Фото на память

               
День  выдался на редкость теплым, солнечным, да еще и праздничным. Санкт-Петербург отмечал очередной День рождения.

Я приехала из Тюмени накануне, и никаких сил не было сидеть в четырех стенах. Хотелось скорее туда, где Нева бьется о гранитные берега, где над водной гладью речек и каналов застыли горбатые мосты, где львы и кони, атланты и кариатиды, где зелень сквериков и парков, где звучит музыка и рвутся в небо разноцветные шары.

Собрались мы и – на Невский. А там уже все готово к народному шествию. Милиция и курсанты стоят в оцеплении, чтобы никакое транспортное средство не выскочило на проспект и чтобы ничто не мешало гражданам пройтись во всю ширину этой главной улицы Питера.

По тротуарам люди движутся в обе стороны, каждый выбирает себе место, откуда будет хорошо видно шествие. Суета, в общем.

 На канале Грибоедова примостились к оградке два огромных лебедя. Каждый величиной с дачный домик. Подошли поближе, рассматриваем диковинных птиц. И тут замечаем перед лебедем инвалидную коляску, оборудованную какими-то колюще-режущими приспособлениями. Косы-мечи-топоры сверкают на солнце, как настоящие. Устрашающе! А в коляске сидит человек без ног с таким добродушным, милым, притягательным лицом, что не подойти к нему просто нельзя. Мы с Богданом и подошли.

- Это вы на фронте ноги потеряли? – спросил мальчик со свойственной ему прямолинейностью, хотя я делала ему глазами  предупредительные знаки.

 - Нет, - улыбнулся мужчина. – Это мне врачи обрезали постепенно. Не нравились им мои ноги, больные были.

 - А топоры вам зачем? – не унимался Богдан. – На войну пойдете?

- Это для спектакля изготовлено, в котором я Марса играю, бога войны.

- Аа-а! – удовлетворенно протянул мальчик. – Вы артист, значит?

- Вроде того, - снова улыбнулся мужчина и подмигнул мне.

Пока внук разглядывал сооружение и еще о чем-то беседовал с инвалидом, я судорожно пыталась вспомнить, почему это лицо так мне знакомо. Вспомнила после, когда шествие уже началось, и человек в коляске вместе с  другими артистами, одетыми в фантастические костюмы, влился в поток демонстрантов.

Да это же всемирно известный режиссер Вадим Ильич Фиссон!  Говорят, в молодости он был очень похож на Андрея Миронова, иногда даже пользовался этим сходством. А с возрастом, когда лишился ног и  располнел, сходство пропало.

Вадим окончил актерское отделение Ленинградского театрального института и курс режиссуры у Товстоногова. Уже более двадцати лет он— художественный руководитель и режиссер независимого театрального товарищества «Комик-Трест». Я много раз видела передачи на Пятом канале  под названием  «Энергичные люди» и «Против течения», которые он вел вместе с женой  Натальей, великолепной клоунессой, одно время работавшей у Вячеслава Полунина.

Фиссон окончил театральный институт, будучи уверенным, что никогда не сможет выходить на сцену. Однако, через 20 лет после этого на сцену он все-таки выехал на своей коляске, исполняя роль Марса в спектакле «Антоний и Клеопатра». И это было одно из многих достижений мужественного человека.

В одном из интервью Вадим Ильич рассказывал о том, как нашел силы для жизни и творчества:

« У меня было три стадии. Первая — за что, почему? Эти вопросы разрушают, на них никогда не найти ответ. И даже если сказать: «ах, я столько в жизни грешил, это за мои грехи или за грехи моих родителей», — это тоже уход от ответа. Спрашивать тут вообще бессмысленно. Это данность, так случилось, и всё. Живи дальше.

— А как жить дальше, совсем не думая о случившемся?

 — Почему же, думая! Но мысли должны быть светлыми. Таких людей, как я, называют людьми с ограниченными возможностями. А я вот руковожу театром, состоявшийся человек, объездил полмира, был востребован во многих странах, ставил спектакли в Дании, Германии, Франции. В чем мои возможности ограниченны по сравнению с неким господином Тютькиным? В том, что этот господин быстрее пробежит стометровку? Тогда давайте говорить об ограниченных физических возможностях. Да и то, сначала мы с ним на кулачках помериться попробуем.

Словом, эти понятия довольно размыты. Когда я себе задаю вопрос, почему мне в жизни так не повезло, то стараюсь посмотреть на ситуацию со знаком «плюс». Я не иронизирую, а действительно говорю серьезно. Мне носки не нужно чинить! И обуви мне не нужно. И диванчик, на котором я умещусь, будет короче! И я единственный режиссер в России, которого актеры носят на руках!

 Другое дело, что в жизни был и второй период. Когда все уже осознал. Но ты же мужичок, ты крут, потому делаешь вид, что ты такой же. Но это не так, потому что ты другой. Нет, не хуже, но иной — со всеми вытекающими отсюда плюсами и минусами. Да, я не могу одного, зато могу другое. Например, я менее подвижен, зато более усидчив.

И когда приходит это осознание — это уже третья стадия. Самое главное происходит, когда ты вдруг начинаешь понимать, что несчастье, случившееся с тобой, не мешает твоему человеческому развитию. Напротив, даже помогает, ведь я вижу мир немножко с другой стороны. У восточных мудрецов есть такой совет: когда забываешься в суете, быстрее взгляни через левое плечо и, может, тогда увидишь смерть, стоящую сзади тебя. Знаете, если пытаться оценивать жизнь по отношению к смерти, многое может измениться».

Действительно, оказавшись в сложной ситуации, Вадим Ильич, не спился, не наложил на себя руки, а стал известным режиссером. Вот что он говорит:

 «Мне повезло, меня окружали хорошие люди, которые верили в меня. Может быть, еще потому, что очень люблю жизнь. У меня есть друг. У него тоже нет ног, но он, в отличие от меня, не ленивый и ходит на протезах. Работает главным юрисконсультом в администрации Адмиралтейского района и один воспитывает ребенка. Как-то летом он мне звонит и говорит: «Вадик, так ты ко мне на дачу приедешь? Я сейчас на крыше сижу, тебя жду". — «Как это, на крыше?! Как ты туда залез-то?» — «Да я кровлю ремонтирую … Ну как-как — протезы снял, лестницу подставил и залез».

 Вот тут-то у меня челюсть и отвисла. Уж я-то на крышу никогда не залезу, честно! Поэтому у каждого свое представление о «крутости». И когда ты такой весь «известный режиссер, который чего-то добился», всегда найдется кто-то другой, кто на крыше».

Я всегда с большим интересом смотрела программу «Энергичные люди», в которой Вадим и Наталья знакомили телезрителей с людьми, чего-то в жизни достигшими. Например, один инвалид с детства устроил выставку своих картин. Картины продал, а на деньги отреставрировал храм. От передач шла бешеная энергетика. И становилось ясно, что достояние России — не нефть, не газ, а именно эти люди, которые, несмотря на запреты, ограничения и непонимание, пытаются сделать что-то важное.
У Вадима Фиссона, на мой взгляд, своеобразное отношение к религии. Как и все мы, в советское время он был атеистом, а его бабушка была верующим человеком, но  не навязывала внуку своих взглядов. Однако, всегда крестила на дорогу, приговаривая: «Я буду за тебя просить по-своему». То есть, она даже слово «молиться» не произносила.

Мне близка эта позиция. Для меня тоже отношения с Богом — очень интимное дело. Об этом невозможно  рассказать. Каждый приходит к вере самостоятельно. Фиссон крестился в Гамбурге, когда ему было уже 30 лет.Вадим Ильич вспоминает:

«Когда я впервые поехал за границу, друзья рассказали мне, где есть православная церковь. Батюшка — благообразный немец, немного говорящий по-русски, на вопрос: «Можно у вас покреститься?» ответил: «Да, это было бы очень приятно». В храме среди прихожан, в основном, старушки. Но какие старушки! Бывшие воспитанницы Смольного института. И все там было без кликушества, такое настоящее!»

В церковь он ходит нечасто, когда ему действительно плохо. Когда сам не может справиться, и нужно, как глоток воздуха, чье-то дыхание.

Вся жизнь, все его силы отданы театру. Любопытно, что театр для него значит? Ответ таков:

«Театр нужен, чтобы изменять людей, отрывать их от суеты. Лучше всего это сделать через смех. Потому что человек начинает тебе доверять только тогда, когда смеется вместе с тобой. И именно тогда ты можешь сказать ему то, что тебя в настоящий момент действительно задевает.  Если с наших спектаклей человек вернулся домой и перед сном вдруг как-то заворочался, вспомнил, что зацепило, а наутро встал и почему-то жену в нос поцеловал, с соседом поздоровался, то это замечательно».

К сожалению, многие люди разучились сопереживать. Вадим Фиссон и его театр пытаются снова научить этому.

После нашей случайной встречи на канале Грибоедова  прошло более трех лет. Заметно подрос Богдан, я слегка постарела, много воды в Неве утекло. Сколько еще утечет! Но вряд ли забудутся приветливая улыбка и добрый взгляд   человека в инвалидной коляске. Такого мужественного, простого и талантливого!

Фото из личного альбома.