие оборачивалось большими потерями – в войнах. Боевая доблесть, взаимовыручка, готовность рисковать жизнью ради товарищей были особенно присущи тем обществам, которым пришлось воевать против захватчиков. В таких обществах вполне могли сосуществовать высокие моральные качества в бою и моральное разложение в быту.
Людей, руководствующихся моральными принципами исходя из  внутренних убеждений, стало немного. Одним из самых ярких примеров таких людей является Сократ. Память о нём сохранилась до наших дней, хотя единственное, что он делал – это принимал за чистую монету все выработанные обществом моральные принципы. В описании Платона в «Диалогах» все споры Сократа с современниками происходят по одному образцу: современники опираются на житейские понятия, а Сократ – на моральные принципы, выработанные обществом. Внутренняя приверженность Сократа этим принципам была столь высока, что ему представлялся некий внутренний голос, диктующий ему, как следует поступать.
В России образцом верности моральным принципам может считаться протопоп Аввакум. Оставшийся после раскола церкви сторонником старых обрядов, он до конца жизни принимал постоянные гонения, лишения и пытки, не потеряв присутствия духа. Для современного человека совершенно дико выглядит его сожаление, что его сыновья отреклись от веры и не были казнены, когда их поставили перед такой угрозой. Но это – последовательное следование моральным принципам, которые в данном случае были облечены в оболочку веры.
В заключение несколько слов о структуре общества в моральном отношении. И ситуация в Египте начала нашей эры, и наш собственный опыт второй половины двадцатого века показывают, что моральное состояние общества неустойчиво и способно быстро меняться, когда казалось бы к этому нет никаких причин. Законы таких изменений не изучены, но можно сказать с уверенностью, что моральное состояние общества в целом определяется распределением людей в этом обществе по моральным качествам. Скажем, как в упомянутом опыте с крысами – пока «моральных» крыс 2/3, крысиная стая нормально существует. А что будет, если число таких крыс уменьшится вдвое? У крыс такой процесс невозможен, так как «моральные» качества крыс определяются практически полностью наследственностью. У человека же очень многое определяется воспитанием. А воспитание происходит, когда человек видит примеры того или иного поведения. Отсутствие примеров морального поведения (а мирное, спокойное время гораздо меньше требует от человека поведения в соответствии с общественными алгоритмами в ущерб личным) может приводить к ухудшению моральных качеств людей, а потом и к существенным изменениям в обществе в целом. Не могу утверждать, но у меня сложилось мнение, что моральное состояние общества – сложный динамический процесс с множеством обратных связей, как отрицательных, так и положительных, вследствие чего и происходят иногда такие разительные перемены в обществе, как те, которые произошли у нас в стране в конце двадцатого века. При этом важность примера морального поведения подтверждается и тем, что по свидетельству творцов идеологий высокоморальных людей не нужно много – один человек может дать пример тысячам. Так, в Евангелии Христос прямо обращается к апостолам: «Вы соль земли», а соль отличается как раз тем, что нужна в мизерных количествах, но без неё не обойтись. Этот же факт подтверждается пословицей: «не стоит село без праведника». Один человек, получается, определяет судьбу всего общества, давая людям необходимый им пример поведения, обеспечивающий воспроизводство общественной морали на нужном уровне. Да и мой личный опыт говорит: всем хорошим, что у меня есть, я обязан настоящим людям, встречавшимся на моём жизненном пути.

ЧТО ТАКОЕ ЛИБЕРАЛИЗМ?

А теперь можно перейти к обсуждению либерализма.
Либерализм – идеология, выработанная капиталистами для своих классовых нужд. Об этом мы ещё будем говорить, но как идеология либерализм обращается абсолютно ко всем, поэтому имеет смысл разобраться в том, что же он предлагает людям явно, и лишь потом посмотреть, какие у него есть тайные намерения.
Для точности вначале определим соотношение понятий «мораль» и «идеология». Ведь до сих пор мы говорили только о морали, а теперь придётся говорить об идеологии.
Обобщим то, что мы говорили о морали. Мораль базируется на стайных, социальных инстинктах, полученных человеком от предков. Мораль вырастает из попыток разума определить понятия, связанные с социальным поведением – вначале обобщая инстинктивное поведение, затем меняя его, подгоняя под новые потребности общества. Мораль как бы кристаллизует в виде понятий аморфный опыт человечества, записанный в инстинктах, и с этими понятиями работает, пытаясь изменить поведение масс под новые условия. Это единственный путь, поскольку метод накопления изменений и передачи их по наследству в виде инстинктов слишком медленный, он не успевает за изменениями условий жизни.
Идеология – это процесс выработки системы общих понятий (и сама эта система понятий), который умышленно направлен на достижение нужного поведения масс, идеология вырастает на базе морали. Мораль соотносится с идеологией, как народное устное творчество (сказки, былины) соотносится с творчеством писателей-профессионалов. Идеология поэтому никогда не является направленной на интересы всего общества в целом, а несёт на себе печать того социального слоя, к которому относятся её авторы. Возможна ситуация, когда идеология меняет своё содержание внутри формальных рамок – как это произошло с христианством, когда творцов и революционеров, создавших эту идеологию изначально, сменили своекорыстные служители культа, взявшие процесс развития идеологии в свои руки.
Как правило, идеология вырастает на базе морали, но возможен и обратный процесс. Навязанная идеология переваривается массами, что-то из неё переходит в алгоритмы обычного поведения, что-то отбрасывается – но в целом идеология изменяет мораль и сама становится ею. Как примеры можно взять и христианство, и коммунистическую идеологию в нашей стране.
Сравнение идеологии с писательским творчеством не проходит в одном пункте – идеология гораздо более трудное и долгое дело, чем писание книг, и, как правило, у идеологии нет одного единственного автора, их несколько, и часто они действуют не одновременно. Идеология поэтому меняется со временем, она не фиксирована, даже если есть книги, считающиеся полным изложением этой идеологии.
Что же представляет из себя идеология либерализма?
Это идеология личной свободы. Все моральные требования до возникновения либерализма ограничивали личную свободу человека. Человек был частью общества (семьи, племени, государства) и вне общества не представлялся. Совершенно нормальным было насилие общества над личностью, даже полное подавление личных интересов общественными. Процитирую одного из известных идеологов либерализма, профессора Хайека: «Они [человеческие инстинкты] годились для жизни в небольших кочующих отрядах или стадах, пребывая в которых, человеческий род и его непосредственные предки развивались в течение нескольких миллионов лет, пока происходило биологическое формирование вида homo sapiens. С помощью этих генетически унаследованных инстинктов регулировался процесс сотрудничества между членами стада – сотрудничества, неизбежно представлявшего собой узкоограниченное взаимодействие соплеменников, хорошо знавших друг друга и доверявших друг другу. Эти первобытные люди руководствовались конкретными, одинаково понимаемыми целями и исходили из одинакового восприятия опасностей и возможностей  их среды обитания  (в основном укрытий и источников пропитания). …
Даже если более богатый опыт обеспечивал определённую власть кому-то из старейших членов группы, её деятельность всё же координировалась именно единством целей и общностью восприятия. Механизмы координации решающим образом зависели от инстинктов солидарности и альтруизма – инстинктов, действовавших внутри своей группы, но не распространявшихся на чужие. Члены таких малых групп могли вести только коллективный образ жизни: оставшись в одиночестве, человек вскоре погибал. Отсюда следует, что первобытный индивидуализм Томаса Гоббса – миф. Дикарь не был одинок, и по своим инстинктам являлся коллективистом. Состояния «войны всех против всех» не было никогда.
Безусловно, если бы мы своими собственными глазами не видели существующего в наше время порядка [т.е. капитализма. Хайек называет его ещё «расширенным порядком» - В.Р.], мы тоже вряд ли поверили бы, что он вообще возможен, и сочли любое сообщение о нём чудесной историей про то, чего не может быть. Обнаружить исток такого необыкновенного порядка и понять, что обеспечило существование человечества в его нынешнем составе и численности, значит обнаружить и понять постепенно вырабатывавшиеся правила человеческого поведения (особенно касающиеся честности, договоров, частной собственности, обмена, торговли, конкуренции, прибыли и частной жизни). Эти правила передаются благодаря традициям, обучению, подражанию, а не инстинкту, и по большей части состоит из запретов («не укради»), устанавливающих допустимые пределы свободы при принятии индивидуальных решений. Человечество создало цивилизацию, развивая определённые правила поведения и приучаясь следовать им (сначала на территории племени, а затем и на более обширных пространствах). Зачастую эти правила запрещали индивиду совершать поступки, диктуемые инстинктом, и уже не зависели от общности восприятия. Образуя фактически новую и отличную от прежней мораль (и, будь моя воля, я именно к ним – и только к ним – применял бы термин «мораль»), они сдерживают и подавляют «естественную мораль», т.е. те инстинкты, которые сплачивали малую группу и обеспечивали сотрудничество внутри неё, блокируя и затрудняя этим её расширение.
Могут спросить: каким образом сдерживание инстинктивных побуждений способствует координации деятельности большого числа людей? Ну, например, постоянное соблюдение заповеди «люби ближнего своего, как самого себя» должно было бы препятствовать распространению расширенного порядка. Ведь живущие ныне в условиях расширенного порядка выигрывают, когда не любят ближнего своего, как самого себя, и вместо правил солидарности и альтруизма применяют при взаимодействии правила расширенного порядка (уважают частную собственность, выполняют заключённые договоры). Порядок, при котором каждый относился бы к ближнему своему, как к самому себе, мало кому позволял бы «плодиться и размножаться». Скажем, если бы мы считали своим долгом откликаться на все призывы о благотворительности, которыми забрасывают нас средства массовой информации, то это всерьёз отвлекло бы нас  от занятия той деятельностью, в какой мы наиболее компетентны. Скорее всего, это превратило бы нас в орудия отдельных групп с их специальными интересами или сделало жертвами предвзятых мнений об относительной важности тех или иных потребностей». (Ф.А.Хайек, «Пагубная самонадеянность»).
Профессор изложил идеологию либерализма достаточно полно, и, в отличие от многих своих коллег, не плюётся в адрес традиционных обществ: он отводит им место в прошлом, когда сообщества были небольшими.
Итак, идеология либерализма берёт некоторые достижения человеческой морали, «касающиеся честности, договоров, частной собственности, обмена, торговли, конкуренции, прибыли и частной жизни», и считает, что этими правилами можно ограничиться – всё остальное себя изжило. Социальные инстинкты, направленные на помощь ближнему, вредны – они мешают делать основное дело, а человек принесёт наибольшую пользу обществу, если он делает важное дело – имеется в виду дело капиталистического производства,  обеспечивающее людей нужными им для жизни товарами.

ПЛЮСЫ ЛИБЕРАЛИЗМА

Разве плохо? Все дружно производят товары, товаров становится много, в результате всем хорошо. Имеет смысл на каком-то этапе не обращать внимания на то, что кому-то плохо – надо налаживать производство товаров, и когда товаров станет много, всем станет хорошо. А когда товаров мало, всем хорошо быть просто не может – как ни старайся, всем нужных для жизни средств не хватит, поэтому лучше не обращать лишнего внимания на страдания обездоленных, а своей работой готовить им лучшую долю.
И, надо сказать, руководствуясь такой либеральной моралью, многие люди прожили достойную жизнь. Взять хотя бы Генри Форда. И таких людей было много – революционизировавших промышленность. Их, конечно, нельзя причислять к идеологам либерализма – в либерализме их привлекала только свобода действий, которую он давал, а служили они другому богу – богу творчества. Свои пять копеек на общий счёт либерализма они внесли; но в либерализме оказалось достаточно привлекательного и для других людей.
Во-первых, либерализм отверг сословные границы. Если в традиционном, докапиталистическом обществе многие функции в обществе были сословными, т.е. передавались по наследству (прежде всего это касается властных функций), то либерализм объявил всех людей обладающими равными правами, т.е. дал возможность исполнять эти функции любому человеку.
Во-вторых, либерализм устранил монопольную власть церкви над вопросами морали. Церковь не справилась со своей исторической ролью, понятие Бога уже не отражало своей исторической сущности, а стало использоваться церковным сословием для своих собственных интересов, тормозило развитие знания, производства, новых форм организации людей.
В-третьих, либерализм до предела упростил отношения людей. Если раньше люди инстинктивно чувствовали, что в отношениях между собой они не свободны, что ими управляет множество социальных инстинктов, частью неосознанных или полуосознанных (частично выражавшихся понятиями «родительский долг», «сыновний долг», «братская любовь», «патриотизм» и многими другими), то либерализм объявил всё это несущественным и свёл отношения людей к договорам, заключаемым с целью взаимной выгоды. Родители кормят детей – то есть дают им в долг. Выросшие дети кормят постаревших родителей, то есть этот долг им возвращают. Долг здесь уже потерял свою нематериальную, духовную сущность, стал измеряться в денежных единицах.
Модель либералов о полном отсутствии каких-либо сложных мотивов в действиях человека, многими из них доводимая до определения «человек есть 20 метров кишок и немного секса», позволяет очень просто строить отношения между людьми. Кишки хотят есть – и в этом всё дело.
Люди, принявшие такой взгляд друг на друга, всегда договорятся, если объективно такая возможность есть. И никакая другая идеология не дала бы создаться современным капиталистическим предприятиям, у которых десятки поставщиков с одной стороны, и десятки непосредственных покупателей с другой.
Всё современное право, регулирующее имущественные и деловые отношения, выросло на почве либерализма.  СССР и другие социалистические страны ничего принципиально нового в него не внесли.
Это достижение либерализма стоит отметить особо, потому что в целом либерализм исчерпал себя, плюс к тому наша страна потерпела жесточайшее поражение и теперь добивается под прикрытием либеральных лозунгов, и в народе созрела большая и оправданная ненависть к либералам и либерализму. Поэтому очень велика вероятность, что вместе с либерализмом будут отброшено всё, что с ним связано – в частности, право. Многочисленные коммунистические и псевдокоммунистические организации бредят диктатурой пролетариата, подразумевая под ней беззаконие, и не желая замечать того вреда, который наносит беззаконие, забывая, что диктатура пролетариата в СССР очень быстро перешла в ЗАКОНОДАТЕЛЬНОЕ ограничение прав эксплуататорских классов, то есть была введена в рамки права. Отчасти сами либералы провоцируют такую реакцию, внедряя в головы людей идею о том, что законы в СССР, особенно при Сталине, по существу не действовали и играли только роль ширмы. А это совершенно неверно, и нам не следует давать либералам возможность ещё раз нам нагадить, унеся с собой в могилу те достижения либерализма, которые принадлежат всему человечеству.

МИНУСЫ ЛИБЕРАЛИЗМА

Либерализм имеет недостатки, обусловленные двумя причинами: умыслом, включённым в него идеологами, и принятыми в этой идеологии упрощениями.
Начнём с первых. Как я уже вскользь упоминал, либерализм создавался буржуазией в своих классовых интересах. Именно буржуазии мешали сословные перегородки в обществе и трудность установления связей между людьми. Именно буржуазия стремилась повысить роль товарно-денежных отношений тем, что все отношения между людьми сводила к товарно-денежным.
Конечно, в период возникновения либерализма и необходимости приобщения к нему широких масс населения идеологи много чего обещали всем – свободу, равенство, братство и возможность состоятельной, сытой жизни в результате бурного развития производства. Однако достаточно быстро выяснилось, что свобода – это свобода предпринимательства для одних и свобода умирать с голода для других, что равенство – это формальное равенство перед законом, а братство вообще пустой звук. К тому же капитализм – интернациональный строй, при котором передовые промышленные страны имеют возможность быстро развивать промышленность только при условии торговли со странами, промышленности не  имеющими, обеспечивающими промышленную страну сырьём и продовольствием по дешёвым ценам и являющимися рынком сбыта для промышленной продукции. Стало очевидно, что бедные становятся всё беднее, а богатые – всё богаче, и что в среднем промышленно развитые страны обогащаются за счёт сырьевых придатков. В результате идеологам либерализма пришлось немало поработать, чтобы замаскировать эти неприятные истины. Эти усилия вылились в создание немыслимого по русским меркам лицемерия. Лицемерные, двухслойные речи обычны для либералов – они предназначены одновременно для правильного понимания своим кругом, и для одурачивания тех, кто в свой круг не входит. Это касается и взаимоотношений между классом капиталистов и классом рабочих, и для взаимоотношений между населением метрополий и колоний. Для примера приведу слова Гюстава Лебона, либерала, восхищавшегося политической системой либеральной Англии. Он писал: «Нет ни одного английского политического деятеля, который не считал бы относительно другой нации совершенно законными поступки, рискующие вызвать самое глубокое и единодушное негодование, если бы они практиковались по отношению к его соотечественникам». Факт либерального лицемерия констатировали многие – например, И.Шафаревич в книге «Русофобия».
Перейдём к второму пункту.
Предельно простые модели, принятые либерализмом в отношении взаимоотношения людей, не могут не приводить к ошибкам. Но для начала отметим, что простота исходных предпосылок и обширность логических выводов из этих предпосылок, так что эти выводы перекрывают все возможные ситуации (хотя и оказываются часто неправильными, но это другой вопрос), являются очень привлекательными для людей, лишённых моральной чуткости. Из них и получаются искренние сторонники либерализма. Чем больше либерализм разоблачает себя результатами своего применения, тем менее моральные люди остаются в числе его горячих сторонников (я говорю не о лицемерных либералах, использующих либерализм как инструмент). В настоящее время уже можно считать таких либералов патологическими личностями – вроде Новодворской и Каспарова, который, по-видимому, просто пропустил мимо сознания огромное количество информации, когда был сосредоточен на шахматах.
Как влияют на состояние общества ошибки, включённые в идеологию либерализма? Сразу надо сказать, что это влияние усиливается за счёт умышленных действий современных идеологов либерализма. В современных условиях эта идеология обслуживает загнивающий империализм, сознающий свою обречённость, и поэтому идеологи умышленно наносят вред общественному сознанию в надежде, что общество потеряет моральное здоровье, которое могло бы позволить ему избавиться от империализма, ставшего тормозом развития и угрозой существованию человечества. То есть современные либералы осознанно готовят гибель человечеству, так как готовы заплатить такую цену, чтобы продлить собственное существование.
Модель человека и общества, принятая в либерализме, исключает возможность бескорыстного объединения людей для выполнения каких-то общественно важных дел. Только взаимовыгодные договоры. Работа на будущие поколения, на благо других людей без вознаграждения – нелепая глупость. Это положение либеральной идеологии усиливается идеологами, так как люди способны в принципе объединиться и для устранения империализма, чего империалистам очень бы не хотелось. Всемерная поддержка такого подхода мешает людям объединяться, следовательно, сохраняет возможность существования империалистам. Иногда, правда, сказываются издержки такого подхода – во время природных катастроф, когда люди вместо взаимовыручки начинают друг друга грабить. Закон действовать перестаёт, а соответствующие навыки вытравлены пропагандой – поэтому для собственного спасения либерально воспитанный человек не остановится перед ограблением и даже убийством другого.
Заменяя многочисленные тонкие алгоритмы социальных взаимоотношений людей на формализованные нормы закона, либералы часто приходят к потере в себе этих алгоритмов. А усиленное насаждение такого подхода идеологами приводит к стиранию границ между добром и злом, красотой и уродством, достоинством и пороком. Опять же здесь дело не обходится без умышленного воздействия идеологов на людей с целью их оглупления, дезориентации. К примеру, насаждается культ толерантности, терпимости к извращениям, к гомосексуализму. Дело доходит до того, что человек, заподозренный в негативном отношении к гомосексуалистам подвергается обструкции, вытесняется изо всех органов управления и информации, такой человек вынужден оправдываться и приносить извинения, чтобы сохранить своё положение в обществе. Но ведь гомосексуализм – уродство, отклонение от предназначенного природой полового влечения с целью продолжения рода. Отвращение к уродству естественно, но идеологам важно, что таким образом, воспитывая терпимость к педерастам, они косвенно воспитывают и терпимость к аморальным богатеям-империалистам, тратящим на свои развлечения средства, которые могли бы быть использованы для обеспечения жизни миллионов людей.
Сводя многочисленные моральные алгоритмы поведения к отношениям обмена, взаимной выгоды, либеральные идеологи реально пропагандируют отказ от морали. Например, они выдвигают лозунг: «Всё, что не запрещено, - разрешено». С одной стороны, он развязывает руки производителям товаров, позволяя им прибегать ко всем средствам, которые они сочтут полезными, отбрасывая предрассудки и устарелые нормы. Но с другой стороны, получается так: если общество по недосмотру не запретило какую-то вредную для себя деятельность – пользуйся случаем, вреди обществу, но получай личную выгоду! Несомненно, многие люди прекрасно понимают это обстоятельство и пользуются им на всю катушку. Производители фильмов и компьютерных игр вносят в свои «произведения» огромное количество насилия и жестокости – и, несмотря на доказанный уже вред таких фильмов и игр для детей, преуспевают в своём бизнесе и не собираются от него отказываться. Не раз озвучивалась идеологами либерализма и такая сентенция: «В отсталой  России люди привыкли руководствоваться справедливостью, а в передовых странах Запада – законом». Какой смысл принижения нашего народа в этом случае? Тот, что справедливость трудно измерить и оценить, а законы легко оценивают разнообразные поступки людей. Но закон и у нас, и на Западе – «что дышло», русский человек не хочет с этим мириться, а западный – мирится. Ниже прикинем, как следует поступать, а пока констатируем факт: своим устройством либерализм воспитывает и внедряет лицемерие, формализм, бездушие.

ЧТО ЖЕ ДЕЛАТЬ?

Вспомним ещё раз последовательность изменения механизма воздействия общества на поведение отдельного человека.
Вначале, на низшем уровне, лежат стайные алгоритмы поведения.
Затем, замечая и осмысливая эти алгоритмы, люди приходят к понятиям морали.
Видя недостаточность инстинктивных и моральных механизмов, их слабость в условиях быстро меняющейся окружающей среды, люди пытаются усилить их с помощью идеологии. Идеология использует и мораль, пытаясь усилить ответственность за выполнение моральных норм, и осмысление необходимости коллективных действий, то есть науку.
И, наконец, наиболее простые алгоритмы общественного поведения, те, которые можно проконтролировать, формализуются с помощью законов, и невыполнение законов преследуется силой государства.
Либеральная идеология, господствующая в настоящее время в капиталистических странах, привела к явному перекосу в действиях составных частей этого механизма, и вопрос «Что делать?» сводится к вопросу «Какай это перекос и как его устранить?».
Что касается законов, то их роль при капитализме чрезмерно раздута. Это прямое следствие либеральной идеологии с её упрощениями (о чём было говорено выше), и следствие подгонки либеральной идеологии для узкого круга капиталистов, в результате чего она должна мешать реализовать интересы широких масс, противоречащие интересам крупных капиталистов. Изощрённые, разносторонние законы с массой толкований и тонкостей, в которых путаются даже юристы, это лучшее, что в таких условиях могли сделать для себя капиталисты-идеологи либерализма. Таким образом они достигают своих целей не прямо, а используя свой основной инструмент – деньги. Купить небольшую часть общества - юристов - нетрудно, а создаётся впечатление главенства закона и равенства всех перед законом.
В обществе будущего законы должны претендовать на гораздо меньшую сферу человеческих отношений. Гораздо больше отношений должны регулироваться непосредственно людьми, а законы будут касаться самых общих важных вопросов, причём законы должны быть максимально просты и доступны для понимания любому человеку. Поэтому в каждом законе прежде всего будет прописана цель, для которой этот закон вводится, и условия, при которых этот закон перестаёт действовать и должен быть отменён. Вообще о действии законов в обществе будущего рекомендую прочитать в книге Ю.И.Мухина «Наука управлять людьми».
Идеология получит в обществе гораздо большее значение, чем сейчас. Людям не придёт в голову вписывать в Конституцию слова об отсутствии государственной идеологии. Наоборот, будут вписаны слова об обязательности идеологии для гражданина, и обязанность гражданина состоять в какой-либо политической партии. Свободная конкуренция идей, строгое наказание за умышленную ложь в СМИ, не формальное, а реальное отсутствие цензуры позволят обществу ставить и решать острые вопросы своего развития. Главный недостаток либеральной идеологии – лицемерие и лживость – будет отброшен, а его широкое развитие и проникновение во все сферы общественного сознания сейчас заставят людей увидеть его во всей красе и во всех тонкостях, и придумать надлежащую защиту от этих уродливых явлений на будущее.
Установление коммунизма – общества, действующего в интересах подавляющего большинства народа – позволит и мораль сделать непротиворечивой и свободной от лицемерия. Люди будут в большинстве действовать по правилам морали, и государство будет этому содействовать.
Надо упомянуть уже совершавшуюся попытку победить либеральную идеологию (её называли «буржуазной») при помощи марксистской «коммунистической» идеологии. Исходя из правильных научных предпосылок о неизбежности гибели капитализма и необходимости победы коммунизма, творцы этой идеологии пришли к правильному, совершенно научному выводу, который Лениным был сформулирован так: «Морально всё, что служит делу освобождения рабочего класса». Однако не была учтена большая инерционность морали, связь её с древними социальными инстинктами, плохое понимание массами диалектического материализма. Поэтому правильный по сути вывод преображался массовым сознанием в такие: «если для освобождения рабочего класса надо перебить миллионы людей, всё равно это правильно и так и надо сделать» и «я человек тёмный, а вот начальство знает, что нужно для освобождения рабочего класса, поэтому надо думать поменьше, а что начальник скажет, то и делать». Надо ещё добавить, что не было осознано историческое значение религии и понятия бога, что привело к нападению на привычные алгоритмы поведения многих людей, что вызвало их дезориентацию и озлобление. Главное же препятствие для победы новой идеологии состояло в отрыве правящего слоя от остального народа, что неминуемо привело к загниванию идеологов и вырабатываемой ими идеологии. Многие принципы, высказывавшиеся основоположниками марксизма (например принцип всеобщего вооружения народа), в такой обстановке стали невозможны и были искажены и забыты.

НЕМНОГО ЛИЧНОГО

Мне скоро 60 лет. Человек так устроен, что к этому возрасту ухудшается память и живость мышления. Поэтому, как правило, те, кому повезло в жизни что-то придумать, в этом возрасте уже ничего не придумывают, а подводят итоги – систематизируют всё, о чём думалось раньше, выделяют главное.
Я в физиологическом плане не исключение. Ничего нового я уже более 10 лет не придумываю, всё стараюсь попонятнее изложить то, что мне стало ясно давно. Подводить итоги мне мешает то, что я не знаю ни одного мнения о том, что я написал, кроме своего. Мне нечего обобщать – я не знаю, как встроиться в общую систему знаний. Я не знаю, что из того, что я писал, и так известно людям.
Я давал читать свои статьи своим товарищам, но содержательных ответов практически не получил. Один товарищ, верящий в Бога, сказал: «Ты написал точно, как должен представлять мир атеист». Другой сказал: «Ты изложил мои мысли. Я так же думаю, только сформулировать свои мысли так не мог». Хоть мне и лестно получить такой отзыв, но боюсь, что этот второй всё же не понял многое из того, что я хотел сказать.
Благодаря тому, что я давал несколько раз ссылки на свои статьи на сайте Ю.Мухина, с моими мыслями познакомилось почти 1500 человек (на сайте «Проза.ру», где лежат мои статьи, есть счётчик читателей). Я не получил от них ни одного отзыва.
Но более всего мне неприятно не это.
Я ознакомил со своими мыслями трёх человек, доказавших делом свои высокие моральные качества и хорошо развитое мышление, способность решать сложные задачи. Все трое написали книги, пользующиеся вниманием мыслящей части нашего народа. Реакция всех троих одинакова: никакой реакции. Полное и безоговорочное молчание.
Естественно, что я не мог не задать себе вопрос о причинах такой реакции. Сильно задуматься над этим заставило и то, что первым приходит в голову такой ответ: ты написал такую чушь, что умным людям просто не хочется тебе отвечать. Поэтому вопрос – а не дурак ли я? – я задавал себе десятки раз.
В конце концов я отказался от попыток разбираться в технике мышления, в тонкостях процессов, происходящих в мозгу. Здесь у меня  (и не только у меня) недостаточно информации, здесь я очень много могу ошибаться.
Я оставил только основные, самые простые и общие принципы, которыми неизбежно должна была пользоваться природа, создавая мышление. Сомневаться в них я не могу – они очевидны. И этих принципов оказалось достаточно, чтобы объяснить весь ход человеческого мышления, показать, что это за процесс и к каким результатам он должен приводить.
Всё это очень просто.
Я не обладаю какими-то особыми талантами или выдающимся трудолюбием. Я наткнулся на эти принципы и эти выводы случайно, и очень чётко понимаю, что получил их не по заслугам. Но с другой стороны – и для того, чтобы их понять, не требуется гениальности.
Поэтому я вынужден заключить, что причина игнорирования умными и достойными людьми моих выводов заключается в том, что по некоторым причинам они не могут их принять.
И я, как мне кажется, понимаю, что и почему они не принимают. Дело в том, что я являюсь последовательным материалистом. Наш, советский материализм вырос из диалектического материализма Маркса и, как и материализм Маркса, не был последовательным. Когда какие-то прислужники буржуазии объявили, что Маркс и Энгельс являются материалистами, и это значит, что они ставят перед собой только материальные, корыстные, бездуховные цели, Энгельс ответил, что в этом смысле они идеалисты. Энгельс мог обрушивать гневные тирады на головы буржуазии, обвиняя их в неправильном понимании или умышленном искажении научного понятия материализм – ведь ему не приходило в голову выяснять, откуда у него и Маркса взялись идеальные стремления. Он их брал как данность.
Но если всё же поставить перед собой вопрос – откуда берутся идеальные стремления в человеке? – то последовательный материалист и отвечать должен с материалистических позиций. Это значит – все высокие стремления людей вырастают из животных инстинктов, главный из которых, присущий всем живым существам с момента зарождения жизни, - инстинкт продолжения существования своего биологического вида.
Для многих людей это сильно принижает статус человека. Оказывается, нет принципиальных различий между поведением героя, жертвующего своей жизнью в борьбе с врагами, и поведением какой-нибудь кошки, бросающейся на ворону, нападающую на её котят.
Материализм несовместим с мистикой, верой в чудеса. Человек и, в частности, его мозг, это устройства,  и их функционирование не отличается принципиально от функционирования технических устройств. Законы, определяющие их работу, одни и те же. И точно так же, как выключение электронного устройства приводит к полному прекращению электромагнитных процессов внутри него без каких-либо последствий, так и «выключение», т.е. смерть человека полностью останавливает все процессы внутри него без каких-либо последствий. Предполагать наличие какой-то «жизни после смерти» нет никаких оснований. Последствия жизни человека остаются только в виде сделанных им дел.
Более того. Последовательный материалист-эволюционист очень быстро приходит к выводу о неизбежности гибели человечества. Выясняется, что если встать на такую точку зрения, надо сразу откинуть мифы о неограниченном прогрессе, о вечной славе или вечной памяти для достойных.
Человечество должно исчерпать все ресурсы своего существования и погибнуть. Судьба его изначально трагична. Что остаётся? Только пройти весь путь, который открыла виду «человек разумный» природа – путь усовершенствования своего мышления. Остановиться нельзя. Свернуть в сторону – превратиться в обезьян с огромными потерями или вовсе вымереть. Только развивать своё мышление до тех пор, пока встающие как последствия старых решений новые проблемы не станут неподъёмны для человеческого ума.
А теперь представьте себя на месте людей, приложивших немалые усилия для достижения своих целей и кое-чего достигших. Понятно, что для этого им потребовалось напряжение всех сил и воли, причём не разовое, а на длительный срок.
Для этого нужен внутренний стимул. Я не знаю, какой конкретно стимул есть у каждого из троих. Общие соображения заставляют меня только прийти к выводу, что такой стимул есть. И теперь отказаться от него в пользу последовательного материализма они не могут.
Мне-то это не грозит – я ничего особенного не делал, сильно не напрягался, просто случайно заметил закономерности. Я ни в каком случае ничего не теряю, а радость, полагавшуюся за решение задач,  я уже получил.
В связи с этим я не особенно пропагандирую замеченные закономерности. Может быть, конечно, что найдутся люди, способные включить эти закономерности в своё мировоззрение, не потеряв стимула к творчеству.
А вдруг нет?
А вдруг мы подобрались к краю с этой, неожиданной стороны?
А что если люди не сумеют преодолеть апатии, которую наведёт на них последовательный материализм, откажутся от творчества и погибнут?
Мы всё говорим об угрозе человечеству с технологической стороны, считаем, сколько десятилетий осталось пользоваться углеводородными ресурсами и т.п. А не несёт ли человек свою гибель внутри себя, в своём сознании?
Понятно, что ответить на этот вопрос я не могу. А быть провозвестником гибели человечества не слишком приятно, хотя какие-то положительные эмоции разум по привычке вырабатывает за отыскание и этого варианта развития ситуации.