Сердце на ладони океана...

                СЕРДЦЕ НА ЛАДОНИ ОКЕАНА…

      Вероника с невероятным усилием заставила себя перестать думать и постаралась уснуть.

      «Боинг» забрался на «потолок» из-за грозы, и её немного мутило – терпеть не могла болтанки. Под крылом был Атлантический океан. Бездна сверху и снизу. Пустота, как и в том месте, где должно быть сердце. Словно выпрыгнуло оно сейчас прямо на тёплые синие ладони океана и качается на волнах, жмурясь на солнышке.

      Глубоко дыша, девушка с трудом взяла расшатанные нервы в кулак воли.

      «Забыть! Всё забыть на время отпуска. Оторвать воспоминания и потрясения от души и сердца, стать на время иной, новой и отрешённой и отстранённой, иначе не справиться. Столько потерь за последние полгода!.. Словно своими необдуманными словами и поступками открыла ящик Пандоры. Как загнать неприятности обратно? Как закрыть его? – тяжело вздохнула. – Стоп! Остановись, Ника. Перестань оглядываться. Смотреть вперёд. Только вперёд…»


      – …Мисс? Врача?

      Стюардесса склонилась над креслом, с тревогой заглядывая в залитое слезами лицо юной пассажирки.

      – Нет… Простите… Сон… – Вероника едва взяла себя в руки.

      – Бывает. Что-нибудь принести?

      Тёмно-серые, почти чёрные глаза искренне сочувствовали и утешали. Явно индейская кровь проглядывалась в темноватой коже и скулах, но волосы были уже почти русые.

      – Чай? Кофе? Сок?

      – Крепкий кофе со сливками, если не трудно, – просипела, вытирая лицо салфетками, поданными соседкой по креслу. – Две чашки. Спасибо.

      – Я быстро, – тепло улыбнувшись, пошла в сторону бара.

      – Извините. Это я её вызвала, – соседка виновато улыбнулась. – Вы стонали и плакали.

      – Нервы. Нелёгкая поездка была. И вот опять…

      Всеми силами старалась привести лицо и нервы в порядок: «Что там было во сне? Откуда такой ледяной ужас и осознание… конца? Всё ли поняла? Так ли? Ладно, разберусь потом».

      – Спасибо за заботу, миссис?..

      – …Лопес. Жаухария по крещению.

      Забавно сморщила носик, сверкнув светло-карими глазами, белыми крупными и красивыми зубами.

      – Жужа называют друзья. Я по крови бразильянка, по характеру итальянка, по сознанию англичанка.

      Рассмеялись вдвоём.

      – Глобализация! Уже нет той закрытости – не удержать ни народы, ни континенты! Вот я, бразильянка, а летаю туда-сюда и радуюсь – профессия такая. А если бы её не выбрала, сидела бы в своей захолустной Марьяне и прислуживала в придорожном кафе.

      – Журналистка?

      Держа лицо, Ника напряглась: «Этого ещё не хватало! Если узнает – шумиха будет обеспечена».

      – Нет, мануальный терапевт. Направление – иглоукалывание. Ездила на очередную практику в Китай, – закатила глаза, хмыкнув. – Немало узнала, но много и разочарований получила, – погрустнела. – Толчея и… отчаянная нищета в провинциях.

      – Понятно. Как ни странно…

      Прервалась, кивнула с благодарностью стюардессе, приняв от неё две чашки кофе.

      – …мы с Вами в этом похожи.

      Покраснела, вздохнула с облегчением: «Слава богу, не пресса, и к тому же её полгода не было на материке – точно не в курсе последних событий, связанных с именем нашей семьи и со мной».

      – Простите, не представилась! – опомнилась.

      Рассмеялась легко и открыто: «Какая славная соседка попалась, так на русскую похожа своей простотой и искренностью. Не то, что американцы – застёгнутые и закрытые до тошноты. Не люди – кожаные саквояжи».

      – Вероника Вайт, канадка, – протянула руку, улыбаясь тепло и открыто.

      – Ого! Только не говорите, что в Вашей крови есть и бразильская!

      Жужа замахала руками, хохоча и сверкая озорными девичьими глазам, став сущей девочкой в этот момент: восхищённой и удивлённой. Даже морщинки вокруг глаз пропали от растерянности.

      – Нет. Только пол-Европы, не меньше! – гордо подбоченилась, прыснула смехом.

      Сбавила обороты, заговорила тише, склоняясь к голове молодой женщины.

      – А похожи мы последними переживаниями: тоже пришлось нелегко эти полгода.

      – Актриса?

      В карих глазах Жужи – только спокойное ожидание ответа, а не дикое и хищное любопытство.

      Облегчённо выдохнула Ника: «Хороший знак. Такая не побежит рассказывать знакомому папарацци о случайной попутчице-знаменитости».

      – Почему такое предположение? – поразилась, даже раскрыла рот: «За актрису меня ещё никто никогда не принимал!»

      – С такой внешностью – только в Голливуд! – бразильянка осматривала деликатно, по-доброму восхищалась лишь глазами.

      – Пссс, только меня там и не доставало! – смеясь, откинулась в кресле. – Как говорят умные люди: «Не стоит пополнять и без того бесчисленный сонм пышногрудых красоток-нимфеток с дутыми губами, обитающих там». А софитов мне и без Голливуда хватает.

      Заметив вопрос в красивых, крупных, выразительных глазах мулатки, смилостивилась.

      – Я художница. Пленэр в России был долгим и непростым.

      – Мы похожи, – кивнула. – У меня – длительная практика в чужой стране, и Вы прошли ту же школу. Лишний раз убеждаюсь: все мы, женщины, одной породы.

      Посмеиваясь мягким грудным смехом, слегка отстранилась, нажала клавишу и вызвала стюардессу, дождалась появления девушки в форме.

      – Кофе, двойной, крепкий. Чёрный, без сахара. Спасибо!

      Как только служащая с улыбкой ушла, продолжила:

      – Вот и сейчас: вместо того, чтобы лететь прямиком домой, махнула в Москву, передохнула, напилась красоты и тепла глазами и душой, напиталась чистотой. Теперь подрядилась на курорте в Америке поработать – закрепить новые знания и навыки по горячим следам. Повезёт, может, весь сезон смогу работать, всё прибыль и мне, и семье. Не помешало бы.

      – Мне повезло больше: отпуск невольный – лечу исполнять желание. Не знаю точно, какое – подарок родителей.

      Вновь расхохоталась, увидев ошалевшее лицо соседки: «Настоящая провинциальная девчонка: рот раскрыла от удивления». Утихла, ругнула себя за заносчивость, объяснила:

      – Они что-то придумали.

      – Понятно. Мне в этом плане везёт меньше.

      Жужа справилась с оторопью, виновато улыбнулась, мягко окунув в медовую глубь терпеливых глаз озорницу канадскую.

      – Семья многочисленна и со скромными возможностями. Я ведь из самых низов, – заговорила совсем тихо, склонившись головой к Нике.

      – Друг помог? – едва слышно спросила.

      Поняла, что соседке страсть как хочется поделиться наболевшим: «И этим с нею схожи: кому бы вывалить груз души, поделить эту тяжесть и боль».

      – Хуже. Отчим, – Жужа глубоко посмотрела в глаза, слегка покраснев смуглым лицом.

      – Почему хуже? Боже… Поняла… Простите, – вспыхнула личиком.

      Вдруг ясно вспомнила недавние откровения своей матери о тяжёлом детстве и… инцесте.

      – Не стоит. Давняя история. Простила. Спасибо, на панель не вытолкнул, а по-настоящему влюбился, – говорила неслышно, шёпотом, повернувшись и склонившись к пунцовому уху девочки. – Развёлся с матерью, она быстро успокоилась, найдя себе нового ухажёра – часто их меняла. Эмилиано стал для меня всем: выучил, стал помогать и в школе, и в медицинском колледже… Благодарю.

      Подняла глаза на стюардессу, протягивающую ей чашку чёрного кофе. Дождалась, когда уйдёт, пригубила, облегчённо вздохнула.

      – Вывез в Штаты, поддерживал до последнего дня. Три года назад его не стало. Очень жалел, что детей не имел от меня. Я так ни разу и не беременела. Наверное, слишком рано всё случилось, – загрустила, на глазах блеснули слёзы.

      Помолчала. Справилась с отчаянием. Пожала тонкими плечами, извиняясь за минутку грусти.

      – Теперь у меня есть хорошая профессия, которая неплохо кормит. Даже родным помогаю. Как говорят: «Всё к лучшему». Согласна.

      Выпив кофе, грустно посмотрела в иллюминатор: высота, пустота, свист ветра, иней на стекле.

      – Матери уже нет – три брата и сестра, ещё юные. Старшая. Помогаю.


      Обдумывая услышанное вновь и вновь, Ника попыталась понять Жужу: «Как сама бы поступила на её месте? Смирилась бы? Или всё-таки нужно пережить ту ситуацию и сами обстоятельства? Как невыносима бывает жизнь!..»

      – А нет такого ощущения, что?.. – помолчав деликатно, всё-таки спросила.

      – …если бы не он, всё было бы иначе? – подняла умные и понимающие глаза.

      Ника кивнула.

      – Нет. На Родине меня мало что ожидало. Городишко небольшой – большая деревня, работы почти нет, развлечений тоже, да и семья была небогата – возможностей немного.

      Задумалась, окидывая свою жизнь опытными глазами, повидавшими многое и многих.

      – Я довольна сложившейся жизнью. Ведь, если посмотреть правде в глаза, что-то подобное всё равно бы произошло.

      Внимательно посмотрели друг другу в глаза, одновременно кивнув.

      – Все хотят лучшей жизни, и мне бы её тоже захотелось, а значит, просто был бы другой мужчина.

      – И где гарантия, что он также влюбился бы? Или не выбросил бы, просто использовав?.. – вполголоса закончила её мысль Ника.

      «Да, она права – это был единственно верный выбор в тех условиях. Кто вправе судить?» – смирилась и поняла бразильянку Ника.

      – Точно. Эми меня любил. Стал и отцом, и мужем, и любовником, и другом, и опорой, – рассмеялась тихо. – Как он из меня вытравлял захолустье бразильское! В школу этикета устроил, на бальные танцы водил, даже три месяца занятий в настоящей школе моделей оплатил, чтобы сформировать правильную походку и осанку.

      Счастливо и тепло улыбалась, склонив тёмно-русую голову в роскошных локонах к правому.

      Ника поразилась: «Вот как жизнь её изогнулась: через преступление – к настоящему женскому счастью привела. Чудеса».

      – Нет, мне не в чем его винить. Молюсь за него с чистой совестью и открытой душой.

      Достав крестик, Жужа с благоговением его поцеловала. Открыла медальон, висевший рядом с крестом, поцеловала то, что было в нём. Показала – прядь тёмных с сединой вьющихся волос.

      – Его. Отрезала незадолго до смерти. Фото так не греет, равнодушнее, что ли? Вот и поместила сюда его частичку, что была живой. Он стал мне судьбой.

      Некоторое время молчали, смотря перед собой. Одновременно посмотрели друг на друга.

      – Не всем так везёт, – прошептав, смущённо замолчали, задумавшись каждая о своём.


      Перед посадкой тепло обнялись и обменялись адресами и телефонами. Долго пожимали руки. Поняли – судьба подарила не только знакомство, но и родственную душу, вдруг обнаружившуюся над самым океаном, на самом «потолке», над грозовым фронтом.

      Может, теперь и их жизни отныне потекут так же – над бедами и горестями, над потерями и огорчениями, над несчастьем.

      Может, теперь наступит время для счастья? Ведь не напрасно же они оказались в креслах рядом там, над тёплой ладонью океана?

                Март, 2014 г.                По мотивам романа «Счастье – рядом».

                Фото из Интернета.

                http://proza.ru/2014/02/24/2076