Совенок

Меня разбудили какие-то странные звуки. Сперва показалось, что пищат дерущиеся мыши. Только непонятно, где. Спустила ногу с кровати, топнула по полу. Прислушалась. Пищание не прекратилось. Мыши бы напугались и убежали. А это продолжает пищать.

Я мышей не боюсь. Во время жизни в бараке приходилось ловить их поллитровой банкой. Просто подкрадываешься тихонько и накрываешь проворную воровку банкой. Мышка замирает, потеет, но не пищит, помалкивает, надеется на чудо: вдруг выпустят из стеклянной тюрьмы.

В общем, не мышка это. А кто? Спросить не у кого. Мы на даче вдвоем с внуком Геной. Он спокойно посапывает на своем диване, руки-ноги раскидал – уработался за день. Главный помощник у меня: дров наколоть, воды принести, баню истопить, в теплицах огурцы-помидоры полить. Спать может  до полудня, а я и не бужу, пусть сил набирается.

Время ранее. Солнце только-только выбирается из-за горизонта. В приоткрытое окно тянет свежестью, однако, уже сейчас ясно, что день жарким будет: на небе ни облачка. Надо бы еще поспать, а писк не дает.

Шлепаю босыми ногами по прохладным половицам. На веранде писк слышнее. На крыльце еще слышнее. Осторожно обхожу бочку для дождевой воды, пробираюсь между кустами крыжовника, цепляющимися за мою ночнушку, внимательно осматриваю все, что на пути.  Чистый Шерлок Холмс!  Писк все ближе.

Охотничий  инстинкт (а что еще?) приводит меня под яблоню. Исследовав траву вокруг, поднимаю голову  и нос к носу (вернее, к маленькому, загнутому крючком клюву) сталкиваюсь с источником писка. На толстой ветке, слегка покачиваясь, сидит совенок.  Белый в крапинку комок пуха, среди которого, словно приклеенные, два больших круглых глаза.

Некоторое время смотрим друг на друга молча, потом он издает такой громкий писк и с такой интонацией, словно я перед ним виновата.

- Маленький! – умиленно шепчу. – Откуда ты? Потерялся? Как же ты попал сюда? Что мне с тобой делать?

Совенок перестает пищать, наклоняется в одну сторону, в другую, словно пытается определить, кто это перед ним такой большой, лохматый, в белом балахоне до земли. Потом резко отворачивает  головку, градусов  на 200 (как только шея выдерживает?) и тут же возвращает ее на исходное положение.

Борюсь с искушением взять его в руки, такой он притягательный, пушистый, пестренький. И стараюсь вспомнить, что я знаю о совах, живущих у нас в Зауралье.
Безусловно, это птенец неясыти. Только какой: серой, бородатой или хвостатой? Не поймешь. Да и не такой уж я знаток-орнитолог. Вижу, что перышки белые, слегка рябые, с легким охристым оттенком. Вокруг глаз сероватые пятна, сливающиеся у клюва, отчего кажется, что совенок в очках.

И тут я вспоминаю, что мамы-совы бывают очень агрессивны, когда им приходится защищать птенцов, они даже пап-сов к гнезду не подпускают, пока не вырастят своих детенышей. А тут как-то отпустила одного гулять. Наверняка, сама где-то поблизости прячется и сейчас как нападет на меня, как вцепится в волосы, выцарапает глаза. Когти-то у совы, как кривые ножи.

Выбираюсь из-под яблони и оглядываюсь по сторонам. Нет взрослых сов. Ни мамы, ни папы. Сажусь на ступеньку крыльца так, чтобы между яблоневых веток видеть пушистика, и раздумываю.

Совы  откладывают  4-5 яиц с приличным интервалом, от недели до 10 дней. И птенцы появляются на свет поочереди. Наверное, этот  вылупился самым первым и, пока его мама  занята другими малышами, самостоятельно попытался встать на крыло. Но как добрался до нашего участка? От ближайшего лесочка  мы метров за 300, такое расстояние нелегко преодолеть, если плохо летаешь. Да и чего его на дачи понесло, а не вглубь леса?

Пока я размышляла, совенок закрыл глаза, опустил головку и превратился в пушистый шарик. Уснул. Ага, конечно, совы же днем спят.

Стараясь не шуметь, занялась привычными делами, а когда заспанный Генаша вышел в одних трусиках на крыльцо, поманила его рукой под яблоню:

- Пойдем, что покажу!

- Это что, настоящий? Живой? – удивился внук и осторожно погладил перышки совенка. Тот мигом открыл глаза и уставился на мальчика, не моргая.

 - Какой смешной! – обрадовался Гена и снова протянул руку. Глазастый птенец тут же клюнул его в палец. – Не больно! – сообщил внук, но больше не пытался погладить гостя.

Весь день совенок, молча, просидел на яблоне, время от времени просыпаясь и двигаясь по ветке туда-сюда. К вечеру он перелетел на низкий забор и снова запищал.

- Вы что, цыплят завели? – поинтересовалась соседка, приехавшая поливать грядки.

- Нет, у нас живет совенок! – радостно поделился Генаша.

- Совенок? – удивилась соседка. – А чего он пищит? Есть хочет? Сейчас я ему бутерброд принесу.

- А, правда, бабуль, его же покормить надо. Чем? – всполошился Гена. – Может, каши положить или налить супу?

- Нет, ни суп, ни кашу, ни тем более бутерброд совенок есть не станет. Родители кормили его свежим мясом, в основном, грызунами: мышками, бурундучками, мелкими птичками, а иногда и лягушками. Сам он добыть пропитание еще не может, и человеческая пища ему не нужна. Пищит. Родителей зовет, чтобы покормили.

К вечеру совенок снова перебрался на яблоню и сидел там, нахохлившись. Мы с Геннадием  ужинали  и обсуждали  дальнейшую участь птенца, как вдруг какая-то тень стремительно пронеслась над участком. Большая сова резко устремилась к земле, потом вертикально взмыла вверх и уселась на забор. «Гу-гуу», - раздалось в предвечерней тишине, - «гу-гуу».

 - Это  его мама! Она зовет его домой! – догадался внук. И он был прав.

Погугукав, сова отлетела в сторону, заманивая сына, но тот даже не шелохнулся.  Она снова подлетела ближе, не обращая на нас никакого внимания. Мы сидели, затаясь. Совенок выпучивал глаза и молчал. Он не хотел улетать.

Еще немного поуговаривав птенца, сова тяжело поднялась (она была очень большая) и улетела.

 - Эх ты! – укорял Гена совенка. – Вот умрешь с голоду, что тогда? Где мы  с бабулей тебе мышей найдем?

Солнце уже село. На небе еще розовели облака, но  сумерки уже  разливались над дачным поселком.
 
 Легкий скрежет  послышался со стороны гаража. Разом повернувшись в ту сторону, мы с Генашей остолбенели. На коньке железной крыши сидела необыкновенных размеров  птица. Конечно, сова. Рядом, на соседской елке, еще одна. И на заборе. И на проводах еще три. Всего их было семь. Мы сосчитали.

- Ого! – прошептал  в восторге Генаша.- Вся родня собралась. Сейчас ему попадет. Та, на гараже, наверное, бабушка. Толстая такая!

На соседней улице залаяла собака. Толстая сова моментально «похудела», прижав к телу перья, да и другие  из шарообразных сделались тонкими, как палки, но не двинулись с мест.  А одна снова принялась уговаривать упрямца.

И он, к всеобщей радости, согласился. Сначала спрыгнул на землю и как-то боком поскакал между грядками, потом взлетел на забор, на дерево. И вот уже все птицы почти разом сорвались и бесшумно исчезли в сумерках.

- А жалко, что он не остался с нами, этот пушистик, правда? – произнес внук, когда, наконец, я уложила его в постель. – Может, еще прилетит?

Совсем уже засыпая, он пробормотал:

- А я знаю, почему тебя мама и дядя Максим Совушкой называют. Та, что на гараже сидела, очень на тебя похожа.